Geum.ru

"Компьютерные" мальчики и девочки. Зануды-"яппи", внезапно решившие покинуть безопасность "родной корпорации" и стать свободными

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   24




Пятница

Тодд провел прошлую ночь с одной из Лизо единиц с «Сони» вечеринки, на которую он вернулся после того, как обругал нас. Сегодня утром он ворвался в нашу с Карлой комнату и, вручив нам ведро круассанов, со слезами на глазах во всем признался. Это было плохое начало странного дня. Он весь день мучился угрызениями совести.

Анатоль был в ванной (одолжил у Карлы фен), так что все слышал сквозь дверь. Тодд заставил меня, Анатоля и Карлу поклясться на стопке Библий, что никогда ничего не скажем Дасти. Анатоль пустился было в одну из своих тирад типа: «ф муаей странээ» о том, что у всех французов мужчин есть любовницы, но перестал, когда увидел, как печален Тодд.
Тодд был угрюмым и молчаливым весь день. Я подумал о Дасти и Линдси, оставшихся дома, и порадовался, что он несчастен, но все это время он пребывал в таком самоотречении ради своей новой семейной ячейки, что был просто готов взорваться. По крайней мере он не СПАЛ ни с какой Лизой.
К тому же за окном шел дождь. Дождь. Так странно было видеть, что в Лас Вегасе есть погода, как будто он настоящий город. Но поскольку все постоянно находятся в помещении — в казино, — это, похоже, никого не волнует.

В фильме «Сумеречная Зона» был такой эпизод, когда взрослые оказались пленниками капризов десятилетнего мальчика, Энтони, который мог изменять мир при помощи одних только мыслей: он мог вызывать снег на поля с урожаем, мог стирать людей с лица Земли, он заставил всех смотреть телевизор, который показывал исключительно динозавров и мультики. И все, что они могли сказать, чтобы предотвратить свое стирание, было: «Вот молодец, Энтони, как хорошо». Фокусная группа из одного человека.

ШПЭ — такая же торговая выставка, как и все другие: тысячи тысяч мужчин, большинство из которых одеты в шерстяные костюмы с бэджиками приблизительно следующего содержания: «Дуг Дункан, производственный разработчик, „Маттел“ … или НАСА, «Сименс Никсдорф», «Огилви», «Ю Си Эл Эй» и так далее. Все набирают себе бесплатные рекламные товары, такие как сэмплы программ, кнопки, кружки, булавки и бутылки с водой, бегая с собрания на собрание. Каждая палатка забита тысячью тех парней, которые в школе были симпатичными, но получали только 3+, теперь они продавцы бытовой техники и вынуждены подлизываться к занудам, которых изводили в школе.
Мы, «Ооп!» —стеры, весь день перемещались с одного собрания на другое, самые важные события происходили в маленьких комнатах этажом выше. Во всех гостиницах они выглядят одинаково: прокатная мебель из хрома& стекла, добавочные телефонные аппараты и охладитель воды. А все эти люди, собирающиеся внутри, впервые в жизни надели приличный костюм и стареют прямо у тебя на глазах.
Мы туда пришли лишь ради того, чтобы посплетничать и наладить связи с общественностью, так как о распространении нашей продукции уже позаботились, да еще чтобы начать переговоры о выпуске стартовых модулей «Ооп!». Обычное дело. Кроме того, мы «позакидывали удочку» — очень большой вопрос для статуса, — кому дать свое «железо» для предварительного выпуска.
Но должен сказать, есть что то вечное в ложной искренности и синтетической благожелательности собраний, просчитанной веселости и обезьяньем руководяще мужском/подчиненно мужском языке тела. По крайней мере присутствие Карлы, Сьюзан и Эми спасло нас от неизбежных стриптизных шуток. Карла подметила, что в то время как в «Майкрософте» на собраниях по маркетингу все старались выглядеть притворно бойкими и создавали видимость изобилия идей, здесь на ШПЭ все пытаются быть притворно искренними и изображать полное отсутствие отчаяния.
Позже, в один из редких тихих моментов я смотрел из окна на собрания других людей, и все они были похожи на человечков из портсигара голландского мастера, только модернизированных. Старые, но в то же время новые, как беспроводной телефон, лежащий в корзине с яблоками.

Мы спешно пообедали в проходе у демонстрационного зала компании «Интел», сверили свои записи о ходе собраний. Во «Дворце Съездов» подается наихудшая еда в мире, подается в самом унизительном, бесстульном низко достойном виде, какой только может быть. Люди были похожи на собак, загнанных в тесный загон и жующих обогащенную побочными продуктами, намыленную жиром гадость с высоким содержанием натрия. Пустить в свой желудок пищу, купленную во «Дворце Съездов», это все равно что сделать пятьдесят рентгеновских снимков груди — она столь же токсична. В итоге до скончания дня «рентген груди» стал нашей официальной единицей измерения того, что скорее всего вредно для здоровья, что укорачивает жизнь, но что дает о себе знать только спустя большой промежуток времени. Если мы встречали кого то очень ужасного, мы говорили: «десять рентгенов груди» и умрем мы теперь, вероятно, на три дня раньше, чем могли бы, если бы не встретили этого человека.

После обеда отправились в выставочный зал «Интел» посмотреть фильм «Пентиум», который крутили в главном холле. Он был о том, как в будущем интерактивность улучшит вашу жизнь, но мы просто не могли сдерживать смеха, потому что по всему Интернету гуляют шутки насчет пентиумовских десятичных запятых. И мы точно знали, что каждый человек, смотревший этот клип, чувствовал то же самое.
— 0,999999985621, — прошептал я, повергая всех в очередной спазм смеха, и в конце концов нам пришлось уйти, так как своим хихиканьем мы раздражали слишком много людей.
Полагаю, что если человек находит шутки о месте запятой в десятичной дроби, отделяющей целое от дроби, смешными, то он воистину зануда.

После обеда, в перерыве между собраниями, Сьюзан проводила большую часть своего времени в здании «Сега Нинтендо», знакомясь поближе со своими друзьями по «Чикс» в мини баре «Интерактивная девственница». Прокатился слух, что в соседнем здании раздает автографы супермодель Фабио, так Сьюзан с Карлой рванули туда, чтобы это проверить. И правда, сам господин Его Волосатость подписывал календари и обложки посреди орущих автомобильных колонок. Карла и Сьюзан простояли в очереди целый час и наконец таки дождались своего «звездного часа»: несколько секунд интимной беседы, запечатанных поцелуем, и, что более важно, полароидный снимок. Сьюзан собирается опубликовать свой в Сети. Я спросил у Карлы, что он ей сказал, и она призналась:
— Автомагнитолы — моя страсть, но только после тебя.
Как остроумно!
Тодд надулся, потому что Карла и Сьюзан все время обсуждали грудные мышцы Фабио…
— Ах, они как говяжьи диванные подушки… они как пятидесятифунтовые куриные окорочка… они как…
И Тодд отрезал:
— Ну хватит уже.

Всего посетили около семнадцати собраний. На ШПЭ все постоянно похваляются названием своего отеля. Отельство — важнейший параметр статуса на ШПЭ: нас весь день спрашивали, где мы остановились:
— Так, м м м (напряженный момент)… где вы остановились?
А мы, как ни в чем не бывало, отвечали:
— Да в «Луксоре».
Гостиницы в Лас Вегасе похожи на видеоигры: что игры, что отели эксплуатируют вымершие или мифологические культуры в поисках выгодного мифа с графическим потенциалом: «Египет», «Камелот», «Веселый Роджер». Мы немного посочувствовали маленьким отелям, которые не могут позволить себе расточительно воспроизвести мифические архетипы или же просто слишком глупы, чтобы понять, что отсутствие темы сделало их неотличимыми от всех остальных. Такое впечатление, что скучные гостиницы не смогли вычислить, что происходит в общей картине западной культуры. Отелям же Лас Вегаса нужны спецэффекты, аллеи, тренажеры, морфинги… сегодняшний отель должен иметь самые фантастические системы, иначе он погибнет.
Тодд пошел посмотреть на Зигфрида и Роя, после чего устроил нам с Карлой торжественную презентацию своей программы, пока мы стояли в очереди, ожидая улета в виртуальную реальность. Мягко говоря, в восторг мы не пришли. Однако сам Тодд был впечатлен Зигфридом и Роем, являющими собой гордые примеры науки и хирургии, соединившихся во имя развлечения и загара. Похоже, он тоскует по своим дням бодибилдинга, со времен которых не прошло и года.
— Зигфрид и Рой, очевидно, стоят в самом авангарде некоей новой парадигмы человеческого тела, — сказал Тодд. — Взгляните в Лицо Завтрашнему Дню Сегодня!
Но потом случилась большая драма дня, когда Тодд застал своих родителей, играющих в азартные игры… прямо там, в центральном зале «Луксора»! Они сидели у двадцатипятицентовых видеоавтоматов по игре в покер, и выглядело это слишком странно. Они были просто приклеены к своим автоматам, так страшно, прямо как злые старые пенсионеры, курящие длинные коричневые папиросы и орущие на тебя, если заподозрят, что ты портишь выигрывательную карму их машины.
Тодд подбежал и в бешенстве набросился на них; наблюдать за этой сценой было крайне стыдно, но и слишком интересно, чтобы пропустить. Говорю вам, они все вопили друг на друга. Тодд не на шутку распсиховался, увидев своих предков, так явно вовлеченных в «мирскую» жизнь. И вы, наверное, уже догадались, его родители тоже остановились в «Асиенде»; все было похоже на один из тех иностранных фильмов, которые берешь в прокате и сдаешь промотанным до середины, потому что они слишком мудреные, чтобы поверить; а потом нечто подобное происходит в жизни, и ты начинаешь подумывать, что европейцы то давно об этом знали.
Тодд зашел к нам в комнату и немного поразглагольствовал о том, какие его родители лицемеры, и мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не напомнить ему, что он сам «согрешил» с Лизой из «Сони» прошлой ночью. Карла повела его прогуляться по Полосе, и я впервые за день провел несколько минут в спокойствии.

Во время этого затишья я позвонил из отеля маме. Я выключил всякий свет, задернул занавески в поисках сенсорной депривации. Все стало черным и бесчувственным. В комнате был лишь мой голос да еще из телефонной трубки струился голос моей мамы, и меня наполнило сильное чувство: насколько драгоценен дар того, что люди могут разговаривать друг с другом, пока они живы. Эти обыденные диалоги, этот знакомый голос, слышимый сквозь гостиничный телефон в Лас Вегасе. Странно было осознавать, что в некотором смысле мы — это всего лишь наш голос.




Суббота

БИЛЛ  в городе! Запускает какой то новый продукт. Было так странно видеть его лицо, слышать его голос в трансляции на экранах конференц зала. Прямо как телепортация в одиннадцатый класс на урок химии. Словно далекий сон. Как сон из сна. А люди были прикованы к каждому его жесту. Ну правда, прикованы: вглядывались в его изображение, пытаясь соединиться с его харизмой; так странно было видеть, как все эти лица пялились на образ Билла, не слушали то, что он говорит, а пытались определить, в чем же его секрет.

Но секрет, на мой взгляд, в том, что он ничего не показывает. Бесстрастное лицо еще не означает крутизну Джеймса Бонда. Оно обозначает выражение небытия. Возможно, в этом и заключается главная мечта зануды: самая сердцевина власти и денег, находящаяся в центре шторма технологии, которая не обязана выражать эмоции или харизму, потому что эмоции нельзя преобразовать в строку кода.
Однако…
Спустя какое то время я вообще забыл смысл моего пребывания здесь, пошатался праздно и подхватил газетку «Нью Йорк таймc», лежавшую рядом с установкой «СДА», предоставлявшей возможность полетов на симуляторе. На третьей странице была помещена история о том, что акции «Эппл» в скором времени поднимутся в цене в результате слухов о грядущем трехстороннем приобретении контрольного пакета компаниями «Панасоник» (Голландия), «Оракл» (США) и «Мацусита» (Япония). Господи, как все меняется. Только об этом я и могу думать. Раньше «Эппл» была Королевой Долины, а теперь ее проверяют, как новичка. Рамки времени настолько неадекватны в техноиндустрии. Жизнь движется в пятьдесят раз быстрее своего нормального шага. К примеру, если кто то в Пало Альто скажет тебе: «Они так никогда мне и не перезвонили» — это значит, он имеет в виду, что «не перезвонили в течение одной недели». В Силиконовой долине «неделя» означает «никогда».

Тодда весь день не было: он производил Суд Божий над своими родителями, а Баг, Зиг, Эммет и Сьюзан бродили по окрестностям, надеясь «случайно» столкнуться с Тоддом, чтобы хоть немного подслушать, — но все напрасно.

Аэропорт «Макхаррен» расположен прямо близ центра Лас Вегаса, и над городом каждые одиннадцать секунд пролетает самолет. Мы с Карлой гуляли между павильонами и увидели Барри Дилера в сером шерстяном костюме (без бэджика). Присели отдохнуть на ступеньку около грузовых коробок из клееной фанеры и наблюдали за пролетавшими самолетами. Мы оба были пресыщены внешними раздражителями.
Карла мусолила шнурок с надписью «Самсунг», привязывавший ее значок, потом посмотрела на самолет в небе и спросила:
— Дэн, что все эти штуки могут рассказать нам, людям, о нас самих? Что мы приобрели, экстернализировав свою сущность через все эти электронные бытовые приспособления для роскоши, комфорта и свободы?
Хороший вопрос. Я задумался. Как странно, заметил я, что тут постоянно все спрашивают: «Вы видели что нибудь новенькое? Вы видели что нибудь новенькое?»
На ШПЭ это прямо таки мантра.
Карла же сказала, что в конце концов существует не так уж много вещей, которые нужны человеку в доме.
— Ты можешь обзавестись музыкальным центром, микроволновой печью, беспроводным телефоном — список еще немножко можно продолжить, — но после определенного момента ты больше не сможешь придумать, в какой еще вещи ты нуждаешься. Ты можешь приобретать все более мощные и дорогие штучки, но не концептуально новые веши. Наверное, длина перечня товаров, которые мы можем создать, определяет границы нас самих как биологического вида.
«Виртуальный мальчик» фирмы «Нинтендо» показался нам самым продвинутым из всего, что мы тут видели. «Сега» получила награду в номинации «Самая Шумная Палатка», что на ШПЭ говорит о многом.
Баг, Зиг и Карла были немного раздражены тем, каким «семейно ориентированным» стал этот город, и мы затосковали по признакам его гордой истории аморальности и коррупции. Ну если в Лас Вегасе нельзя затеряться, тогда в чем смысл Лас Вегаса?
Во время 90 минутного затишья между собраниями мы решили отправиться в «Сахару», чтобы поглядеть на порнокомпонент этого шоу в строго охраняемой салонной комнате на втором этаже с современнейшей… э э э… кибер стимуляцией.
Пустых такси найти было невозможно, и в итоге мы попали в одно Желтое Такси с ужаснейшим трансвеститом в мире, Дарлиной: огромные волосатые конечности и пятичасовые тени для век, как у Фреда Флинтстоуна. Дарлина всю дорогу говорила о том дне в прошлом году, когда она встретилась с Памелой Андерсон в замке плейбоя Хефнера. Полмили она обсуждала наращивание груди с Зигом (врачом по профессии).
Прикалываясь, я сказал Дарлине, что Карла иногда любит одеваться как маленький эдвардианский мальчик, чем Дарлина жутко заинтересовалась. Словом, поездка была веселой.

Сам порнопавильон выглядел жутковато. Странная порноэнергия и кучи женщин с баскетбольными мячами на месте грудей. Все это потрясно выглядит в холостяцких фантазиях, но когда видишь это воочию, то настораживаешься. На самом деле порнография делает секс непривлекательным.
Минут тридцать спустя мы пресытились и направились к двери, когда увидели, как толпа несется к одной из палаток, мы посмотрели, а там — Джон Уэйн Боббит, переодетый в Томми Хилфингера, прямо как работник «Майкрософта», стоял посреди всех этих накачанных силиконом обитателей планеты «Искушенитрон 5».
Баг сказал:
— Вот оно, в один день ты ничего собой не представляешь, обманываешь свою жену посредине Тмутаракани, а потом БАЦ! Два года спустя ты носишь очки Томми Хилфингера, окруженный одиннадцатью женщинами с семнадцатидюймовыми грудями в Лас Вегасе, штат Невада, а все Соединенные Штаты Америки гадают, работает ли твой член.
Настоящий мир порнофильма. Я врубился.

После этого я задумался о грехе, или пороке, или называйте, как хотите, и понял, что точно так же, как существует ограниченное количество бытовой техники, которую мы как вид можем создать, есть и ограниченное число грехов, которые мы можем совершить. Может быть, именно поэтому людей так интересуют компьютерные «хакеры» — они ведь изобрели новый грех.

«Макдоналдс»:
— Отдаем дань Рональду, — сказала Эми, останавливая машину под золотыми арками парковочной площадки.
Все попытались вспомнить, когда в последний раз ели настоящий овощ.
— Маринованные огурцы и кочанный салат не считаются.
Мы пришли в тупик.
Этот «Макдоналдс» предлагал бесплатный напиток, если ученик приносит дневник с пятеркой. Если пятерки две, он получает напиток и маленькую порцию картошки фри, три пятерки — ему добавляют еще и чизбургер. Эми сказала:
— Берегись, Япония!
А потом до нее дошло — в Лас Вегасе же нет школьников, не так ли?

Посреди обеда Майкл сказал, вглядываясь в свое рыбное филе:
— Суть Лас Вегаса, наверное, заключается в постоянных попытках людей усложнить сложные системы.
— Чего?
— Когда то Лас Вегас пользовался дурной репутацией, но теперь он эволюционировал в диснеевскую версию самого себя, которая, вероятно, менее занимательна, однако более доходна и определенно необходима для выживания города как организма в 1990 е. «Диснейленд» предполагает Вселенную неконкурирующих видов, где пищевые цепи гиперупрощены страхом энтропии, который испытывает средний класс: животные, которые не станут есть друг друга и будут иррационально наслаждаться человеческой компанией; растительная жизнь будет состоять из газонов с разноцветными, стерильными цветами, опрыскиваемыми по краям.
— О!
— И тем не менее в итоге восторжествует хаос, и однажды все это снова превратится в прах, пыль и полынь.
— О!
— Но вы же знаете, в хороший хаос.
Я почувствовал, будто мой «Ай кью» сжался до однозначного числа.
Эми с Майклом стали очень откровенно миловаться прямо там, рядом с игровой площадкой мира «Макдоналдса».

«Ооп!» должен добавить, станет просто хитом. Наверное, все забыли об этом в пылу Лас Вегаса, но, похоже, у нас все еще есть рабочие места, а наш риск превратился в стабильную структуру, но знаете что? Для меня важно лишь то, что мы останемся все вместе как друзья, что мы не враги и сможем продолжить создавать классные вещи вместе. Я думал, деньги будут что то значить, но это не так. Они существуют, но никаких эмоций по этому поводу я не испытываю. Они просто есть.
Когда стемнело, Карла призналась мне, что тоже восхищена лазерным лучом, поэтому мы сообщили всем, что возвращаемся в свой номер в «Асиенде», а сами поехали на арендованном седане «ультима» в северо восточном направлении по 15 му шоссе, чтобы проверить, как далеко мы сможем уехать и все еще видеть лазерный луч пирамиды. Я слышал, пилоты говорили, что видят его от международного аэропорта Лос Анджелеса. Интересно, видят ли его астронавты из космоса?
Ночь была хмурая. Мы ехали и ехали, и только миль сорок спустя поняли, что совершенно не следили за лучом, а он уже исчез. Мы остановились перекусить на ужин гамбургеров и поиграть в видеопокер, выиграли $2,25, так что «в этот вечер мы стали на чизбургер богаче».
Затем вернулись в машину, поехали назад в сторону Лас Вегаса и где то милях в двадцати от города смогли снова увидеть в небе луксоровский луч света. Мы притормозили у обочины шоссе и любовались на него. Это было очень волнующе и романтично.
Я чувствовал такую близость с Карлой.
Позже, уже в отеле, записывая свои впечатления на «ПауэрБуке», я почувствовал, что Карла наблюдает за мной, и немного смутился. Я сказал:
— Наверное, это как то несерьезно — пытаться хранить резервные файлы своих личных воспоминаний.
Она возразила:
— Вовсе нет… ведь мы используем так много машин, неудивительно, что нам нужно хранить свою память в них, наряду со своим телом. Единственная вещь, которая отличает человеческих индивидов от всех других творений на Земле, — это способность экстернализировать субъективную память: вначале с помощью засечек на деревьях, затем через наскальные рисунки, потом в написанные слова, а теперь — в базы данных почти внеземного объема запоминания и поисковой силы.
Карла сказала, что по мере того как наша память самоумножается, похоже, логарифмически, нам кажется, что ход истории ускоряется, «разгоняется» до странным образом искаженного ритма и будет продолжать течь все быстрее и быстрее.
— Очень скоро все человеческое знание будет сплющено в маленькие комочки размером с карандашные стирашки, которые можно будет, как горошины, запускать в звезды.
Я спросил:
— А что потом, когда вся память нашего биологического вида станет такой же дешевой и легкодоступной, как галька на пляже?
Она ответила, что это не пугающий вопрос.
— Это вопрос, полный благоговейного трепета и уважения. И так как люди остаются людьми, они скорее всего, как мне представляется, используют новые гальки памяти, чтобы проложить новые тропинки.
Как я уже сказал, было романтично.




Воскресенье

Случилось следующее: я смотрел из окна и увидел, как Тодд ссорится со своими родителями на Полосе, прямо под вывеской «Асиенда». Сколько это может продолжаться? Я решил, что должен помочь Тодду, и потому сбежал вниз постараться «Прекратить безумие!». Как только я к ним присоединился, выбежала Карла. Мы все обернулись, я увидел, как она подходит, и сразу понял: стряслось что то очень, очень нехорошее.

Она набрала побольше воздуха и сказала:
— Дэн, мне очень жаль тебе это говорить, но произошло несчастье.
Я переспросил:
— Несчастье?
Она сказала, что разговаривала с Итеном в Пало Альто. У мамы случился удар на занятиях по плаванию, она парализована и никто не знает, что будет дальше.
Прямо здесь и сейчас Тодд и его родители упали на колени и стали молиться на Полосе, а я стоял и думал, не поцарапали ли они коленки, когда падали, пытался понять, что такое молитва, потому что этому я так и не научился. Помню лишь, как рухнул, о чем то сказал и что то делаю.

Иллюминаторы
зеленые площади
Башни
огни
телефонные линии
багаж
Мечта Нового Мира
Протянутая рука
Караван преодолел миллионы миль по прериям
Крест неперечеркнутый
Соверши это путешествие и построй по пути дорогу.
Ты преуспел в памятетворении превыше всех самых диких ожиданий.