Geum.ru

А. В. Птушенко Потребительское общество как объект и как субъект системного права

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5

Понятно, что ничего подобного позволять государству нельзя.

Следовательно, деление права на частное и публичное — в принципе весьма условная и малообоснованная операция. Как справедливо заметил классик, «Досадно то, что результат от точки зрения зависит!».

Популярное ещё со времён древнего Рима обоснование деления права на две части типа «публичное право имеет в виду интересы государства, а частное — индивида» несостоятельно по многим основаниям. Прежде всего, в нормально организованном Обществе государство только для того и существует, чтобы охранять интересы индивида, соответственно основные интересы государства именно в этом и состоят. В плохо организованном Обществе государство может, конечно, оседлать народ и выдавать за интересы государства шкурные устремления ограниченных групп — плутократов, чиновников, «силовиков». Но трудно отрицать, что в плохо организованном Обществе и Право плохо организовано.

Ссылка на различие в способах регулирования нам представляется тоже несостоятельной. Конечно, если намеренно или по недомыслию синкретично смешивать государство с Обществом, можно легко уклониться в область ошибочных представлений о существе Права и законодательства, о роли и месте государства в Обществе. Неразделение государства и Общества в системном плане способно подтолкнуть человека к идее, что «В одних областях отношения регулируются исключительно велениями, исходящими от одного единственного центра, каковым является государственная власть. Эта последняя своими нормами указывает каждому отдельному лицу его юридическое место, его права и обязанности по отношению к целому государственному организму и по отношению к другим отдельным лицам…Поэтому исходящие от государственной власти нормы имеют здесь безусловный, принудительный характер…Вот этот-то приём юридической централизации и составляет основную сущность публичного права.

К совершенно иному приёму прибегает право в тех областях, которые причисляются к сфере права частного или гражданского. Здесь государственная власть принципиально воздерживается от непосредственного и властного регулирования отношений; здесь она не ставит себя мысленно в положение единственного определяющего центра, а напротив, предоставляет такое регулирование множеству иных маленьких центров, которые мыслятся как некоторые самостоятельные единицы, как субъекты прав». [20].

При всём уважении к авторитету столь признанного цивилиста как И.А.Покровский, здесь я решительно не могу с ним согласиться по следующим основаниям. Обратите внимание на выделенную красным строку в его рассуждении. Почему у него не возник вопрос: а самому государству — кто укажет ему его юридическое место? Если оставаться на (нелепой, на наш взгляд) позиции, что этого не может никто, что только само государство и может определять своё место в Обществе (а то и над ним), — только при подобных допущениях можно увидеть какой-то системно-логически значимый смысл в рассуждении из [20].

Но кто доказал, что описанные в цитате подходы являются единственными? Тем более единственно правильными. На наш взгляд, всё обстоит диаметрально противоположным образом.

Даже в весьма несовершенной Конституции РФ статья 3 гласит: «1.Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. 2.Народ осуществляет свою власть непосредственно,». Следовательно, даже при сегодняшних понятиях об основах конституционного строя, народ — единственный носитель неограниченной легитимной власти в Обществе. Вряд ли у кого достанет духу не согласиться с мнением, что государство — часть народа. По всем законам — божеским, человеческим, информациологическим и системно-логическим — часть не может быть больше целого, часть не может делегировать власть целому. Только строго наооборот. Проще говоря, государство — любое, даже самое авторитарное, — обладает только ограниченной, делегированной ему народом (сиречь, Обществом) властью. Следовательно, Общество и должно предписывать государству нормы поведения, в том числе и методы регулирования отношений. Полагаю, ни один здравомыслящий человек не посмеет с этим не согласиться.

Но дальше начинается путаница: где Общество, где государство? Особенно, когда речь заходит о так называемом «гражданском обществе». Словарь современных понятий и терминов полагает, что «г. общество — совокупность внегосударственных общественных отношений и институтов, выражающих разнообразные интересы и потребности членов общества». При этом под словом «общество» он понимает разное: «1) совокупность исторически сложившихся форм совм. деят-ти; тип социальной системы с определёнными отношениями собственности и пр-ва мат.благ; 2) круг, сообщество людей, объединённых общностью положения, происхождения, интересов, традиций и пр.; 3) объединение людей, связанных общностью профессии, интересов и т.п.». Совершенно очевидно, что словарь ограничивается исключительно литературными (практически бытовыми) значениями определяемого понятия.

Ни [2], ни [3] даже понятия такого — гражданское общество — ни разу не упоминают. Не упоминает о нём и [12]. О ГК и говорить нечего — в нём тем более полная глухота по поводу гражданского общества. Сегодняшние политики в последнее время усвоили манеру много рассуждать о ГО, но понимают они при этом всё тот же «сухой остаток от вычитания государства из Общества». Синкретичное перепутывание государства и Общества, представление государства как некоей «политической организации общества», как «нации», страны и народа в целом — все эти традиционные заблуждения и позволяют спекулировать, выдавая пресловутые «государственные интересы» за интересы народа, и утверждать, что якобы всё, не принадлежащее конкретным лицам, автоматически принадлежит государству. Только в прокрустовом ложе такой «доктрины» можно рассуждать о праве государства на «абсолютные веления» и о разделении Права на публичное и частное.

Детально разработанная теория Гражданского Общества приведена в [1]. Напомним некоторые моменты из названной работы.

Как известно, гипотез о происхождении государства не меньше, чем концепций Культуры. (Что само по себе говорит о явном неблагополучии в данной области науки). Однако бесспорно одно: только системный подход даёт удовлетворительные ответы там, где все иные подходы никаких членораздельных ответов выдать не в состоянии. Исходя из этого бесспорного положения, посмотрим на историю государства с системных позиций. Структурная схема Общества представлена на рис.2.




Государство есть подсистема Общества, которой последнее поручает управление собой на определённых (установленных Обществом) условиях. Резонно предположить, что государство и возникло именно тогда, когда Общество ощутило явную потребность в координации всех своих подсистем, в организации информационных и вещественных потоков, необходимых для оптимизации взаимодействия всех компонентов Общества. Это и составляет предназначение государства, именно в этом его суть. Всё остальное, как минимум, второстепенно. Когда говорят, что «государство — политическая организация общества», забывают, что Обществу на деле вовсе не нужны никакие политики, нужны добросовестные и умелые управленцы, способные минимизировать общие потери, неизбежно связанные с управлением столь сложной системой как Общество. Политика — всего лишь способ навязать Обществу в качестве управленца именно себя, любыми способами отпихнув (в самом буквальном значении слова) от кормила всех возможных конкурентов в борьбе за власть. Для подавляющего большинства политиков эта борьба становится самодовлеющей, власть — единственной целью, а кормило превращается в кормушку.

В интересах Общества найти и узаконить внеполитические методы формирования собственной подсистемы управления — государства. И уж конечно надо полностью исключить любые возможности лоббирования чьих-то частных интересов в каких бы то ни было органах управления Обществом. В них должны трудиться только высокообразованные профессионалы, способные осознать важность для всех оптимизации критериев эффективности надсистемы — Общества — ценой пресечения «проклятия субоптимизации», в процессе борьбы всех против всех, при безудержном стремлении максимизировать собственную платёжеспособность за счет снижения удельной платёжеспособности всех остальных. И этих профессионалов надо отбирать так же тщательно и по объективным критериям, как отбирают лётчиков и космонавтов. Ибо выбор политическими методами с удручающим постоянством приводит к власти далеко не самых лучших представителей человечества. (Если кому-то мало России, довольно взглянуть на сегодняшнюю Америку). Не случайно ещё в 1938 г. знаменитый Бернард Шоу заметил: «Двуногое животное, занятое политикой, не выдерживает звания человека. Сотворившие его силы обязаны создать что-нибудь более совершенное».

Никита Николаевич Моисеев в своё время описал наглядную модель рассматриваемой ситуации: экипаж утонувшего корабля в одной лодке. Существует единственная общая стратегия, максимизирующая вероятность доплыть до берега всем вместе (следовательно, и каждому в отдельности), исключающая борьбу интересов в порядке рыночной конкуренции. Как только кто-то из экипажа предпочтёт совместным усилиям поедание ослабевших соседей —этот несчастный сразу же снижает вероятность для себя лично добраться до берега.

К сожалению, сегодня превалируют рыночно-политические настроения и рыночная же манера взаимодействия всех подсистем Общества. При этом роль государства становится в основном отрицательной. В кибернетике существует один неприятный закон: если подсистема управления сама себя оценивает по своим «внутренним» критериям эффективности, никак не связанным с эффективностью управляемой системы, — в этой ситуации неизбежно реализуется наиболее удобный для управляющей подсистемы закон управления: полная дестабилизация управляемой системы. Всё больше признаков, что в сегодняшней России сложилась именно такая ситуация.

Достойно сожаления, что ясные системно-логические подходы к анализу соотношения таких важнейших понятий, как Общество и государство, не находят места в учебниках, где всё еще предпочитают старые привычные «осторожно-многоаспектные» (хотя и весьма непоследовательные в смысле развития мысли) «исторические» рассуждения. Например, В.М. Корельский в учебнике «Теория государства и права» [18] пишет: «Соотношение общества и государства. Общество и государство, их отношения — кардинальная для науки теории государства и права проблема, которая, несмотря на её несомненную важность и актуальность, изучена слабо. Долгое время научная мысль вообще не делала различий между обществом и государством. Лишь с наступлением буржуазной эпохи учёные стали (хотя сначала только терминологически) разделять политическое государство и общество, гражданское общество и правовое государство, рассматривать некоторые аспекты их взаимодействия. Марксизм трактует соотношение общества и государства главным образом под углом зрения учения о базисе и надстройке.

Общество возникло задолго до государства и длительное время обходилось без него. Объективная потребность в государстве появилась по мере усложнения внутреннего строения общества (социального расслоения), обострения в нём противоречий из-за несовпадения интересов социальных групп и увеличения числа антиобщественных элементов. Следовательно, государство пришло на смену отживающей свой век родовой организации как новая форма организации изменившегося и усложнившегося общества. Процесс возникновения государства был, по-видимому, полусознательным, полустихийным.

Весь опыт мировой истории доказывает, что обществу со сложной структурой, раздираемому противоречиями, имманентна (внутренне присуща) государственная организация. В противном случае ему неизбежно грозит саморазрушение. Значит, государство есть организационная форма структурно сложного общества, которое здесь выступает как государственно-организованное.

Государство — социальный институт всего общества, оно выполняет многие функции, обеспечивающие жизнедеятельность последнего. Его основное назначение заключается в управлении социальными делами, в обеспечении порядка и общественной безопасности. Государство противостоит антисоциальным, разрушительным силам, а потому само должно быть мощной организованной силой, иметь аппарат (механизм) управления и принуждения. Иначе говоря, по своей глубинной сути государство — явление общесоциальное и конструктивное, чем и обусловлена его великая жизнеспособность. Политическим и классовым оно становится постепенно, по мере развития в обществе классов, антагонистических отношений. С расколом общества на классы, с возникновением классовых антагонизмов экономически господствующий класс подчиняет себе государство. Но и в этих условиях оно выполняет в определённой мере конструктивно-социальные функции.

С появлением государства начинается сложная и противоречивая история его взаимодействия с обществом. Как форма организации общества и управляющая система, государство выполняет функции в интересах всего общества, разрешает возникающие в нём противоречия, преодолевает кризисные ситуации. Вместе с тем иногда оно может играть и деструктивную роль — возвышаться над обществом, огосударствлять его, т. е. проникать во все общественные сферы, сковывать их, ослаблять и разрушать общественный организм. Но в общем и целом государство движется вместе с обществом вперёд, постепенно становится более современным и цивилизованным, сохраняя при этом относительную самостоятельность по отношению к обществу.

Именно в диалектическом единстве определяющего влияния общества на государство и относительной самостоятельности последнего заключена суть противоречивого их взаимодействия, имеющего принципиальное методологическое значение. Причём степень такой самостоятельности государства в силу разных причин может колебаться от минимальной до чрезмерной. Необходимая и разумная мера её предопределяется в конечном счёте объективными потребностями каждого исторически конкретного общества».

Эта длинная цитата оставляет неоднозначное впечатление. С одной стороны, она содержит несколько абсолютно верных утверждений, но с другой, — изобилует внутренними логико-системными противоречиями. Нельзя не согласиться с утверждением, что отношения общества и государства — кардинальная проблема. Но почему только для «науки теории государства и права»? На самом деле это главная проблема правоведения вообще — как предельно общей теории права, так и любой её подсистемы (в строгом соответствии с Теоремой Гёделя, см [1]). В том числе и для теории гражданского права.

И почему В.М. Корельский не делает из собственных рассуждений логически из них вытекающий конечный вывод о том, что «теория государства» — всего лишь подраздел общей теории права? Что давно назрела необходимость в университетских курсах «теории государства и права» как минимум переставить местами понятия «право» и «государство»? (Что, к слову, уже и делается иногда).

Многие последующие рассуждения Корельского (правильные с позиций системоанализа) категорически исключают допустимость такого словосочетания как «политическое государство». Остаётся предположить, что в устах автора цитаты это просто дань привычке, дань устоявшимся профессиональным штампам, произносимым без участия левого полушария.

Совершенно справедливо утверждение, что Общество возникло задолго до государства и длительное время обходилось без него. Системный подход предписывает сделать из этого однозначный вывод: Общество породило государство — когда в последнем возникла осознанная Обществом потребность. Следовательно, Общество не только «первороднее» государства, но и выше его в иерархической структуре систем обеспечения человеческой жизнедеятельности. Отсюда — неизбежный конечный шаг: признание государства подсистемой Общества.

Ибо две взаимосвязанных прямыми и обратными связями (о чём вспоминает и сам Корельский) системы всегда находятся в иерархическом соподчинении. При этом система, возникшая раньше, большая по объёму и важности для общих элементов систем, всегда будет надсистемой, а другая система — с железной необходимостью —подсистемой первой системы. И разве кто-либо посмеет оспорить, что государство возникло не только позже Общества и никоим образом не иначе, как только из его «недр», но и что Общество безусловно больше и важнее для людей, чем государство. Ведь обходилось же Общество без государства «длительное время» — по заявлению самого Корельского.

Но для конечного логически бесспорного вывода автору цитаты чего-то не хватает. Быть может, всё той же самой пресловутой «политической воли»? Или ему (как и всем иным авторам учебников) довлеет привычка к округло-осторожненьким, с «приседаниями», рассуждениям «исторического», а не системно-логического толка?

Нельзя не возразить автору цитаты и по некоторым чисто формально-логическим соображениям. Например, «Значит, государство есть организационная форма структурно сложного общества». Никакой вещественный объект не может считаться «формой» чего бы то ни было. Форма (наряду с содержанием) —характеристика объекта. Никакой объект не может быть «формой» другого объекта.

Согласно законам системоанализа, два объекта могут соотноситься только в трёх конфигурациях:
  • Как равнорядовые, равноуровневые подсистемы некой системы
  • Как система и её собственная подсистема
  • Как система и её метасистема.

Выше было однозначно доказано, что государство — подсистема Общества. Писать о подсистеме как о «форме» системы ошибочно не только системно-логически, — это нелепо даже чисто лингвистически.

Не совсем оправдано утверждение автора цитаты «Государство противостоит антисоциальным, разрушительным силам». «Должно противостоять» — это было бы логически верно. Ибо несколькими строчками ниже автор противоречит сам себе: «Вместе с тем иногда оно может играть и деструктивную роль — возвышаться над обществом,…ослаблять и разрушать общественный организм».

Трудно согласиться с цитатой и в этой части: «государство …постепенно становится более современным и цивилизованным». Почему, собственно, постепенно? Разве это нужно Обществу — терпеть, пока его собственное государство постепенно соизволит стать «более цивилизованным»? Что это за мистика такая? Почему бы Обществу просто не предписать государству (законодательно — исходя из отработанного наукой Права) с завтрашнего дня стать настолько современным и цивилизованным, насколько это необходимо современному Обществу?

Ниже г-н Корельский пишет: «Существуют ли пределы самостоятельности государства по отношению к обществу? Такие пределы есть, но они тоже относительны, подвижны и оценочны». Вопрос — кому это нужно? Государству? — вероятно. Но разве интересы государства не ниже по приоритетности, чем интересы Общества? Без сомнения, ниже. Пределы «самостоятельности» государства на деле определены совершенно точно: это пределы самостоятельности подсистемы по отношению к своей надсистеме. Иначе говоря, критерии эффективности государства должны быть частными производными от критериев эффективности Общества, цели государства не смеют противоречить целям Общества, пресловутая «государственная безопасность» может приноситься в жертву безопасности Общества.

Поскольку государство — слуга народа, вполне уместно применить к нему знаменитые законы роботехники Айзека Азимова. Вот эти законы:

Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием способствовать причинению ему
вреда;

Робот подчиняется всем командам человека, если они не противоречат первому закону;

Робот заботится о собственной безопасности, если это не противоречит первому и второму законам.

Смею заметить: «стиль А. Азимова» — это именно то, чего так остро не хватает сегодняшним законам Российской Федерации — начиная с Конституции РФ. (Впрочем, и законам многих других стран).

Следует, на наш взгляд, решительно высказаться и против распространённого сегодня толкования столь важных понятий как «гражданское общество» и «правовое государство». Во всех (доступных мне сегодня) источниках гражданское общество (в конечном итоге непоследовательных и, как правило, маловразумительных рассуждений) толкуется как некий «сухой остаток» — за вычетом из Общества государства. Правовое государство толкуется как такое, которое соблюдает законы. (Что особенно «приятно», если вспомнить, что в рамках подобных концепций эти законы само государство и пишет исключительно по собственным понятиям).

Ещё раз обратимся к цитате из г-на Корельского: «Отмеченное касается прежде всего гражданского общества и правового государства. Гражданское общество как система социальных, социально-экономических, социально-политических объединений граждан (институтов, структур), действующих на началах самоуправления, и правовое государство, где государственная власть функционирует на правовых началах, в рамках закона, логически и сущностно связаны между собой».

Сначала несколько предварительных замечаний формального характера. Во-первых, несколько удивляет утверждение автора, что «объединения граждан» якобы функционируют не на правовых началах. Неважно, что автор цитаты «имел в виду» — важно, что у него получилось. Мы ведь проводим не что-нибудь, а именно системно-логический анализ. Во-вторых, не так уж просто сразу понять, что именно «связаны между собой». Юристу необходимо заботиться о строгости и ясности фразы. И наконец, как понимать это «логически и сущностно». Противопоставление здесь вряд ли корректно: ведь если формальная логика действительно не учитывает содержание высказываний, то диалектическая логика как раз и озабочена более всего именно сущностью изучаемых ею объектов.

Но главная ошибка в рассмотренной цитате — непонимание сути системных связей. «Связаны между собой» — это ещё не научный язык: следует показать, как связаны. Одно есть непременно подсистема другого. Безусловно, правовое государство есть подсистема Гражданского Общества — ведь нами уже доказано (см. выше и [1]), что государство вообще не может быть ничем иным, как только подсистемой Общества.

Обратим внимание ещё на одну цитату из [18]: «С относительной самостоятельностью сопряжено воздействие государства на общество. В этом воздействии ведущая роль, несомненно, принадлежит обществу, которое выступает социально экономической основой государства, определяющей его природу, могущество и возможности». В рамках предложенной нами концепции Общество вовсе не какая-то неопределённая «основа» государства — поскольку является совершенно определённой метасистемой государства. Со всеми вытекающими из этого структурными и функциональными последствиями (см. выше).

Ещё цитата : «Воздействие общества на государство принято считать прямой связью, а воздействие государства на общество — обратной». В этой короткой цитате две системно-логических ошибки. Прямая связь та, по которой от системы управления к управляемым элементам поступают управляющие сигналы («команды»), обеспечивающие гомеостазис управляемой системы или её переход из одних состояний в другие. По обратным связям от управляемых элементов поступают сведения («доклады») подсистеме управления о результатах выполнения её ранее поступивших команд. По этим сведениям («информации») подсистема управления корректирует свои последующие команды. При отсутствии отрицательных обратных связей — противодействующих по определённым алгоритмам поступающим командам управления, — вся управляемая система (метасистема по отношению к подсистеме управления) идёт вразнос — вплоть до разрушения и полного прекращения функционирования.

Таким образом, в цитате показано полное непонимание сути прямых и обратных связей. Уж если говорить о воздействии общества на государство и о воздействии государства на общество, то в обоих случаях имеет место пара связей: прямая связь и обратная связь. Государство — в рамках установленных для него Обществом полномочий — осуществляет оперативное управление Обществом. В стратегическом плане — через науку — Общество управляет государством: устанавливает его оптимальную структуру, допустимые методы управления, круг обязанностей и соответствующих полномочий, запреты и ограничения; средства, выделенные на решение установленных задач.

Это и есть вторая ошибка автора цитаты. Ещё раз приходится убедиться в слабости системно-логических познаний сегодняшних российских юристов. (Возражения типа «Но это ведь всего лишь авторы учёбников» всерьёз принять нельзя. Ибо учебники должны как раз писаться лучшими из лучших — исходя из принципа, что каждый учёный должен позаботиться о смене, то есть обязан трудиться и на педагогической ниве; а те, кто учит, должны это делать на собственных разработках, на накопленном «собственным горбом» научном опыте, а не тиражировать затёртые чужие банальности).

Сделаем ещё одно замечание о соотношении сфер компетенции государства и Общества.

М.Н. Марченко в [19] пишет: «Проблема соотношения права и закона существовала всегда, с древнейших времён, с тех пор, как появилось право. Рассматривалась эта проблема множество раз как в рамках зарубежного, так и отечественного права. Последние, весьма острые и в такой же мере бесплодные по своим результатам споры в нашей стране приходились на 60-е — 80-е годы. Каждая из спорящих сторон приводила свои собственные, на её взгляд самые убедительные аргументы, стремилась склонить на свои позиции как можно большее число последователей, однако, в практическом плане всё оставалось без изменений.

Актуальность проблемы соотношения права и закона сохраняется и поныне. Более того, она не только сохраняется, но периодически, особенно в переходные, сопровождаемые усилением социальной напряжённости в обществе, периоды, значительно обостряется. Причина этого усиления внимания заключается в том, что эта, на первый взгляд сугубо «кабинетная», академическая проблема имеет не только и даже не столько теоретическое, сколько прикладное, практическое значение.

Разумеется, эта значимость обусловлена прежде всего характером и особенностями самой проблемы, суть которой кратко сводится к тому, что