Geum.ru

Задохин А. Г., Низовский А. Ю., Пороховой погреб Европы

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   13   14   15   16   17   18   19   20   ...   33

И четники уничтожали, как могли, но под ударами партизан к осени 1943 года зона их влияния сократилась до нескольких районов Сербии.

8 сентября 1943 года произошло событие, оказавшее большое влияние на дальнейшее развитие событий в Югославии: капитулировала Италия. 15 итальянских дивизий, воевавших против партизан, вышли из войны, а их оружие и снаряжение попало в руки НОАЮ. Это позволило увеличить ряды партизан на 80 тысяч бойцов. На освобожденных территориях началось формирование областных органов власти. В июне 1943 года было создано Краевое антифашистское вече народного освобождения Хорватии, в октябре — Словенский Народно-освободительный комитет, в ноябре — Краевое антифашистское вече народного освобождения Боснии и Герцеговины. А 29–30 ноября в боснийском городе Яйце состоялась вторая сессия Антифашистского веча народного освобождения Югославии (АВНОЮ), которая приняла ряд важных решений, касающихся послевоенного устройства Югославии. АВНОЮ запретило королю Петру II Карагеоргиевичу возвращаться в страну и лишило эмигрантское королевское правительство прав законной власти. Верховным органом в Югославии на время войны стал Национальный комитет освобождения Югославии. Одновременно сессия определила принципы строительства будущей Югославии:

"Чтобы осуществить принцип суверенности народов Югославии, чтобы Югославия превратилась в подлинное отечество для всех своих народов и никогда больше не стала вотчиной каких бы то ни было господствующих клик, Югославия строится и будет построена на федеративной основе, которая обеспечит полное равноправие сербам, хорватам, словенцам, македонцам и черногорцам, всем народам Сербии, Хорватии, Словении, Македонии, Черногории, Боснии и Герцеговины".

29 ноября 1943 года, дата открытия второй сессии АВНОЮ, стала датой рождения новой Югославии.

Решения второй сессии АВНОЮ, по существу, ставили крест на планах Англии в отношении Югославии. Но в Лондоне не считали положение безнадежным и предприняли новую серию дипломатических шагов по разрешению "югославского вопроса". На Тегеранской конференции "большой тройки" (Сталин, Рузвельт, Черчилль) югославский вопрос обсуждался наряду с другими военными проблемами. Рузвельт вообще считал, что сербы и хорваты уже не смогут больше жить в одном государстве и Хорватии лучше предоставить независимость.

Англичане подняли вопрос о высадке англо-американских войск на Балканах в рамках открытия "второго фронта" в Европе. Пытаясь игнорировать факт создания верховного органа власти новой Югославии, в декабре 1943 года по подсказке Лондона королевское эмигрант! ское правительство Югославии обратилось к правительству СССР с предложением заключить советско-югославский договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве. СССР это предложение отклонил, отказавшись признать за королевским правительством право представлять кого-либо, кроме себя самого.

Английские и американские офицеры, находившиеся в Югославии в составе военных миссий, информировали Лондон и Вашингтон о росте популярности партизан Тито, о резком сокращении влияния четников, о сотрудничестве Дражи Михайловича с фашистами. И уже в январе 1944 года Черчилль вынужден был направить на имя Тито письмо: "Британское правительство не будет в дальнейшем оказывать никакой военной помощи Михайловичу и будет оказывать помощь только Вам..." Хотя с осени 1943 года английские самолеты, действительно, начали регулярно доставлять партизанам оружие и снаряжение, Черчиль, по своему обычаю, лукавил. Несмотря на то что в феврале 1944 года английские офицеры были отозваны из штаба Михайловича, помощь четникам Англия и США продолжали оказывать до последних дней войны. Не прекращалась и дипломатическая борьба вокруг "югославского вопроса". Сербские националисты в лице четников Михайловича и эмигрантского правительства в Лондоне и Вашингтоне рассматривались как главная опора англо-американскому влиянию на Балканах. В Лондоне и Вашингтоне рассчитывали, что четники сумеют сохранить влияние в послевоенной Югославии и предпринимали все усилия в этом направлении. Одновременно англо-американская авиация несколько раз подвергала массированным бомбардировкам югославские города, таким образом "участвуя в борьбе с фашизмом". Весной 1944 года, в канун православной Пасхи авиация союзников четыре дня бомбила Белград. Спустя несколько дней авианалетам подвергся Загреб.

В августе 1944 года к Михайловичу была переброшена военная миссия США во главе с полковником Макдауэллом. "Германия проиграла войну, — сказал Макдауэлл Михайловичу. — Ваша борьба с немцами нас не интересует. Ваша задача — удержаться в народе. Я прибыл, чтобы помочь вам в этом". К этому времени в рядах четников насчитывалось около 30 тысяч человек, в рядах партизан — более 350 тысяч. План западных держав состоял в том, чтобы объединить эмигрантское правительство с Народным комитетом освобождения Югославии, четников — с партизанами, вернуть в страну короля Петра II, а затем с помощью союзников или без оттеснить партизан от власти и в итоге ликвидировать их как политическую силу. Этот план был успешно реализован англичанами в Греции. Подобный план разрабатывался и для Албании. Но реализовать его ни в Югославии, ни в Албании не удалось.

"Изменения в югославском правительстве, — говорилось в заявлении советского правительства от 22 апреля 1944 года, адресованного Лондону — если они не будут пользоваться соответствующей поддержкой маршала Тито и Народно-освободительной армии Югославии, вряд ли могут принести какую-либо пользу. Следовало бы добиться по этому вопросу соглашения с маршалом Тито, у которого действительно имеются реальные силы в Югославии".

Дипломатическая поддержка СССР сыграла большую роль в становлении новой Югославии. С 1944 года началось и интенсивное советско-югославское военное сотрудничество. 23 февраля 1944 года в Югославию прибыла советская военная миссия во главе с генерал-лейтенантом Н. В. Корнеевым, а в апреле в Москву — югославская военная миссия во главе с генерал-лейтенантом НОЛЮ В. Терзичем. Советские самолеты доставляли в Югославию оружие, снаряжение, медикаменты. Всего за весь 1944 год югославы получили около 3 тысяч тонн советских военных грузов. В Югославию прибыла группа советских военных медиков. На территории СССР из числа добровольцев-югославов, в основном из числа военнопленных, была сформирована отдельная добровольческая югославская пехотная бригада, которая принимала участие в боях за освобождение Югославии.

В сентябре 1944 года Советская Армия вступила в Болгарию. К власти в Болгарии пришло правительство Отечественного фронта, присоединившееся к антигитлеровской коалиции. Советские и болгарские войска стояли на границах Югославии.

21 сентября Иосип Броз Тито прилетел в Москву, где встретился со Сталиным и другими советскими руководителями. Во время переговоров в Москве было достигнуто соглашение о том, что советские войска вступят на территорию Югославии для выполнения ограниченной задачи — части 3-го Украинского фронта совместно с частями НОАЮ должны были освободить Белград и Восточную Сербию. После этого советские войска должны были покинуть Югославию.

Это соглашение в значительной степени отражало страх Тито и других югославских руководителей перед возможной оккупацией Югославии советскими войсками и прямым вмешательством Москвы в югославские дела. Взаимное недоверие Тито и Сталина, впервые явно проявившееся во время московских переговоров, впоследствии переросло в открытую вражду. А ограниченное участие советских войск в освобождении Югославии впоследствии позволило югославам говорить о том, что они сами, без Сталина и СССР, добились своего освобождения — те, кто бывал в Югославии в 1970-х годах, эти заявления, вероятно, помнят.

28 сентября 1944 года войска 3-го Украинского фронта под командованием маршала Ф. И. Толбухина пересекли югославскую границу. Вместе с ними на территорию Югославии вступили части 1-й, 2-й и 4-й болгарских армий. Совместно с 1-м Пролетарским корпусом и 12-м Ударным корпусом НОАЮ советские и болгарские войска приняли участие в освобождении Сербии и Македонии. 14 октября начались бои за Белград. 20 октября югославская столица была освобождена. Германской группировке в Югославии было нанесено поражение, фашистские формирования сербского правительства Милана Недича прекратили свое существование, четники Михайловича оказались дезорганизованы.

В ноябре 1944 года по соглашению партизанского командования НОАЮ и Народно-освободительной армии Албании на территорию Югославии вступили несколько бригад албанских партизан. Совместно с частями НОАЮ и 5-й болгарской дивизией они принимали участие в освобождении Косово. В этих боях погибли 350 албанских партизан. В своем обращении к Генеральному штабу Народно-освободительной армии Албании Иосип Броз Тито писал:

"Ваша борьба послужила маяком для всех порабощенных народов Европы и была огромной помощью народам порабощенных Балкан. Мы никогда не оставались без вашей помощи, о которой наш народ знает и за которую благодарен, Братство по оружию наших народов скреплено совместной борьбой, и пролитая кровь сцементировала эту дружбу, которую ничто не может разрушить". Увы, пройдет полвека, и новая пролитая кровь уже будет не цементировать, а разделять братские народы...

В начале ноября 1944 года советские войска вышли из Югославии. В составе югославских воинских частей осталось много советских военных специалистов, которым предстояло подготовить кадры для армии новой Югославии. СССР передал частям НОЛЮ большое количество стрелкового и тяжелого вооружения, самолетов, бронетехники, средств связи и ПВО.

Борьба за освобождение Югославии завершилась только 15 мая 1945 года, через неделю после капитуляции Германии. Это объясняется тем, что остатки немецких войск, и их союзников — хорватских усташей, русских казаков Краснова и других коллаборационистов — пытались пробиться в Австрию, чтобы там сдаться англо-американским войскам. Благодаря этому многим лидерам усташей — организаторам геноцида сербов удалось спастись. Что касается казаков, то они поголовно были выданы англичанами советскому командованию.

По мере приближения часа полного освобождения Югославии все более нервозный и активный характер приобретала англо-американская дипломатия. Борьба за Югославию шла до последнего момента. Англия продолжала настаивать, чтобы партизаны и югославское эмигрантское правительство объединились и создали бы единое правительство Югославии. В свою очередь, в эмигрантских кругах требовали, чтобы Англия перестала церемониться с партизанами и высадила свои войска на Балканах. На этой позиции, в частности, стоял король Петр II Карагеоргиевич. Более трезво оценивавший ситуацию на Балканах Черчилль порекомендовал королю не рассчитывать на высадку союзников в Югославии. Единственным выходом из ситуации могли бы стать переговоры эмигрантского правительства с партизанской властью.

Переговоры Тито с премьер-министром королевского правительства и переговоры Англии с СССР в итоге привели к достижению согласия: "внутренние трудности" Югославии было решено преодолеть "путем объединения Королевского Югославского правительства и Национального освободительного движения", как говорилось в совместном англо-советском коммюнике. Идя на этот шаг, в Москве не желали обострять отношения со своим союзником, и в то же время не собирались выпускать Югославию из-под контроля. 2 ноября 1944 года в Белграде представители партизан и королевского правительства договорились о создании единого югославского правительства. Вопрос об окончательном государственном устройстве Югославии откладывался на послевоенное время, до решения Учредительного собрания. До этого момента королю Петру запрещалось возвращаться в страну.

Последнее положение вызвало резкое недовольство короля, и он отказался утверждать ноябрьское соглашение. "Своевольный молодой человек!" — отозвался о югославском короле Черчилль. А Национальный комитет освобождения Югославии заявил, что создаст временное правительство страны и без согласия короля. 7 марта 1945 года И. Броз Тито сформировал Временное народное правительство Демократической Федеративной Югославии, в которое вошли в том числе и представители эмигрантских кругов. Новое правительство Югославии было почти сразу признано всеми государствами антигитлеровской коалиции. 11 апреля в Москве был подписан Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Югославией.

Узнав об этом, "своевольный" король Петр, вероятно, впервые осознал, в каком направлении реально развиваются события, и поделился своими тревогами с Черчиллем. "Видите ли, ваше величество, — ответил Черчилль, — многое из того, что происходит в Югославии, мне тоже не по душе, но я не в состоянии ничего предотвратить".

Последним шансом для вторжения союзников в Югославию стали триестские события. 2 мая 1945 года части НОАЮ освободили Триест — югославский порт на Адриатике, отошедший в 1920 году по Раппальскому договору к Италии. Англо-американские союзники потребовали, чтобы югославы немедленно очистили итальянские территории. Югославы отказались. Триестский кризис грозил вот-вот превратиться в военное столкновение между НОАЮ и американскими и английскими войсками. Советский Союз 22 мая выступил с заявлением в поддержку Югославии: "Было бы несправедливым и явилось бы незаслуженной обидой для югославской армии и югославского народа отказывать Югославии в праве на оккупацию территории, отвоеванной от врага, после того как югославский народ принес столько жертв в борьбе за национальные права Югославии и за общее дело Объединенных наций". В результате кризис удалось урегулировать мирным путем — югославские войска отошли за так называемую линию Моргана, а дальнейшую судьбу Триеста предстояло определить после войны (ныне Триест принадлежит Италии. — Прим. авт.).

Вклад народов Югославии в победу над фашизмом был одним из самых значительных. До 1944 года Народно-освободительная армия Югославии — четвертая по численности союзническая армия после армий СССР, США и Англии — фактически в одиночку держала "второй фронт" в Европе, в разное время сковывая от 12 до 15 германских дивизий, не считая итальянских, венгерских, болгарских, хорватских соединений и вооруженных националистических формирований. Во Второй мировой войне Югославия понесла огромные потери — 1,7 миллиона человек. Погиб каждый десятый житель довоенной Югославии. НОАЮ потеряла в боях 305 тысяч человек.

Завершение войны выдвинуло на первый план задачу политического закрепления фактической победы коммунистов во главе с Тито. Эту задачу существенно облегчало то обстоятельство, что большинство владельцев крупных промышленных предприятий и банков в период оккупации сотрудничало с гитлеровцами или националистическими правительствами Хорватии, Сербии и других территорий. Это позволяло осуществить конфискацию и национализацию их имущества в соответствии с практикой, принятой во всех государствах Европы по отношению к коллаборационистам. Другим обстоятельством, облегчавшим задачу коммунистам, являлось то, что практически все их противники за четыре года оккупации скомпрометировали себя в глазах народа как явные пособники фашистов. Немногие прозападно настроенные деятели, связанные с кругами эмиграции, не имели политического влияния в стране.

Учредительная скупщина, открывшаяся 29 ноября 1945 года в Белграде, приняла декларацию о провозглашении Федеративной Народной Республики Югославия (ФНРЮ). "Федеративная Народная Республика Югославия, — говорилось в декларации, — является союзным народным государством с республиканской формой правления, содружеством равноправных народов, свободно выразивших свою волю остаться объединенными в Югославии".

В истории народов Балканского полуострова начался новый этап.


Славянская империя или балканская федерация?


Идея балканской федерации возникла в начале XX столетия в ожидании всебалканской войны, когда молодые, только что-то образовавшиеся балканские государства выдвигали свои воинственные претензии территориального, политического и другого характера не только к Оттоманской империи, но и друг к другу. В такой ситуации выходом из нее, как казалось некоторым политикам, могло бы быть образование единого федеративного государства балканских народов. Предполагалось, что в эту федерацию войдет и Румыния, возможно, и Греция.

Параллельно разрабатывался вариант федеративного устройства отдельно для территорий историко-географической Македонии, где проживали самые различные народы, наиболее многочисленным из которых предполагалось предоставить территориально-национальную автономию, чтобы нейтрализовать взаимные притязания Болгарии, Греции и Сербии на ту или иную часть этой страны. Что касается географической Македонии, то в отношении этнической идентификации ее славянского населения и населения, исповедующего ислам, высказывались совершенно различные точки зрения. Так, в отношении славян существовало три точки зрения: 1) они есть самодостаточная македонская национальность; 2) они — болгары; 3) они — сербы. В отношении мусульманского населения велись споры: являются ли они турками или исламизированными сербами, болгарами, греками и т. д. Собственно говоря, федеративное устройство можно было бы предложить любому балканскому государству, ибо все они были полиэтничны по своему составу.

Особым вариантом был проект федерации, объединяющей в одном государстве только славянские народы. Эта концепция проистекает, с одной стороны, из давней идеи единения славян, а с другой — из идеи образования федерации балканских народов, стран, государств. Если первая идея питалась славянским национализмом, явившимся реакцией на внешнюю экспансию и имперские поползновения европейских держав, то идея балканской федерации была заимствована из опыта американской федерации как ответ на чисто балканские вызовы. Последние выражались в том, что между самими народами и государствами Балкан сложились весьма непростые отношения, явившиеся результатом исторического развития балканских народов и внешнего влияния. Обе идеи часто сопрягались, питая друг друга как формой, так и содержанием.

Идея славянского союза была особенно популярна в XIX веке России и среди славянских народов, входивших в составе Австро-Венгрии и Османской империи. Единение славянских народов рассматривалось тогда как средство борьбы за свою независимость и самоутверждения России перед лицом Европы. В частности, А. И. Герцен отмечал, что славянофильские и панславистские идеи утверждались в России больше под влиянием извне, когда возросло значение "национального принципа" в европейских международных отношениях в связи с наполеоновскими войнами: "чешский панславизм подзадорил славянофильские сочувствия в России"{6}. Правда, еще раньше, в XVII веке, идею единения славян под началом России высказывал хорват Юрий Крижанич, приехавший в Москву из Австро-Венгерской империи. Известный публицист того чремени активно культивировал в политических кругах Москвы идею объединения всех славян против латино-немецкой экспансии. Причем этническое он ставил выше религиозного различия, существовавшего между некоторыми славянскими народами. Это противоречие он предполагал разрешить через церковную унию, что как раз и вызвало репрессии по отношению к этому хорвату со стороны российских правителей, для которых было -абсолютно не приемлемо объединение православных с католиками. И это, несмотря на то что центральное место в доктрине Крижанича отводилось России. Причем не только как стране, вокруг которой могут сплотиться все славянские и православные народы, но и как государству-освободителю.

В XIX веке сторонники панславистской доктрины пошли дальше. Они выступили за создание политического союза и даже объединенного государства всех славян и православных. Известный русский поэт и дипломат XIX века Ф. И. Тютчев в одном из своих стихотворений призывает: "Славянский мир, сомкнись тесней". А в письме к княгине Е. Э. Трубецкой Ф. И. Тютчев даже настаивал на "историческом праве" России объединяться с тяготеющими к ней славянскими народами{7}. В стихотворении "Пророчество", написанном в 1850 году, Ф. И. Тютчев уже призывал российского царя начать создание славянской империи в связи с предстоящей четырехсотлетней годовщиной взятия турками-османами Константинополя.

Четвертый век уж на исходе,

свершится он — и грянет час!

И своды древние Софии,

В возобновленной Византии,

вновь осенит Христов алтарь.

Пади пред ним, о царь России, —

И встань как всеславянский царь.

Это была реакция на начавшийся в Европе процесс унификации культур, который "неизбежно сопровождается ростом национального самосознания". Последнее же "при дефиците культуры недихотомической солидарности может осуществляться только через групповое противопоставление, питаясь массовым социально-психологическим комплексом неполноценности, который (по законам личностной защиты) рационализируется на уровне идеологического сознания концепциями панславизма, негрютида и прочими и находит выход в агрессивных настроениях, деструктивных действиях"{8} против группы чужой культуры.

Стоит отметить, что до какого-то времени официальный Петербург не поддерживал панславистскую идею, но это не означало, что бродившая в российском обществе идея не оказывала влияния на внешнюю политику государства. Русско-турецкая война в 1877–1878 годов уже велась под лозунгом освобождения братьев-славян. Идея славянского братства захватила общество. Оно жило ею. Тысячи добровольцев — и известных, как художник-баталист В. Верещагин, и безызвестных — отправлялись на помощь сербам и болгарам. Вспомним хотя бы героев Льва Толстого: на Балканы отправляется князь Вронский, в романе "Анна Каренина", солдатом-добровольцем — православный отшельник отец Сергий.

Но не только чувство крови и исторического родства звали россиян на Балканы. Трагический разрыв с обществом князя Вронского и внутренний разлад бывшего гвардейского офицера отшельника Сергия бросают их под турецкие пули. Допустим, это лишь творческий полет мысли Толстого. Но тогда почему другой русский человек, тогда еще никому неизвестный, В. С. Гаршин бросает учебу в институте и отправляется в 1877 году добровольцем на русско-турецкую войну? Ответ можно найти у самого Гаршина. Во время военных действий на Балканах он написал первый свой рассказ "Четыре дня", который можно поставить в один ряд с "Севастопольскими рассказами" выше названного классика. Произведения Гаршина о войне на Балканах помогают понять мотивацию россиян XIX века. Так, в рассказе "Из воспоминаний рядового Иванова" он описывает свои ощущения: "Было неотвратимое побуждение идти вперед во что бы то ни стало, и мысль о том, что нужно делать во время боя, не выразилась бы словами: нужно убить, а скорее нужно умереть". Гаршин помогает нам понять, почему русские люди XIX века готовы были идти "за тысячи верст умереть на чужих полях". Это не пробуждение "кровавых инстинктов и желание убить иноверца", а подспудное желание обрести свободу в смерти в бою за чужое счастье и свободу.