Задохин А. Г., Низовский А. Ю., Пороховой погреб Европы
| Вид материала | Документы |
- Как построить погреб, 801.7kb.
- «Сказки Западной Европы» 11 дней, 173.8kb.
- Коран. Перевод смыслов В. Пороховой Сура Открывающая Книгу, 21543.18kb.
- Коран перевод смыслов Валерии Пороховой Сура Открывающая Книгу, 21289.26kb.
- История Дальнего Востока России: курс лекций, 67.29kb.
- Учреждение Российской академии наук Институт Европы ран великобритания перед всеобщими, 1781.02kb.
- Страны Западной Европы», диск «География 7 класс», атласы, контурные карты Ход урок, 103.69kb.
- Е. В. Дрожжина Промышленная политика европейских стран, 3397.8kb.
- Совет европы европейский кодекс социального обеспечения, 530.95kb.
- Рабочая программа дисциплины история стран Европы, 1960-е-2005 годы (32 час.), 83.27kb.
Огромный энтузиазм вызвали в Хорватии вступление русской армии на Балканы в ходе начавшейся русско-турецкой войны 1877–1878 годов и победы русского оружия в Болгарии. Хорваты ждали от России помощи в национальном освобождении, и казалось, что долгожданный "момент" вот-вот наступит...
Но параллельно с ростом национально-освободительных настроений в хорватском обществе набирал силу и другой процесс. Хорватский национализм, вышедший из темных углов сознания мистически настроенной части хорватской интеллигенции и охотно подхваченный австрийскими и венгерскими властями, видевшими в национализме средство разобщения славянских народов, зародился на рубеже 1860–1870-х годов. "Отцом" хорватских националистов считается философ и публицист Антун Старчевич. В молодости он увлекался идеалами иллиризма, но затем постепенно отошел от идей славянского единства. Увлекшись раннесредневековой историей Хорватии, он пошел по тому пути, который повторяли и продолжают повторять сотни "любителей истории" фашистского толка: по пути фальсификации истории на основе создания собственной мифологии, собственного "нового взгляда на историю". Старчевич попытался доказать, что хорваты — не славяне, а германцы, потомки готов, принявших славянский язык. Эти "хорватоготы" якобы завоевали Балканы и покорили славян, которые стали их рабами. "Раб" по-латыни звучит как "semis", "серв", и отсюда-то, утверждал Старчевич, и произошел якобы этноним "серб". Значит, делал вывод Старчевич, сербы — исторические, "исконные" рабы хорватов, нация неполноценная, "недочеловеки". Практически то же самое, как мы помним, говорил обо всех славянах вообще Гитлер: вероятно, и у Старчевича, и у Гитлера были одни и те же духовные учителя.
Старчевич освоил тот образ "скромного народного вождя", которому потом интуитивно следовали все фюреры мира: вел скромный образ жизни, старался быть "ближе к народу", в своих публицистических выступлениях обличал власти и заступался за "простой народ", говорил об угнетении хорватов "инородцами": сербами и венграми. Вместе с Евгеном Кватерником Старчевич создал Партию права, однако вскоре отделился от нее, создав свою "Чистую Партию права" (ну как же обойтись без деления на "чистых" и "нечистых"!).
После смерти Старчевича лидером "чистых" стал Йосип Франк. Националисты выступали за создание Великой Хорватии, которая должна была объединить все населенные хорватами земли и стать равноправным автономным с Австрией и Венгрией образованием в составе империи Габсбургов: "дуалистическая" Австро-Венгрия должна была превратиться в "триалистическую" Австро-Венгро-Хорватию. При этом ни о каком выходе Хорватии из состава империи Габсбургов речь не шла: "чистые" хорватские националисты являлись надежными союзниками Вены и яростными противниками Сербии и сербов. Хорватия же, по замыслу националистов, должна была включать в себя Хорватию, Боснию и Герцеговину, часть Словении и именоваться "Великой Хорватией".
Но гораздо большее влияние, чем националисты типа Старчевича, имели в Хорватии сторонники епископа Штросмайера и Евгена Кватерника. Идея союза югославянских народов преобладала в общественном сознании хорватов. Сторонники федерализма выступали за создание Югославии как объединения живущих в Австро-Венгрии сербов, хорватов и словенцев и за преобразование Австро-Венгрии в Австро-Венгро-Югославию. В этом федералистски настроенные хорватские деятели находили поддержку у словенцев, у сербов, но только не у своих "чистых" националистов, которых негласно поддерживала официальная Вена. Здесь давно поняли, что австрийская монархия может выжить, лишь сталкивая лбами народы Австро-Венгрии. Чехов натравливали на венгров, венгров — на хорватов, хорватов — на сербов. Но сохранить единство монархии, постоянно балансируя на взаимном недовольстве разных народов, правящие круги Австрии не могли — рано или поздно это недовольство должно было обратиться против самой монархии.
Сербы
Проникновение славян на Балканский полуостров началось в середине I тысячелетия нашей эры, достигнув своего пика во второй половине VI — первой половине VII веков. Славяне распространились по всему Балканскому полуострову, включая Грецию, оказав серьезное влияние на судьбу Восточной Римской империи — Византии. Среди пришедших на Балканы славянских племен были и сербы. Этноним "сербы" — явный иранизм сарматского или аланского происхождения. Основной массив сербского населения осел в междуречье Дрины и Моравы, на юго-западе современной Сербии, и уже вскоре началась его постепенная христианизация, в основном завершившаяся к концу IX века.
Несколько ранее, на рубеже VIII — IX веков, у сербов начали складываться ранние государственные образования. Процесс формирования сербского государства шел тяжело и медленно, сербам приходилось вести борьбу за самостоятельность с Византией и Болгарией. После упорной борьбы значительная часть сербских земель в 924 году ненадолго вошла в состав Болгарского царства.
Византия, всерьез опасаясь объединения балканских славян, вела искусную политическую игру, заключая союзы с одним славянским народом против другого. Опираясь на помощь Византии, сербам удалось восстановить независимость, и в дальнейшем византийцы использовали сербов в качестве противовеса по отношению к болгарам и хорватам. В борьбе, развернувшейся на рубеже X — XI веков между Византией и Болгарией, сербы играли роль разменной монеты и в результате снова подпали под власть болгар. На западе продолжало существовать союзное Византии сербское Дуклянское государство, несколько обособленное от прочих сербских земель.
Только в конце XII века сложились условия, благоприятные для развития сербской государственности. Один из сербских правителей (жупанов), Стефан Неманя, сумел объединить значительную часть сербских земель. Заключив союз с Болгарией и Венецианской Республикой, Неманя добился независимости от Византии. Этому во многом способствовал Третий крестовый поход, который возглавлял германский император Фридрих Барбаросса. Когда крестоносцы вступили на сербские земли, Неманя встретил императора с богатыми подарками и предложил заключить союз против Византии. И хотя этот союз не состоялся, сложная внешнеполитическая обстановка, в которую попала Византия в результате Третьего крестового похода, облегчила достижение сербами государственной независимости.
Стефан Неманя скончался в 1196 году и после смерти был причислен к лику святых. Он стал основателем сербской средневековой королевской династии Неманичей. Его сын, Стефан Первовенчанный, в 1217 году принял из рук римского папы Гонория III королевскую корону, став первым королем Сербии. Играя на противоречиях между католической и православной церквами и между православными Никейским патриархом и Охридским архиепископом, сербы добились и создания автокефальной Сербской православной церкви во главе с братом короля, архиепископом Саввой.
Наивысшего расцвета сербское королевство достигло при короле Стефане Душане (1331–1355). В этот период его границы простирались до берегов Эгейского и Ионического морей, захватывая территории Албании, Северной Греции, Македонии и Герцеговины, Стефан Душан провозгласил себя "царем сербов и греков" и уже мысленно примерял на себя корону византийских императоров. Но захваченные в качестве военной добычи греческие и албанские территории были, слабо связаны с другими землями государства Стефана Душана, и уже вскоре после смерти короля начался быстрый распад сербо-греческого царства. Страна вступила в затяжной период междоусобиц. А тем временем над Балканами нависла грозная опасность: турки-османы.
В 1352 году турки, к тому времени захватившие почти всю Малую Азию, переправились через пролив Дарданеллы и вступили на Балканы. К 1360 году они овладели Фракией, к началу 1370-х годов — Македонией. С начала 1380-х годов турки все чаще стали совершать нападения на Сербию.
В июне 1389 года армия турецкого султана Мурада I двинулась на Сербию; Правитель Сербии князь Лазарь выступил ему навстречу. В состав его объединенного войска входили сербские отряды, отряд боснийцев во главе с воеводой Влатко Вуковичем, отряды мелких албанских феодалов. В день Святого Вида (Видов дан) на Косовом поле неподалеку от Прищтины состоялась историческая битва, решившая судьбу Сербии. "Ход этой битвы затемнен поэтическими преданиями и народным самолюбием, — комментирует это событие Леопольд Ранке (Л. Ранке. История Сербии. М., 1878) — Верно одно: с этого дня Сербии не стало".
Несколько столетий турецкого владычества оказали большое влияние на создание этнической чересполосицы на Балканском полуострове. Ряд местностей был колонизован турецкими переселенцами. Началась широкая исламизация местного населения, в первую очередь в городах, при этом многие из славян, принявших ислам (их называли "потурченцы"), перенимали и турецкую культуру, образ жизни и даже язык. Спасаясь от турок, славянское население частично переместилось в труднодоступные горные районы, частично — в соседние христианские государства — Австрию, Венгрию, на принадлежавшее Венецианской Республике побережье Далмации. В XVIII веке сербы переселились даже на Украину, в Харьковскую губернию, образовав там район компактного проживания (Славяносербию).
В условиях турецкого ига единственным институтом, способным сохранить сербский народ и сербский язык, стала православная церковь. Благодаря ей поддерживались связи Сербии с Россией и другими славянскими народами. Полтысячелетия церковь поддерживала в сербах веру в то, что рано или поздно Россия непременно поможет своим православным братьям сбросить ненавистное иго. Эту веру с полным правом можно назвать мистической.
Сербские священники и епископы часто посещали Москву, Киев, Петербург, привозя оттуда денежные пожертвования, богослужебные книги и утварь. Впрочем, эти отношения не были исключительной прерогативой сербов: и болгары, и греки, и румыны, и другие православные народы Балкан, попавшие под власть турок, также связывали с Россией свои надежды на освобождение. Еще в 1576 году венецианский посланник в Турции Яков Соранцо писал:
"Московца опасается султан, ибо великий русский князь исповедует православную веру, подобно народам Болгарии, Сербии, Морей и Греции. По этой причине они весьма преданы его имени, и, как все остальные, принадлежащие к той же православной вере, они вполне готовы взяться за оружие и подчиниться его воле". Этим надеждам суждено было сбыться не скоро.
В январе 1804 года турки устроили очередную резню сербского населения. Долго тлевший огонь сопротивления прорвался разом, и в Сербии вспыхнуло восстание, которое возглавил Георгий Петрович, по прозвищу Черный. "Черный" по-турецки — "кара", отсюда и происходит Карагеоргий — "Черный Георгий". Ведя успешные боевые действия, восставшие одновременно обратились за помощью к Австрии и России. До 1806 года Россия, связанная многими внешнеполитическими проблемами; могла оказывать сербам только дипломатическую помощь, но в декабре 1806 года началась русско-турецкая война, и в этих условиях сербские повстанцы стали естественными союзниками русских войск.
Весть о том, это русские перешли Днестр и движутся к Дунаю, вызвала в Сербии взрыв ликования, повстанцы единодушно присягали "сражаться за одну с русскими веру, честной крест и православного российского краля". А в Сербию вступил русский отряд под началом генерал-майора И. И. Исаева (один батальон Олонецкого пехотного полка, казачий полк и команда арнаутов, при четырех орудиях — всего 1500 человек). Русский отряд был торжественно встречен сербскими повстанцами и населением, однако малочисленность отряда вызвала у Карагеоргия и других руководителей повстанцев недовольство. Впрочем, они скоро убедились, что "не количество сволочи, но храбрость образованного воинства и доброе предводительство начальника побеждают неприятеля" (из донесения главнокомандующего Дунайской, армией И. И. Михельсона императору Александру 1).
Русско-турецкая война 1806–1812 годов и практически синхронное с ней сербское восстание (1804–1813) привели в итоге к созданию автономного Сербского княжества в составе Турции, однако вторжение Наполеона отвлекло внимание России от балканских проблем, и судьба Сербии снова повисла на волоске. Турки оккупировали освобожденные сербские территории и начали резню православного населения. Карагеоргий и руководители повстанцев бежали из страны. Сербы фактически были поставлены перед выбором: или продолжать борьбу, или они все будут вырезаны.
В 1815 году началось Второе сербское восстание. В события на Балканах вмешалась Россия, жестко потребовавшая от турок выполнения статьи Бухарестского мира 1812 года, предусматривавшей создание автономной Сербии. В 1815 году с Россией в Европе считались — ведь русские войска еще были в Париже — и туркам пришлось пойти на попятную.
Окончательно вопрос об автономии Сербии был решен в результате русско-турецкой войны 1828–1829 годов. К тому времени князем сербов уже был Милош Обренович, один из руководителей сербского восстания. Идя к единоличной власти, он не выбирал средств: по его приказу были убиты вождь сербов Карагеоргий (1817), председатель Народной канцелярии Петр Молер (1316), епископ Мелентйй Никицич (1816), воеводы Сима Маркович и Павле Цукич (1817). С 1817 года Милош Обренович стал фактическим главой Сербии.
С каждым годом его власть усиливалась. Попутно Милош Обренович установил личный монопольный контроль над основными экономическими ресурсами страны: соляной торговлей, торговлей свиньями, щетиной и крупным рогатым скотом (скотоводство было ведущей отраслью сельского хозяйства Сербии), захватил обширные земли и вскоре стал самым богатым человеком Сербии. Страна фактически стала его собственностью, которой он распоряжался по своему усмотрению, а государственные чиновники превратились в приказчиков Милоша. Современники свидетельствуют, что Милош простодушно был убежден, что князь и не может поступать иначе: "Разве я не властитель и не могу делать, что мне угодно?" Только узкий круг приближенных к Милошу лиц имел привилегии и монопольные права в экономике страны.
Спекулируя на угрозе "турецкой опасности", сплачивавшей сербское общество, Милошу удалось установить режим личной власти. Но уже в начале 1830-х годов начался кризис. Сформировалась мощная оппозиция, которую возглавил ряд крупных торговцев, народных старейшин и высших чиновников. Милош был вынужден уступить их требованиям, и в феврале 1835 года впервые после долгого перерыва была созвана народная скупщина, принявшая первую конституцию ("устав") страны. На базе этой конституции сплотилась и оформилась первая политическая партия Сербии — уставобранители ("Защитники конституции").
Борьба уставобранителей с Милошем Обреновичем окончилось его отречением от престола в 1839 году в пользу сына Михаила Обреновича. Через три года он был свергнут уставобранителями, и народная скупщина 1842 года избрала сербским князем Александра Карагеоргиевича — сына Карагеоргия.
Правление Александра I Карагеоргиевича (1842–1858) примечательно тем, что в эти годы впервые была сформулирована внешнеполитическая программа Сербии, получившая названия "Начертание". Ее автором является Илия Гарашанин (1812–1879) — видный деятель партии уставобранителей, министр внутренних дел Сербии, а позднее глава правительства.
"Начертание" было разработано им в тесном контакте с Михаилом Чайковским и Франьо Захом — балканскими агентами старого, мудрого князя Адама Чарторыйского. Некогда друг юности императора Александра I, выходец их тех же кругов, что организовали убийство Павла I, князь Адам Чарторыйский одно время был министром иностранных дел России, затем, во время Польского восстания 1830–1831 годов — главой Национального правительства Польши. Остаток дней своих (он умер в 1861 году) Чарторыйский прожил в Париже, в отеле Ламбер, живо интересуясь европейской политикой и вместе со своими французскими друзьями принимая в ней посильное участие.
"Начертание" Гарашанина провозглашало целью сербской внешней политики освобождение югославянских народов от иноземного ига и создание на освобожденных землях великого государства южных славян во главе с сербской правящей династией — Великой Сербии.
Исходные посылки "Начертания" были и таковы: Турецкая империя обречена; она падет от своей внутренней слабости и под ударами сильных внешних противников. Будут войны, жестокие и кровавые, и Сербия не должна оставаться от этих событий в стороне. Только Сербия способна объединить земли южных славян. Она призвана играть ту же роль, какую сыграло Пьемонтское королевство в деле объединения Италии.
Путь к объединению — революционная война против отсталой феодальной Турции. Ведя революционные войны, Сербия постепенно расширит свою территорию, присоединив все земли, населенные южными славянами, восстановит великую державу Стефана Душана и станет самым большим и сильным государством на Балканах.
"Начертание" Илии Гарашанина — документ крайне любопытный и местами странный. Это — умозрительная идея, в которую Гарашанин и его советники решили втиснуть политические реалии второй половины XIX века. "Начертание" абсолютно не учитывало те изменения, которые произошли в этническом составе населения Балканского полуострова за пятьсот лет, прошедшие со дня смерти короля Стефана Душана. В Косово, которое Гарашанин назвал Старой Сербией, к тому времени наряду с сербским уже жила значительная часть албанского населения, а в Северной Албании, которую Гарашанин также видел в составе будущей Великой Сербии, сербов почти не было. Но творцов великосербской идеи это не интересовало.
Идейные корни "Начертания" видны невооруженным глазом. Это — идеи "революционной войны", провозглашенные деятелями Великой Французской революции. Они получили свое развитие в деятельности тайных обществ этеристов в Греции и карбонариев в Италии. В Сербии также существовало несколько законспирированных групп, оказывавших большое влияние на внешнюю и внутреннюю политику страны. К концу XIX века они частично вышли на свет в виде тайных обществ "Объединение или смерть" ("Черная рука") и "Белая рука". Первому из этих обществ суждено было сыграть важную роль в провоцировании Первой мировой войны. Именно "Черная рука" организовала убийство в Сараеве эрцгерцога Франца-Фердинанда.
В Сербии были и сторонники другого мнения относительно внешнеполитического курса страны. Никто не отвергал идею объединения югославян, но принципы этого объединения вызывали вопрос: объединение должно состояться по воле народов, по воле монархов или по воле великих держав?
Известный сербский политический деятель Светозар Маркович, основатель партии радикалов, был убежден, что решение сербского вопроса с точки зрения "национального развития сербского народа состоит в следующем — революция в Турции и федерация на Балканском полуострове". Но до того времени, когда партия радикалов станет ведущей партией Сербии, было еще далеко. Впрочем, к моменту прихода к власти взгляды радикалов существенно изменились.
Возведя великосербские устремления в ранг государственной политики, "Начертание" тем самым фактически является документом, направленным против славянства в целом. Этот неожиданный акцент, появившийся в сербской внешней политике, не противоречил и политике уставобранителей: в их правление произошел поворот Сербии в сторону Турции и Франции. "В целом же за время своего правления уставобранители проводили антирусскую политику" ("История Югославии", т. 1, с. 338). Враждебная России позиция Сербии привела даже к тому, что с началом Крымской войны (1853–1856) русский консул в Белграде был вынужден покинуть Сербию.
Непросто складывались и отношения уставобранителей и с князем Александром Карагеоргиевичем — сторонником ориентации на Австрию. Его проавстрийская политика раздражала как уставобранителей — поборников "революционной войны", так и те широкие слои населения, в которых жила идея союза с Россией. В результате в ноябре 1858 года князь Александр был свергнут, и на сербский княжеский престол после 20-летнего изгнания взошел Старый Милош Обренович. Единственное, что он успел за краткое время своего второго правления — это отстранить от власти уставобранителей. Осколок патриархальной Сербии, он скончался в 1860 году, унеся с собой в могилу целую эпоху, в которой ярчайшие примеры: героизма и жертвенности смешались с не менее яркими примерами грязнейших преступлений и подлости.
Сын и преемник Милоша Михаил Обренович, также во второй раз взошедший на сербский престол, был сторонником сильной самодержавной власти. "Начертание" Гарашанина в принципе нашло у него поддержку, а самого Гарашанина он вернул в политику и назначил министром иностранных дел. Князь Михаил понимал, что лидером балканских славян может стать только Сербия, сильная в военном отношении, способная начать войну с Турцией. Главное — начать, а Россия поможет, были убеждены в Сербии. То, что у России имеются собственные внешнеполитические проблемы и приоритеты, в расчет не принималось: причем здесь интересы России, когда речь идет о "высшем призвании" Сербии?
Князь Михаил провел важные законодательные реформы, была введена всеобщая воинская повинность, создан массовый резерв армии — Народное войско. Военные расходы росли непропорционально с расходами на развитие производительных сил и просвещение. Известный сербский экономист Владимир Карич в 1887 году писал: "...наше государство и не пыталось с помощью средств, полученных от народа, решать те же экономические задачи, которые стоят перед каждой современной страной, а именно — способствовать повышению его благосостояния". Расходы на "государственное строительство" приняли гипертрофированные формы и не соответствовали ограниченным финансовым возможностям страны.