Geum.ru

Эб итинский институт повышения квалификации работников образования

Вид материалаМонография

Содержание


2. Особенности развития национально-региональной системы специального образования Забайкалья в XVIII-XIX веках
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

2. Особенности развития национально-региональной системы специального образования Забайкалья в XVIII-XIX веках


2.1 Этнические особенности населения Забайкалья и их проявление в развитии системы специального образования


Исторически сложившийся региональный опыт обучения и воспитания детей с отклонениями в развитии формируется на основе аксиологических ориентиров, которые заложены в сознании народа и передаются им из поколения в поколение. Принципы, определяющие развитие национально-региональной системы специального образования, являются выражением определенных норм морали, нравственности, этики социальных отношений к лицам с отклонениями в развитии. Отражая мировоззрение народа, они впоследствии адаптируются и влияют на выбор вариантов саморазвития и самоорганизации системы обучения и воспитания данной категории детей.

Важной характеристикой системы специального образования Забайкалья, объясняющей ее региональные черты, являются этнические особенности населения, выражающиеся в принятии этой категории людей, терпеливого и гуманного к ним отношения, осознания самоценности «не такого как все» человека, необходимости включения его в социальную жизнь рода и общества.

При анализе данного феномена необходимо учитывать своеобразие формирования населения региона. Для обеспечения Нерчинских заводов, являющихся собственностью царствующей семьи, рабочей силой правительство приняло ряд соответствующих указов. В 1722 году был издан указ «О ссылке преступников в Дауры на серебряные заводы» [192; 47], в 1739 году - указ «Об отсылке мастеровых и рабочих людей за пьянство и игру в карты и в кости в Сибирь» [192; 104]. В 1760 году издается указ об отправлении на Нерчинские заводы колодников обоего пола, солдат и матросов, ненадежных к исправлению. В 1769 году смертная казнь заменяется ссылкой на Нерчинские заводы [222; 51]. В 1780 году на каторгу в Нерчинские рудники прибыло значительное число ссыльных, лишенных дворянства и воинских чинов, так называемых "секретных". 13 сентября 1797 года вышел царский указ, в котором говорилось: «Смертоубийц … произносителей дерзких слов противу Императорского Величества, равно возмутителей народа ... осужденных на каторгу вместо смертной казни, по наказании кнутом, отправлять на работы в Нерчинск» [45; 12-13]. Для обеспечения Нерчинских заводов продовольствием царское правительство переселяло в Забайкалье пашенных крестьян. Так, в 1750 году в Забайкалье переводилось до 4 тыс. душ крестьянского и посадского населения, в 1799 году указом «О заселении земель полуденного края» переправлялось 10 тысяч душ с семьями и одинокие не старше 45 лет. В 1801 году для отправки в Забайкалье было назначено 2000 душ помещичьих крестьян [45; 47]. К 1810 году в южное Забайкалье было выдворено более 1 тысячи душ. По исчислениям В.К. Андриевича, в 1818 году население Забайкалья составляло 194904 души обоего пола, из которых 112676 было русских. Уже к середине XIX века население Забайкалья исчислялось в 327908 душ, при этом число коренных жителей составляло 111580, семей старообрядцев - 17880 человек [45; 53].

Поток ссылаемых в Забайкалье значительно увеличил количество людей с отклонениями в развитии. Этому способствовали тяжелые условия, в которых проходило заселение «полуденного края». Прибывающие в Забайкалье из центральной части России после изнуряющего перехода испытывали сильное воздействие на человеческий организм неблагоприятных субэкстремальных факторов, вызывающих адаптационные реакции и патологические процессы. Из-за резкоконтинентального климата, длительного холодного периода, глубокого сезонного промерзания почвы степень зависимости человека от природы была необыкновенно высока. Кроме того, изнурительный труд на Нерчинских Заводах, недостаток питания приводили к болезням и быстрому истощению организма, к преждевременной старости или ранней инвалидизации. Подтверждением этому может служить рапорт лесничего Александровского лесничества Главному управлению Нерчинского горного округа. «…Эти люди в буквальном смысле слова - едва ноги таскают от постоянного недоедания, массы необходимых работ по устройству и для пропитания, недостатку рабочих рук; живут в тесноте самой крайней при обстановке самой нездоровой, во временных избушках и землянках, от сырости мокрых от пола и до потолка, буквально полунагие, сплошь и рядом имеют одну пару дырявой обуви на несколько душ семьи» [222; 51].

Значительному росту числа людей с отклонениями в развитии способствовала ссылка помещиками в Забайкалье вместо здоровых крепостных крестьян, по указу от 17 января 1765 года, пожилых людей, калек и больных. Об этом свидетельствует донесение сибирского губернатора Чичерина на имя императрицы, в котором он писал: «Помещики шлют своих дряхлых и больных крепостных, покупая их по дешевой цене и выгодно используя рекрутские квитанции» [45].

Наибольшие проблемы у местных властей возникали с лицами, имеющими психические заболевания. Поэтому в 1768 году был издан царский указ, предписывающий оказывающихся в Сибири сумасшедших людей, «не имеющих своего пропитания, отсылать в монастыри, где имелось не полное по штату число монахов» [192; 104].

Тем не менее, согласно историческим источникам, у царского правительства не было планомерной и четкой политики по заселению Забайкалья. От этого в первую очередь страдали старые, больные и увечные люди. Так, например, в 1750 году значительное количество поселенцев было направлено в Колывано-Воскресенский завод. Однако вскоре правительство по ходатайству Нерчинского начальства решило переправить их в другие места Сибири: «за старостью и разными болезнями выслать, не оставляя никого…». Часть из них определялась на поселение в Забайкалье, но местное воеводское и горное начальство усмотрело, что «за незаведением от новопоселенных пашен от иных дряхлых и увечных и престарелых бродяг…вместо пользы, в хлебе и харчевых припасах последует пуще ныняшнего дороговизь, а паче опасно и недостатку…». Больных людей, стариков и детей гоняли по Сибири, усугубляя их положение. В донесениях сибирского административного переселения отмечалось: «…много престарелых и увечных, не имеющих жен и детей, и сущих бродящих по миру и к поселению ни по каким обстоятельствам негодных, а многие из таких дорогою, а другие по прибытию туда и померли…» [305; 17].

Факторами, определяющими высокую смертность, инвалидизацию населения и увеличение количества лиц с отклонениями в развитии являлись повторяющиеся эпидемии оспы, чумы, брюшного тифа. В июне 1746 года Нерчинский воевода доносил Иркутской канцелярии, что в «минувших 1743, 1744, 1745 божеским попущением, тяжкими болезнями, а именно, горячкою, а наипаче оспою, во всем Нерчинском воеводстве российского народу и верноподданных ясачных инородцев мужика и женска полу померло много число» [160; 268].

По указу от 1763 года началась ссылка в Нерчинск на поселение обличенных в непотребстве женщин, следствием чего явилось массовое распространение среди забайкальского населения «французской болезни». Начальник Нерчинских заводов генерал-майор В.И. Суворов отмечал: «…от непотребных женщин, ссылаемых в Нерчинское ведомство, заводские крестьяне целыми домами страдают французской болезнью и от закоренелости ее приходят в дряхлость и к работам в непригодность» [160; 106]. Инфекционные заболевания способствовали появлению в Забайкалье значительного числа больных, калек, убогих. Лица, не способные прокормиться собственным трудом вследствие дряхлости, болезней, увечий, пополняли число нищих Забайкальской губернии.

Росту численности нищих Забайкальской губернии способствовала ссылка в этот край по указу от 1823 года бродяг и просящих милостыню, которые до сих пор карались каторжными работами в пределах Руси. По отчетам 1871 года в Верхнеудинской тюрьме из 396 осужденных - 242 человека за прошение милостыни и бродяжничество, в Читинской тюрьме из 245 осужденных - 143 за прошение милостыни. По отчетам 1873 года через Верхнеудинскую тюрьму проследовало 766 арестантов, из которых 143 осуждены за прошение милостыни [273; 20].

Среди бродяг было немалое количество лиц с отклонениями в развитии. Еще в 1827 году царское правительство издало соответствующий указ о неотправлении в Сибирь за бродяжничество престарелых, глухих, немых и слепых [192, 39]. Однако, это не могло снизить процент калек и увечных среди идущих по этапу, вследствие инфекционных заболеваний, длительности и суровости перехода.

Согласно циркуляру Министерства внутренних дел от 11.07.1878 года Генерал-губернатором Забайкальской области был проведен анализ численности нищих, рассмотрены предложения о мерах по предупреждению и прекращению нищенства и о призрении нуждающихся. По данным анализа, в Забайкальской губернии насчитывалось 1273 человека, живущих подаянием. Наибольшее количество (700 человек) отмечалось в Нерчинском округе. Это объяснялось значительным количеством бывших каторжников и ссыльнопоселенцев, получивших увечья, болезни на Нерчинских рудниках.

В рассматриваемый период в качестве системообразующего и приоритетного на данном этапе исторического развития общества выступает принцип гуманизации. Гуманизм и человеколюбие, милосердие и сострадание, присущее коренному и старожильческому населению Забайкалья, способствовали снижению, а в ряде случаев и полному отсутствию людей, живущих подаянием, в большинстве волостей Забайкальской губернии. В системе доказательств данные отчета Хоринской степной думы, представлявшей бурятское население: «…Нищие люди, не имеющие способности к трудам, приобретать пропитание и круглые сироты, содержатся состоятельными родственниками, а в случае ненахождения последнего, содержатся всеми инородцами без исключения того родового управления, которому подведомствен неимущий без всяких прекословий от общества. А потому устройство богоугодных заведений излишне…» [276; 54].

Истинный характер русской души, «сохранившей особенную восприимчивость к духу первоначального христианства», проявлялся в деятельности забайкальских крестьянских общин, основанных на принципе братской солидарности и общинной взаимопомощи. Так, в отчете Баргузинского округа отмечалось: «…явления нищенства, хотя и происходят частью от старости и дряхлости ссыльнопоселенцев, частью от смерти родителей малолетних детей, то при появлении всегда устраняются общей мирской помощью» [276; 57].

Полное отсутствие нищих, согласно отчету, отмечено в селениях, где большую часть жителей составляли старообрядцы. Вдовы, сироты, престарелые и калеки всегда получали в этих селениях мирскую помощь. «Крестьянское общество несет ответственность за их пропитание каждой избой поочередно. Случаев отказа в призрении не отмечено». В отчетах Тарбагатайской волости отмечается: «Постоянного нищенства не существует, происходит случайно». В Мухоршибирской волости «неимущих крестьян - 68, ссыльно-поселенцев - 31, из них имеют право на общественное призрение - 68, на богадельное содержание за счет поселенческого экономического капитала - 31 человек».

Показательно то, что в отчетах данных волостей, где находится наибольшее количество старообрядческих общин, предложены и меры по предупреждению нищенства: «…улучшению дела призрения обязательно в обществе учредить ссудо-сберегательные кассы, через это может образовано взаимное вспоможение. Началом основного капитала могут служить мирская оброчная статья, сбор с торгующих, побойка скота, с рабочих, увольняемых на промысла и подесятинный сбор с более сильных землевладельцев, а затем осуществить закон в полной его силе к предупреждению и искоренению нищенства» [276; 107].

В казачьих округах Забайкальской губернии количество нищих также было незначительным. По данным отчета 1878 года, в Акшинском округе отмечалось их полное отсутствие в связи с тем, что «ссыльнопоселенцы к этому округу не приписывались, а местное население состояло из казаков-старожилов, каждый из которых имел дом и хозяйство, дающее средства на существование» [276; 39]. Казачьи станицы отличало отсутствие в них посторонних людей. К ним не приписывались ссыльнопоселенцы, как к крестьянским общинам. Однако, в случае необходимости станичный казачий круг попеременно определял семьи, которым вменялось в обязанности призрение сирот, бездомных и немощных.

В основе формирования отношения казачьих станиц к данной категории людей наряду с принципом гуманизации проявляется принцип социализации. Он способствовал включению лиц с отклонениями в развитии в процесс жизнедеятельности общества наравне с нормальными людьми. Значительное количество больных и увечных людей, прошедших Нерчинскую и Карийскую каторгу, вдовы и сироты бывших каторжников, выходя на поселение, приписывались к крестьянским общинам, получали мирскую помощь и возможности для пропитания. Однако среди данной категории лиц находилось немалое количество умалишенных, слепых людей, которым необходим был не только приют, но уход и лечение.

Единственным местом, способным обеспечить необходимое призрение лицам с отклонениями в развитии в исследуемый период, являлись богадельни. Только Нерчинско-Заводская и Карийская арестантские богадельни финансировались из государственной казны, остальные содержались на проценты из капиталов от частных пожертвований и на средства отдельных обществ.

Милосердие и сострадание забайкальских крестьян к бывшим арестантам и членам их семей, к слепым и умалишенным, лишившимся возможности пропитания собственным трудом, способствовало принятию крестьянскими обществами действенных мер по оказанию помощи страждущим. Примером этому служит строительство Читканской богадельни. Из «сострадания к больным и увечным ссыльным» общество Читканской волости не только выделило средства на строительство богоугодного заведения, но и ежегодно содержало от 15 до 25 нуждающихся на сумму 400-500 рублей в год [275]. Богадельня при посольском Спасопреображенском монастыре была открыта на пожертвования купца Вазанова. Призреваемые содержались на процент с капитала в 10 тысяч рублей, который находился в Иркутске в сиропитательных банках Елизаветы Медведниковой. Количество призреваемых, согласно архивным данным, составляло 20 человек [275]. На частные пожертвования для призрения сирот и убогих была построена богадельня в Троицкосавске. Александровская богадельня, получившая свое название в ознаменование бракосочетания государя Александра Николаевича, содержалась на проценты из капитала в 11 тысяч рублей. Количество призреваемых было незначительным. Основную массу среди них составляли лица с отклонениями в развитии.

Наибольшее число не способных к труду (300 человек) увечных и больных людей содержалось в арестантской богадельне при Александрово-Заводской каторге. На их содержание из казны отпускалось до 23 тысяч рублей. Несмотря на это, активную помощь оказывали действующие в Забайкальской губернии Общество Попечительства о тюрьмах, отделение Дамского комитета названного общества, отделение Общества Попечения о семьях ссыльнокаторжных и лично Военный Генерал - губернатор. Принцип гуманизации определял направление их деятельности. На средства обществ, состоящие из членских взносов, частных пожертвований и кружечных сборов, для богадельщиков закупалась одежда, лекарства и продукты питания. На обзаведение огорода и приобретение лошадей с упряжкой и повозкой из средств Губернатора было выделено 300 рублей. Выращенные на огороде овощи распоряжением Губернатора выдавались призреваемым сверх положенного от казны довольствия [277].

К системе доказательств милосердного и гуманного отношения народов, населяющих Забайкалье, к лицам с отклонениями в развитии можно отнести архивные материалы, касающиеся вопросов статистического учета и организации помощи лицам с нарушением зрения. В 1895 году по приказу Генерал-губернатора Забайкальской области О.Е. Мациевского было проведено выявление данной категории лиц с целью уточнения их количества, определения численности, определения мер соответствующего призрения и устройства слепых детей в школу при Иркутском отделении Попечительства Императрицы Марии Александровны.

Анализ архивных материалов показал, что в волостях Забайкальской губернии в рассматриваемый период насчитывалось 130 слепых, из которых 32 человека крестьянского сословия, 53 - инородческого, 11 - казачьего, 1-городского, 29 – ссыльнопоселенцев, 4 - отставных солдата. В это число не входили казаки Забайкальского казачьего войска, тем не менее, их число было значительным, оно составляло 176 человек. По данным волостных отчетов, слепые не нуждались в государственном призрении, так как находились на попечении близких родственников или самих обществ. Казачьи станицы отличались спаянностью взаимоотношений, отзывчивостью и соседской взаимопомощью. Служба на благо царя и Отечества предоставляла определенные льготы, кроме того, традицией казачьих станиц являлось содержание нетрудоспособных казаков и членов их семей за счет станичных обществ. Согласно данным, в казачьих станицах нуждающихся в призрении слепых не было.

В отчетах некоторых волостей городские старосты сообщают о имеющихся слепых детях, однако эти данные очень незначительны (три мальчика и одна девочка от 3 до 5 лет). Очевидным является факт нежелания родителей и обществ подавать сведения о слепых детях, так как в циркуляре Генерал-губернатора предлагалось передавать их на попечение Отдела Попечительства о слепых г. Иркутска.

Как мы уже отмечали, отдавать или передавать на попечение своих детей, тем более больных, ни в бурятских, ни в русских старожильческих семьях не было принято. Тем не менее, вопрос обучения слепых детей в школе при Иркутском попечительстве вызвал живейший отклик и полное сочувствие. Показателен факт, что этот вопрос более широко обсуждался инородческими волостями. Так, Селенгинский окружной начальник в своем рапорте отмечал необходимость гарантированного приема детей в Иркутскую школу для слепых соразмерно поступающим из Забайкальской области сборам. Он также предлагал Генерал-губернатору образовать особый фонд для содержания при Иркутской школе исключительно детей Забайкальской области. Это, по мнению окружного начальника, «устранило бы общественное недоверие и ускорило действительную помощь слепым детям».

Анализ архивных данных показывает, что инородческие общества Забайкальской области чаще всего оказывали лицам с отклонениями в развитии и значительную материальную помощь. В частности, на призыв Генерал-губернатора откликнулось инородческое общество Баргузинского ведомства, вступившее в число соревнователей обществ с единовременным взносом в 75 рублей. Сбор пожертвований в сумме 20 рублей передали Иркутскому попечительству обыватели Троицкосавска. От Верхнеудинского обывателя поступило 20 рублей. Генерал - губернатор Е.О. Мациевский выделил из своих средств пособие в размере 500 рублей[251; 2-37].

Принцип гуманизации проявляется в принятии слепого человека Забайкальским обществом, в признании его человеческого достоинства. Он прослеживается и на страницах печатных изданий того времени. Местная газета «Забайкальские областные ведомости» печатала материалы о деятельности окулистических отрядов, командированных в разные местности империи «для оказания медицинской и оперативной помощи больным глазами из беднейшего населения» [73; 8]. Проводилась кампания по рекламе и подписке на журнал «Русский слепец». Журнал рекомендовался тем, кто интересовался образованием и призрением слепых, психологией и методами обучения. Особое внимание акцентировалось на вопросах технического образования, видах занятий и ремесел для слепых, формах попечения об окончивших учение (патронатство), призрения не способных к труду слепых, а также мерах по предупреждению слепоты [67; 8]. Отмечалось, что доход от этого издания шел в пользу слепых. Подписная цена составляла 1 рубль с доставкой и пересылкой [68; 8]. Кроме того, на страницах газеты размещались объявления о имеющихся вакансиях в С-Петербургском училище для слепых детей Ведомства Мариинского попечительства призрения слепых. В это училище приглашались мальчики и девочки с неизлечимой слепотой на оба глаза в возрасте от 7 до 11 лет. Оплата за обучение в год составляла 300 рублей. Беднейшие дети принимались бесплатно [67; 8].

Неоднозначно характеризуется отношение забайкальцев к проблемам людей с психическими нарушениями. Анализ архивных данных показал, что учет данной категории лиц проводился в основном среди арестантов и казачества, так как именно они имели преимущественное право на устройство в лечебное учреждение. Значительный процент лиц с психическими расстройствами представляли ссыльнокаторжные. Тяжелые условия жизни, каторжный труд, явления психической депривации сопутствовали возникновению душевных расстройств у заключенных. Переписка Нерчинского коменданта Генерал-майора Шилова с Военным Генерал - губернатором Забайкальской области свидетельствует о серьезной обеспокоенности по поводу участившихся случаев умопомешательства среди политзаключенных. В рапорте Главного лекаря Читинского военного полугоспиталя отмечается, что из 24 политических ссыльных, содержащихся на излечении, 4 - «умопомешанные» [252; 891]. Ведомости о больных умопомешательством в лазаретах гражданского и военного ведомства Забайкальского казачьего войска отмечают рост их численности в отдельные годы. Так, например: 1858 г. - 17-2 человека, 1859 г. - 15-3 человека, 1860 г. – 17 - 12 человек, 1861 г. - 16-15 человек, 1862 г.- 24-21 человек [250;4]. Следует отметить, что атаман Забайкальского казачества уделял этой проблеме значительное внимание. В частности, первая больница для умалишенных в Чите была открыта 4 апреля 1884 года на капитал казачьего войска.

Сухие строки военных отчетов не позволяют объективно оценить отношение властьпридержащих к категории лиц с психическими нарушениями. Тем не менее, на примере содержания одного из архивных документов можно сделать вывод о гуманном и милосердном отношении забайкальцев к данной категории граждан.

В мае 1869 года в письме Генерал-губернатору за № 248 Попечительский Совет Нерчинского уездного училища докладывал о служащем Нерчинского округа коллежском асессоре Мартынове, страдающем «периодически возвращающимся умопомешательством». Не имея возможности поместить больного в больницу из-за отсутствия таковой в городе Нерчинске, Совет, тем не менее, предоставил ему не только условия для достойного проживания, но обеспечил медицинскую помощь и охрану имущества. «Для оказания медицинской помощи при больном находились два фельдшера, а в их распоряжении училищный служитель и казак для охраны. Имущество г. Мартынова находилось на ответственности училищного прислуги».

Проблема оказания специальной помощи Мартынову вызвала живейший отклик как среди чиновников, так и среди общественности. На прошение Генерал-губернатора Забайкальской области по устройству гражданина Мартынова в Иркутский дом для умалишенных пришел отказ за неимением мест [270]. Местные власти сочли необходимым «собрать сведения о существующих в Забайкальской области подведомственных учреждений, о числе призреваемых умалишенных и сумм на их содержание» и обратиться к царскому правительству с просьбой об открытии в Забайкалье учреждения для людей с психическими заболеваниями. Проанализировав ситуацию, Генерал-губернатор писал: «Помещений для умалишенных нет в Забайкальской области. Умалишенных в течение последних 5 лет в губернии было 109 человек, в среднем 20 человек в год. Принимая во внимание значительное пространство Забайкальской области и расстояния от Иркутска со значительным пространством Западной Сибири, полагаю недостаточность одного центрального дома для пользования умалишенных всей Сибири. Для Восточной Сибири нужно одно первоначальное центральное заведение в городе Иркутске, впоследствии познанием опыта может быть открыто другое такое же» [269; 4].

Как показывают протоколы заседаний Верхнеудинской, Нерчинской, Троицкосавской Городских Дум, а также отдельные публикации в периодических изданиях того времени, к решению проблем лиц с психическими нарушениями подключилась вся общественность. «Забайкальские областные ведомости» писали: «…заставляет сожалеть, что в крае столь богатом, как Забайкалье, отпускающем по нескольку сот пудов драгоценного металла в год, негде приютиться одинокому больному» [66; 5].

Забайкальская общественность выражала серьезную обеспокоенность по поводу медицинского обеспечения края, которое значительным образом влияло на прирост числа жителей области. В отчете за 1869 год Генерал-губернатор Восточной Сибири отмечал: «Главная причина незначительного прироста числа жителей…недостаточность медицинских пособий, вследствие малочисленности в крае медиков и повивальных бабок» [274]. Обширность территории Забайкалья приводила к тому, что врачебная помощь не всегда была своевременной. «При расчете на общую цифру населения 1 врач приходился на 11522 жителя и приблизительно на 10800 кв. верст пространства» [208; 148]. Отдаленный край и дороговизна не привлекали сюда специалистов. Недостаток медицинской помощи влиял на здоровье детского населения Забайкалья. В крае, кроме того, отсутствовала четкая статистика рождаемости. В отчете за 1884 год отмечалось: «Цифры не могут быть верными. Так как регистрация рождаемости для медицинского персонала не вполне доступна». Церковнослужители не давали сведений о рождаемости или приписывали их несвоевременно. Как отмечают архивные источники, в эти годы показатель детской смертности был достаточно высоким. Так, в 1884 году из 878 детей, заболевших инфекционными заболеваниями (скарлатиной, дифтерией, корью и дизентерией), 222 ребенка умерло [66; 5]. На процент детской смертности и снижение уровня психофизического развития значительное влияние оказывало фактическое отсутствие в области повивальных бабок. Так, согласно отчету, в 1870 году в Забайкальской области по штату полагалось 7 повивальных бабок, фактически было 3 человека.

Принцип гуманизации способствовал самоорганизации системы родовспоможения в Забайкалье. Обеспокоенность за судьбу детей проявлялась в деятельности многих Забайкальских обществ. Общества городов Нерчинска, Троицкосавска, Кяхтинской Слободы ходатайствовали у правительства разрешения иметь на свои счета общественных повивальных бабок с правами государственной службы. В целях сохранения физического и психического здоровья детского населения строгие требования предъявлялись обществами к содержанию и функционированию частных родильных домов, приютов и убежищ для грудных детей. Повивальные бабки получали разрешение на открытие подобных учреждений при строгом соблюдении определенных правил. «Для детей и кормилец должны быть устроены особые помещения таких размеров, чтобы на каждого ребенка приходилось 2 куб. см. воздуха, на кормилицу 3 куб. см. воздуха, для изоляции инфицированных детей отдельные помещения. Детские комнаты должны быть теплыми, сухими и светлыми». Эти убежища являлись и местом спасения брошенных грудных младенцев.

Для спасения их жизни забайкальским обществом, особой канцелярией при Военном Губернаторе, полицмейстером проводился сбор пожертвований. Обращаясь к жителям области, Генерал-губернатор писал на страницах «Забайкальских областных ведомостей»: «…только при энергичном сочувствии всех жителей будет иметь место основание считать себя нравственно правым перед этими несчастными, которым судьба с младенчества не оставила ни отца, ни матери и никого из родных и близких» [77]. Благотворительное общество братства Святого Кирилла и Мефодия открыло на сборы от пожертвований «ясли» для помощи и призрения подкидышей.

Гуманное отношение к детям, в том числе и с отклонениями в развитии, проявлялось у жителей Забайкалья в первую очередь в готовности оказать действенную материальную помощь, взять на себя ответственность за судьбу ребенка. Местное население, в культуре которого любой ребенок имел право на достойное существование, нередко брало на воспитание и усыновляло чужих детей, лишенных родителей и не имеющих в Забайкалье близких родственников. Читинский областной архив сохранил много свидетельств усыновления детей забайкальскими крестьянами, казаками, инородцами. Процесс усыновления был очень длительным и ответственным для усыновителя. Непосредственно в царскую канцелярию направлялись прошение об усыновлении с обоснованием причин усыновления, заявление всех членов семьи о желании усыновить ребенка, ходатайства волостных правлений и местных обществ, удостоверяющих положительные качества личности усыновителей.

Принцип гуманизации, определявший менталитет забайкальцев, проявлялся в отношении к детям арестантов и ссыльнокаторжников, наиболее нуждавшихся в милосердии и сострадании со стороны взрослых. Архивные материалы усыновления детей забайкальцами чаще всего касаются именно этой категории. Одним из примеров может служить решение об усыновлении от 16.04.1903г. Михаила Марковича, 1902 года рождения, воспитанника арестантского приюта, крестьянином Шадринского уезда [271; 90]. Забайкальские казаки чаще всего усыновляли детей станичников, погибших на поле боя или вследствие длительной болезни. Однако они не оставляли в беде и детей ссыльнокаторжных, приписанных к казацким селам. Их усыновляло станичное общество. Показателен документ, удостоверяющий усыновление казаками Забайкальского казачьего войска Пельменевского поселения Ильдиканского станичного управления 3-летнего Андрея Эстрем - сына ссыльнокаторжного, которого казаки «обязуются воспитывать, как родного сына, и не имеют права никому его передавать» [268; 404].

Инвалиды в семьях забайкальских бурят, крестьян, казаков находились на попечении своих близких родственников, имели одинаковые права и долю наследства. Они в зависимости от психофизических возможностей вели достойный образ жизни и не чувствовали себя ущербными. Этому способствовал принцип социализации. В системе доказательств дело об усыновлении 8-летнего мальчика его слепым дядей. «Будучи холостым и лишенным зрения еще в детских летах и имея в настоящее время от роду 65 лет, я постоянно нахожусь на попечении родного брата своего Дмитрия Бородина, имеющего 3-х малолетних детей, из которых желаю усыновить одного, а именно Хрисанора 8 лет с правом наследства на мое имущество, заключающееся в деревянном доме, рогатом скоте и прочих домашних животных» [266; 146].

Принцип гуманизации отчетливо проявляется в меценатстве, благотворительности и пожертвованиях, направленных на улучшение жизни немощных и убогих, сирот и вдов. Знатные люди Восточной Сибири, купцы и промышленники, чиновники и военные создавали и становились членами различных попечительных обществ и отделений, считали за честь стать почетным членом того или иного благотворительного общества. Такой чести мог быть удостоен только тот, кто вносил в пользу учреждений значительные суммы. Единовременный взнос не менее трех тысяч давал возможность стать членом-благотворителем, действительным членом становился внесший взнос в размере трехсот рублей. Пожизненным членом становился тот, кто вносил значительные суммы.

Благодаря пожертвованию капитала в 10 тысяч рублей купцом 1 гильдии Акинфием Петровичем Фроловым, в г. Верхнеудинске был построен Дом Трудолюбия. Решением Городской Думы ему было присвоено звание почетного гражданина [265; 7]. На пожертвования купца 1 гильдии Дмитрия Васильевича Полутова в 25 тысяч рублей было выстроено новое трехэтажное здание для «Мариинского» детского приюта. Небезынтересен факт, что, как и другие крупнейшие российские меценаты, такие, как Солдатенков, Кокорев, Рябушинский, Гучков, Третьяков, Акинфий Фролов и Дмитрий Полутов были выходцами из старообрядческих семей.

Принцип гуманизации ложился в основу деятельности Забайкальского областного попечительства детских приютов, Областного попечительного отделения по тюрьмам, отделения Дамского комитета общества попечения о тюрьмах, Забайкальского отделения попечения о семьях ссыльнокаторжных, попечительства об охране материнства и младенчества - тех благотворительных организаций, которые брали на себя ответственность за оказание необходимой помощи нуждающимся лицам, в том числе и с отклонениями в развитии.

Представляли эти организации уважаемые в Забайкалье люди. В числе почетных и пожизненных членов Забайкальского областного попечительства детских приютов в разные годы были Читинский Городской Голова Р. Саврасов, врач 2-го Забайкальского казачьего войска К. Кокосов, областной инженер В. Осипов, директор народных училищ П. Олевский, преосвященный Георгий - епископ Забайкальский и Нерчинский, старший советник областного правления Н. Беломестнов, купцы Д.В. Полутов, К.С. Шумов, И.И. Козлов, И.А. Колеш, Д.В. Игнатьев, а также купеческие жены Е.И. Голдобина, М.Е. Зимина и другие.

Верхнеудинское отделение общества попечения о тюрьмах представляли такие горожане, как почетный гражданин Н.И. Голдобин, верхнеудинские окружные начальники А.С. Харченко, М.Н. Галпухин, городской голова А.В. Овсянкин, врачи П.А. Стацкевич и В.Н. Силин, священник А. Лавровский, верхнеудинские купцы П.Д. Лосев, Г.П. Фролов, М Шаров, И. Антонов, Дамбровский, В.Я. Рубинштейн, художник Н. Верхотуров, инспектор училища В.В. Покровский и другие.

Членами Дамского комитета общества попечения о тюрьмах являлись жена Верхнеудинского купца Е.И. Голдобина, потомственная, почетная гражданка Е.Е. Голдобина, жена Военного Генерал-губернатора А.И. Ильяшевич, жена Военного Губернатора и наказного атамана М. Барабаш, жена Генерал-губернатора М.Н. Мациевская, вдова действительного статского советника М.Н. Кублицкая-Пиоттух и другие.

Денежные пожертвования поступали от купцов и интеллигенции, крестьян и инородцев, ссыльнопоселенцев и каторжников. Это были как единовременные, так и систематические пожертвования. Так, крестьяне Читканской волости Баргузинского округа ежегодно вносили на содержание детского арестантского приюта по 3 копейки с души [261].

Милосердие и сострадание к нуждающимся проявлялось у забайкальцев в значительных пожертвованиях на благотворительных вечерах, кружечных сборах и по подписным листам. Эти средства являлись одними из главных в статье доходов попечительских отделений. Так, в журнале присутствия Читинского отделения Забайкальского областного общества попечительства о тюрьмах от 17 ноября 1888 года отмечалось об устройстве благотворительного спектакля Е.С. Шайтановой в пользу арестантских детей и получения средств в сумме 481 рубль. В смете о доходах Читинского Дамского отделения за 1888 год указывалось, что «сбор от благотворительных вечеров, спектаклей и общественных увеселений составил:
  • 397 рублей 40 копеек;
  • членские взносы - 325 рублей;
  • помощь от Забайкальского попечительства о тюрьмах - 400 рублей;
  • пожертвования вещами и съестными припасами - 150 рублей;
  • сбор по подписным листам - 400 рублей».

По предложению Приамурского Генерал-губернатора 14 апреля 1893 года постановлением № 37 было образовано Забайкальское отделение общества попечения о семьях ссыльнокаторжных [69; 4]. В задачи общества, согласно уставу, входило устройство на благотворительные средства при содействии тюремной администрации приютов, школ, богаделен, Домов Трудолюбия. Председателем правления общества стал Военный Генерал-губернатор Забайкальской области Е.О. Мациевский, личность неординарная, отличающаяся особым человеколюбием. Годы правления Е.О. Мациевского отмечены расширением дела призрения в Забайкальской области. Благотворительная деятельность Генерал- губернатора широко освещалась в прессе. В «Забайкальских областных ведомостях» публиковались все протоколы заседаний попечительских обществ. Ежемесячно печатались сведения о суммах на «богоугодные и благотворительные надобности» Военного Генерал -губернатора Забайкальской области.

Гуманизм и милосердие забайкальцев отчетливо проявлялись в отношении к семьям арестантов и ссыльнокаторжных. Только благодаря усилиям забайкальской интеллигенции, инородческого и крестьянского населения области появилась возможность получения материальной, медицинской и педагогической помощи у тысячи детей, прибывших вместе со своими родителями на каторгу и поселение, среди которых значительное число составляли дети с отклонениями в психофизическом развитии. На деньги, собранные населением Забайкалья, при посредстве Забайкальского отделения попечения о ссыльнокаторжных был построен арестантский приют в Горном Зерентуе. Здесь же была открыта больничка на 6 кроватей с помещением для аптеки, создано «филиальное отделение» на 20 детей ссыльнокаторжных при Покровской тюрьме [284].

Для детей ссыльнокаторжных, не принятых в приюты, устраивались школы-церкви в Кадаинском, Алгачинском, Александровско-Заводском, Михайло-Никольском поселениях, при Акатуевской тюрьме была открыта школа для приходящих детей, а при Алгачинской – приют-ясли. Для возможно большего привлечения в школы детей ссыльнокаторжных выделялись средства на завтраки для них (посещающих школу поили чаем с одним фунтом хлеба).

При наличии отставаний и нарушений в развитии, которые по данным некоторых отчетов арестантских приютов составляли до 85%, наиболее важным становилось обучение призреваемых детей «мастерствам соответственно детскому возрасту». Принцип социализации лежал в основе решения этого вопроса Областным Попечительным по тюрьмам отделением. Из специальных средств общества было выделено 1000 рублей на постройку мастерских в Зерентуйском приюте. По решению Совета общества, всем выпускаемым из приюта детям выдавалось обмундирование, они снабжались полным комплектом новой одежды по времени года [74; 2-4].

Гуманное отношение к детям проявлялось не только со стороны общественных организаций, но и со стороны чиновников. В приютах и школах проводились ревизии с участием Генерал-губернатора и инспектора народных училищ. В отчете о состоянии Горно-Зерентуйского приюта за 1908 год отмечалось: «Приют посетил Иркутский Генерал-губернатор Селиванов и нашел: дети имеют веселый и здоровый вид, одеты чисто и опрятно». Напротив, побывавший здесь же инспектор народных училищ писал: «Во время пребывания в Горном Зерентуе я посетил занятия учащихся в мастерской портняжной и сапожной. Число работающих было до 15 человек; помещение по объемному содержанию не может удовлетворять гигиеническим требованиям. Если принять во внимание почти полное отсутствие вентиляции, запах от кожи и органическую пыль от кожи и сукна, то нельзя не прийти к заключению, что 4 часа занятий в такой мастерской не могут не отразиться вредно на здоровье учащихся. По-видимому, физическое развитие учащихся находится в забросе». Отмечал чиновник и недостаток учебных пособий в библиотеках Алгачинской и Верхнеудинской тюремных школах и несоблюдение санитарно-гигиенических норм в обучении: «Парты положительно невозможны. Сделаны они без всякого соблюдения школьно-гигиенических правил». Критика деятельности арестантских приютов инспектором народных училищ была очень жесткой. В заключении он писал: «Состояние школы наводит на тяжелые грустные мысли: воспитанием и обучением детей пренебрегается, их умственная и лучшая нравственные стороны не развиваются» [226; 173]. Очевидно, чиновником не учитывалась специфика деятельности учреждения, постоянная сменяемость его контингента и различия в умственном и физическом развитии детей. Предъявлялись требования, соответствующие деятельности народных училищ. По окончании ревизии Областному Попечительному о тюрьмах комитету было предложено «выработать для всех тюремных школ Забайкальской области одни правила, которыми бы руководствовалась и местная администрация». Все это, несомненно, способствовало улучшению деятельности арестантских приютов, совершенствованию условий содержания, обучения, воспитания и социально-трудовой подготовки арестантских детей, в том числе и с отклонениями в развитии.

Таким образом, из сказанного выше следует:
  • этнические особенности населения Забайкалья, выражающиеся в гуманном, милосердном отношении к людям с отклонениями в развитии, признании их самоценности, человеческого достоинства и права на достойное существование, необходимости и возможности включения в социальные связи, проявлялись в практической деятельности крестьянских, казачьих и инородческих обществ, благотворительных организаций и попечительств;
  • практическая деятельность населения Забайкалья по организации помощи лицам с отклонениями в развитии, проявляющаяся в заботе, частном пожертвовании и в общинной взаимопомощи, основывалась на принципе гуманизации, приоритет которого определялся духовным состоянием общества в данный исторический период;
  • гуманистические ценности, выступающие в качестве регуляторов социального развития, закладывали соответствующие аксиологическим эталонам населения основы национально-региональной системы специального образования Забайкалья. Вариант ее настраивания на самоорганизацию и саморазвитие был направлен на учет общественных запросов и индивидуальных потребностей личности с теми или иными отклонениями в развитии.