Л. Д. Троцкого Том 1 Редактор-составитель Ю. Г. Фельштинский Вступительная статья

Вид материала

Статья

Содержание Две теории китайской революции, с феодализмом и без него Резолюция Коминтерна и бухаринская теория Ключ к позиции Бухарина

Подобный материал:

• В. В. Забродина Вступительная статья Ц. И. Кин Художник А. Е. Ганнушкин © Составление,, 3300.88kb.
• Архив Л. Д. Троцкого, 7837.54kb.
• Мацуо Басё Путевые дневники Перевод с японского, вступительная статья, 1145.66kb.
• Н. И. Соколовой государственное издательство художественной литературы москва 1962, 3357.13kb.
• Н. Я. Мясковский переписка всесоюзное издательство «советский композитор» Москва 1977, 8451.67kb.
• Содержание, 1765.31kb.
• М. Л. Спивак\ А. Белый На склоне Серебряного века Последняя осень Андрея Белого: Дневник, 736.18kb.
• План   Предисловие Юность Начало революционной деятельности 2-й съезд рсдрп, 388.46kb.
• Евангелие от Фомы, 571.12kb.
• Введение в методику демоскопии, 5847.27kb.

4. Меньшевистская теория китайской революции

Теорию китайской революции дал Коминтерну, понятно, тов. Бухарин. Бухарин развивал свою теорию первый раз на XV конференции ВКП¹²⁴, второй раз — на расширенном пленуме /Исполкома/ Коминтерна, в третий — в январском докладе в КУТВе, в четвертый — на Московском активе 4 апреля.

Теория китайской революции, развитая Бухариным на на­шей конференции в октябре, в докладе на пленуме Коминтер­на и в январе в КУТВе отличается в основном от теории, раз­витой на Московском активе 4 апреля и данной в новом (тоже очень переработанном) виде в форме брошюры «Проблемы китайской революции», переработанной после того как вся его теория успела блестяще обанкротиться на сто процентов. Я позволю себе сначала показать, в чем отличие бухаринских взглядов в эпоху ноября—января от бухаринских взглядов в апреле месяце, чтобы позже показать, что, несмотря на эти различия, бухаринская теория в обоих фазисах не имеет ниче­го общего с большевизмом, а является воспроизведением меньшевистских взглядов 1905 г., воспроизведением, в кото­ром, как всегда бывает при таких переходах, много прослоек старых большевистских взглядов, выраженных в форме вся­ких «с одной стороны», «с другой стороны».

Две теории китайской революции, с феодализмом и без него

«С точки зрения внутреннего сочетания классовых сил в Китае положение представляется таким образом: слабая буржуазия, колоссальное крестьянство, большой слой ремес­ленников, мелких торговцев, рабочий класс, численно не осо­бенно значительный, но уже представляющий собой довольно сплоченную силу и играющий в высшей степени значитель-







ную политическую роль. Антагонизм по отношению к ино­странному капиталу настолько крупный, что значительная часть буржуазии идет пока в едином блоке с широкими масса­ми, что находит свое оригинальное политическое выражение в руководящей роли Гоминьдана».

Читаешь и глазам не веришь. Куда девался феодализм? Фео­дализм, который в докладе Бухарина от 4 апреля играет реша­ющую роль для определения характера китайской револю­ции.

«Из различных черт, составляющих в совокупности своеоб­разное лицо китайской революции, необходимо остановить­ся несколько более подробно на соотношении между импери­ализмом, феодализмом и революцией в Китае», — говорит Бухарин на Московском партактиве 4 апреля. И добавляет, что «основной смысл всякой буржуазной революции, ведется ли она под гегемонией рабочего класса или революционно-мелкой буржуазии, состоит в уничтожении тех или иных остатков феодализма. По тов. Радеку, феодализма в Китае нет. Как же может происходить тогда буржуазная революция? Против кого внутри страны она направлена? Он представляет борьбу Кантона против У Пэйфу, Суп Чуаньфана и Чжан Цзо-лина как борьбу буржуазной демократии против феодализма. Так называемые милитаристы, сидящие в своих провинциях, суть не что иное, как остатки феодальных княжеств... Если мы так поставим вопрос, то получим следующую картину. Война на внутреннем фронте идет против северных милитаристов. Буржуазная революция направила свое острие против этих феодальных разбойников, против феодалов-помещиков, часть которых имеет землю юридически, а некоторые юриди­чески земли не имеют, но имеют практически, распоряжаясь огромным процентом дохода от земли. Именно потому, что спор идет между так называемыми милитаристами, кото­рые представляют феодальные пути, оковы исторического развития, против которых может выступать и выступает до поры до времени национальная буржуазия. В этом заключа­ется основное содержание буржуазной революции в Китае, поскольку речь идет о внутренних классовых силах» (Буха­рин. Проблемы китайской революции, с. 23—24).

На протяжении трех месяцев тов. Бухарин нашел, таким об­разом, основное содержание китайской революции, которого

не было в докладе тов. Бухарина на пленуме /Исполкома/ Ко­минтерна, в обосновании резолюции, которой должны руко­водиться китайские коммунисты в революционной борьбе. С расширенного пленума /Исполкома/ Коминтерна они были посланы тов. Бухариным на революционные бои без знания того, за что они там должны бороться. Понятно, и в резолю­ции, и в докладе Бухарина упоминается слово «феодализм», говорится, что феодальный режим обречен на слом, но ника­кой теории, представляющей борьбу между национальной ре­волюцией и милитаристами как борьбу буржуазии с феодализ­мом не было и быть не могло. И вот по какой причине. На партконференции и на пленуме Коминтерна Бухарин рас­сказал факт, ярчайшим образом опрокидывающий всю его те­орию о борьбе буржуазного Юга против феодального Севера. Он в своем докладе сказал следующее:

«Нужно подчеркнуть, что как раз в провинции Гуандун крупное земледелие развито больше, чем в других провинци­ях Китая, 85 % всей земли на долинах реки Северной, Запад­ной и Восточной Дан принадлежит крупным землевладель­цам» (Бухарин. Капиталистическая стабилизация, с. 147).

Таким образом, Бухарин указывал в своей речи и на парт­конференции, и на пленуме Коминтерна, что кантонское пра­вительство не ликвидировало крупного землевладения, эк­сплуатирующего беспощадно гуандунское правительство и что поэтому, отправляясь в Северный поход, оно не могло этого делать для борьбы с феодализмом. Только вычеркнув это из своей памяти, Бухарин мог в апреле месяце вдруг вы­скочить со своей теорией феодализма. Мало того, он дал на XV партконференции прямо противоположную теорию. Мы позволим себе процитировать все место из доклада Буха­рина на партконференции, относящегося к связи аграрного вопроса с национальной революцией. Оно не только вскрыва­ет всю легкомысленность теоретических построений Бухари­на, но и показывает кое-что более важное.

«Теперь, товарищи, в чем состоят основные трудности и проблемы китайской революции на данной стадии ее разви­тия/?/ Эти трудности состоят вот в чем: с одной стороны, со­вершенно ясно, что китайскому народу, Гоминьдану, китай­ской компартии нужно сейчас главный удар, центральный удар сосредоточить на борьбе с иностранными империалиста-


ми. Это — центральная задача, — борьба за самостоятельное су­ществование Китая, за его национальное освобождение. Для решения этой задачи необходимо держать единый нацио­нально-революционный фронт. Этот фронт сейчас состоит не только из крестьян, не только из рабочих, не только из ре­месленников, не только из демократической и радикальной интеллигенции, но и из купцов и промышленников, не всех, конечно, но тех из них, которые не связаны непосредственно с иностранным капиталом и не могут быть зачислены в ком­прадоры, как их называют, т. е. посредники между иностран­ным капиталом и Китаем. Но та торгово-промышленная бур­жуазия, которая играет сейчас объективно революционную роль и блок с которой на данной стадии развития революци­онного движения необходим для того, чтобы максимальное количество сил направить против иностранных империали­стов — эта буржуазия связана через правительство с теми по­лудворянскими и кулацкими элементами, которые сидят в де­ревне.

Должен вам сказать, что в Китае страшно еще развита си­стема субаренды, при которой какое-нибудь крупное акцио­нерное общество арендует землю, чтобы потом эту землю сдать в аренду: новые арендаторы опять сдают землю в арен­ду, и так дальше идет цепочка... Троньте ее, начните латать эту земельную собственность — и у вас сейчас побежит отсюда волна к торгово-промышленным кругам. Характерно отме­тить, что в провинции Гуандун, этой основной базе кантон­ского правительства, значительное количество земли нахо­дится в руках крупных земельных собственников, связанных с торгово-промышленной буржуазией, которая поддерживает кантонское правительство. Троньте вы их — и начнется коле­бание. В этом сейчас состоит одна из крупнейших трудностей всей китайской революции. Самое соотношение сил внутри Гоминьдана таково, что в Гоминьдане есть три крыла: правое, центр и левое. Правое крыло Гоминьдана как раз выражает со­бой классовые интересы той самой буржуазии, даже в ее наи­более правых ориентациях. С другой стороны, развитие рево­люции неизбежно наталкивается на потребность втягивания крестьянства. Нельзя править сейчас против крестьянства, нельзя организовать силы революции, не подводя крестьян­ского базиса под эту революцию. Нельзя этого делать. В этом

и состоит основная трудность теперешнего положения вещей в Китае. В этом и состоит основная проблема китайской рево­люции, как она мне представляется теперь. Ситуация сейчас такова, что китайской компартии необходимо решительнее приступить к борьбе за проведение аграрной реформы. Не­смотря на то, что центральной задачей остается задача изгна­ния иностранных империалистов, несмотря на огромную важность сохранения единого национального революционно­го фронта, — все же нужно приступить к проведению аграр­ных реформ и организации крестьянства. Выведения на сце­ну вот этого громадного резерва требуют насущные интересы китайской революции, которая только начинает входить в фазу более глубокой дифференциации современной классо­вой борьбы. Само собой разумеется, что это будет связано с некоторыми более неприятными вещами, в смысле дальней­шего колебания правой части Гоминьдана. Само собой разуме­ется, что эта постановка вопроса может быть связана с опас­ностью известной левизны, против чего нужно бороться, т. е. с тенденциями преждевременно перескочить на другого конька и преждевременно разорвать общенациональное дело. Против этого нужно бороться. Тут положение чрезвычайно сложное, и сформулировать его можно таким образом: стоя на почве борьбы единым национально-революционным фронтом против иностранного империализма, необходимо в то же самое время проводить аграрную реформу, подводя, таким образом, широкий крестьянский базис под китайскую революцию».

Что говорит Бухарин в этой длинной цитате? Во-первых: помещик связан ближайшим образом с торгово-промышлен­ными кругами, т. е. никакого противоставления феодального помещика буржуазии у Бухарина в декабре не было. Никакого деления на буржуазный Юг и феодальный Север, сражающих­ся друг против друга, в этой цитате нет, пропала вся филосо­фия национальной революции. Неизвестно, для чего обе сто­роны сражаются друг против друга, а ведь как красива была апрельская концепция Бухарина.

Во-вторых: увязка помощников буржуазии происходит и в экономике, и в кантонском правительстве. В-третьих: удар по помещику вызовет колебания правого Гоминьдана и «неко­торые неприятные веши». Наконец, несмотря на необходи-


мость единого антиимпериалистского фронта, Бухарин реша­ется на прыжок головой вниз... Он решается требовать... ре­форм, т. е. он оставляет помещиков, а только уменьшает аренд­ную плату, иначе он бы не говорил о реформах, а говорил бы о революции. Это все он делает из-за того, «что развитие ре­волюции натыкается на потребность втягивания крестьян­ства». Не революция развивается потому, что крестьянство восстает против помещиков, а революция наталкивается на потребность в мужиках, как пушечном мясе против импе­риализма, и потому великий борец против феодализма Н. И. Бухарин, он же большевик, предоставляет в награду кре­стьянам — реформы. Так направлял Бухарин китайских комму­нистов, боящихся выдвинуть лозунг «долой помещиков» в ре­волюционной войне, которую он в апреле месяце определил как войну за уничтожение в Китае феодализма.

Резолюция Коминтерна и бухаринская теория

Для того чтобы читатель не думал, что мы здесь имеем дело только с индивидуальным творчеством Бухарина, стоит вспомнить, что и резолюция, принятая VII расширенным пле­нумом Исполкома Коминтерна, в вопросе об отношении меж­ду аграрным строем и революцией в основной своей концеп­ции стоит на почве Бухарина времени ноября—декабря, а не на почве Бухарина от месяца апреля. Она гласит:

«Организационной особенностью текущего положения яв­ляется его переходный характер, когда пролетариат должен выбирать между перспективой блока со значительными слоя­ми буржуазии и перспективой дальнейшего укрепления свое­го союза с крестьянством». Что это означает? Почему при ан­тифеодальном в основе характере революции, о которой Бухарин начал говорить в апреле, укрепление союза с кресть­янством должно вызвать непременно разрыв со значительны­ми слоями буржуазии? Это означает, что хотя в резолюции по­вторяются слова «феодальный, полуфеодальный, остатки феодализма», то, по существу, резолюция не рассматривает борьбу Юга с Севером как борьбу буржуазии с феодализмом, смутно понимает, что, несмотря на остатки феодализма в Ки­тае, аграрный вопрос в основе находится в Китае в совершен­но другом фазисе.

Мало того, резолюция не рассматривает милитаристов как представителей феодализма. Она говорит о них: «Особен-

ностью китайского милитаризма является то, что он, будучи военной организацией, в то же время представляет из себя один из основных каналов капиталистического накопления в Китае, опирающегося на целую систему государственных ор­ганов полуфеодального характера». При всей теоретической путанице, характерной для этой резолюции от начала до кон­ца, просвечивает сквозь строки следующая мысль, что хотя в Китае сохранилось много остатков феодальных форм, одна­ко, по существу, помещик принадлежит к буржуазии, милита­ристы являются в основном каналом капиталистического на­копления и что поэтому удар по помещику есть удар по буржуазии. Но характерно, что и тогда, на партийной кон­ференции и на пленуме Исполкома, когда Бухарин был ближе к истине в оценке аграрного вопроса, чем в своем апрельском выступлении, и теперь, когда, испугавшись развивающейся китайской революции и ее перерастания в плебейскую рево­люцию, он выдумал китайский феодализм как господствую­щую форму в Китае — и в этом и в другом случае он подходит к аграрному вопросу не как большевик, а как меньшевик или кадет. Он говорит только о реформах, а не об аграрной революции. Эта точка зрения накладывает отпечаток на резо­люции Коминтерна. Эта резолюция говорит только о «макси­мальном снижении арендной платы», т. е. она арендную плату оставляет.

Ключ к позиции Бухарина

В выступлении Бухарина на расширенном пленуме Испол­кома Коминтерна мы находим следующее место, дающее ключ к пониманию всей его политики:

«Главной и первейшей задачей является победа над ино­странным империализмом, победа, гарантией которой в свою очередь служит единый национально-революционный фронт. Этот фронт сейчас состоит не только из крестьян, не только из рабочих, не только из ремесленников, не только из ради­кальной и демократической интеллигенции, но и из торгово-промышленной буржуазии, и купцов и промышленников, не всех, конечно, но тех из них, которые не связаны непосред­ственно с иностранным капиталом и не могут быть зачислены в компрадоры, как их называют, т. е. в посредники между ино­странным капиталом и Китаем» (Бухарин. Капиталистиче­ская стабилизация, с. 156)¹²⁵.


Это положение требует самого тщательного разбора, ибо оно есть сердцевина неверной бухаринской позиции. От него идут все качества политики Коминтерна в Китае. Чтобы взять быка за рога, надо сказать, что нет и не было в истории чело­вечества революции, направленной только против внешнего врага. Внешний враг, занимая продолжительное время дан­ную территорию, господствует всегда, находясь в связи с од­ним или другим туземным классом, угнетающим население. Народная масса не может подняться на борьбу с иностранны­ми угнетателями, не борясь одновременно с теми, которые угнетают ее ежедневно, которых она ежедневно видит у себя в деревне, в городишке. Гарантией победы китайской револю­ции является единый фронт угнетаемых, т. е. рабочих, кресть­ян и городской мелкой буржуазии. Но для того чтобы кресть­янин поднялся на высоту национальной борьбы, он должен бороться с помещиком, рабочий должен бороться с капитали­стом, мелкий буржуа города должен бороться с капитали­стом, — все они должны бороться с помещичье-капиталисти-ческим строем. Условием создания единого фронта угнетенных классов является, таким образом, распад совре­менного единого фронта этих классов с буржуазией и поме­щиками. Почему же мы вошли в Гоминьдан, несмотря на то, что мы знали, что в нем находится и купец, и помещик, и фа­брикант, и ростовщик, и откупщик налогов/?/ Мы вошли ту­да, чтобы оторвать от них мелкую буржуазию и крестьянина, плетущихся еще в хвосте этих слоев. Это понимал великолеп­но представитель киткомпартии, который на IV конгрессе Ко­минтерна сказал, что идем в Гоминьдан, чтобы расколоть его. Этого не понял или это забыл Бухарин и поэтому скатился в болото меньшевизма, где его подхватил и облобызал Марты­нов, Иоанн Креститель¹²⁶ меньшевизма.

Приняв меньшевистский взгляд, что гарантией победы ре­волюции является сохранение единого блока с буржуазией, Бухарин пришел в трепетание перед лицом крестьянского движения и обратился к лозунгу аграрной реформы, т. е. к от­казу от лозунга «долой помещиков»: все это заставило его уменьшать и притуплять классовые противоречия в Китае и, наконец, привело его к вздорной теории китайского феода­лизма. Какая связь между этой теорией и основными взгляда­ми Бухарина, основной его политической установкой? Очень

простая. Она станет вполне ясной, если продумать мартынов­скую статью «Проблема китайской революции», появившую­ся в «Правде» ровно за два дня перед переворотом Чан Кай-ши. В этой статье, в которой Мартынов торжествовал по поводу того, что Чан Кайши приветствовал крестьянскую конфедерацию в Нанкине и что он подчинился ханькоускому правительству и что шанхайские рабочие «удержали в своих руках оружие и после вступления национальных войск» (это писалось за два дня перед разоружением шанхайских рабо­чих), Мартынов не развивает никакой теории феодализма. Но он, прицепившись к одному слову у Ленина, доказывает, что в Китае господствуют докапиталистические отношения. Понимая бессмысленность подобного утверждения о стране с четырьмя миллионами промышленных рабочих, Мартынов поправляется и говорит, что «преобладают отношения дока­питалистические, точнее говоря, отношения, предшествовав­шие эпохе промышленного капитализма».

Что это означает? С точки зрения фактической — это чепу­ха. В экономике страны преобладает тот фактор, который на нее производит самое сильное влияние. Экономика Китая характеризуется тем, что фабричный товар собственного и иностранного производства разрушает кустарный промы­сел крестьянина и ремесло, что империализм, нарушивший финансовую систему Китая и приведший к его территориаль­ному распаду, господству милитаризма, разоряет деревню вы­сокими налогами и беспрерывной междоусобицей милитари­стов, являющихся проводниками его влияния. В сельской экономике Китая преобладает тот факт, что ростовщики и торговый капитал, разрушив феодализм, разрушают теперь крестьянское хозяйство. Назвать докапиталистическим этот пестрый уклад, в котором переплетается период торгового ка­питала с периодом промышленного капитализма и империа­лизма, является полной теоретической бессмыслицей, ибо строй страны определяется ведущим экономическим началом этой страны.

Зачем эта чепуха понадобилась Мартынову? Она понадоби­лась ему, чтобы сказать пролетариату: во имя всех святых не разрывай с буржуазией. Как же тебе в докапиталистиче­ской стране думать серьезно о действительном руководстве революцией? Противоречия концепции о докапиталистиче-


ском характере Китая и гегемонии пролетариата объясняют­ся просто: гегемония пролетариата — это поклон перед боль­шевистской иконой, которую себе Мартынов повесил в ком­нате в 1922 году, а докапиталистический характер Китая это аргумент — отказ от гегемонии, аргумент за то, чтобы пле­стись в хвосте буржуазии, в хвосте Гоминьдана, как плелся Мартынов всю жизнь в хвосте кадетов.

Та же самая потребность, которая породила у несчастного Мартынова, ставшего большевиком на 55-м году жизни, кон­цепцию докапиталистического Китая, породила у Бухарина, сбившегося после леворадикальной молодости, на пороге воз­раста государственного чиновника, на оппортунизм, теорию антифеодального характера китайской революции. Испуган­ный развертывающейся классовой борьбой, грозящей разру­шить единый фронт с буржуазией, грозящей вызвать громад­ное потрясение в той международной постановке, от которой Бухарин хотел «отвлечься», чтобы уверовать в постройку со­циализма в одной стране, он искал нового средства скрепле­ния распадающегося единого фронта революции в Китае. И поэтому этот человек, знающий великолепно, что Маркс, разбирая влияние ростовщического капитала на сельские от­ношения, указывал на то, что «ростовщичество разрушает ан­тичные феодальные богатства и античную феодальную соб­ственность» (Капитал, т. 3, ч. 2, с. 133), что Маркс говорил, что «ростовщик играет революционную роль лишь постольку, поскольку он разрушает и уничтожает (феодальные) формы собственности», выдумал феодализм как господствующую те­перь форму хозяйства в Китае.

Весь этот труд и весь пот пролит неизвестно для чего, ибо даже если бы содержанием борьбы в Китае была борьба с феодализмом, то из этого еще не следует, что эта борьба должна происходить в единении с крупной буржуазией. Нигде в мире крупная буржуазия не была гегемоном в борьбе за ли­квидацию феодализма. Везде она шла на сделку с плебейскими массами города. Но Бухарин забыл азбуку ленинизма. Вся ос­трота китайского аграрного кризиса состоит именно в том, что ростовщичество «не изменяет способа производства, но присасывается к нему, как паразит, истощает его до полно­го упадка. Оно высасывает его соки, обескровливает его и за­ставляет воспроизводство совершаться при все более жалких

условиях. Отсюда народная ненависть к ростовщикам» (Маркс), вот где центр аграрного вопроса в Китае, а не в фео­дализме, хотя существуют еще его остатки и хотя формы арен­ды, благодаря полному развалу денежной системы в Китае, носят во многих местах натуральный характер.

Господство ростовщического и аграрного торгового капи­тала в деревне, т. е. самой влиятельной фракции китайской буржуазии, будет иметь последствием аграрную революцию, направленную против буржуазии, что даст китайской револю­ции громадный размах. Боясь «некоторых неприятных ве­щей» в Гоминьдане, Бухарин своей теорией феодализма напу­стил туману и из-за тумана спрашивает меня: «Если там нет феодализма, то чем же революция буржуазна на данной ста­дии/?/ Неужели же борьба крестьянства за свою частную соб­ственность, разоряемую ростовщиком, была борьбою за бур­жуазную частную собственность/?/ Неужели борьба за единство Китая не есть борьба за условия и капиталистического разви­тия Китая?»

Я в другом месте постараюсь дать на основе существующего литературного материала картину аграрных отношений, в ко­торой постараюсь детально развить сказанное здесь. Но и ска­занного достаточно, чтобы ясно было, что все бухаринские теории с феодализмом и без феодализма служили только од­ной цели: доказать необходимость сохранения во что бы то ни стало единого фронта с буржуазией. Это желание стоило китайской революции крупного поражения и сломило хребет теперешнему руководству киткомпартии. Радикальный раз­рыв с этой смесью большевистских воспоминаний и меньше­вистской политики является условием правильного руковод­ства китайской революцией. Отказ от бухаринской теории китайской революции является насущной практической зада­чей всякого, кто хочет помочь китайскому пролетариату оправиться от ударов, нанесенных ему китайской буржуазией.

«Вообще, нужно заметить, что перед Коминтерном стоит задача мировой популяризации китайского движения, озна­комления с ним рабочих масс Западной Европы, задача тща­тельного изучения оригинальных экономических и политиче­ских условий в восточных странах. Без этого изучения нельзя определить политику в обстановке чрезвычайно сложной, где своеобразие хозяйственных и политических отношений


внутри страны сочетаются с величайшим разнообразием пе­рекрещивающихся, часто друг другу противоречащих влия­ний самых различных империалистических группировок со всей их дипломатической игрой», — говорит Бухарин в сво­ем докладе на пленуме Коминтерна (Н. И. Бухарин. Капитали­стическая стабилизация, с. 140).

Но после этого вступления, напоминающего лучшие време­на Коминтерна, когда мы совместно, под руководством Лени­на, с величайшей осторожностью и тщательностью изучали всякий вопрос, раньше, чем давали ответственные советы международному пролетариату, Бухарин, оставленный в каче­стве единственного идейного руководителя Коминтерна, со­стряпал, на основе обрывков фактов ряд теорий, связанных между собой только одним желанием — не видеть великой и грозной действительности, дабы не быть принужденным де-

лать революционных выводов197.