Книга эта предназначена для тех
| Вид материала | Книга |
- Эта книга практическая, не философская практическое руководство, а не теоретический, 752.84kb.
- Введение, 1557.47kb.
- Soblaznenie. Ru :: Samorazvitie, 4769.77kb.
- Е. П. Блаватской ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ (пер с англ. Л. Крутиковой, 5151.33kb.
- Уоллеса Уотлза "Наука стать богатым", 733.21kb.
- СоЗнание. Книга Освобождение сознания. Эфирное тело (рабочее название), 2429.05kb.
- 12 тем. Маркетинг 21 века Эта книга о маркетинге будущего, приметы которого мы видим, 3973.24kb.
- Б. А. Рыбаков Язычество Древней Руси Предисловие Эта книга, 10530.88kb.
- Книга предназначена для тех, кто стремится овладеть новой уникальной системой коучинга, 3857.06kb.
- Виктор Доброславович, 2475.06kb.
- Да нет же, слон — это такой шланг, — сказал второй, потрогав хобот.
— Нет, нет, он намного больше — как стена! — возразил
ощупавший бок.
— Что вы, слон напоминает канат! — уверенно изрёк слепой,
потрогавший хвост.
Так они спорили, хотя касались одного и того же слона.
Точно так же дело обстоит и с любым мистическим опытом, включая описание посмертного состояния. Каждая попытка описать то, что происходит после смерти — будь то бардо тибетских текстов, дворцы каббалы, рай и ад христианства, основа бытия в буддизме, — указывают на одно и то же: область, в которую душа, продолжающая эволюционировать, вступает после смерти. Мистические тексты часто сравнивают попытки описать метафизическую реальность с пальцем, указывающим на луну. В данном случае палец — это слова и образы, которые использованы в качестве символов того, что находится за пределами нашего понимания.
Хотя точно описать словами посмертный опыт нельзя, можно прийти к согласию в том, что какая-то форма жизни после смерти существует. Уму не дано знать то, что находится за его пределами, а смерть является разделительной линией между этими уровнями реальности.
Научившись выходить за пределы эго и воспринимать реальность с точки зрения души, мы можем коснуться тайны посмертного существования.
Хотя может показаться, что думать о непостижимом нет смысла, это не так. Об этом замечательно сказал Рильке: «Нет слов для того, чтобы описать, как можно, оставаясь живым, объять смерть, всю смерть... мягко удерживать её в своём сердце, не отвергая при этом жизнь». И всё же, позволив тайне смерти влиять на нашу повседневную жизнь, мы начинаем смотреть на всё иначе. Мы задаёмся новыми вопросами, например: «Если смерть — не конец, то как на моё посмертное существование повлияет мой нынешний образ жизни? Как такая перспектива скажется на моих ожиданиях, страхах, горестях и утешениях?» Мысль о том, что со смертью всё заканчивается, способна приносить своеобразное удовлетворение — возможно, нигилистическое, но успокаивающее тех людей, которым нравятся конкретные ответы и которых существование вне тела и ума страшит больше, чем
превращение в прах. А если действительно существуют такие вещи, как карма и реинкарнация, не следует ли нам жить сейчас более осознанно, понимая, что наши нынешние поступки определят следующее рождение? Или, в преддверии бесконечных эонов шлифовки своего характера, можно, как часто бывает на Востоке, благодушествовать, отложив достижение целей на будущие жизни?
Если такого рода вопросы не сказываются на нашей нынешней жизни, они легко превращаются в кабинетную забаву. Хорошим примером может служить реинкарнация. Редко встретишь приверженца мистических взглядов, который сомневался бы в ней. Но что это даёт нам, живым? Если в нашей программе сознательного старения упор делается на осознании текущего момента, какой смысл в размышлении о будущем существовании или в исследовании подробностей прошлых жизней?
Ответ совершенно очевиден. Благодаря осознанию того факта, что наши нынешние действия сказываются не только на окружающем мире, но и на сознании души (которое продолжит существовать после смерти), становится более явной необходимость скорейшего пробуждения и максимального проявления мудрости в нынешней жизни.
Широко распространены представления о том, что состояние сознания человека в момент смерти определяет особенности его следующего рождения. Независимо от того, верим ли мы в реинкарнацию, эта концепция может вдохновить нас при приближении к концу жизненного пути быть как можно более умиротворёнными, сострадательными и мудрыми. Поступая так, мы в любом случае ничего не теряем: если теория реинкарнации верна и наше новое рождение определяется нашей нынешней жизнью, то мы заслужили хорошее будущее, а если мы не реинкарнируем, то, по крайней мере, будем жить и умирать достойно. При этом важно не осуждать себя за потерю концентрации, мужества и сострадания и не бояться ошибок, допущенных в процессе умирания.
Я знал нескольких благонамеренных людей, которые добавили к бремени своих страданий страх перед тем, что если они умрут в нынешнем непросветлённом состоянии, то будут страдать в аду или воплотятся на низших уровнях существования. Такие мысли и чувства не вполне адекватны и не помогают нам пройти через самое серьёзное испытание. В конце концов, фантазирует о будущих воплощениях и упорно старается сделать всё «правильно» не кто иной, как эго.
Хотя мы можем изменить своё сознание и тем самым повлиять на характер нашей смерти, наше последующее рождение определяется не нами. Реинкарнация осуществляется в соответствии с временем души, которое для эго непредставимо. Рассказывают, что, когда Будду спросили, сколько времени он уже перевоплощается, тот ответил: «Представьте себе гору, которую буйвол не может обойти за день, и такую же высокую. Раз в сто лет над вершиной пролетает птица, держащая в клюве шёлковый платок, который задевает за вершину горы. Мои воплощения длились столько времени, сколько понадобится птице для того, чтобы стереть гору до основания».
Хотя иудео-христианская культура по-прежнему оспаривает концепцию реинкарнации (упоминания о реинкарнации были изъяты из Библии на Вселенских соборах1, проходивших в Триденте, Никее и Константинополе), в последние годы на Западе представления о множественности рождений стали восприниматься как вполне правдоподобные. Многие люди, с которыми я общался, рассказывали об опыте сверхъестественного общения с умершими близкими. В своё время и мою атеистическую семью посетил такой необычный случай. Мои родители в каждую годовщину свадьбы обменивались красной розой как свидетельством их любви. После смерти матери в храме проходила большая заупокойная служба, на которой присутствовало много родственников и соболезнующих знакомых. Когда гроб, покрытый ковром из роз, по проходу между сиденьями докатили до первого ряда, на котором сидел отец (очень прагматичный юрист) и остальные родственники, один цветок упал к ногам отца. Выходя из помещения, отец нагнулся и поднял розу. В лимузине кто-то сказал, что, по-видимому, так мать послала весточку с того света, и все согласились — даже отец. В этот волнующий момент моя весьма призземлённая семья приняла это «чудо».
Конечно, там же в автомобиле возник вопрос: «Как сохранить цветок?» Сразу после похорон отец стал наводить справки, звонить по телефону, и через пару дней помещённая в контейнер со льдом роза была отправлена самолётом в другой город, где её должны были законсервировать. Обратно она вернулась запаянной в стеклянный шар с
1 Никейский собор состоялся в 381 году, Тридентский длился (с перерывами) с 1545 по 1563 год, а в промежутке между 300 и 600 годами состоялось два Константинопольских собора: Первый (в 381 году) и Второй (в 553 году).
какой-то жидкостью, и отец поставил её на каминную полку. К сожалению, метод консервации оказался несовершенным, и постепенно жидкость почернела. Через пару лет отец опять женился, последнее послание мамы стало вызывать чувство неловкости, и шар попал в гараж, где я его нашёл и поставил на свой домашний алтарь — чтобы он напоминал мне об анитье (бренной природе физической жизни).
Я верю, что душа не умирает со смертью тела, и поэтому советую людям, скорбящим о потерянных близких, разговаривать с душами усопших. Это утешает и, по моему мнению, помогает как живым, так и умершим, которые часто не понимают, где находятся, и не знают, куда и как двигаться дальше.
Поскольку большинство из нас живут, прочно отождествившись со своим эго и телом, то первым контактом человека с душой может быть смерть, — в результате у него возникнет чувство потерянности. В таких традициях, как тибетский буддизм, были разработаны особые техники, позволяющие душе приближаться к следующему воплощению, проходя через различные посмертные состояния (бардо). Мы можем помочь этому процессу по-своему, храня в сердце память о душе умершего человека.
МОМЕНТ СМЕРТИ
Момент смерти — это завеса, отделяющая умирающего человека от посмертного существования. Если смерть чем-то похожа на мой мистический опыт, связанный с временным разрушением структур эго, то разумно предположить, что в момент смерти распадается концептуальная карта нашего восприятия реальности. Похоже, этот распад начинается медленно, а затем ускоряется и достигает кульминации в прорыве к уровню души.
Нам, естественно, хочется быть в момент смерти максимально сознательными. Мы хотим умирать спокойно, с радостью, любовью и благодарностью, а не с беспокойством о том, что ждёт нас впереди. Мой друг, поэт Аллен Гинзберг1, умирал именно так. В последние дни он
1 Аллен Гинзберг (1926-1997) — американский поэт, автор программных для битников поэм «Вопль» (1956) и «Кэдиш» (1961); в таких его сборниках, как «Дыхание души» (1977) и «Плутониева ода» (1982) отразился интерес к мудрости Востока.
говорил друзьям, что чувствует себя «на коне».
Многие люди, побывавшие в состоянии, близком к смерти, с волнением рассказывают, что «там» они встретились с теплотой, любовью, светом, близкими. У такой смерти хороший вкус. Я же поначалу узнал смерть с другой стороны. В 1963 году, находясь на мексиканском побережье, я как-то ночью, приняв кислоту1, поплыл в океан. Мой ум был чист, а ночь настолько чарующа, что из-за отражения света в воде я стал терять ориентацию. Я плыл среди больших волн, понимая, что если одна из них накроет меня, то я, не зная, где верх, а где низ, возможно, уже не вынырну. Было неясно, выберусь ли я из данной переделки. Хотя я думал, что мне приходит конец, мысли, возникавшие в связи с этим, касались исключительно реакции общества на происшествие. Вот друзья собираются у могилы, проходит время, и я остаюсь лишь в памяти тех, кто знал меня. Память слабеет, и однажды маленькая девочка спрашивает у мамы: «Кто такой Рам Дасс?» Я думал не о себе, а о том, как мою смерть будут воспринимать другие.
И тогда принятая мною кислота вдруг изменила моё восприятие. Я понял, что моё сознание лишь переместится в другое место. Я останусь живым. В это кислотное путешествие я отправился, не зная его исхода, но я понял очень важную вещь: что бы ни случилось, сколько бы ложных представлений ни разрушилось, какие бы ужасы ни произошли, я выживу; моё существование продлится, даже если нет соломинки, за которую можно было бы ухватиться. Я усвоил этот урок, и с тех пор всегда уверен в этом. Погрузившись в экстаз достаточно глубоко, вы перестаёте держаться за жёсткие структуры. Страх смерти частично представляет собой цепляние за такие структуры, как эго, или за связанное с привычным способом восприятия представление о том, что мир состоит лишь из материи и энергии. Но сознание не менее реально, чем материя и энергия; оно так же неразрушимо, как они.
Под воздействием энтеогенов и благодаря медитации я осознал, что моя душа не ограничена ни размерами моего тела, ни сроком его существования. Хотя тело умрёт, я знаю, что сознанию смерть не грозит. Сегодня мне кажется, что смерть будет похожей на кислотное путешествие, в конце которого меня встретит гуру. Меня ждут бурные переживания, но он будет за этим наблюдать. Не думаю, что этот опыт будет травмирующим, ибо я связан с гуру на уровне души. Сила веры и
1 Имеется в виду диэтиламид лизергиновой кислоты (ЛСД).
преданности преодолевает страх. Я в это не просто верю; это глубинное знание, и вам тоже нужно обрести его. Вы узнаете, что являетесь чем-то большим, чем материя, и поймёте, что смерть — просто порог в излучине реки, за которым открываются новые просторы.
Момент смерти не обязательно трансформирует нас. В конце концов, мы умираем такими, какие есть: не лучше и не хуже, не умнее и не глупее. Каждый из нас приближается к мгновению ухода с суммой всего, что сделал, и поэтому нужно как можно быстрее начинать готовиться к последнему переходу — пробуждаясь, завершая дела и превращаясь в мудрого старца, способного навсегда смежить очи без сожалений. Так как никто не знает часа своей кончины, необходимо обрести способность полностью сознавать каждый момент жизни. Наблюдая в медитации за своим дыханием, мы осознаём, сколь хрупок этот процесс, который в любой момент может прерваться. Но такое понимание должно не порождать страх, а обострять нашу чувствительность и внимательность.
Учась встречать смерть с открытыми глазами и сердцем, полезно побольше узнать о смерти некоторых великих людей. Когда в Махатму Ганди выстрелили в упор на дорожке сада, он умер с именем «Рам» на устах — потому что всю жизнь повторял имя Бога. Мой гуру, Ним-Кароли Баба, перед смертью повторял «Ом джая Джагадиша Харе» — «Слава Господу Вседержителю». Когда к японскому мастеру дзэн приблизилась смерть и напомнила, что ему надо сочинить предсмертное стихотворение, он за мгновение до своей кончины взял перо и написал:
Рожденье есть рожденье, А смерть — всего лишь смерть. О том стихотворенье, Что не о чем скорбеть.
Филлис, моя мачеха, перед смертью попросила: «Ричард, посади меня». Я поднял её, придерживая одной рукой её спину, чтобы она не упала назад, другой поддерживал, чтобы она не упала вперёд. Филлис
медленно сделала три глубоких вдоха и испустила дух. Не каждому дано умереть так легко. Когда умирал сварливый основатель гештальттерапии Фриц Перле1, он доставил немало проблем своей сиделке. «Доктор Перле, пожалуйста, лягте, — просила она. — Вам нельзя сидеть». Тот ответил: «Не учите Фрица Перлса жить», — и умер. А последними словами моего приятеля Тима Лири было: «Почему? А почему бы и нет?»
Есть прекрасная старая история о военачальнике и монахе, которая демонстрирует, насколько осознанно можно встречать момент смерти.
Армия завоевателей проходила через города, грабя и убивая людей. Все жители боялись захватчиков, которые были особенно жестоки по отношению к монахам. Они не только не жалели их, но и подвергали изощрённым пыткам.
В этой армии был один особенно жестокий военачальник. Войдя в город, он приказал своему адъютанту отчитаться о состоянии горожан. Тот сказал: «Все люди страшатся тебя и склоняются пред тобой». Понятно, что военачальнику было очень приятно это слышать. А помощник продолжал: «Все монахи из местного монастыря в ужасе бежали в горы. Кроме одного».
Военачальник рассвирепел и помчался в монастырь, в котором обитал монах, посмевший бросить ему вызов. Распахнув ворота, он увидел спокойно стоящего посреди двора монаха. Грозный завоеватель подошёл к нему и надменно спросил:
— Ты что, не знаешь, кто я? Да я могу, не моргнув глазом, проткнуть твоё брюхо мечом!
— А ты что, не знаешь, кто я? — спокойно ответил монах. — Я могу, не моргнув глазом, наблюдать за тем, как ты протыкаешь моё брюхо мечом.
Военный, признав высшую истину, вложил меч в ножны, поклонился и ушёл.
1 Фриц Перле (1893-1970) — немецкий психоаналитик; практиковал в Берлине и Австрии, однако со временем подверг критике ортодоксальную доктрину психоанализа и разработал (совместно с женой, Лорой Познер Перле) метод гештальт-терапии (от нем. Gestalt — «форма, образ, структура»).
Справедливости ради следует отметить — то, что беспокоит нас сегодня, будет беспокоить нас и на смертном ложе. Люди нередко умирают тяжело, и, чтобы пройти через это испытание достойно и с минимальными страданиями, необходимы максимальное самообладание и ясность ума. Шервин Наленд в своей книге «Как мы умираем» описывает связанные с моментом смерти физические и психические страдания: замедление кровообращения и омертвение сердечной мышцы (нарушение естественного ритма сердцебиения и переход сердца в состояние «хаотичных судорог и фибрилляции желудочков»), недостаточное поступление в ткани кислорода, отказ органов, разрушение жизненно важных центров. Грудь умирающего может сдавить, как тисками; его может пробрать холодный пот. Не исключено затруднённое дыхание, рвота и мучительная боль. На чём же нам, мудрым старцам, нужно будет сосредоточиться в таких болезненных условиях, чтобы умереть в ясном уме и без протеста? На сознании души, конечно.
Необходимо максимально отстраниться от смерти тела и воспринимать происходящее в перспективе Сознания. Это чрезвычайно трудно, но, как доказали осознанные существа, не невозможно. В любом случае, надо стремиться к этому, понимая, что, насколько мы в момент смерти погрузимся в сознание души, настолько сможем быть спокойными среди сумятицы умирания. В связи с этим практика медитации приобретает новое значение. Как атлет готовится к состязанию, накачивая мускулы, так мы можем готовиться к смерти, уравновешивая свой ум и шлифуя способность входить в состояние внутреннего свидетеля.
Чем больше помощи получает умирающий человек, тем лучше. Подобно тому как акушерки помогают появиться на свет ребёнку, в обществе должны быть обученные специалисты, помогающие людям умирать. К несчастью, в нашей культуре большинство умирающих уходят из мира в одиночестве, ночью, на больничной койке. Разве относиться так к умирающему — не всё равно что отправить матроса на лодке в море ночью, без карты, маяка и компаса, без напутствия?
Насколько всё иначе в традиционных духовных культурах! Например, в Тибете монахов и монахинь учат ориентировать умирающих в верном
направлении. Зная, что умирающий человек задыхается, чувствует жажду, холод, тяжесть, они побуждают его не фиксироваться на этих феноменах. Они дают примерно такие инструкции: «Когда избавляешься от элемента Земля, чувствуешь тяжесть. Когда избавляешься от элемента Вода, чувствуешь сухость. Когда избавляешься от элемента Огонь, чувствуешь холод. Когда избавляешься от элемента Воздух, твой выдох становится длиннее, чем вдох. Появляются образы. Не потеряйся в деталях. Не привязывайся ни к какому феномену. Они все — часть естественного процесса. Да будет твоё сознание свободным».
В наших силах стать такими существами, которые способны воспринимать все эти феномены спокойно