Geum.ru

Концепция историзма в английской литературной мысли первой половины XVIII века

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
О. Ю. Поляков

Вятский государственный гуманитарный университет


КОНЦЕПЦИЯ ИСТОРИЗМА В АНГЛИЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРНОЙ МЫСЛИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII ВЕКА


В период Просвещения в английской критике зарождались биографический, психологический, исторический методы литературного анализа, замещавшие дедуктивно-силлогическое толкование художественных текстов. Этот процесс был, однако, не линейным и не стадиальным, и на протяжении всего столетия в критике отчетливо выделялись черты рефлективно-традиционалистской культуры (статическая концепция жанра, «неоспоренность идеала…, кодифицируемого в нормативистской теории» литературы, господство рационализма1). Жанрово-нормативный метод был по преимуществу антиисторичным, хотя, безусловно, давал критикам четкие эстетические ориентиры, способствовал структурированию художественного материала и соответствовал господствовавшему в литературе жанровому мышлению, подкреплявшемуся авторитетом Аристотеля, Горация и их интерпретаторов.

Перевод на английский язык сочинения Псевдо-Лонгина «О возвышенном» и трактата Ж.-Б. Дюбо «Критические размышления о поэзии и живописи», расширение влияния эмпирического учения Ф. Бэкона, ассоциативной философии Дж. Локка, теорий Д. Юма и Ф. Хатчесона внесли элементы дестабилизации в сложившуюся систему оценки литературных явлений. Обнаруживалась тенденция к переосмыслению категории вкуса, рассмотрению его как разновидности «врожденной чувствительности» критика, постигающего «дух», «душу» произведения (Дж. Аддисон, Э. Шефтсбери, Ф. Хатчесон). Практическая критика допускала бóльшую подвижность жанровых границ, перенос характеристик одних жанров на другие, а порой и существенный пересмотр номенклатуры жанровых признаков; делались шаги к разрушению социальной стратификации жанровой системы.

Движение к пересмотру современных литературно-критических подходов носило двоякий характер. С одной стороны, оно было центростремительным, сосредоточенным на анализе идейно-художественных интенций автора и их воплощения в тексте, психологии характеров (яркий пример – восприятие творчества Шекспира Джозефом Уортоном), с другой – центробежным: под влиянием категории климата и спора о «древних и новых» критики начали все чаще обращаться к выявлению национально-исторического своеобразия текстов, воплощению в них явлений господствующей культуры, отражению исторических событий, быта и т. д.

Фактором, который способствовал утверждению исторического метода критики, был рост авторитета исторической науки, задачи которой тесно связывались с просветительской идеологией. Дж. Локк считал историю «великой учительницей благоразумия и гражданственности»2. Признанию ее ценности способствовли труды Болингброка, Мэнуэринга, эссе журнала «Рэмблер». Попытки осмысления отечественной истории предпринимали писатели Дж. Свифт, О. Голдсмит, Т. Смоллетт, философ Д. Юм. В их трудах, которые часто перепечатывали периодические издания, делались попытки многостороннего анализа общественных явлений, в том числе давалась характеристика культурной жизни, литературы, и, соответственно, литературные критики приходили к выводу о необходимости изучения словесности в социально-политическом и духовном контексте эпохи.

Г. Болингброк в «Письмах об изучении и пользе истории», опираясь на индуктивную методологию Ф. Бэкона, предписывал историкам «восходить от частных знаний к общим». Аналогично эволюционировала и литературная мысль, все чаще выдвигая на первое место не положения поэтик, а художественную практику в ее соотнесенности с конкретно-историческим опытом.

Предпосылки исторического метода критики обнаруживаются в трудах Ф. Бэкона и Дж. Драйдена, в журнальной эссеистике Р. Стила и трудах Дж. Аддисона3. В частности, Стил, сопоставляя в «Тэтлере» № 242 (1710) сатиры Горация и Ювенала, подчеркивал, что их отличия обусловлены тем, что поэты жили в разные исторические периоды: в эпоху Ювенала развращенность римских нравов была намного значительнее, и это обусловило более острый, жесткий характер его сатир4. Джозеф Аддисон в «Рассуждении о древнем и новом знании» отмечал, что явления древней литературы, отразившие реалии общественно-политической и культурной жизни, особенности языка, географических ландшафтов тех государств и в те эпохи, в которые они были написаны, могут показаться менее ценными его современникам, поскольку критерии для их оценки утрачены, наши знания об античном мире не так полны.

Непосредственное влияние на формирование исторического метода английской критики оказало «Исследование жизни и сочинений Гомера» Энтони Блэкуэлла (1735), в котором среди факторов, способствовавших расцвету его гения, назывались благоприятный климат Греции, «самые естественные» обычаи, «самая выразительная» религия5.

Идея исторической обусловленности явлений литературы определила позицию Голдсмита в споре «древних и новых», которая была изложена в «Исследовании о современном состоянии словесности» и почти тут же подтверждена в публикации «Критикал Ревью». В первом произведении утверждалось, что ни одна из сторон в полемике о классическом и современном художественном наследии не может быть признана победительницей, поскольку они «копировали разные оригиналы, описывали нравы разных веков, изображали природу так, как они себе ее представляли; и те и другие создали прекрасные, но разные подражания»6.

Идея относительности эстетических критериев подкреплялась развитием концепции климата, которую разрабатывали в эстетике XVII-XVIII вв. Буур, Анна Дасье, Фенелон, Дюбо, Каули, Спрэт, Темпл, Деннис и другие. Все они видели непосредственную связь между природными условиями той или иной страны и состоянием ее литературы. В английской литературной теории очевидным было расширение понятия климата, которое включало и социальные условия функционирования литератур. В частности, У. Темпл, занимавший позицию древних в споре о ценности классического художественного опыта, подчеркивал, что основой расцвета античных литератур были благоприятные природные условия и стабильность государственных институтов в древнем мире. Дж. Драйден в «Набросках ответа Раймеру» утверждал зависимость вкусов от климата и «духа века». Дж. Деннис, формулируя теорию драмы, отмечал, что различия климата и обычаев древних и новых делают невозможным слепое подражание (в частности, критик выступал против переноса хора в современную трагедию).

В период зрелого Просвещения идеи историзма находят своих авторитетных сторонников в лице С. Джонсона и Дж. Уортона, полагавших, что невозможно правильно судить о литературе прошедших столетий, не имея постоянно в виду породившие ее «климат, страну и век». Эти суждения, как справедливо заметил Р. Уэллек, были тесно связаны с понятием классицистического декорума, но при этом осведомленность о внешней обусловленности фактов литературы утверждала критиков в мысли о преходящем характере критических стандартов7.

Серьезное влияние на формирование концепции историзма оказывали споры о ценности художественного наследия Ренесанса, в частности, творчества Спенсера, начатые в первые десятилетия XVIII в. Дж. Хьюз в «Спектейторе» № 540 (1712), противопоставлял поэму «Королева фей» «Неистовому Роланду» Ариосто: «В Сказочной стране, где рыцари пользуются неограниченной свободой перемещений и могут совершать такие поступки, которые для каких-нибудь Ариосто и Орландо в земном мире были бы невозможны без нарушения правдоподобия, рыцари Спенсера… представили законченную и истинно поэтическую систему религиозной, общественной и частной жизни»8. Хьюз, проводя параллели между реалиями елизаветинского века и их аллегорическими описаниями в поэме Спенсера, давал импульс развитию исторического метода критики.

В «Заметках о «Королеве фей» Томаса Уортона (1754) высокие оценки получало богатое художественное воображение Спенсера, при этом отмечалось отсутствие в его поэме единства. Уортон оправдывал отступления Спенсера от правил вкусами елизаветинской эпохи и «особенным складом его гения».

Сожалея о том, что прогресс цивилизации не способствует созданию произведений, одухотворенных «первобытным гением», Уортон все же надеялся, что оживление интереса к творчеству Спенсера и Мильтона приведет к обогащению литературы «фантазией, живописными описаниями и романтической образностью», которые он полагал возможным соединять с традиционной классицистической поэтикой. Безусловно, о возрождении прошедших культурных эпох речи не шло, но сами попытки соединять черты их поэтик свидетельствуют об умеренном, компромиссном характере английского просветительского классицизма. Традиции историзма, заложенные в первой половине XVIII в., найдут свое наиболее полное воплощение в таких фундаментальных критических трудах, как «Опыт о гении и произведениях Поупа» Д. Уортона, «Жизнеописания английских поэтов» С. Джонсона, «История английской поэзии» Т. Уортона.


Примечания

1 См.: Аверинцев С. С. Древнегреческая поэтика и мировая литература // Поэтика древнегреческой литературы. М., 1981. С. 7-8.

2 См. подр.: Мещерякова Н. М. Общественно-политические идеи Просвещения в Англии // Общественно-политическая мысль европейского Просвещения. М., 2002. С. 76-77.

3 См. подр.: Miller G. M. The Historical Point of View in English Literary Criticism from 1570-1770. N.Y., 1968. P. 106-112.

4 The Tatler, complete in one volume. L., 1829. P. 118.

5 См.: Miller G. M. Op. cit. P. 122.

6 См.: Collected Works of Oliver Goldsmith / Ed. A. Friedman. Oxford, 1963.Vol. 1. P. 198.

7 Wellek R. A History of Modern Criticism. New Haven, 1981. Vol. 1. P. 124.

8 The Spectator / Ed. A. Chalmers. L., 1803. Vol. 9. P. 121.