Geum.ru

Дождливым, осенним субботним вечером мы, старые друзья, собрались по нами заведенной давней традиции в уютной квартире семьи художников

Вид материалаДокументы
28 августа - воскресенье
31 августа – среда
1 сентября - четверг
Подобный материал:
1   2   3   4   5

28 августа - воскресенье


8 утра – завтрак (такой же французский, как и накануне).

9 утра – на выход с вещами.

Едем в Версаль, до Версаля ехать приблизительно, как до Петергофа (сравнение абсолютно случайное!) Подъезжаем к воротам слева от перегруженного туравтобусами парадного входа. «Здесь ближе до дворца, да и стоянка спокойнее» – объяснил гид по Парижу – Сергей (он вошел к нам в автобус по дороге). Однако ворота закрыты. Гид в удивлении вышел из автобуса, переговорил с кем-то из охраны – оказывается (и смех, и грех!) из-за террористических актов в Лондоне решили закрыть именно эти ворота, через которые террористы, видимо, непременно налетят на Версаль, минуя громадные ворота по центру. Да, нам французскую логику не понять, со своей бы совладать! (стихи!).

Проходим группой через досмотр и турникет. Народа очень много – туристы со всех стран мира просто наступают друг другу на пятки. Гид Сергей ведет нас по залам, с упоением рассказывая о неблаговидном прошлом Версаля. Оказывается, когда оный не был оборудован туалетными комнатами, стражники, да и не только, гадили, простите, по углам, а из-за отсутствия уборщиц вся грязь накапливалась годами во дворце или просто выбрасывалась в окна. (Ну, нас этим не удивишь! В нашей Северной столице и при наличии мусоропроводов грязь с удовольствием выбрасывают в окна). Но оказалось, что Версаль интересен еще и своими интерьерами, и внутренним убранством, и росписями стен и потолков, и портретами и т.д. и т.п. А своей красоты и величия он достиг при Людовике XIV – Короле-Солнце – ведь работы по созданию одного из прекрасных дворцов мира продолжались с 1661 аж по 1689 год. (Должна признаться, что те мои друзья, которые до меня побывали в Париже, своими впечатлениями от посещения Версаля, Лувра и т.д. заведомо саркастически настроили меня к сим парижским достопримечательностям. Но увидев дворец и побывав внутри, я поняла, что наш любимый царь Петруша, прорубивший «окно в Европу» «назло надменному соседу» на самых гнилых болотах – за что мы ему чрезвычайно благодарны уже более 300 лет, особенно во время весеннее-осенней оттепели под носами у счастливых аборигенов и гостей нашего город – знал о Версале, а, может быть, и видел его. Ведь Петергофский дворец и парк ну очень напоминают Версальский дворец и парк, правда наш круче и помпезнее и внутри, и снаружи. Но нужно отдать должное Версальскому дворцу – в конце XVII века он был, несомненно, самым красивым дворцом в мире. Его роскошные интерьеры Королевской капеллы (придворной церкви), Зеркальной Галереи (кстати, именно в этом зале был подписан договор об окончании 1-й Мировой войны). Прекрасен Салон Мира – игральный салон королевы, где по воскресеньям устраивались концерты, где играл маленький Моцарт и выступал со своим театром Мольер. И Королевская опера – с первым в мире театральным залом овальной формы, с великолепной акустикой и самой большой сценой после парижского Оперного театра (для освещения зала требовалось 3000 свечей, поэтому, к сожалению, именно по этой причине он мало использовался). Довольно сильное впечатление произвели на меня апартаменты королевы с роскошным альковом под балдахином, с плюмажем и страусовыми перьями.

А в Версальский парк вход был очень платный, поэтому я поглядывала на него исключительно из дворцовых окон (говорят, он гораздо больше нашего Петергофского и фонтанов в нем больше – очень сомневаюсь, да я просто уверена, что наш красивше и фонтаннее).

Возвращаемся в Париж. Подъезжаем к Дому инвалидов, открытому Людовиком XIV в 1706 году и предназначенному для лечения и проживания в нем инвалидов королевской армии (за что и был ими любим). И сейчас Дом инвалидов служит приютом для 80 инвалидов войны. На территории Дома инвалидов находится крипта с телом Наполеона I. Его прах вернулся в 1840 году во Францию после 25-летнего пребывания на острове Св. Елены, но только в 1861 году при Наполеоне III гроб с телом императора был навечно замурован в саркофаг. («А чье тело в действительности лежит в этом саркофаге не знает никто» – поделился с нами гид Сережа. Но ведь мы тоже не очень знаем, какие-такие останки Николая II и членов его семьи торжественно перенесены Борисом Ельциным в Петропавловскую крепость?). Над дверью в крипту высечена фраза из завещания Наполеона: «Я желаю, чтобы мой прах покоился на берегах Сены, среди французского народа, который я так горячо любил». С круглой балюстрады, окружающей крипту, хорошо видно гробницу. Она установлена на цоколе, выполненном из зеленого гранита. Основание и крышка саркофага высечены из цельных блоков красного порфира. Вокруг гробницы стоят двенадцать крылатых Побед из каррарского мрамора. Для погребения тела императора было использовано шесть уложенных друг в друга гробов: из жести, из красного дерева, двух цинковых гробов, гроба из черного дерева и дубового гроба. В средней части галереи возвышается статуя Наполеона I в одеждах римского императора. У подножия статуи под мраморной плитой покоятся останки его сына – Наполеона II – короля Рима (1811 – 1832). В 1940 году бронзовый гроб с его останками был доставлен в Дом инвалидов и установлен в часовне Св. Иеронима, а в 1969 году помещен в крипте.

Покидаем гробницу и к Родену, в его музей, который расположен в особняке Бирона на улице Варенн, 77 (что-то нахлынули смутные воспоминания о Елизавете и страшной бироновщине в России. Неужели существует какая-то родственная связь между этими Биронами или они просто однофамильцы?). Сам проект создания музея был утвержден в 1916 году. Роден еще при жизни передал государству все свои личные коллекции, архивы, скульптуры и живопись, но открытие музея состоялось только в 1919 году (уже после смерти скульптора в 1917 году).

Ну, я конечно видела скульптуры Родена в Эрмитаже: «Поцелуй», «Мыслитель» и другие знакомые нам с детства скульптуры. А в юности неизгладимое впечатление осталось от увиденного мной балета «Роден» в театре «Хореографические миниатюры» Леонида Якобсона с прекрасными солистами А.Осипенко и Дж. Марковским. «А у нас в Эрмитаже все подлинники?» - осторожно спросила я у гида. «Отнюдь – молвил он – исключительно копии». И во мне шевельнулось что-то такое обидное, что сразу напомнило мне персонажа А. Райкина, который находясь в музее ткнул кинжалом в средневекового рыцаря в доспехах, а из него струей посыпались отечественные опилки. «Дурят народ» – констатировал герой Райкина и был по-своему где-то отчасти прав.

Подходим к скульптуре «Врата ада» на тему «Божественной комедии» Данте – и первый шок: скорчившиеся, извивающиеся тела людей, умирающих в страшных муках, а над ними «Мыслитель», олицетворяющий как бы образ Данте, а в действительности символизирующий самого Творца, наблюдающего за этой страшной картиной дел рук человеческих.

Второй шок – «Граждане Кале» – это шесть мужских фигур, жителей города Кале, решивших принести себя в жертву, чтобы спасти город от англичан во время Столетней войны. Они идут к королю и каждый из них, предвидя неминуемую гибель, по-своему ждет приближения смерти. Удивительно выразительны руки – они или раскрыты, или сжаты у каждой фигуры каким-то особенным, характерным только ей жестом.

И третий шок – «Памятник Бальзаку». Да, он именно такой – наш Бальзак: большой, грустный, с гривой, небрежно откинутых назад, длинных волос и челкой над густыми бровями.

Многие скульптуры стоят в парке в окружении красиво постриженных деревьев, цветников и газонов, и от этого только усиливается впечатление от созерцания этих потрясающих произведений искусства.

Идем к автобусу. Устали, жарко. Солнце палит…

Но нас ждет Лувр, согласно купленным билетам! (экскурсия-то оплачена). Надо ехать, едем… Подъезжаем. А, вот и знакомая пирамида (я еще в Манхейме начала читать «Код да Винчи» Брауна, а там как раз все и начинается с этой самой пирамиды). Проходим досмотр (нащупали у меня в кармане брюк прибор био-доктор. «Вынь и положь!» Вынула. Уважительно пропустили). Турникет прошли молча. Спускаемся на эскалаторе в вестибюль.

«Возьмите план Лувра и начинайте с крыла Данон (а есть еще крыло Сюлли и крыло Ришелье). Идите слева вдоль стены до саркофага, напротив саркофага – лестница, по ней поднимитесь на 2-й этаж, там вас ждет – не дождется Венера Милосская. Далее следите за стрелками на стенах и наткнетесь на Нику Самофракийскую. Ну, а далее опять по стрелкам ищите, да обрящете саму Джоконду. Осмотр всего Лувра – по желанию, но, если вы заблудитесь, то вам придется пройти все 38 км выставочных залов. Сейчас 14 часов, общий сбор наверху в 18 часов, но если кто-нибудь хочет купить себе что-нибудь на память о Парижике, в 17 часов жду у эскалатора» – напутствовал нас гид Сева, отпуская в свободное плавание по Луврику.

Из вестибюля – Наполеон-холла – поднимаемся на эскалаторе в крыло Данон, открываем карту Лувра и по стрелочкам, по стрелочкам вдоль внутренней стены (по довольно узкому проходу), минуя этрусские и греческие древности, доходим до саркофага. Напротив саркофага – лестница, поднимаемся на 2-й этаж – и, о чудо! – там нас действительно ждет Венера Милосская, она же Афродита Обнаженная, созданная Праксителем еще в IV веке до нашей эры. Прошу сфотографировать меня с означенным шедевром, буквально протискиваюсь сквозь туртолпу желающих проделать с Венерой то же самое, и меня успевают запечатлеть рядом с безрукой красавицей. Но, к сожалению, ни одно фото, из сделанных в Лувре без вспышки (вспышка категорически запрещена) не получилось. Оставляем расстроенную нашим скорым уходом Венерочку и спешим, спешим по стрелочкам к следующей мраморной красавице – статуе Победы, Нике Самофракийской, созданной в I веке до нашей эры. А победа была явно одержана в морском сражении, т.к. одежды плотно облегают фигуру Ники (явно намокшие), сильный порыв ветра взъерошил крылья, и вся она летит как бы наперекор стихии. Оказалось, что Ника была найдена совсем недавно, в 1863 году на одном из священных холмов, а первоначально была установлена на носу корабля на специальном мраморном блоке, т.к. высота «девушки» 3 м 28 см. Умудрилась сфотографироваться и с Никочкой. Прощаемся и спешим далее. Останавливаемся в одном из залов, чтобы сориентироваться в пространстве. «Кто со мной? – бодро спрашиваю я у друзей по счастью – Правда, с ориентиром у меня плоховато, так что не исключено пробежать со мной все 38 км выставочных залов». Тут все, естественно, в рассыпную. Осталась я одна, если не считать карты Лувра. Вдруг вижу на горизонте зазевавшуюся одногруппницу – даму из Казахстана с племянником-подростком – и ну к ней. Идем вместе через залы, спускаемся и поднимаемся по лестницам (все по стрелкам), и, Слава Богу, в зале №7 Итальянской живописи буквально натыкаемся на знакомый взгляд и загадочную улыбку-предчувствие самой Джоконды. Это оказался небольшой портрет (77 х 53 см), написанный Леонардо да Винчи около 1503-1506 г.г. маслом по дереву. От расхитителей и нападений она надежно защищена толстым бронированным стеклом. Ранее находившаяся в спальне Бонапарта, картина затем экспонировалась в Лувре, где была украдена в 1911 году и подверглась нападению в 1956 году. Так что в XX веке она стала прямо-таки жертвой художников- расхитителей, которые таким оригинальным образом выражали ей свое восхищение. Я конечно же сфотографировалась и с Джокондочкой, и мы еще долго не могли уйти из этого зала, приближались к портрету, отходили от него вправо и влево, и везде чувствовали на себе этот прекрасный, завораживающий взгляд. Наконец выходим, медленно проходим по остальным Итальянским залам: Рафаэль, Санти, Тициан, Веронезе, Караваджо – с юности до боли знакомые имена (я в свое время довольно часто бывала в Эрмитаже и очень неплохо знала итальянскую живопись и живописцев).

А время уже к 16-ти. Устали, да и кушать хочется… Спускаемся по очередной лестнице вниз и оказываемся в просторном, светлом зале прямо под пирамидой. Это антресольный зал в крыле Денон, где выставлены прекрасные, белоснежные, мраморные скульптуры итальянских и немецких художников (среди них работа Микеланджело Буонаротти «Умирающий раб»). На одну из скульптур мы обратили внимание, т.к. она изображала двух мужчин в довольно загадочных позах. Я остановилась, разглядывая ее. Вдруг меня толкает в бок моя знакомая – одногруппница и глазами предлагает мне оглянуться вправо – а там, между скульптурами, стоят двое. Абсолютно живые, молодые мужчины целуются взасос, нежно обнимая друг друга. Видимо, они нагляделись на загадочные позы двух мужчин в скульптуре, у которой я с интересом останавливалась, и не смогли сдержать прилива чюйвств ‘с энд нежности. Да, Париж отчаянно голубеет…

Бредем далее усталые и голодные, и вдруг – кафе! И посидеть можно! Покупаю бутылочку воды за бешеные деньги (плачу 2,5 евро за 0,5 л, а в Манхейме 6 бутылок по 1,5 л стоят 1,5 евро. Ну, как бизнес?), сажусь за столик, пью, а хочется кушать… Подхожу к стойке бара: бутерброды, пирожные, гамбургеры – цены астрономические! Беру кофе каппучино за 2 евро, и с наслаждением пью и отдыхаю. А кушать хочется!!! Решили подтягиваться к эскалатору на выход и с группой любителей парижских сувениров побродить по Парижу. Побродили (я тоже купила несколько сувенирчиков) и к 18 часам обратно к Луврику за остатками группы.

«Сейчас мы едем к Триумфальной арке, на которую желающие могут подняться по музейным входным билетам и еще раз посмотреть на панораму Парижа, но, поверьте, та, что вы видели с Эйфелевой башни, несравненно интереснее – сказал гид Сева, когда мы расселись в автобусе – потом у вас свободное время и в 21-30 мы уезжаем». «Ну, как, ребята, насчет кусочка мясца и бокала винца на Елисейских полях перед отъездом?» - спрашиваю я ранее приглянувшихся соседей. В ответ молчание или нечленораздельное мычание: мол перекусили в Луврике, да еще кой-какой германский харчик остался, надо бы подъесть…

Подъезжаем к Триумфальной арке. Народ гиду не поверил и потянулся вверх на смотровую площадку на высоте более 100 м, приглашая и меня. «Ну нет!!» – воскликнула я – хватит с меня панорам, хочу кусок мяса и бокал вина в приличном кафе на Елисейских полях » и прямиком к гиду Севе. «Я это все предвидел» - сказал мудрый гид и вдруг обратился ко мне: «А неужели нам кто-нибудь нужен?» «Да никто нам не нужен» - согласилась я, и мы вдвоем пошли по бульвару вдоль Елисейских полей. (Елисейские поля – это широченная центральная улица Парижа). Идем и высматриваем в меню многочисленных ресторанов и кафе приличное и недорогое мясное блюдо. «Ба, вот и ростбиф!» – счастливо воскликнул гид Сева, увидев в меню очередного ресторана знакомое слово – остальные слова на непонятном французском языке ему, как и мне впрочем, были не знакомы. Ну, а название вина «Совиньон», я думаю, понятно на всех языках мира. Садимся за столик на двоих – я лицом к бульвару, и в ожидании заказа я стала разглядывать окружающую нас публику и, к удивлению, не одного европейского лица (кроме нас, естественно) мне обнаружить не удалось – все арабы, да турки, да греки и пр. и пр. Да и по бульвару в это вечернее время фланировала разнообразная (я бы сказала разнокожая) публика: черные мужчины с белыми, нарядно одетыми женщинами и наоборот – черные, нарядно одетые женщины с белыми мужчинами. Изредка проходили потрясающе красивые чернокожие женщины: длинноногие, с роскошными фигурами. Были и элегантно одетые пожилые мужчины, наверное французы. В общем, бесконечный людской поток красивых, нарядных, вкусно пахнущих парижан.

А вот и принесли наш заказ! Но где же долгожданный кусок мяса? На громадном белом блюде в середине стояла керамическая пиала с жареным картофелем (явно от Макдоналдса), а вокруг ея возвышались три пирамиды чем-то прослоенной булки, намертво пронзенной пластиковыми кинжальчиками. Я осторожно, с трудом вынула один кинжальчик и с интересом заглянула под первый слой булки – там в безжизненной позе лежал лепестик салата, с меньшим интересом заглянула под второй слой – в той же позе, но липестик помидора, почти без интереса – под третий слой – тонюсенький лепестик свежего огурца. А что это такое лилово – краснеется между четвертым и пятым слоями булочки? Неужели ростбиф? Да, это был он – тончайший лоскуток какого-то вялено-копченого мяса, как оказалось, совершенно безвкусного. Да и резаться ножом он отчаянно не хотел. «Будьте проще» - сказал мне Сева и, взяв булку с «ростбифом» в руку, стал с трудом откусывать оное маленькими кусочками, медленно, с наслаждением запивая прохладным белым «Совиньоном». Я последовала его примеру, но еще долго мучилась с так называемым ростбифом, т.к. он не хотел не только резаться, но и жеваться, Но зато «Совиньон» был прекрасный и на голодный желудок быстро оказал свое весело – алкогольное действие – и мы запели: «О, Пари…», вспомнили Ива Монтана: «Когда поет далекий друг…», Джо Дассена: «Однажды мы были вдвоем…».

Стало смеркаться. Зажглись фонари, витрины, подсветка. Из распахнутых дверей ресторанов послышалась музыка… Я БЫЛА СЧАСТЛИВА !!! Мы, оставив официанту по 20 евро, голодные, но счастливые, напевая любимые мелодии, медленно пошли к автобусу. А по Елисейским полям бесконечным потоком по направлению к Триумфальной арке и обратно мчались в несколько рядов машины: туда – и мерцание задних огней, обратно – и ближний свет фар. Очень красиво! А публики на бульваре стало еще больше, и лица все улыбающиеся или смеющиеся – удивительно радостная атмосфера.

Подходим к автобусу, Наши туристы, отштурмовавшие Триумфальную арку и подъевшие свои опостылевшие харчики, уныло сидели на скамеечках около автобуса, Увидев нас с Севочкой, заметно оживились, и с неподдельным интересом стали нас расспрашивать о том, где мы были и что делали. «Ели прекрасное сочное мясо и запивали его роскошным белым вином» – не сговариваясь, соврали мы ровно наполовину, вызвав поток плохо скрываемой зависти у соавтобусников, чем остались чрезвычайно довольны, И еще несколько минут полюбовавшись видом вечернего Парижа и вдохнув глубоко напоследок воздух Елисейских полей, стали садиться в автобус.

Прощай, Париж!!!

(Здравствуй, бессонная ночь…)


31 августа – среда

Очень тепло!

Сонечка на работе, я дома. Звонок по телефону. Отвечаю по-русски и слышу в ответ русскую же речь: «Я друг Сони – Володя Каплун – бывший танцовщик Кировского театра. Окончил в свое время хореографическое училище им. Вагановой, а в 1979 году эмигрировал из России со всеми вытекающими отсюда последствиями, здесь, в Германии, работаю балетмейстером». Мы проговорили около часа – он о себе, я о себе. Оказалось, что он много лет дружил с Володей Панкратовым и, конечно, слышал о Евгении Артамонове. Эта весть бальзамом пролилась на мою одинокую душу, и голос Володи Каплуна я после этого могла бы слушать часами. В итоге он пригласил нас с Соней вечером в кафе «Фло» в центре Манхейма у фонтанов. Был чудный вечер. Мы с Сонечкой причупурились, вышли из дома немного раньше и пешком прогулялись до кафе. Подкатываем к столику, за которым сидит не высокий, стройный, седой мужчина – видать, что балетмейстер. Познакомились воочию – остались очень довольны друг другом. Вечер прошел превосходно – пили очень вкусное «Шарданэ», очень хороший, крепкий, ароматный кофе, а ели… (аж слюнки текут): 6 или 7 сортов роскошного французского сыра – с плесенью и без, козьего, текучего и т.д. и т.п. А разговорам, разговорам не было конца. Володя вспомнил, что именно Рудольф Нуриев помог ему своей протекцией на первых порах в Германии. Не очень лестно он отозвался о Майе Плисецкой. По его словам – она женщина без особенных моральных устоев, эгоистична, всю жизнь гребла исключительно под себя, и очень негативную роль сыграла в свое время в истории с Юрием Григоровичем. В общем, я услышала много интересного и, пожалуй, неожиданного.

Володя попросил Сонечку спеть – ее долго уговаривать не пришлось, и она запела… Я не удержалась, конечно, и немного ей подвыла. Получилось очень неплохо (во всяком случае, мне так показалось).

В самом конце вечера Сонечка имела неосторожность рассказать, какую прекрасную солянку сварила она сегодня, а еще и жульен из шампиньонов. Володя тут же напросился в гости (жена его была, оказывается, в отъезде), и мы вместе пошли к нам домой. Продолжение банкета длилось до 3 часов ночи. Володю с радостью, наконец, отпустили восвояси и легли где-то в 3-30.

Ну, очень хороший вечер энд ночь получились!


1 сентября - четверг


Очень тепло!

Сонечка на работе, я дома (практически каждый день записываю впечатления от событий предыдущих дней ).

Сегодня мы решили во второй половине дня посетить открытый бассейн – поплавать. «И где этот «Хертогенринг-парк» понятия не имею, никогда там не была – сказала Сонечка – но я позвоню друзьям и выясню». Позвонила, выяснила – это, оказывается, совсем не далеко – минут 10 езды на трамвае.

Около 15 часов пришла Марина (племянница Сони), и начались сборы: берем подстилку – одеяло, харч на несколько дней, полотенца до и после купания, купальные костюмы – раздельные для заплывов и сплошные исключительно для загара и т.д. и т.л., загружаем тележку и отправляемся в путь. Приезжаем действительно быстро. «Хертогенринг» – это небольшой парк в черте города с двумя бассейнами и газонами для отдыха. Народу тьма-тьмущая, особенно, кричащих и бесконечно ныряющих с фонтанами брызг, деток. Я поражена: «Да ведь 1 сентября, детки, учеба-то началась». Ан нет! Оказывается, учеба в школах Германии начинается не 1 сентября, как у нас, а в разных школах по-разному – поэтому и детишек пруд-пруди Быстро уходим от неглубокого бассейна с детишками к глубокому без оных. Высматриваем на газоне местечко почище (мусорят немцы поменьше наших, да и контейнеры для мусора стоят у них на каждом шагу), раскидываем одеяло, и, забив место, направляемся к воде. Марина воды боится, а Сонечка плавает очень прилично. Я тоже поплескалась с видом заправской пловчихи, но, на всякий случай, поближе к бортику. Вышла из воды, иду к лежбищу, вдруг сзади: «Здравствуйте, Алина». Ну, думаю, попалась птичка и в Германии тебя признали. Но, слава Богу, это Хулькар (ученица Сони) с подругой. Я от радости стиснула ее в объятиях, показала наше место, и мы дружно возлегли на подстилку-одеяло всей компанией. Перекусили с аппетитом, полежали, пошли в бассейн, перекусили с аппетитом, полежали, пошли в бассейн… (далее по тексту). Денек прошел на славу! Особенно радовалась Сонечка: «Живу в Манхейме 13 лет, а в этом парке впервые». Оказывается, и от гостей бывает хоть какая-то польза!