Автор Платон Планктон Блог

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 16

Зазеркалье

Диму молотила крупная нервная дрожь. Это хорошо, когда с тобой в тихом кабинете работает психолог, который внушает стопроцентную уверенность в успехе операции. Хорошо разыгрывать «комедию» перед белорусскими чекистами-проверяющими, которые оценивают, насколько хорошо Дима перенял привычки, жесты и мимику Назара. Только все эти люди, решившие, что Дима отлично вжился в чужую шкуру, остались в Минске. А он летит сейчас в Москву. Один. Без поддержки и прикрытия. И ему чудится, что как только он приземлится и начнет проходить паспортный контроль, пограничник глянет на монитор, поднимет тревогу и вызовет наряд. Они затравят Диму, как зверя в какую-нибудь комнатушку в аэропорту. И застрелят. Как Михалыча. И ведь никуда же уже не деться. Не подойти к пилотам и не сказать «остановите тут, я выйду». Тут как назло самолет попал в зону турбулентности, его затрясло и Диму замутило еще сильнее.

Он на нетвердых ногах зашел в кабинку туалета и закрыл за собой дверь. Наклонился над раковиной, плеснул в лицо водой, набрал ее в ладони, растер по шее. Надо взять себя в руки, уже скоро посадка. Ведь пограничники сразу обратят внимание на психующего дипломата. Да и контроль ему предстоит упрощенный, как сотруднику посольства, никаких сканирований сетчатки и других опознавательных процедур, так что не расклеиваться, прорвемся!

Дима поднял глаза и посмотрел на свое отражение. Чужое лицо. Глеб сказал, что после выполнения задания хирурги могут вернуть Диме его собственную внешность. Но Дима понимал, что таким как раньше он не сможет стать никогда. И дело не в том, что хирурги не смогут один в один «слепить» такое же лицо, как было у Димы. Оно все равно будет отличаться и довольно сильно. И даже не в том, что он сейчас находился в такой физической форме, которая раньше ему казалось чем-то сказочным. Если живя в ЛЕР, самым отчаянным его безумством было подняться на десятый этаж пешком, то теперь он по этим этажам мог бегать целый день без устали и обеденных перерывов. Но основные перемены коснулись Диминой души. Он внутри стал другим человеком. Раньше он не мог и представить, каково это, испытывать ненависть. Не просто небольшое раздражение и не секундную озлобленность, а именно черную и тягучую ненависть к вполне реальным людям. Чтобы дали тебе в руки этого человека, а ты ему шею как куренку свернул и при этом почувствовал только огромное моральное удовлетворение. Дима бы с радостью так передавил всех тысячников. Своими руками, одного за другим. И пусть у него это бы год заняло или два. Но непременно всех и именно сам. С одной стороны сила этих новых эмоций Диму пугала, с другой придавала новый смысл в жизни. Сделать все возможное, голову свою положить, но заставить этих мразей за все заплатить. За народ ЛЕР, который превратили в баранов. Причем баранов, которые видят, как их соплеменников перетаскивают через ограду, режут им горло, а все стадо смотрит на это мутными глазами и продолжать меланхолично щипать траву. За ту отраву и наркоту, которая полноводной рекой льется в ЛЕР из-за границы, выкашивая не только живущие, но и будущие поколения. За ребенка, которого у него с Олесей никогда не будет.

Дима еще раз посмотрел в зеркало. Чужое лицо, чужое тело и чужая душа. Чужой человек. Отчаянно злой. Нет больше Дмитрия и никогда не будет. Есть только Назар. Руки сжали край раковины до белых костяшек. Потом Дима резко выпрямился, открыл дверцу туалета и вышел. По проходу между креслами уже шел другой человек. Ни тени сомнения, ни крупицы колебания. И от дрожи не осталось и следа.

Примерно в это же время, в квартире находящейся в одном из спальных районов Москвы, к зеркалу в ванной подошла Олеся. Пора было умываться и собираться на работу. Она очень плохо спала, несмотря на двойную дозу перед сном и черные круги под глазами это доказывали. Скоро уже не будет хватать и двух доз. Эдик говорит, что три дозы под подряд принимать нельзя, можно впасть в кому. А что делать, если заснуть невозможно? Стоит только лечь, закрыть глаза. А потом приходят мысли. Ужасные мысли. Про собственную ущербность, про генетическую ошибку в ней самой, которая не позволит ей стать счастливой. Но мысли о собственной неполноценности не так страшны, как мысль о том, что она сделала неправильный выбор. Что надо было поверить Диме, поехать лечиться в Белоруссию. Что ни в коем случае не надо было соглашаться на стерилизацию. И тогда у нее могла быть иная жизнь. Не такая как сейчас. Когда она вычеркнула из своей жизни Диму, ей показалось, что вот сейчас она точно найдет душевное успокоение. Операция по стерилизации и лечение рака прошли идеально. Она была полностью здорова. Переживания из-за того, что она не сможет иметь собственного ребенка, ей помог преодолеть Эдик. Ту пустоту, которую оставил после себя Дима, Эдик смог собой заполнить. И у Олеси началась другая жизнь, как ей тогда казалось более яркая. Он добился от хозяйки салона красоты, в котором работала Олеся, чтобы ей дали целый месяц на психологическую реабилитацию.

Так Олеся попала в Центр либерализации молодежи. Сначала она посещала различные дневные группы, где люди делились своими проблемами и обсуждали их сообща. Кроме этого, для посетителей центра проводились семинары, на которых профессиональные психологи объясняли, как правильно подавлять в себе черты характера и эмоции присущие негативным русским генам. Олеся помнила, как однажды в аудитории появился какой-то лондонский профессор в клетчатом пиджаке и бабочке. Он читал лекцию о проблемах наркоманов. Суть ее свелась к следующему – у некоторых людей есть генетическая предрасположенность к употреблению наркотиков. Часть из них начинает употребление. Другая часть всю жизнь борется со своей генетической предрасположенностью, что делает их исключительно несчастными. Среди этих «отказников» очень часты случаи суицида и душевных расстройств. По мнению профессора, лучше употреблять легальные, маловредящие здоровью наркотики и находиться в полной гармонии со своими естественными потребностями. В конце лекции, английский профессор предложил своим слушателям маленький тест. Определить есть ли у вас предрасположенность к наркотикам очень просто. Необходимо принять совсем небольшую дозу легального молодежного наркотика «Винт» и прислушаться к своим ощущениям. Если в первый раз у принявшего наркотик, возникнет чувство, что это именно то, чего не хватало ему всю жизнь, то стоит пройти более серьезные тесты, которые помогут выявить склонность к наркотическим препаратам. Потом профессор погасил свет в аудитории, включил проектор и показал несколько видео-откровений от людей, которые сначала боялись сознаться себе, что у них есть предрасположенность к употреблению наркотиков. И это делало их жизнь пустой и несчастной. Но потом, когда они стали употреблять наркотики, это самым замечательнейшим образом повлияло на них. У них открывались новые таланты, они делали головокружительные карьеры. Также у этих людей все налаживалось в личной и даже в интимной жизни. Далее видеоматериал рассказывал, что американскими учеными были разработаны наркотики, которые минимально вредили здоровью и почти не вызывали привыкания.

Потом снова зажегся свет, и профессор предложил всем желающим взять с собой и попробовать дома микродозу «Винта». Олеся помнила, как в аудиторию зашла девушка-модель, изящно неся поднос с выстроенными на нем небольшими яркими коробочками. На упаковке была яркая картинка танцующего человечка и не менее яркая надпись: «Винт – раскрась свою жизнь!». Внутри каждой лежала бутылочка спрея для назального применения. Ровно одна доза. Олеся сама не поняла, зачем она взяла одну упаковку себе.

Групповые программы психологической помощи хороши днем. А что делать вечером? А вот насыщенные вечера и даже ночи Олесе обеспечил Эдик. Как оказалось, он давно был очарован ею и только присутствие Димы, мешало Эдику выразить все чувства, которые он испытывал к Олесе. Огромные букеты цветов, дорогие подарки и Эдик утром, днем и вечером. Олесе начало казаться, что встречаясь с Димой, она жила в каком-то заточении. Да она и сотой доли не знала о своем родном городе до романа с Эдиком. Они, не зная устали, носились по выставкам, галереям, светским раутам, ресторанам и ночным клубам. А чего стоили их совместные походы в модные магазины и бутики? Эдик научил ее испытывать невероятную радость от покупки сущих безделиц. И вот как раз во время одного из походов в новый ночной клуб, из Олесиной сумочки на стол случайно выкатилась бутылочка «Винта». Эдик, удивленно подняв брови, спросил:

- Крошка, ты все-таки решилась? А почему я ничего не знаю?

Он давно уговаривал Олесю забыть про эти «детские страхи» и жить на полную катушку. Зачем думать о завтрашнем дне? Вот завтра наступит, тогда и подумаем! А сегодня мы будем … жить! А жить его в понятии значило ни в чем себе не отказывать! Вокруг столько искушений и на них надо поддаваться, а не ограничивать себя непонятно кем разработанными правилами морали. А Олесина боязнь наркотиков вызывала полное непонимание у Эдика и кучу шуточек у его знакомых. Сейчас видя, что его уговоры увенчались успехом, он крепко обнял Олесю и поцеловал так, что она была готова принять цианид, а не какую-то безобидную смесь, которая спокойно продавалась в любом клубе. Она смело взяла в руки баллончик, поднесла к ноздре и вдохнула. Ответила на поцелуй Эдика и сказала:

- Это был сюрприз, любимый!

- Ура, моя девочка стала взрослой! Шампанское! Всем!

Их столик, за которым сидел десяток приятелей и приятельниц Эдика, просто взорвался поздравительным воем. А потом в ее голове взорвалась бомба. Олеся стала слышать свет и видеть звук! Как они зажигательно танцевали с Эдиком! Да в тот вечер они были просто королем и королевой танцпола! Ну действительно и зачем она только отказывала себе в таком удовольствии. Она не могла вспомнить, было ли ей так хорошо когда-либо. Олеся летала, не касаясь пола и мизинцем. И понимала, почему ЭТО называлось «Винтом».

Сначала она принимала «Винт» только в ночных клубах. Так, для веселья. Потом как-то попробовала дома, когда Эдик задерживался на работе, и ей было одиноко и скучно. Потом начала принимать по утрам, чтобы взбодриться ото сна. Потом у нее началась бессонница, и она принимала «Винт» перед сном. Он помогал ей заснуть и видеть красивые цветные сны. Постепенно одной дозы на ночь становилось мало, а теперь она плохо засыпала и после двух. «Винт» стал улучшать ее настроение буквально на час после приема. Затем подкрадывалась черная депрессия и сжимала холодными пальцами сердце так сильно, что Олесе хотелось выть. Или открыть окно, встать на подоконник и шагнуть навстречу асфальту. Господи, ведь она один раз так чуть не сделала! В тот день, когда дома кончился «Винт» и Эдик первый раз привел мужчину домой. Когда Эдик только начинал ухаживать за Олесей, он обещал, что теперь в его жизни будет только она. Что он спал с мужчинами только потому, что в его жизни не было такой женщины. А теперь он и высокий чернявый парень стояли в коридоре и целовали друг друга. У Олеси выступили слезы, а Эдик противно загоготал и сказал:

- Крошка, ты же не ревнуешь? Правильно, ревновать надо только к соперницам!

Олеся стола на балконе и думала. Думала о том, что ею наигрались. Для Эдика было важно потешить свое самолюбие и добиться ее, после чего он полностью начал утрачивать к ней интерес. Они продолжали жить вместе, но как-то по инерции. Почти каждый день Эдик приходил домой не один, они все меньше и меньше разговаривали. Постепенно боль и обида у Олеси сменились полным безразличием, ей было просто лень что-то менять. Следующий день был всегда похож на предыдущий. Подъем, работа, дом и вечерняя пустая жизнь в какой-нибудь забегаловке.

Сегодня начинался один из таких дней. Но почему именно сегодня глядя в зеркало, Олеся не увидела себя. На нее смотрела когда-то красивая, а теперь измотанная физически и морально девушка. Кем же она стала? Или уже чем? Ведь Эдик к ней относится в последнее время просто как к предмету интерьера, как к вещи. Вчера, к примеру, у них дома была вечеринка, и Эдик настойчиво предлагал ее одному из своих приятелей, гогоча в своей дурацкой манере. Почему она раньше не замечала, что у него такой отвратительный и мерзкий смех?

Олеся, открыла белый шкафчик над раковиной, достала «Винт». Поднесла его к носу и резко вдохнула. Неважно, уже все абсолютно неважно. Она сидела на полу и чувствовала холод керамической плитки. Ее глаза были закрыты. Ей чудился Дима, который гладил ее волосы и шептал что-то приятное и успокаивающее. Олеся улыбалась.

Народы-братья

Глеб предупреждал Диму, что атмосфера в посольстве будет веселой. Но Дима все равно оказался не готов к такому неприкрытому разгулу веселья. Первой причиной цирка, царившего в Окраинском посольстве, была политика шефов. Давно, во время распада могучей страны, «шефы» применили тактику «разделяй и властвуй», перессорив между собой народы, которые эту страну населяли. В основном ссоры были спровоцированы с помощью межнациональных проблем. Они не такие как вы, они люди второго сорта, вы избранная нация и все в том же духе. Сработало просто великолепно, народы еще 5 лет назад считавшиеся братскими, готовы были в глотку друг другу вцепиться. А на Окраине успех этих усилий вообще был ошеломляющим. Сначала пропаганда «шефов» была направлена на развитие ненависти ко всему русскому. Но эта стратегия дала странные результаты, и народ Окраины разделился на два лагеря. Одна часть возненавидела все связанное с Россией всей душой, другая часть считала, что русские и украинцы это вообще один и тот же народ.

Внутри окраинского общества назрел такой конфликт, что страна фактически разделилась на две части. Де-юре стране не дали разделиться «шефы», по той простой причине, что одним марионеточным правительством управлять легче, чем двумя. Но они всячески подогревали взаимную ненависть между восточниками и западниками. Причем сами окраинцы уже не могли сказать, почему они друг друга на дух не выносят и в чем была причина раздора. Но взаимной ненависти из-за этого меньше не становилось.

В Окраинском посольстве западников и восточников было примерно поровну. Глава посольства был западник, но вот его заместитель уже относился к восточникам. Два этих лагеря находились в постоянном состоянии войны. Подставить, а еще лучше утопить представителя противоборствующего лагеря было высшим пилотажем. В принципе даже служба безопасности посольства работала не на отражение внешних угроз, а на сбор компромата. В этом дурдоме даже охране приходилось становиться искусными дипломатами. Ибо надо было точно знать, кому из сотрудников утром на входе говорить «здравствуйте» а кому «доброго ранку». И дай бог перепутать – скандал будет вселенский.

Язык, на котором должны общаться сотрудники посольства, был вообще камнем преткновения. Как-то даже возникла ситуация, при которой западники сделали вид, что они в один день забыли русский язык, а восточники им в отместку запамятовали мову. Работа посольства была парализована на неделю, а его сотрудники напоминали сборище глухонемых. Смотрелось крайне весело, когда начальник одной секции пытался на русском языке что-то втолковать своему подчиненному, а тот ему на украинском объяснял, что ничего не понимает. Через три дня подобного бедлама было принято решение – восточники говорят по-русски, западники им отвечают на окраинском. И все перестают придуриваться, что друг друга не понимают. Иначе увольнение.

Вы представляете, как выглядит такой разговор? И насколько тяжело каждому из собеседников, не сбиться и не перейти, не дай бог, на неполиткорректный язык противников? Очень тяжело. А еще слова из одного языка, начали активно просачиваться в другой. В итоге родился дикий говор, смесь русского языка и мовы, этакий новоявленный суржик. Сотрудники посольства заметили, что этот их профессиональный диалект прочно въелся в подкорку и временами даже их родные и близкие перестают понимать то, что они говорят. Но они стоически держались выбранного курса, каждый, правда, своего, чтобы их правое дело, правда, у каждого свое, победило.

Дима, глядел на все происходившее широко открытыми глазами. Сначала его очень беспокоило полное незнание окраинского языка. Хотя по легенде он был из восточников, но Дима опасался, как бы его абсолютное незнание мовы не возбудило лишних подозрений и не отразилось на работе.

Вот тут его и спасла «причина непрекращающегося цирка» № 2. Работать тут не хотел никто, вне зависимости от положения или политических взглядов. Сотрудники рвали когти, не спали ночами, строили грандиозные планы и стратегии как сюда попасть. И попав в посольство, умиротворенно вздыхали, садились на удобное кресло и начали созерцать. Ведь цель достигнута, какие еще могут быть усилия? А так как все эти чудо работнички, начиная от самого посла и заканчивая ночным сторожем, попали сюда не просто так, а по протекции очень серьезных людей, то заставить их работать было решительно невозможно. Все хотели, как минимум руководить и пановать, но не дай бог замарать ручки об работу. Даже простой набор документов на компьютере, для этой публики был чем-то сродни побитию камнями.

Нет, конечно, весь ударно-рабочий коллектив посольства занят был с утра до ночи. К примеру, собраниями. Коллеги Димы готовили и демонстрировали многотомные презентации, километровые таблицы и графики, достойные руки Да Винчи. Если бы всю эту энергию пустить на постройку железных дорог, то БАМ был бы готов месяца за три. А Беломорканал вообще бы за пару недель вырыли бы. Но вот практического толка от собраний не было никакого. Собрались, погорланили, разработали стратегию и тактику. А дальше … а дальше надо было работать. Вот тут все стратеги скучнели и правдами и неправдами пытались от работы отбрыкаться. Сначала была война отделов – каждый пытался сделать вид, что данная задача не входит в зону его ответственности. Но рано или поздно находился отдел, на котором свет сходился клином и отвертеться ему не удавалось. Наступал следующий этап – поиск козла отпущения. Начальники поручали работу своим подчиненным, подчиненные своим подчиненным, пока не находился несчастный, которому перекинуть данную задачу было не кому. Вы думаете, он начинал работать? Ага, аж копыта сшибал. День и ночь он придумывал причины, почему данное поручение выполнить невозможно. И особо удачливым иногда получалось похоронить это задание. Остальные же, стеная и рыдая, тянули на себе этот страшный рабочий груз. Но довольно не спеша. И относительно некачественно.

Назар-Дима очень переживал из-за того, что его все профессиональные навыки ограничиваются всего трехмесячными курсами и был уверен, что завалит свою работу в первую же неделю. Однако он быстро вышел в разряд Очень Ценных Сотрудников. Рецепт прост – он работал. Просто садился и делал любые поручения. Без стонов и нытья. Как привык. Его работоспособность, нехарактерную для большинства «золотых» мальчиков и девочек из посольства, оценил заместитель посла и взял над ним патронаж. Благодаря этому Дима быстро стал полноправным членом группы восточников. Его постоянно приглашали на перекуры, совместные обеды-ужины. Начав более близко общаться с коллегами, Дима до глубины души поразился двум вещам.

Во-первых, насколько разгильдяйно готовилось посольство к проведению встречи в «самых верхах». Из Окраины должен был прилететь верховный гетман для встречи с премьером ЛЕР. В принципе Диму и внедрили ради этого события. Он думал, что все посольство будет носиться сломя голову, а сотрудники спать и есть не будут, думая о предстоящем визите. На самом деле им было полностью наплевать на главу своего государства. Даже сам посол как-то обмолвился, что «бог с ним, уж как-нибудь все пройдет». А сотрудники рангом поменьше и вовсе жаловались, что им приходиться напрягаться из-за прилета этого «жирного борова». Вскоре вся работа по подготовке встречи потихоньку и незаметно сосредоточилась в Диминых руках. Что Диму устраивало целиком и полностью.

Во-вторых, его удивило, насколько западники ненавидели русских и особенно белорусов. Американская пропаганда поработала над окраинцами гораздо сильнее, чем над теми же леровцами. Окраинцам с малых лет вдалбливалось, что Окраина это колыбель всей европейской цивилизации. А самые смелые историки утверждали, что и вообще человечество зародилось именно там, а уже потом расползлось по всей планете Земля. На земле Окраины существовал именно тот утопический рай, которые любят описывать фантасты в своих произведениях. Ни болезней, ни голода – древние окраинцы ни в чем не нуждались, поэтому большую часть времени они посвящали развитию науки и искусств. В чем добились просто потрясающих успехов. Но во всем хорошем, всегда бывает что-то плохое. У окраинцев оказались ужасные соседи. Русские. Сколотив одну большую банду и побеждая благородных окраинцев не умением, а числом, эти отвратительные полулюди жили только грабежом окраинских городов. Орды русских шаг за шагом полностью захватили территорию Окраины, превратив процветающую и просветленную страну почти в пустыню. На защиту Окраины от русских встали поляки, но они сами были повержены. Много окраинцев погибло в битвах, но еще больше умерло от голода и лишений. Русские были способны только на грабежи, под их управлением, даже такая благодатная земля как окраинская, была не способна прокормить население. Димины собеседники спорили до упаду, доказывая друг другу, сколько же украинцев погибло от русского ига. Цифры разнились он нескольких миллионов до нескольких десятков миллионов. Но в одном западные окраинцы были солидарны – русские извечные враги Окраины и их надо ненавидеть. Брать компенсации – да! Прощать – ни в коем случае! Ненавидеть? Всей душой!

К белорусам окраинцы относились еще хуже. По их мнению, белорусский народ вообще не имел самоопределения. Белорусы жили по указке Москвы и даже не пытались бороться за свои права. И это привело к ужасным последствиям – в момент развала империи зла в Белоруссии укрылись все, кто поддерживал многовековую тиранию. И бесхребетные безалаберные белорусы у себя всю эту шваль приютили. Все было бы ничего, уже и силы НАТО были сосредоточены на границах. Чтобы одним ударом этих паразитов прихлопнуть. Но тут белорусы объявили о наличии у себя ядерных зарядов и о наличии желания эти заряды взорвать, если хоть один натовский солдат переступит границу. И теперь, обретшие свободу окраинцы из-за маньяков белорусов вынуждены жить на пороховой бочке, вместо того, чтобы заслужено потреблять блага европейского образа жизни.

Слушая в сотый раз разговоры на тему «плохих» русских и белорусах, Дима вспоминал реальную историю, которую им преподавали в лагере. Вспоминал и ужасался. Прошло то всего полвека, а люди забыли, что их связывают не крикливые лозунги политиканов, а тысячелетняя история. Кто сказал, что мы братские народы? Да мы просто один народ! Народ, который с испокон веков пытаются разделить, находя ну просто умопомрачительную разницу в произношении «що» вместо «что». И ведь самое обидное, что это, наконец, удалось. Дима смотрел на своих лощеных коллег, говорящих на одном с ним языке, но ненавидящих людей, этот язык создавших. Они очень напоминали Диме глупых попугаев, которым вложили в голову чужие мысли и которые повторяли их не думая. Их нельзя ненавидеть, разве можно не любить кого-либо просто за то, что он дурак? Дима ненавидел тех, кто в эти головы вдолбил эти глупости. Врагов надо ненавидеть. Это нормально.

Blog

Автор Платон Планктон Блог