Прийма Алексей Мир наизнанку глава 1 мозговая атака
| Вид материала | Документы |
- Мозговая атака (брейнсторминг), 35.76kb.
- Гидденс Энтони Ускользающий мир, 1505.14kb.
- Учебно-методический комплекс дисциплины «основы нейропсихологии» Специальности 050715, 420.49kb.
- Администрации Мязин Алексей Александрович. Наша задача, 263.16kb.
- Tennenhaus Eisler "The Chalice and the Blade", 2728.24kb.
- Косых Алексей Михайлович (Санкт-Петербург). Звучащий мир древних новгородцев (последние, 218.42kb.
- Черепно-мозговая травма, 65.55kb.
- Содержание белоруссия, 273.65kb.
- Узоры Древа Жизни Глава Десять Сфир в четырех мирах Глава 10. Пути на Древе Глава 11., 3700.54kb.
- Узоры Древа Жизни Глава Десять Сфир в четырех мирах Глава 10. Пути на Древе Глава 11., 5221.91kb.
Прийма Алексей - Мир наизнанку
ГЛАВА 1
МОЗГОВАЯ АТАКА
Погоня за идеей - занятие столь же захватывающее, как и погоня за китом.
Генри Рассел
Что делать?
- Жить скучно, - негромко сказал Виктор Баранов унылым тоном.
С кислой миной на лице он потянулся правой рукой к бутылке дешевого портвейна, стоявшей перед ним на журнальном столике. Длинные жилистые пальцы крепко обхватили бутылку.
- Это верно, - согласно кивнул Валерий Авдеев. Потом уточнил: - С недавних пор жить нам с вами, ребята, стало на самом деле очень скучно.
Валерий сумрачно прищурился, наблюдая за тем, как Баранов разливает портвейн по хрустальным рюмкам.
Рюмок было три.
Одна из них виднелась на низком журнальном столике перед Авдеевым, сидевшим в широком и низком кресле. Вторая рюмка замерла на том же столике перед Барановым, который расположился в соседнем кресле. А третья стояла передо мной, восседавшим на стуле, придвинутом к столику за неимением третьего кресла в доме.
На несколько секунд в комнате повисло угрюмое, как на похоронах, молчание. Баранов не торопясь разливал по рюмкам вино, а мы с Авдеевым ждали, когда он покончит с этим делом.
- Будь проклята скука! - с чувством возвестил Виктор Баранов, прерывая наконец молчание и подхватывая со столика свою рюмку, наполненную почти до краев.
Валерий Авдеев шумно вздохнул. Он опять согласно кивнул, молча присоединяясь к провозглашенному тосту.
Я тоже промолчал, не возражая против тоста, предложенного Виктором.
Три наши руки с рюмками в них взлетели вверх в синхронном жесте. Мы дружно выпили, опорожняя рюмки до дна. И снова воцарилось в комнате на несколько секунд тягостное молчание.
Никто из нас толком не знал, с чего начать разговор, ради которого мы и собрались сегодня в моей двухкомнатной квартире на дальней окраине Москвы. На дворе стоял декабрь 1999 года. До новогодних праздников оставалась ровно неделя. За окном сгущались ранние зимние сумерки. И еще там, за окном, колобродила, куролесила пурга, завывал, постанывая, ветер, дувший, казалось, сразу со всех сторон. Пуховые клубы снега, закручиваемые винтом, прокатывались то и дело по оконному стеклу шелестящими волнами.
Мы собрались в этот зимний вечер у меня дома для того, чтобы подвести итоги уходящего навсегда в вечность года и обсудить наши общие планы на ближайшее будущее. Нет слов, в уходящем году мы славно потрудились на ниве исследования аномальных явлений. Мы всласть попотели на самых дальних форпостах современных научных или, скажу осторожнее, околонаучных представлений о мире, в котором живем. Нам удалось - к собственному немалому удивлению! - слегка расширить за минувший год горизонты тех самых представлений, сделать несколько немаловажных шагов вперед в наших пионерских околонаучных изысканиях.
Однако все это ни в малейшей степени не могло быть поводом для того, чтобы мы сейчас вели себя как самодовольные, раздувшиеся от важности индюки, подводя черту под проделанной работой и усиленно нахваливая попутно за усердие и трудолюбие друг друга. Проделанная работа осталась бесповоротно в прошлом - целиком, как говорится, и полностью. Она носила ярко выраженный исчерпывающий характер. К тому, что нам удалось сделать, добавить было нечего. Абсолютно нечего.
На уме у нас было одно: все, что мы намечали сделать, мы сделали. Все - ну, все до одного! - наши исследовательские планы оказались выполненными и даже отчасти перевыполненными.
Это одновременно и расстраивало и пугало нас. Ребром встал сакраментальный вопрос: что делать? Чем дальше-то заниматься?
Выполнив все наши планы, мы этак как-то сразу, этак вдруг окунулись в мир скуки. Осознали себя оказавшимися в тупике, в ситуации исследовательского и творческого кризиса. Ватная пелена скуки, мертвящей, парализующей волю, давящей на психику, обволокла нас со всех сторон. Мы маялись от безделья, не зная, к чему бы теперь можно было приложить руки.
Вот ради решения, в частности, этого вопроса, сильно мучившего нас, мы и сошлись декабрьским вечером в стенах моей квартиры…
Каждый из нашей троицы был трудоголиком, а ежели попросту сказать - трудягой. Каждый любил работать почти на износ. Так и работал.
Между тем с официальной точки зрения все мы трое были безработными. Никто из нас давным-давно не ходил ни на какую службу в то или иное присутственное место, не получал там зарплату. В Москве, охваченной на протяжении минувшего десятилетия истерией психопатологической перестройки всего и вся, не находилось из года в год своего «места в жизни» для каждого из нас. Не обнаруживалось какой-нибудь конторы, пусть даже самой за-валященькой, куда кому бы то ни было из нас троих удалось бы устроиться на более-менее постоянную работу.
Новейшим «изобретением» перестройки - бизнесом, то есть наглыми спекуляциями, фарцовкой, мы не занимались. Фарцовка как явление действительности была.вне пределов наших повседневных интересов.
К фарцовщикам все мы трое относились с чувством гадливого омерзения. Фарцовый промысел, по нашему глубокому убеждению, был делом отнюдь не полноценных людей, а прытких разговаривающих обезьян. Нет, даже не обезьян, а разговаривающих растений. Все эти растения были пустоцветами. Они ничего не производили, не придумывали, не изобретали, не генерировали из себя никаких новых мыслей и идей. Сорняки-пустоцветы, они буйно колосились на обочине жизни - колосились там зря, далеко, даже очень далеко за пределами того, что зовется высокими помыслами. И, между прочим, они отлично себя на той обочине чувствовали, сытые во всех возможных смыслах этого слова, сытые буквально до отрыжки и самодовольные в своей сытости.
В отличие от них, мы трое не жаловались на сытую отрыжку.
В отличие от них, в наших тощих бумажниках посвистывал в основном ветер.
Мы кормились случайными эпизодическими заработками, более чем скромными. Жили у черты, за которой начинается не просто бедность, а почти натуральная нищета. При этом никто из нас троих не питал никаких иллюзий насчет собственного будущего. Каждый понимал, что он и в дальнейшем обречен жить так, как живет сейчас, - может быть, вплоть до гробовой доски…
Самодеятельные исследователи аномальных явлений, в течение длинного ряда лет мы занимались и продолжаем по сей день заниматься изучением самых разнообразных «странностей». Понятное дело, изучаем их на доступном нам уровне. Мы работали, продолжаем работать в сугубо инициативном, всячески обращаю внимание на это, порядке. Никто никогда не оплачивал и по-прежнему не оплачивает наш труд. На свой страх и риск мы проводим изыскания в сумеречной пограничной зоне между двумя реальностями - нашей и ненашей, Неведомой, Запредельной. Мы бродим по той зыбкой, таинственной, сплошь туманной, почти никем не исследованной зоне, проводя там посильные нам поиски. Мы категорически уверены в том, что нет на белом свете ничего интереснее наших исканий, нацеленных на познание явлений, пока еще до конца не познанных.
А
лексей Прийма. Фото из журнала «Непознанное» (Греция, Афины).Три товарища
Позвольте представить вам, уважаемый читатель, всю нашу троицув алфавитномпоименномпорядке.
Вот, познакомьтесь,Валерий Авдеев.
Здоровенный, почтидвухметрового роста, мужчина средних лет, самый старший по возрасту среди настроих. Очень дородный, широкоплечий и мускулистый. Кулаки точнокувалды, каждый величиной почти с небольшойарбуз. Толстенные ноги как тумбы. Тяжелаяквадратная челюсть. Внимательныйвзгляд, очень пристальный, где-то даже буравяще-хищный, давящий. Ежик коротких,слегка седоватых волос на большой круглойголове.
Валерий Авдеев всегда сдержан,спокоен и в своем повседневном поведении подчеркнуто скромен.
При всей своей подчеркнутойсдержанности и скромности он пользуется всероссийской, более того - почтимировой известностью. Авдеев принадлежит к числукрупнейших российских экстрасенсов наших дней, которых можно пересчитатьпо пальцам одной руки. Он в совершенстве владеет, в частности, искусствомгипноза, да и не только им.
В. В.Авдеев - почетный член многих отечественных и зарубежных академий инаучных обществ. Термин «почетный член» означает, как ниобидно, одно: он дает егоносителю лишьпочет и славу, а вот зато денежек не дает - ни единого рубля, доллара, фунтаитак далее. Приведу здесь лишь пару звучных титулов Авдеева, которые особеннозавораживают меня своей основательностью,солидностью. Валерий - почетный президентМеждународной академии гармонии,почетный вице-президент Международного университета народной медицины.
Недавно Валерий Авдеев был удостоенвысоко; международной награды -
швейцарского орденаАльберта Швейцера - за заслуги в области развития современнойпарапсихологии. О нем, о его уникальных парапсихологическихспособностях написано великое множество статей, изданных не только в России, нои далеко за ее пределами.
Другой мойверный друг и сотрудник - Виктор Баранов.
Ростомнемного пониже Авдеева, однако повыше меня, он тоже следом за Валериемотличается атлетическим телосложением. Каждый деньс утра пораньше Виктор качает мышцы, обрабатывает, обильно потея, боксерскими перчаткамибоксерскую же грушу,подвешенную в его квартире к крюку, вбитому впотолок. Несмотря на вовсе не юный возраст, он продолжает поддерживать себя изгода в год в хорошей спортивной форме.
Бывший офицер милиции,владеющий навыками сыскного ремесла, Виктор Баранов был, увы, относительно недавно отправлен из органов правопорядкана «заслуженныйотдых» в связи с выслугой лет.Человек, которому еще и на ум неприходит помышлять о старости, он уже тем неменее пенсионер. Пенсия у него крохотная. Ее едва хватает на полуголодноесуществование. А между тем у Виктора - двое детей…
В нашей маленькой компании Викторзнаменит тем, что получил в награду от Президента России именные наручные часы.Б. Н. Ельцин наградил его этими часами какзащитникаБелого дома в Москве в ту памятную осень 1991 года, когда шайка коммунистовво главе с Янаевым и Язовым пыталась захватитьвласть в стране.
У Виктора - совершенно незапоминающаяся внешность без каких-либо особых примет,за исключением, может быть, мощных бицепсов, распирающих изнутри рукава егопиджака.Встретишь такого человека в уличнойтолпе, мельком глянешь на него и тут же забудешь,как он выглядел. В общем, идеальная у него внешность дляпрофессионального сыскаря. АБарановбыл, когда служил в милиции, именно-таки профессионалом сыска.
Единственная колоритнаячерточка в облике Виктора - его глаза. Они у него синие.Причем не просто синие, а какие-то… ну, я даже незнаю, как описать их… феноменально,что ли, синие, из ряда вон выходящесиние. Этакие две капли пронзительной небесной синевы, оседлавшие переносицу.
Наконец,третий член нашей небольшой, но дружной компании, - автор книги, которуювы сию минуту читаете. О себе расскажу несколько подробнее,чтобы вы, читатель, более или менее ясно представляли себе, с кем имеете дело -чью книгу держите в руках.
Как иВиктор Баранов, я тоже человек без особых примет, среднего роста, с более чемординарным лицом.
Вотличие от Авдеева и Баранова, я худосочен, щупл и физически слаб. Никогда незанимался спортом. Никто - тоже никогда - ненаграждал меня орденом Альберта Швейцера,а уж тем более именными часами с надписью на них, заканчивающейся словами«от Президента России Б. Н. Ельцина». У меня нет никаких наград, регалий извучных титулов.
Я - просто частное лицо. Скромныйперсонаж в шумной многоликой и пестройкомедиижизни. Занимаюсь изучением аномальных явлений.
Замечупопутно, что я - профессиональный писатель. Много печатавшийся в годы своеймолодости, накануне начала перестройки в России, я приобрел тогда нечто вродескандальной известности. Я писал как умел. Писалс официальной точки зрения не совсем,скажем так, обычно. И достаточно широкопубликовался в те годы в литературно-художественных журналах.
О моихноваторских художественных исканиях было напечатано в московской прессе немалолитературно-критических статей. Авторы отдельных статей, от начала до концаругательных, именовали меня не иначе как«задиристым модернистом-выскочкой»,
«человеком прозападной ориентации, лишенным национальныхкорней», «мастером эпатажас почтиантисоветским душком». Литературно-критические баталии вокруг моего именизакончились тем, что меня с треском вышибли вон из советской литературы тойпоры по волевому «решению свыше». Вообще перестали печатать.
Долженвам тут сказать, что уже в ту пору я начал проявлять «нездоровый», как тогда,в советские времена, сказали бы, интерес к аномальнымявлениям, к сообщениям наших современников об их встречах со всяческой«чертовщиной». С каким бы новым для менячеловекомя ни встречался, всегда спрашивал у него, не доводилось ли ему или егородственникам,друзьям сталкиваться с чертями, лешими, домовыми. «Да, доводилось», -таким нередко бывал ответ. С каждым годом сообщенийо «встречах с чуждым»
накапливалосьв моих рабочих блокнотах все больше и больше…
Авторкниги, будучи человеком энергичным и любознательным, поддерживаетпочтовые связи со своими коллегами поисследованиям из-за рубежа. Внимание: все пометкина страницах писем из-за рубежа были сделаны рукойавтора книги в то или иное время длясугуболичных нужд, а вовсе не к сведению читателей данной книги.
Письма А.К. Прийме приходят из…
…английскойАссоциации по научному исследованию аномальных явлений, изамериканского Центра по научному изучениюаномалий, из испанского исследовательскогоЦентра«Фалкон Бланка», из американской ассоциации по изучению феноменаНЛО«МУФОН»…
…канадскойнаучно-исследовательской организации «КУФОРН», из немецкогонаучного общества по изучению НЛО, даже - к удивлению А. К.Приймы! - из строго эзотерического по сути тайного ордена тамплиеров…
Письмаприходят подчас из совершенно неожиданных организаций, обществ. Например, изнемецкого Общества эротических сил Христа или же из тоже религиозно ориентированногоИнститута Света в Галистео, что находится высоко в скалистых горах недалеко отгорода Санта-Фе на юге США… Среди писем встречаются, впрочем, и строго научные запросывроде полученного, к примеру, из Московского астрономического института.
ЦинцияХайд, профессор, директор Южно-Африканского Центра по исследованиюаномальных явлений (Зимбабве)регулярно высылает автору этой книги очередные номера журнала, издаваемогоЦентром. То же самое делает и руководство всемирно известного - сболее чем вековой историей! - Обществапсихических исследований (Англия, Лондон), часто печатающего статьи А. К.Приймы в своих бюллетенях. А «БУФОРА», известная Британскаяассоциация по изучению НЛО, оказываетпосильное содействие в издании его сочинений вАнглии.
Летом 1989 года в ходе перестройки была отменена цензура вРоссии. На сменуцензуре пришла долгожданная свободаслова. Глупо было не воспользоваться таким восхитительным обстоятельством. И яне замедлил воспользоваться им. В полный голос заговорил публично, гласно отом, о чем в советской печати в доперес-троечные временазапрещалось говорить в доброжелательных, а неиздевательских тонах: о любезных моему сердцу аномальных явлениях. Опубликовалв газетах и журналах много статей о них.
А потомпринялся писать книги на ту же тему.
Я работалкак вол. Случалось, по десять - двенадцать часов в сутки.
С 1992 года по 2000 год вышлив свет четырнадцать моих книг про «чудеса». Большинство из них были оченьтолстыми - объемом примерно от трехсот до пятисот страниц каждая.
Констатирую общеизвестный вроссийских литературных кругах факт: никто изписателей,а также самодеятельных исследователей аномальных явлений в России не написал,не издал больше книг про всяческие «запредельные странности», чем я.
Яподдерживал, продолжаю поддерживать эпистолярные связи с моими зарубежнымиколлегами по исследованиям аномальныхявлений. Мы обмениваемся не просто письмами, аинтересующейнас всех информацией - отправляем друг другу по почте пакеты с книгами,вырезками из газет и журналов про всяческие«чудеса».
Вот и все,что хотелось мне сообщить вам о нашей дружной троице.
Мы трое - гипнотизер иэкстрасенс Авдеев, профессиональный сыщик Баранов и я,исследователь аномальных явлении, - составляем собой костяк, становойхребет небольшойисследовательской группы, созданной несколько лет назадпо моей личной, подчеркиваю,инициативе. Ужтакой я, знаете ли, человек, неуемный, подвижный, по натуре своейприрожденный лидер.
Дрейф в океане Скуки
Теперь, после краткого, чисто ознакомительногоотступления на тему «Кто есть кто»,давайтевернемся к тому, о чем велась речь на сходке трех маявшихся от тоски и скукимужиков, собравшихся декабрьским вечером 1999 года в стенах моей квартиры.
- Что ж,пора начинать, - молвил я сухо-деловым тоном.
- Э-э… Да. Пора, - промямлилВалерий Авдеев. Он звучно откашлялся и полюбопытствовал: - С чего будемначинать? Виктор Баранов молча пожал плечами. А я сказал:
- Значит, так, ребята. Обсуждение того, чем мы с вамизанимались в уходящем году,предлагаюпровести попозже. В конце нашей сегодняшней встречи. Само собой, его следуетпровести непременно. И мы его обязательнопроведем-таки. Однако для нас с вами сейчас,сию минуту не в нем соль. Куда важнее другое. Именно - чем дальше мы будемзаниматься? - Возвысив голос, я повторилдважды: - Чем? Ну, чем?
Барановопять молча пожал плечами.
Яперевел дух. Тут мне в голову пришла вдруг одна интересная, по-моему, мысль, ияпредложил:
-Давайте попробуем в поисках ответа на этот больной для нас вопрос начать сколлективной мозговой атаки.
-Мозговая атака. Гм… А что? Хорошая идея! Главное, продуктивная, - сказалАвдеев,вскидывая голову, и оживляясь. До сегомомента он сидел в своем кресле, понуро глядя в пол.
Рассеяннымжестом Авдеев подхватил с журнального столика бутылку с вином.Аккуратно, не пролив ни единой капли, наполнил портвейном всетри наши рюмки,стоявшие на столике, докраев. Потом осведомился:
- А ктобудет начинать ее, атаку эту?
- Вотты и начинай, - пробурчал Виктор Баранов, с лица которого не сходило хмурое,отрешенное выражение.
- Почему -я? - удивился Валерий.
Егорука, потянувшаяся было к наполненной до краев хрустальной рюмке, маячившейперед ним на столике, замерла ввоздухе.
- Потомучто, - доходчиво пояснил Виктор. Возникла томительная пауза.
- Ну, хорошо. Допустим,начну я. - Авдеев недовольно поморщился. И голосом, вкотором прозвучала нотка отчаяния, изрек: - Но, может быть, кто-нибудьподскажет мне, счего начинать!
Возниклановая пауза.
- Давайте начнем нашумозговую атаку с вопросов, - приходя на выручку Валерию, с нажимом в голосесказал я. - Начнем ее с неожиданных вопросов, неожиданных, может быть, вплотьдо идиотизма. Давайте задавать друг другу самые нелепые вопросы.
- Нелепые? - переспросил Авдеев.Он бережно обхватил своими толстыми пальцамирюмкус портвейном. Поднес ее ко рту и опорожнил одним глотком. Мы с Барановым последовали его примеру - тожевыпили.
- Ага. Нелепые, - повториля. - Глядишь, путем неожиданных вопросов и поисков ответов на них удастся нам свами нащупать то, что мы и хотим отыскать. Новые идеи. Новые цели. Новые… Гм,новые…
-Новые горизонты для исследований, - подсказал Виктор Баранов, глядя в потолок ипо-прежнему хмурясь.
Я улыбнулсяв благодарность за хорошую подсказку, хотя Виктор, пялившийся впотолок, и не видел моей улыбки. Затемперевел требовательный взгляд на Авдеева. - Не тяни время, старик, - бросил я,обращаясь к нему.
- Начинай.
Валерийсмежил веки на несколько секунд, глубоко задумавшись. Распрямляя плечи,он резко раскрыл глаза.
- Черт с вами, - проронил он. -Начну, так и быть, я… Вот сидим мы с вами здесь, попиваемпотихонечку портвейн, и нам скучно. Причем скучно до тошноты, до одурения…Тебе скучно? - спросил Авдеев иповернулся-веем своим дородным телом ко мне. - Очень, - честно признался я.
- Атебе? - обратился Авдеев к Виктору Баранову. - И мне тоже, - отозвался тот.
- «Ох ты, горе, горькое,скука скучная, смертная!» - процитировал Авдеев известнуюстроку из не менее известной поэмы «Двенадцать»Александра Блока. - Итак, задаю вопрос.Что такое скука?
- Вопрос, извини, пустой ипраздный, - фыркнул Виктор Баранов. - И глупый, междупрочим.
- Зато назлобу дня! - живо возразил я. Баранов досадливо поморщился.
- Скука, - возвестил онменторским тоном сельского учителя, - это когда тебе, илимне, или кому-то там еще просто-напросто скучножить. Вот и все. Скрипнув креслом, Виктордостал из кармана своего пиджака носовой платок и звучновысморкался. Апотом зевнул, деликатно прикрывая ладонью рот. Этот его зевок - зевокчеловека, откровенно томящегося от тоски и скуки,- поставил незримую, но жирную точкувответе Виктора на заданный вопрос.
Ну а я шумно зашевелился настуле, на котором сидел, меняя позу. Слегка подался телом вперед и проговорил:
- Нет. Не все так просто,как тебе кажется, Виктор. Вопрос насчет природы скуки, по-моему, очень дажелюбопытный. И далеко не праздный.
- Воти я так думаю, - поддакнул Валерий Авдеев. Пальцы его правой руки рассеянно,чисто автоматически оглаживали пустую хрустальную рюмку,которую он минутой ранеепоставил передсобой на журнальный столик.
- Мы живем в океане скуки,- медленно роняя слова, сообщил Валерий. - Подавляющее большинство людей наЗемле занимается скучной рутинной работой. Такаяработа совершенно не требует воображения. И поэтому она резко снижаетинтерес к себе… Скука - страшная вещь, ребята, доложу я вам. Нет на белом светеничего страшнее скуки.
Виктор Баранов зевнулвторично - зевнул со смаком, со слабым мычанием, широко распахивая рот. На сейраз он не стал деликатно прикрывать свой зевок ладошкой. Небось хотел показатьнам с Валерием тем зевком, подчеркнуто театральным, насколько скучны,неинтересны ему все эти рассуждения Авдеева о скуке.
Дружескимтоном я вкрадчиво посоветовал ему:
-Закрой рот, дружище, а то муха влетит. И навостри уши. Валерий, к твоемусведению,совершенноправ. Скука - очень страшная вещь. Она синоним безнадежности. Виктор зевнул снова - и опять со смаком.
- Эй, ты, я кому говорю, прекратикартинно зевать! - рявкнул я. - Ты не напровинциальнойсцене!… Так вот, хочу в поддержку слов Валерия порассуждать немножко о том, чтотакое безнадежность, этот, повторяю, синоним скуки… Ты навострил уши?
-Навострил, - проворчал, хмуро глядя в потолок, Виктор Баранов. Я кивнул,принимая сказанное к сведению, и сказал:
- Многие порывычеловеческой души, в том числе самые благородные, буквальноразрушались и исчезали под влиянием скуки, тоски,безнадежности. Разрушалось иной раздажеи само человеческое сознание.
- Сознание, говоришь, разрушалось?- перебил меня Баранов, отрывая взгляд отпотолка.Он слегка приподнял брови. - Не понимаю, каким образом. - В безнадежных на первый взгляд обстоятельствах, - принялсяразъяснять я, - наше сознание, образно выражаясь, загоняет нас в угол. Мычувствуем себя оказавшимися втупике, изкоторого нет выхода. А безнадежные обстоятельства - это ситуация той же самойкромешной скуки, положим. Ну, например…
- Да,да! Например, - вновь подал голос Баранов, еще выше приподнимая брови.Я сказал негромко и рассудительно:
-Например, возьмите и посадите человека в темную комнату, где стоит абсолютная тишина.Пройдет какое-то недолгое время, и он начнет маяться от самой элементарной скуки.А затем - что неизбежно! - и от необычайного напряжения своего сознания. Такоенапряжение будет нарастать у него от часа к часу,изо дня в день. Когда наступают слепота и глухота, очень длительные и неимеющие, кажется человеку, конца, происходит одна крайнепренеприятнаявещь. Это доказано в многочисленных научных экспериментах подобного рода сдобровольцами, посаженными в темные и тихие комнаты. Ослепший и оглохшийчеловек довольно-таки быстро превращается всовершенно безвольное существо. Его силаволи полностью истощается,нисходит буквально на нет. Результат тут, между прочим, оказывается намногосильнее причин, вызвавших его.
Авдеевполюбопытствовал заинтересованно: - В каком смысле - намного сильнее?
- А вот в каком. Маленькаяскука приводит к большой, подчас даже очень большойдеморализации. Она превращает человека, сидящего в темной и тихойкомнате, в существо,начистолишенное воли.
Я внимательно посмотрел на Авдеева,потом не менее внимательно на ВиктораБарановаи, чеканя слова, проговорил:
- Мир, в котором все мы живем,отдаленно смахивает на ту темную комнату,лишеннуюзвуков. Наш мир - это мир тотальной Скуки. Скуки с большой буквы. Человеку внем скучно жить. Каждый человек всю свою жизнь напролет мается от скуки.
В ответ на эти мои словаВалерий Авдеев встрепенулся, и старенькое кресло под егодородным телом отчетливо и плачевно заскрипело.
А ВикторБаранов, кисло поджав губы, произнес:
- Вывод,стало быть, таков. Скука правит миром. Так?
-Именно так! - вскричал Авдеев громким голосом. - Тут я согласен с Алексеем.Любому человеку, кем бы он ни был, скучножить. Он не видит перед собой некоейвеличественнойцели, ради которой он - лично он! - пришел в этот мир. Он не знает, зачемживет… Его жизнь бессмысленна изначально, вот чтоя хотел сказать.
Ногтемсогнутого указательного пальца Авдеев выразительно постучал по пустойрюмке, видневшейся перед ним нажурнальном столике. Баранов правильно понял его намек. Он подхватил со столикабутылку с портвейном и наполнил вином наши рюмки.
Не мешкая,мы тут же опустошили их до дна, не чокаясь и не закусывая.
-Рассуждаем дальше, - сказал бодрым голосом я, ставя свою рюмку на столик. - Жизньнапролет каждый человек дрейфует в океане Скуки. Этот дрейф, выматывающетомительный, для него в сущности вечен. Ну, веченв том смысле, что продолжается вплотьдодня его смерти.
- Чертов дрейф! - проронилАвдеев с чувством. - Проклятый дрейф!… И кто толькоего придумал? Неужели Бог? Если он, то зачем? Во имя чего? С какойцелью? Непонятно. - Что же тутнепонятного? - проворчал презрительно Виктор Баранов. - Все, напротив,абсолютно понятно и ясно. Дрейф в океане Скуки неимеет цели, потому что никакой цели унегонет. И никогда не будет… А Бог тут ни при чем, - ядовитым тоном сообщил он,одаривАвдеева едкой кривой улыбочкой.
- Как ни при чем? -поразился тот. - Если не Бог, то кто же тогда затеял всю эту скучнейшуюпетрушку?:
Барановдосадливо махнул рукой. Потом той же рукой задумчиво потер подбородок.
- Это все - проделкиэволюции, - сказал с унылой безнадежностью он. - А эволюция не имеет цели. Чтотакое наша жизнь, ребята? Да не более чем химический процесс. От других химическихпроцессов она отличается лишь тем, что каким-то образом саморазвивается. Иникакой осмысленной цели у ее саморазвития нет.
Он понуроопустил голову.
- Кто знает, может быть, тыи прав, - прошептал Авдеев. Я тоже был уже почти готов согласиться с Виктором Барановым,но тут пришла мне на ум одна прелюбопытная мыслишка.
- Акак же тогда быть с феноменом концентрации внимания? - осведомился я, округляяглаза. - Ведь как ты ни крути, феномен концентрации никакне желает состыковываться с идеей бессмысленного нашего, бесцельного дрейфа вокеане Скуки.
Феномен концентрации
- Этоеще что за феномен такой? - поинтересовался Баранов скучным усталым голосом. -Впервые о нем слышу.
- Ну,ты даешь, старик! - обращаясь ко мне, воскликнул Авдеев с широкой улыбкой налице. - Молодец! Концентрациявнимания… Как же это я вдруг упустил ее из виду? Довольный похвалой,я тоже широко улыбнулся и спросил:
- Ну, такчто, господа? Продолжаем нашу мозговую атаку?
- Продолжаем! - сэнтузиазмом в голосе сказал Валерий и возбужденно потер ладонидруг о друга.
Он повел подбородком всторону Виктора Баранова и, по-прежнему глядя веселымиглазами на меня, попросил:
-Растолкуй этому недоумку, что за штука такая - феномен концентрации. Барановобиженно надул губы.
- Занедоумка могу и по роже дать, - пообещал он, цедя слова сквозь зубы.
- Ладно. Не злись, - благодушнымтоном произнес в ответ Авдеев. - Сейчас тыуслышишьмного чего интересного… Э-э, гм… Да. Много чего неожиданного и даже, можетбыть, парадоксального… Алексей, начинай рассказ,весьма полезный для общего развитиянашегонедо… э-э… нашего, я хотел сказать, общего друга.
Я последовал совету -Начал. Разразился потоком слов. Принялся рассказывать об изысканиях и наблюденияхизвестного современного американского исследователя, которого зовут КолинУилсон.
Опровергаяидею о бесцельном дрейфе человечества в океане Скуки, Уилсон в однойиз своих книг писал: «Мой собственный жизненныйопыт учит меня, что жизнь -
целенаправленныйпроцесс. Когда я впервые пытался кататься на роликовых коньках, мне былоневозможно контролировать свои движения. Но затем произошло следующее: я стал концентрироваться,увеличивая свое мысленное напряжение. И сноровка понемногу приходила ко мне.Если проделывать все это совсем не прилагая усилий, то никогда ненаучишься кататься на коньках. Или же вместо парынедель потребуются на это долгие годы.После того как я увидел огромнуюразницу между концентрацией на достижении цели ибесцельным дрейфом, я нахожу, что трудно поверить, будто жизнь, дрейфуя,достигла своегонынешнего состояния. Трудно также поверить и в то, чтожизнь развивалась от амебы к Бетховену за полмиллиарда лет „случайногоотбора“…»
Другими словами, Колин Уилсонбрал под сомнение дарвинистскую теориюестественногоотбора. Он прозрачно намекал на «мистическую», то есть Божественнуюпервопричину нашего всеобщего дрейфа в океанеСкуки.
Когда возникла на Землеразумная жизнь, писал далее он, она стала развиваться вусловиях, все более сложных для нее. Тут важно отметить, что все новыеи новые сложностисоздавали сами для себя люди. Ибо они самосовершенствовались,делали ценные наблюдения и куда более ценные выводы, вытекающие из них.
Увеличивающаяся из века ввек сложность жизни вызывала возрастающее чувство цели, рост аппетита к жизни. Авозрастающий аппетит неизбежно должен был стимулировать разумную деятельность,подталкивать ее на постижение новых сложностей.
Способность постигать мир имелав своей основе один-единственныйфундаментальный«кирпич». Повторяю, один-единственный! Конкретно: умение человекаконцентрировать свое внимание на жестко избранномим участке для наблюдений. Не будь такого умения у человека, не были быизобретены лук, колесо, плуг, колесница и так далее.
Все, что мы имеем на настоящиймомент в современном мире, есть результатконцентрациичеловеческого внимания на той или иной новой для своего времени идее.
Пришлапора назвать вещи своими именами.
Наша современная высокоразвитая технократическаяцивилизация - это плод, продукт,результат феномена концентрации внимания. Совершенно удивительногофеномена! Одни люди умеют сосредоточиваться на избранной ими цели лучше, другие- хуже. Аподавляющее большинство людей почему-то не умеет сосредоточиваться,внутренне концентрироваться вообще. Их жизнь монотонна и скучна. Они простодрейфуют по волеволн в океане всемирнойСкуки. Их повседневные ориентиры: «мой дом», «моя семья», «моярутинная работа».
И все же то тут, то тамвспыхивают на поверхности океана Скуки время от временитаинственные чудесные огоньки. Это срабатывает эффект концентрациивнимания. Где-токто-то на чем-то сконцентрировался,«увеличил свое мысленное напряжение», говорясловами Колина Уилсона. Ивот вам результат как следствие такой концентрации: новая мысль, новоеоткрытие, новое изобретение…
Людей, способныхсознательно, целиком и полностью концентрировать внимание натой или иной идее, называют гениальными.
Существует большая разница между гениальным человеком иобычным. Она состоитвотв чем. Гениальный человек обладает большей способностью устойчивофокусироваться на чем-то в то время, как обычный человек постоянно теряет, упускаетиз своих рукприсущее емуизначально - от природы! - чувство цели. Оно для него «размыто»,
«размазано» в скуке повседневнойжизни, в текущих малозначительных хлопотах. У обычного человека его маленькие,сплошь и рядом пустяковые «бытовые цели» меняютсякаждый день, а то даже и каждый час.
Между тем способность концентрациивнимания на по-настоящему серьезных, крупных и, назовем их так, высоких целяхприсуща от природы каждому человеку. Она изначально заложена в его генетическуюпрограмму.
Бедав том, что далеко не всякий человек осознает это. Величайшая проблема человекасостоит не в его неспособности достичь определенной концентрации, необходимой длямаксимального использования своихспособностей, а в непонимании того, что он вообще может достичь такойконцентрации!
Умение жестко, плотно фокусироватьсявниманием, умом, сознанием на одной какой-то важной конкретной цели КолинУилсон называет «способностью ИКС». По егомнению,это очень и очень загадочная способность, объяснение которой наука еще ненашла.Уилсон приводит массу аргументов в пользу доказательства того,что «способность ИКС»скрыта в душе, вмозге, в психике буквально каждого человека.
Стало быть, все мы, наЗемле живущие, - потенциальные гении. Увы, в большинстве своем мы даже неподозреваем об этом. Не ведаем того, что любой из нас генетически запрограммировансвыше - если угодно, Богом - на очень даже осмысленное, a вовсе не бессмысленноесуществование. В его основе лежит загадочная «способность ИКС», или феноменконцентрации.
Завершаясвой длинный монолог, я сообщил в заключение Авдееву и Баранову,внимательно слушавшим меня:
- Человек, у которого есть«способность ИКС», не дрейфует бессмысленно, по волеволн в океане жизни. Обладающий чувством цели, умеющийконцентрироваться на чем-товполне определенном, он движется в томокеане в направлении, избранном им самим. Онуправляетсвоим движением. Понимаете, ребята, уп-рав-ля-ет! - возвышая голос, произнес япослогам. - Его жизнь полна глубокого смысла. У него есть цель, достойная того,чтобы потратить массу иной раз сил для ее достижения…
Таинственные пятьпроцентов
- Завидую таким людям, - вздохнул Виктор Баранов.Рассеянным жестом он запустил пальцы левой руки в редкие волосы на своейголове, изрядно облысевшей, и почесал ими взатылке.
- Зрязавидуешь, - холодно заметил я. - Почему? - удивился Виктор.
- Потому что ты относишьсяк их числу. На лице Виктора, круглом, одутловатом,появилось такое выражение, о котором принято говорить - отвисла челюсть. -Я?! - поразился он.
- Да.Ты. И Валерий тоже. - Моя рука взлетела вверх, и ее указательный палецнацелился на Авдеева.
- То же самое можно сказатьи о тебе, Алексей, - сказал тот. - У всех нас троих естьчувство цели, ясно осознаваемое нами. Мызанимаемся крайне интересным делом, исследуемв меру своих сил аномальные явления.
- И всякий раз, - подхватиля, - когда сталкиваемся с очередной загадкой из мирапаранормальных чудес, увеличиваем свое мысленное напряжение. Мысосредоточиваемся.Мы концентрируемсяна новой загадке, пытаемся разгадать ее.
Впервыеза весь сегодняшний вечер на лице Виктора Баранова появилась радостнаяулыбка. Сначала слабая - уголки губ чуть-чуть разъехалисьв стороны. А потом ониразъехалисьеще шире и еще. И вот уже его губы растянулись во все лицо, почти от уха и доуха.
- Но я жене гений, - возразил он, скромно потупясь.
- Не гений, - согласился я. - И Валерий тоже не гений.Да и я тоже. Однако каждый изнас обладаетчувством цели. И каждый, как правильно заметил Валерий, ясно, отчетливоосознает это. Каждый умеет концентрироваться вниманиемна очередной новой задаче,встающей перед нами. Причем такаяконцентрация далеко не всегда проходит впустую.Конечно, очень часто она оказывается зряшной, не оправдавшей нашихнадежд на нее. Ужслишком труднообъяснимые явления пытаемся мы с вамипостичь… Но иногда, пусть иредко,концентрация приносит свои плоды. Вы, ребята, сами знаете об этом. И самизнаете, ккаким подчас чудесным мыслям и соображениям приводит она. Мы делаемновыйкрохотный шажок вперед в познанииНеведомого. Пускай хотя бы на миллиметр, а все-такираздвигаем, расширяем горизонты познания мира, вкотором живем.
- Выходит, мы - очень счастливые люди, - с легким торжеством вголосеконстатировал Виктор Баранов.Радостная улыбка продолжала сиять на его лице.
- Однако, увы, не гении, - осадиля его. - Будь мы гениями, мы бы, наверное,раскалываликак орехи почти все загадки паранормальных явлений подряд. Улыбка на одутловатом лице Баранова слегкапомеркла.
- Да.Увы. Не гении, - согласился он: Затем спросил: - А много таких людей на Земле?Ну, для которых феномен концентрации и чувство цели - ненекие малопонятные штуки, аобыденныеявления в их жизни… Случайно, не знаешь, сколько их?
- Случайно знаю, - внезапноответил на заданный вопрос вместо меня Валерий Авдеев. - Причем знаю сточностью до одного процента.
Барановопешил.
-Откуда ты знаешь это? - разинул рот он. Валерий бросил косой взгляд на меня.
-Расскажи этому недоумку, - попросил он, - о тех самых знаменитых процентах,широко известных в узких научных кругах. Оскорбленным тономВиктор заносчиво произнес:
- Занедоумка могу и…
- В рожу дать, - закончил,перебивая его, Авдеев. - Слышали мы уже эту байку. Ты, брат, не обижайся, нотакие вещи тебе как исследователю аномальных явлений надо бы очень даже знать,держать их в голове, помнить наизусть. Они относятся лично к тебе, между прочим.Ибо ты входишь в число тех знаменитых процентов.
Баранов,с лица которого улыбка исчезла, пожевал губами в некотором замешательствеи обернулся ко мне.
-Рассказывай, - буркнул он.
-Начну с цитаты, - сказал я. - Процитирую дословно, ведь у меня почтиэйдетическаяпамять, тобишь почти абсолютная.
- Мог бы ине напоминать, - обронил Авдеев с завистью.
- Моей заслуги в том нет, -сообщил я ему. И пояснил - на сей раз к сведениюБаранова: - Это у меня просто от рождения. Этакая врожденная особенностьмоей психики…Цитата будет из книги современного писателя, мастера«романа ужасов» Стивена Кинга.Книганазывается «Мертвая зона». Герой книги по имени Джонни, выдающийся экстрасенс,нанимается на работу учителем в семью одногомиллионера, очень хваткого и энергичногочеловека. Всего в своей жизни миллионер добился сам. Его родители были простымилюдьми, малоимущими… В семье миллионера - большая беда. Егосын-старшеклассник страдает определенной формой слабоумия. Прежде чемпригласить в свой дом в качестве учителя героя книги Джонни, миллионер, не будьдураком, наводит подробные справки о нем. И делает ставку на то, что Джонни обладаетуникальными па-ранормальнымиспособностями.Миллионер надеется: Джонни воспользуется своими способностями иприведет мозги его сына, слегка съехавшие набекрень,в порядок.
Барановспросил:
- Надеждымиллионера сбылись?
-Сбылись. И вот когда они наконец сбылись, миллионер провел с экстрасенсомДжонни очень долгую беседу. Для нас с вами интересен в нейлишь один небольшой фрагмент.
Я перевел дух, задвигалсяна стуле, на котором сидел, вновь меняя позу, закидываяногу за ногу. А Виктор Баранов, воспользовавшись паузой, быстро разлилпо нашим рюмкамостатки портвейна избутылки.
Мыдружно подхватили рюмки со стола и молча опустошили их. Я продолжил свой рассказ:
-Цитирую по памяти. Миллионер, ставший, напоминаю, миллионером благодарясобственной энергичности ипредприимчивости, говорит нашему экстрасенсу: «Джонни, я пособственному опыту знаю, что девяносто пять процентов людейна Земле - это инертнаямасса. Один процентсоставляют святые и еще один - непроходимые кретины. Остается трипроцента - те, кто могут чего-то добиться… идобиваются. Я вхожу в эти три процента, и вытоже входите. У меня напредприятиях есть люди, которые получают в год одиннадцатьтысяч долларов только за то, что целыми днямипочесывают брюхо. Нет, я не жалуюсь. Я невчера родился и знаю, как устроенмир. Топливная смесь состоит из одной части высокооктанового бензина и девятичастей всякого дерьма. Вы с этим дерьмом не имеете ничего общего». Конеццитаты.
Виктор Баранов задумчиво покачалголовой.
-Значит, нас - три процента на Земле, - подытожил он мои речи. - Не три, а пять,- возразил я..
- Как пять?
- Ты забыл про один процентсвятых и один процент непроходимых кретинов,упомянутыхмиллионером. Три плюс один плюс еще один получается пять процентов. - Новедь те - святые и непроходимые кретины! - возразил в свою очередь мнеБаранов,
-Верно, - кивнул я. - А кто же мы с тобой, по-твоему? Кто, как ты думаешь, можетвзять на себя смелость заниматься изучением того, что в принципе почти неподдается изучению? Этими нашими таинственными аномальными явлениями? Кто?… Тольконепроходимые кретины вроде нас с вами, ребята!
Авдеев иБаранов дружно рассмеялись в ответ, - Я настаиваю на числе «пять процентов», - с жесткойинтонацией в голосе сказал я. -Тот же самыйКолин Уилсон приводит в одной из своих книг такой факт. Однажды он обсуждал споэтом Робертом Грейвсом вопросы оккультизма. В ходе беседы;
Грейвс вдруг обронил:«Оккультные способности не являются чем-то редким. Один человек из двадцатиобладает ими в той или иной степени». Уилсона поразила эта точная цифра - пятьпроцентов.
-Поразила совершенно справедливо, - вмешался в наш с Барановым разговор ВалерийАвдеев. - Она совпадает с количествомтак называемого «доминирующего меньшинства» вчеловеческом обществе.
Барановспросил с живейшим любопытством:
- Аэто еще что такое? «Доминирующее меньшинство». - Алексей, объясни, - бросилАвдеев, не глядя на меня.
- Может быть, ты самобъяснишь? - попросил я его. - А то я уже малость устал шевелить языком.
-Попробую. Э-э, гм… Ну, взять хотя бы одну историю из жизни Бернарда Шоу. Как-тораз еще в начале нашеговека Шоу имел долгую беседу с Генри Стенли* известным в ту поруисследователем африканскогоконтинента. Разговаривая с ним, он спросил исследователя отом, многие ли из людей большойгруппы, возглавляемой Генри Стенли, могут взять на себяруководство той самой группой, если он, Стенли, вдругзаболеет. «Один из двадцати», - сказал исследователь. «Это точная илиприблизительная цифра?» - «Точная».
- Значит,все-таки пять процентов, - прошептал Виктор Баранов.
- Пять, - подтвердил Авдеев. - Или вот тебе другая оченьинтересная история на ту жетему. Факт доминирования пятипроцентного меньшинства был подмечен вконце сороковыхгодовнашего века. Случилось это в ходе войны в Корее. Война, как известно,закончиласьтем, чтоКорея распалась на два враждующих по сей день государства. Как известно также,втой войне принималиучастие на стороне «южных корейцев» армейские соединения из США.Китайские коммунисты, затеявшие, спровоцировавшие войну вКорее, решили разделить плененных ими американских солдат и офицеров на двегруппы. На предприимчивых и напассивных.
- Им удалось сделать это? -полюбопытствовал Баранов. - Удалось. Путемтщательногоотбора они обнаружили, что предприимчивые американцы составляют ровнооднудвадцатую часть от общего числа всех военнопленных. Или ровно пять процентов. Китайцысоздали для этих пяти процентов отдельный особый концлагерь… А потом с течениемвремени вдруг выяснилось, что остальных военнопленных можно оставить в ихконцлагерях вообще без охраны.
- Как безохраны? - удивился Виктор Баранов.
- А вот так! Когда это выяснилось, китайцы в порядкеэксперимента сняли на какое-товремя охрану в некоторых из тех лагерей. И военнопленные никуда изнеохраняемых лагерейне разбежались. Мысльудариться в бега даже не приходила в их головы… В лагерях осталось «людскоестадо», сплошная инертная масса.
Взмахомруки я остановил Авдеева и, откашлявшись, прочистив горло, сказал:
-Между прочим, наблюдения за животным миром показывают, что «доминирующиепять процентов» присущи всем животным на Земле.Всем, подчеркну, без исключения!… Ивот тут возникает чрезвычайноинтересный, по-моему, вопрос. Насколько биологическое доминирующее меньшинствосовпадает с «оккультными пятью процентами» Грейвса?
«Способность ИКС»
ВалерийАвдеев выставил ладонь правой, руки вперед, прерывая меня.
- Существует множествооснований предполагать, что эти две группы идентичны, -объявил он. - Прирожденные лидеры и прирожденные экстрасенсы, люди, обладающиепаранормальными способностями… Они - из одной бригады, из одной команды. Они - одной породы.
- Ты уверенв этом? - недоверчиво осведомился Баранов.
-Уверен. И вот почему. В племенах, все еще ведущих в наши дни первобытный образжизни в лесах Южной Америки, лидерамивсегда являются колдуны, то есть экстрасенсы. - Здорово! - восхитился Виктор. Он развелруками. - И просто-таки удивительно.Получается, что все, буквально все в нашем мире держитсяна… э-э… лидерах? - Совершенно верно, - подтвердилАвдеев. А я сказал напористо и бодро: - Продолжая нашу мозговую атаку, задаю следующий вопрос. Вчем состоит сила, отличающая лидера от других людей?
- В чем? -не замедлил спросить Баранов.
- Она состоит, какуказывает тот же Колин Уилсон, в способности фокусировать и концентрироватьсвою волю в момент… Ну, допустим, в момент опасности. А это одна изформ таинственной «способности ИКС», - если использоватьтермин, предлагаемыйУилсоном. Доминирующее пятипроцентное меньшинствооказывается более сведущим в управлении своей внутренней энергией, чембольшинство людей.
ВалерийАвдеев снова выставил вперед ладонь, прерывая меня.
- Вот что я вам, ребята, скажу как профессиональный гипнотизер,- молвил он. -Многиелюди могут быть загипнотизированы. Однако лишьмалая часть из них доходит подгипнозом до состояния по-настоящемуглубокого транса. В научном мире хорошо известна точная цифра, процентноеотношение таких людей к общему числу загипнотизированных.Их ровно пять процентов!
- И туттоже пять? - округлил глаза Баранов,
- Итут тоже. Причем все без исключения из тех, кого удавалось погрузить в глубокийтранс, демонстрировали под гипнозом разнообразныеудивительные психические способности. Все они становились экстрасенсами, а иныедаже ясновидящими.
ВалерийАвдеев умолк, полагая, что исчерпал эту тему разговора до конца.
У меня же на сей счет было,однако, другое мнение. Тема еще не виделась мне полностью исчерпанной.
Глядя наВиктора Баранова, я сообщил:
-Стало быть, скрытые возможности подсознания могут быть задействованы в условияхглубокого-транса у пятипроцентов людей. Пять процентов людей могут, оказывается, вые-.вобождать под гипнозом скрытые возможности своей собственнойпсихики, своего подсознания. В них как бы пробуждается «скрытое чувство», глубокоупрятанное,
засекреченноев подсознании. Это чувство - «способность ИКС»в ее чистом раскрепощенном под гипнозом виде. Вот фундаментальный вывод, которыйделает отсюда Колин Уилсон:«СпособностьИКС является просто скрытой в человеке возможностью выхода за границынастоящего. Происходит то, что наше обычноленивое и рассеянное сознание фокусируется,как если бы я сжал свой кулак…»
Викторслушал меня очень внимательно. Он ни разу не мигнул, пока я говорил,
- Удивительные внутренниесилы, - продолжил свои рассуждения я, - дремлют, надо думать, буквально вкаждом человеке. Силы, о которых тот человек даже не подозревает!Мы, люди, овладели очень многим в мире, в которомживем. Но чем мы в массе своей еще неовладели,так это необычной силой, которая есть; у каждого из нас. Эта сила - возможностьфокусироваться на собственныхпаранормальных способностях. «Способность ИКС» скрыта,засекречена в любом человекею- Погоди,погоди! - проговорил Виктор Баранов быстро и взволнованно. - У меня появиласьсию минуту одна мысль.
- У тебя? - саркастическиосведомился Авдеев приподнимая левую бровь. - Мысль? Неужели?
-Кончай хамить, - резко бросил я Авдееву и, переведя взгляд, на Виктора,предложил:- Излагайсвою мысль.
-Если… - сказал тот и на мгновение замешкался. - Если все подряд люди имеютскрытое чувство, «способность ИКС», то, значит,такое чувство спрятано где-то в глубинах имоего подсознания. Ведь так?
-Так, -согласился Авдеев.
- Ив подсознании Алексея тоже? - Тоже,- сказал Авдеев.
Виктор вдруг встал с кресла, вкотором сидел. Он отошел на несколько шагов отжурнального столика и замер, сложив руки на груди, перед окном. Пургапродолжала куролесить, с подвываниями сходить с ума за оконными стеклами.Заряды снега под заунывный посвист ветра, почтиштормового, колотили то и дело в стекласвоими ватными кулаками. Вчерном ночном небе, сплошь затянутом плотной пеленой облаков, не было видно ниодной звезды.
Вперившись взором в ночнуюнепроглядную тьму за окном, вспениваемую белыми клубами метели, Виктор заявилрешительно:
- Кажется,я знаю, чем мы с вами, ребята, будем заниматься в самые ближайшие дни.
«Безумное» допущение
- Чем? -спросил я.
Необорачиваясь, Виктор сказал:
- Формулирую нашу общуюзадачу, которую мы попытаемся решить. Вот не знаютолько, удастся ли нам справиться с ней… Давай, Алексей, попробуем стобой развивать всебепотихоньку-полегоньку наши скрытые способности.
-Замечательная мысль, - произнес я с одобрением в голосе. Потом поинтересовался:-Но каким,спрашивается, образом мы будем развивать их?
- Начнем с того, - ответил Виктор,по-прежнему не оборачиваясь, - что ВалерийАвдеевпогрузит каждого из нас двоих в гипноз.
Барановоторвал взгляд от снежной круговерти, хороводившей в ночной мгле за окном.Он повернулся к нам с Авдеевым, сидевшим в двух метрах от тогоокна за низкимжурнальным столиком.
- А вдругнам с тобой, Алексей, повезет? - предположил он. - А вдруг мы входим в тесамые пять процентов, которыеподдаются глубокому гипнозу?
- Ребята! - вскричал громким воодушевленным голосомВалерий Авдеев, распрямляяширокие плечи исжимая свои здоровенные кулаки. - Да ведь я же вхожу в пятерку самых мощныхгипнотизеров в мире! Скажу не рисуясь, я - сильнейший гипнотизер… И уж я-то расстараюсь!- с азартом заверил он нас с Барановым. - Я в лепешку расшибусь, чтобыдобраться до самых Дальних уголков вашего подсознания.
Авдеевгорделиво вскинул голову.
- Дажеесли вы не входите в те пять процентов, - объявил важно он, - я сделаю все длятого, чтобы вы вошли в них. Или… Э-э, гм… Почти вошли,можно и так сформулировать.Заявляюответственно, я раскачаю - кровь из носа! - ваше спящее подсознание, расшевелю,разбужу его, сонную заразу этакую!Заставлю хотя бы немного поработать, поиграть своими мускулами, а не дрыхнутьбеспрерывно, напропалую. Ей-богу, за-став-лю! - отчеканил он послогам.
…Валерий Авдеев сдержал свое обещание. Ему удалось - снемалым, впрочем, трудом- «разбомбить» в моейпсихике и отчасти в психике Виктора Баранова непробиваемую,казалось бы, стену, за которой обреталось наше подсознание.Результаты штурмовогопрорыва на егопросторы оказались весьма любопытными.
Я подробно описал весь приведенный выше разговор вот с какойцелью. Хотелпоказатьвам, читатель, какая интересная и в определенных обстоятельствах крайне полезнаяштука - коллективная мозговая атака. Советую вам в критических обстоятельствах,когда вы вдруг окажетесь в безвыходном вроде бы положении, прибегать к еепомощи.
Кроме того, по мере хода приведенного разговора выузнали немало, надеюсь, новогодля себя.Усвоили самую разнообразную информацию, заведомо малоизвестную даже в узкихнаучных кругах.
Феномен концентрации ичувство цели, загадочные пять процентов, паранормальная «способность ИКС»,присущая, по всей видимости, каждому из нас, - вот что я имею в виду…
Как вы только что сами убедились, коллективная мозговаяатака, проведенная в стенах моей квартиры, привела к хорошему финалу. Родиласьновая идея, появилась свежая мысль.Ухватив ееза кончик, мы с Авдеевым и Барановым довольно-таки неожиданно для самих себяобнаружили новую для нас цель, принципиально новый ориентир. И он представилсянам более чем заслуживающим самого пристальноговнимания.
Болезненный для всех настроих вопрос «Что делать?» был снят с повестки дня. Ониспарился, истаял в воздухе, как клуб табачного дыма, выпущенныйкурильщиком изо рта. Весьма довольныесобой, мы перешли к следующему вопросу повестки дня. Принялисьнеторопливообсуждать наши дела, искания на ниве исследования аномальных явлений, которыми занималисьв уходящем году. Эту часть долгого, затянувшегося почти до полуночи разговора яне буду приводить здесь.
Все последующиестраницы моей книги будут наполнены рассказами о том, чтоконкретно удалось «наковырять» нашейдружной троице, а также некоторым другим членамнашего крохотного самодеятельного коллектива в 1999 году.Будет приведено немало«случаев из жизни»,записанных нами со слов их участников либо почерпнутых из самых разных журналови книг, в основном малоизвестных, в том числе изданных очень давно.Кроме того, будет рассказано конечно же и осеансах гипноза, проведенных Авдеевым в 2000году со мной и с Виктором Барановым. Да и не только с нами двумя. Помоей инициативе ипод моим личнымконтролем Валерий Авдеев погружал в гипноз и других людей тоже. Ихсообщения,сделанные в условиях глубокого транса, найдут свое место на страницах моейкниги.
Эта книга, которую вы начинаете читать, - может быть,немножко сумасшедшая. Онабазируется на«безумном» допущении, что все приводимые в ней рассказы, воспоминаниялюдей об их встречах, например, с лешими,домовыми есть чистая правда! Я настаиваю на только что сказанном. В контекстекниги оно носит принципиальный характер.
Тщу себя надеждой, мнеудастся к концу книги убедить даже самых недоверчивых,самых иронично настроенных читателей в том, что мое «безумное» допущениеокажется наповерку отнюдь не такимуж и безумным.
Мы живемв странном, чрезвычайно странном мире, хотя многие люди даже неподозревают о том. В подавляющем большинстве мы, люди,видим, слышим и ощущаем лишь малую часть этого мира, который куда болеекрасочен, сложен и многообразен, чемкажетсямногим из нас.
Буквально в следующей главея примусь потихоньку, медленно-медленно приоткрывать перед вами дверку, ведущуюв Неведомое. За ней распахнутся перед вашимвзоромизумительные просторы запредельной реальности, полной чудес, поразительныхявлений, умопомрачительных подчас приключений.
Этововсе не некая соседняя реальность, не некий параллельный мир, существующийимманентно, «сам по себе» - независимо от нашего мира. Сутьмоей позиции в данномвопросе сводится ктому, что мир, видимый и ощущаемый нами, является лишь частью тойграндиозноймногомерной реальности. Он - ее малый фрагмент. И не более того. Причемфрагмент далеко не самый важный.
Надеюсь, дочитав книгу до конца,вы согласитесь со мной. А если вдруг не согласитесь, то по крайней мере крепкопризадумаетесь над прочитанным. И - кто знает? -может быть, поведете свою собственную форсированную мозговую атаку нафакты. «случаи из жизни», которые щедрой рукой будут рассыпаны перед вами настраницах моей книги…
Она - неразвлекательное чтиво для любителей всяческой сенсационной «клубнички».
Она - повод для раздумий над чудесами, рядом с которымиили даже скорее внутри которыхвсе мы живем.
Живем, вмассе своей не замечая их.
Н
а снимке:одна из таких «плачущих» кровью статуй.«Мы живем в странном,чрезвычайно странном мире…» Широко известное в этоммире, более чем странное явление - внезапно начинают «плакать» иконылибо статуи святыхмученнижов. Из их глаз истекает красная жидкость, химическийанализ которойсоответствует составучеловеческой крови, либо бесцветная жидкость, химический анализ которой соответствуетсоставу самых обычных человеческих слез. Природа феноменанеизвестна и не поддается научному объяснению.