Geum.ru

Итоги и перспективы энциклопедических исследований сборник статей итоговой научно-практической конференции 26-27 февраля 2009 г

Вид материалаСборник статей
Из истории татарской общины казани конца xviii – начала xix вв. (по материалам национального архива республики татарстан)
Е.Б. Долгов
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   36

ИЗ ИСТОРИИ ТАТАРСКОЙ ОБЩИНЫ КАЗАНИ КОНЦА XVIII – НАЧАЛА XIX ВВ. (ПО МАТЕРИАЛАМ НАЦИОНАЛЬНОГО АРХИВА РЕСПУБЛИКИ ТАТАРСТАН)1



В Национальном архиве Республики Татарстан сведения по истории татарской общины Казани, содержащиеся в различных фондах, дают более или менее полное представление о различных аспектах жизни общины: её структуре, самоуправлении, общественных настроениях, торгово-промышленной деятельности. Наиболее компактная группа документов - более полутора тысячи дел, охватывающих период 1780-х гг. - первой половины XIX в., - находится в фонде № 22 («Казанская татарская ратуша»). В основном это материалы делопроизводства: «указы» и «сообщения» городских и губернских учреждений, официальных лиц, переписка ратуши с ними; «доношения», «челобитья», «рапорты» в ратушу, «приказы» самой ратуши.

Татарскую общину Казани составляли большей частью жители Старо-Татарской и Ново-Татарской слобод. Из общей массы жителей слобод выделялись «старшие мирские люди», «старшие люди», «старшие честные люди», «лутчие мирские люди», «старшие и лутчие люди». Это были уважаемые и авторитетные люди, отличавшиеся большим жизненным опытом и высокими нравственными качествами. Они являлись своего рода элитой общины и играли важную роль в регулировании её жизни. В результате выборочного изучения ряда дел, в основном конца XVIII в. установлены имена этих людей: это Якуп Салтанаев, Смаил Ибрагимов, Мухамет Рахим Юнусов, Якуп Ярмаков, Муса Гайсин, Мукмен Юсупов, Файзулла Хусаинов, Абдулкарим Ишмеметев, Якуп Абдулов, Муртаза Юсупов, Шамгун Смайлов (Старо-Татарская слобода); Бикбов Бикметев, Якуп Сеинов, Алил Асяков, Сагит Бакеев, Галей Якупов, Давыд Измайлов, Мухамет Ибраев, Ибрай Аблеев, Минлибай Рысметев, Рахмет Рахманкулов, Мустафа Бикбов, Шафей Мусин, Абдрахман Якупов, Абдрашит Абдулов, Абдрашит Асфандияров, Усман Якупов, Муса Аитов, Мухамет Мустафин, Салих Бикметев, Муртаза Абдулов, Абсалям Муксинов, Мустафа Кутлин, Сагит Аблезеев, Исмаил Измайлов, Рафик Ибраев, Смаил Аблаев, Сулейман Ермаков, Сулейман Давыдов, Мукмин Ишмаметев, Назыр Азимов, Мустафа Кулмаметев, Муса Кадырметев, Смаил Якупов, Абдулкарим Якупов, Давыд Измайлов, Юсуп Хусяинов, Ильяз Мухаметбеляев, Ибрагим Аблеев, Ибрагим Асеев (Ново-Татарская слобода); муллы Старо-Татарской и Ново-Татарской слобод Казани Абубакир Ибрагимов, Муртаза Абдулгазизов, Исмаил Ибрагимов, Шамсутдин мулла Адрашитов. В компетенцию мулл и «лучших» мирских людей входили дела, касающиеся семейных взаимоотношений, нарушений нравственных норм. Их привлекали к решению вопросов, связанных с правом собственности и разделом имущества. В целом, эта группа уважаемых и авторитетных людей являлась влиятельной силой в общине.

Во второй половине XVIII в. в связи с переменами в правительственной политике по отношению к исламу складываются условия для более тесной интеграции мусульман в российское общество. Мусульманское духовенство постепенно втягивается в орбиту влияния российских властей. В общероссийском масштабе это проявилось в образовании Духовного собрания в 1788 г. На местном уровне, в Казани, в 1780-е гг., как свидетельствуют архивные материалы, представители местной администрации вмешиваются в традиционную сферу юрисдикции слободских мулл - заключение брачных отношений. Поводом к этому послужило заключение «невольного брака» Хабибы Деминовой с солдатом Абдрахманом Абдрахмановым. Судя по обстоятельствам дела, она была похищена, привезена в Старо-Татарскую слободу, где обряд бракосочетания совершил солдат Абдул Бакеев, который якобы до военной службы был абызом. Жалоба матери девушки дошла до казанского генерал-губернатора П.С.Мещерского. Хотя муллы к заключению «невольного брака» не имели отношения, этот случай имел последствия для их деятельности. Сочетать браком татарок с «батальонными нижними чинами» они должны были теперь с разрешения казанского обер-коменданта. В январе 1784 г. ратуша получила «объявление» казанского обер-коменданта генерал-майора С.О.Жандра: «...чтоб оные муллы бес повеления писменного от его превосходительства за батальонных нижних чинов девкам и женщинам сочетание браков не чинили...»1. С изложением вышеуказанного предписания муллам Старо-Татарской и Ново-Татарской слобод Абубакиру Ибрагимову и Измаилу Ибрагимову ратуша направила «указы». В марте 1784 г. последовало одно из первых разрешений обер-коменданта С.О.Жандра. Ратуша в свою очередь направила мулле Абубакиру Ибрагимову «приказ» и предписала ему сочетать браком «девку Ульмасу Смайлову» с солдатом Мокеем Ильмеметевым. Вскоре об исполнении данного «приказа» Абубакир Ибрагимов сообщил в ратушу. В аналогичных случаях, где женихом являлся солдат из татар, бракосочетание также предварялось заверением родителей, дозволением обер-коменданта с указанием ратуше дать приказ «кому надлежит» подтвердить брак и соответствующим «приказом» ратуши муллам. Таким образом, в этой ситуации муллы оказались второстепенным звеном, их роль была сведена к послушному исполнению предписаний.

Негативной стороной процесса, связанного с исчезновением ограничительных мер по отношению к мусульманам, стала некоторая девальвация предписаний мусульманского духовенства. Обязательность его санкций, ранее беспрекословно действовавших, теряла былое значение. Отражением этого явления стало появление среди слободских татар лиц, проявлявших неповиновение муллам, игнорировавшим авторитет и предписания уважаемых жителей, а в конечном итоге противопоставивших себя обществу. Основные претензии общины к ним заключались в следующем: постоянные отлучки из слобод без согласия «мира»; несвоевременная уплата налогов или уклонение от податей, «корабельных работ» и рекрутской повинности; знакомство с «недобрыми», «лихими», «неведомыми», «негодными», «подозрительными», «худыми» людьми; пьянство; отсутствие интереса к торговле или совершение неблаговидных поступков на торговом поприще; воровство и т.д. Опасность, исходившая от таких татар, согласно общественному мнению, заключалась в их деморализующем влиянии на других членов общины. До какого-то момента к ним применялись меры общественного порицания, их старались «унять». Зачастую все попытки урезонить возмутителей общественного спокойствия оказывались безрезультатными. Исчерпав запас убеждений, община старалась избавиться от них. В мирских приговорах встречается такой вердикт: «...к житью...между обывателями негодные...»1 или «...к житью в обществе с миром неспособные...»2.

В татарских слободах наблюдалось и другое явление – усиление влияния формирующегося татарского купечества. Впоследствии муллы столкнулись с претензиями богачей. По сведениям Ш.Марджани, они добивались смещения неугодных им имамов. Нередко конфликт перерастал в прямые столкновения. В них участвовали с одной стороны шакирды и мюриды, а с другой - фабричные рабочие, рекрутированные главными участниками конфликта3.

Немаловажное значение для жителей татарских слобод Казани имело образование в 1781 г. Татарской ратуши. В её деятельности получила отражение самоуправленческая сторона жизни татарской общины Казани. Она занималась сбором податей, отправкой татар на заготовку корабельных лесов, осуществлением рекрутского набора, выборами в Духовное собрание, взысканием долгов, делами о банкротствах, разделом имущества между наследниками и др.

Ратуша проводила в жизнь решения местной администрации. В то же время в некоторых случаях она пыталась дистанцироваться от непопулярных мероприятий админи­страции и даже, хотя и не открыто, стояла на защите интересов слободских татар. В 1782 г. уездное казначейство предписало ратуше принудить слободских татар к уплате денег «з домовых бань». Сбор денег осуществлялся с большим трудом. В декабре 1784 г. староста старой и новой слобод рапортовал в ратушу о противодействии жителей этому сбору: «...оные жители...имеют отпирательство и сказывают что те денги банные в тогдашнее время отданы...»1. Ратуша обратилась в управу благочиния, чтобы недоимку за «домовые бани» собрали «чрез кого надлежит», поскольку старосты, как прежние, так и нынешние, «беспоможения» взыскать ее не смогли. В марте 1785 г. ратуша, рассматривая это дело, обратила внимание на следующие обстоятельства в пользу слободских татар: во-первых, по манифесту от 10 июля 1775 г. «банно-оброчные» статьи «повелено уничтожить», во-вторых, согласно указу от 16 августа 1782 г. списывались недоимки умерших2. Затем она сообщила в Казанское наместническое правление об отсутствии в слободах указанных должников. Ратуша считала, что сбор недоимки должен осуществляться через управу благочиния.

Благодаря ратуше усиливается осведомлённость членов общины о жизни в стране и губернии. Изучение делопро­изводства ратуши начала XIX в. показывает, что в её распоряжении были официальные сведения широкого спектра: от изменений в высшем чиновничьем аппарате России (назначения, перемещения чиновников по службе) до событий, произошедших в каком-нибудь российском уезде. Например, в январе 1801 г. в ратуше были осведомлены о назначении действительного тайного советника Г.Р.Державина госу­дарственным казначеем, о возвращении графу Зубову имения, взятого в казну; в феврале ознакомились с докладом государственного казначея А.И.Васильева, президента коммерц-коллегии Г.П.Гагарина, вице-канцлера Н.П.Панина, генерал-прокурора П.Х.Обольянинова об организации карантинов, а также с уставом портовых и пограничных карантинов и др. Часть документов была связана с функционированием татарской общины, Казани, Казанской губернии и её отдельных уездов. Информация местного значения превалировала. К примеру, в 1803 г. ратуша получила 80 «указов» из Казанского губернского правления, Казанской казенной палаты, Казанской палаты уголовного суда и других учреждений. Большая часть официальных документов исходила, в основном, из Казанского губернского правления. 25 документов, имеющих отношение к вопросам государственного управления, права, снабжения армии и флота, регулирования паспортной системы и деятельности чиновников, были связаны с указами и манифестами Александра I, указами Правительствующего Сената; среди них также предписания министра внутренних дел, доклад медицинской коллегии Александру I и др.

Стоит отметить и особенность официального информи­рования: от появления «указов» до получения их в ратуше проходило несколько месяцев. Например, в январе 1812 г. в ратушу поступили указы, разрешавшие отправлять за границу спирт, водку и ликеры из «свеклосахарных остатков» без пошлин, об учреждении министерства финансов (июнь, июль 1811 г.); в феврале 1812 г. – о вольной продаже соли, о приписке цыган к городам, о гербах Екатеринославской губернии и её уездных городов (сентябрь, октябрь, ноябрь 1811 г.); в мае 1812 г. – об открытии департамента государственных имуществ, о соединении Себежского озера с рекою Дриссой, о беспорядках, произошедших при дворянских выборах в Тульской губернии (декабрь 1811 г., январь, март 1812 г.); в ноябре 1812 г. - манифест о заключении мира с Оттоманской Портой (август 1812 г.).

Дальнейшее распространение информации, содержащейся в указах, которой первоначально обладали члены ратуши, зависело от предписания вышестоящего начальства. Например, важные манифесты подлежали всенародному оглашению при собрании всей общины, другие «указы» – к исполнению Татарской ратушей. Часть сведений, несомненно, доходила и до других членов татарской общины. Один из путей рас­пространения связан с функционированием мечетей, в которых мусульмане собирались не только для совместных молитв, но и для общения, решения важных вопросов. Рядовые члены общины получали информацию и неофициальным путём: многочисленные поездки по стране по торговым делам давали возможность получать сведения различного рода. В итоге на основе всей совокупности сведений вырабатывалась общая линия поведения членов общины.

В заключение следует отметить, что обращение к истории казанской татарской общины даёт возможность приблизиться не только к пониманию особенностей её исторического прошлого, но и к более полной реконструкции социально-экономической и политической истории татарского народа.


Е.Б. Долгов