Компания представляет фильм артхаус линии «Кино без границ»

Вид материала

Шарлотта Рэмплинг (Алиса Поллок)
Лично я люблю фильмы, которые заставляют задуматься,— те, которые производят переворот в моей голове, меняют мое сознание...
Никогда не делаю это специально, но иногда приходится. И тогда я думаю (смеется): что это за молодая женщина, которая могла бы б
Шарон умная девочка и
Шарлотта Гензбур (Бенедикт Гетти

Подобный материал:

1 2 3

Шарлотта Рэмплинг (Алиса Поллок)

Когда Шарлотте Рэмплинг /Charlotte Rampling, род. 5 февраля 1946 г. в Англии/, дочери британского полковника, исполнилось 9 лет, ее семья поселилась в Фонтенбло. Она поступает в муниципальную школу, где изучает французский. Вернувшись в Англию, она еще подростком участвует вместе с сестрой в мюзик-холлах, затем короткое время работает манекенщицей. Подобно Джейн Биркин и Жаклин Биссет, она появляется в эпизоде (не указана в титрах) культового фильма «веселящегося» Лондона «Сноровка… и как ее приобрести» /The Knock… and How to Get It, 1965, реж. Ричард Лестер/, затем снимается в комедиях, одновременно занимаясь на курсах театрального мастерства в Royal Court School. Но, потрясенная внезапной смертью сестры, она покидает Великобританию.

Уехав в Италию, она знакомится с Лукино Висконти, который приглашает ее сниматься в своем фильме «Гибель Богов» /La caduta degli dei, 1969/. В 1974 она снимается у Джона Бурмана в фильме «Зардос» /Zardoz/ и в том же году – у Лилианы Кавани в «Ночном портье» /Il portiere di notte/ - фильме, принесшем ей известность. Продолжая раскрывать самые сокрытые тайники души, она играет главную роль в фильме Нагисы Осимы «Макс, любовь моя» /Max, mon amnour, 1985/. Американцы тоже не остались равнодушными к загадочному обаянию Рэмплинг: ее приглашают сниматься Вуди Аллен «Воспоминания о звездной пыли» /Stardust Memories, 1980/, Дик Ричардз /»Прощай, моя красавица», Farewell, My Lovely, 1975/, Сидней Люмет «Вердикт» /The Verdict, 1982/.

В конце 70-ых она решает поселиться во Франции, где снимается у Ива Буассе «Сиреневое такси», /Taxi mauve, 1977/, Клода Лелуша /»Да здравствует жизнь», Viva la vie, 1984/ и Жака Дерэ «Умирают только дважды» /On ne meurt que deux fois 1985/. В 90-ых ее мало можно увидеть на экранах, зато в 2000 году она блестяще играет Раневскую в «Вишневом саде» /The Cherry Orchad/ режиссера Михалиса Какояниса и не менее блестяще роль Марджори в фильме Джонатана Носситера «Знамения и чудеса» /Signs & Wonders/. В 2001 происходит триумфальное возвращение Шарлотты Рэмплинг в кино благодаря фильму Франсуа Озона «Под песком» /Sous le sable/. Озон приглашает ее и на следующий свой фильм «Бассейн» /Swimming pool, 2003/. В 2001 году ей вручают почетного Сезара за вклад в киноискусство, после чего она вновь становится актрисой первого плана, демонстрируя многогранность своего таланта: в комедии «Целуйте кого хотите» /Embrassez qui vous voulez, 2002, реж. Мишель Блан/, в триллере «Лемминг» /Lemming/, в авторском кино «На юг» /Vers le sud, 2005, реж. Лоран Канте/ и даже в голливудском развлекательном кино /»Основной инстинкт-2», /Basic instinct-2, 2005, реж. Майкл Кейтон-Джонс/.

Избранная фильмография:

2005 "Лемминг" /Lemming/ Доминика Молла

2004 "Бессмертные: война миров" /Immortel (ad vitam)/ Энки Билаля

2003 "Бассейн" /Swimming Pool/ Франсуа Озона

2001 "Четвертый ангел" /The Fourth Angel/ Джона Ирвинга

2001 "Шпионские игры" /Spy Game/ Тони Скотта

2000 "Под песком" /Sous le sable/ Франсуа Озона

1999 "Вишневый сад" /The Cherry Orchard/ Михая Какоянниса

1997 "Крылья голубки" /The Wings of the Dove/ Йена Софтли

1987 "Сердце ангела" /Angel Heart/ Алана Паркера

1986 "Макс моя любовь" /Max mon amour/ Нагисы Осимы

1982 "Вердикт" /The Verdict/ Сиднея Люмета

1974 "Зардоз" /Zardoz/ Джона Бурмана

1974 "Ночной портье" /Portiere di notte, Il/ Лилианы Кавани

«Я -- дикий зверь в ловушке»

В начале фильма вы появляетесь на экране в темных очках, несмотря на поздний вечер. Это прописанно в сценарии?

Очки — это экран. Моя героиня замкнута в своем мире, а с остальной вселенной никак общаться не желает. Очки ей помогают. Так и выходит, что из дома она выходит в очках, за стол садится в очках... А еще это изощренная форма оскорбления окружающих. Выражение неуважения. В общем, сильное высказывание!

Похоже, ваша таинственная, одновременно притягивающая и отталкивающая героиня вам близка?

Все мои героини мне близки, все они — части близкого мне мира. В том числе, Алис из «Лемминга». Не подумайте, что в моей жизни бывали подобные ситуации: просто я прожила на экране ее судьбу. Страдание, безнадежность, бесконечные шрамы...

Она продолжает тот путь, который я начала с первых моих ролей в кино. С этой дороги я никогда не сходила. И не сойду. Мои героини не боятся показать силу своих чувств, не стесняются своей уязвленности.

Ваша карьера — способ скрыть от мира себя настоящую, или, наоборот, самовыражение?

Мои роли и фильмы помогают мне открывать себя саму, мои ресурсы, желания и возможности. Я учусь многому — о себе, и о жизни, и о других людях. Делать роль, которая ничему не научит, а только принесет известность или деньги, — это не для меня. Меня много раз спрашивали, не боюсь ли я за свою карьеру, а я отвечала, что для меня не существует карьеры: есть только выбор. Я — защитник идеи свободы, пусть даже дикой. Я хочу делать лишь то, что соответствует мне, что мне близко. Тут нет таких понятий, как «правильно» или «неправильно».

Это что-то физиологическое?

Да, именно так. Физиологическое, интуитивное. Я бы даже сказала, животное. Иногда я так импульсивно на что-то соглашаюсь, а потом начинаю жалеть. Такая уж я есть. Я — как загнанное животное, дикий зверь в ловушке. Потому он и кидается на других. На тех, кто пытается его приручить.

Вот что помогло вам найти общий язык с обезьяной в фильме «Макс, моя любовь»...

(Смеется) Точно подмечено! Раньше я об этом не думала. Но играть эту роль мне было легко и приятно.

В «Лемминге» тоже очевидна параллель между вашим персонажем и вынесенным в заголовок зверьком. Почему вы согласились на эту небольшую роль?

Размер роли для меня никакого значения не имеет. Значение имеет значение! То есть, роль персонажа в рассказанной истории. В этой истории мой персонаж — неостановимая сила, влияющая на ход событий. Сценарий Доминика Молля тоже был очень сильным текстом, и меня сразу обнадежила уверенность режиссера в собственных силах. Потом выяснилось, что во время работы над фильмом, когда отобраны нужные ему актеры, Доминик позволяет им делать, что заблагорассудится: главное, чтобы они выражали свою внутреннуюю сущность.

Вы осознаете, что современные молодые режиссеры, обращаясь к вам, придают огромное значение багажу ваших предыдущих ролей? Вас это не обижает?

Это никогда не было для меня проблемой. Лично со мной это не связано: только с моим профессиональным поиском своей дороги в кинематографе. Багаж ролей — мой несгораемый капитал, и беря меня в фильм, режиссер так или иначе принимает и этот капитал. Я же даю ему то, чем обладаю.

Вы нарочно с самого начала карьеры отвергали простые роли?

Да. Они меня не интересовали. Даже утомляли, еще на стадии чтения сценария. Поначалу я была поп-персонажем, моделью из Лондона 1970-х... Потом я устала, очень быстро. Развлечения мне не были нужны. Я хотела пробить свой кинематографический путь сквозь скалу, чтобы он был нелегким!

Ларс фон Триер рассказывал, как будучи молодым режиссером, он признался в любви к «Ночному портье» Лилиане Кавани — а она закричала, что этот фильм уже давно ей осточертел. Вам тоже?

Нет. Я сама выбрала этот фильм, я хотела в нем сняться. Мне было 24 года, у меня был двухмесячный ребенок и совсем не было денег. Проект был ужасно странным, необычным, а мне предлагали роли куда проще. Но я чувствовала, что должна сняться в «Ночном портье». Как же мне это теперь отменить? И зачем? «Ночной портье» — звезда в моей жизни. Кстати, думаю, что если вы сейчас спросите о том же у Лилианы Кавани, она ответит то же, что и я. Годы прошли, она остыла.

А из других фильмов что бы вы назвали в первую очередь?

Работы у Вуди Аллена, Сидни Люмета, «Макс, моя любовь» Нагисы Осимы, «Плоть орхидеи» Патриса Шеро.

Всегда — фильмы ярких режиссеров, фестивальных авторов...

Да. Всегда так было. Меня интересует встреча с личностью.

Кто совершает первый выбор? Вы или режиссер?

Режиссер. Мне необходимо знать, что именно я ему нужна, а не наоборот. Знать, что он обо мне думает. Или чувствует. Никогда я не смогла бы навязываться тому, кто меня не хочет, заставлять его меня приглашать!

Вы уже общались с призраками в «Под песком», а в «Лемминге» превратились в призрака.

(Смеется) Об этом я тоже не подумала! Вы совершенно правы, я стала привидением.

А вы когда-нибудь думали в реальности вселиться в кого-нибудь, безраздельно кем-нибудь обладать?

Это для меня и есть настоящий творческий акт! Мой характер позволяет мне делать что-то подобное. Но не в личной жизни, а при помощи кинематографа. Это своего рода соблазнение, очарование. Да что там, и в моей личной жизни бывало подобное. Хотя — без колдовства.

Вы обсуждали ту магию, которая присутствует в фильме, с Домиником Моллом?

Нет. Доминик не из тех, кто будет с тобой обсуждать свой замысел. Все они такие, теперешние молодые режиссеры. Анализ их не интересует. А если интересует, то не на словах, а только в фильмах. Такое уж поколение. Это мы в свое время увлекались анализом...

Франсуа Озон тоже всегда отказывается объяснять, что он имел в виду.

Не только вам, но и мне, когда я у него снимаюсь! (Смеется)

Вы когда-либо задавались вопросом, считать себя французской актрисой или английской?

Я англичанка, прирожденная англичанка. Но сниматься я могу где угодно — во Франции, в Америке... Правда, англичане немного нервничают и ревнуют, глядя на мои многочисленные французские роли.

А в настоящем крупнобюджетном голливудском фильме вам не хотелось бы сняться?

Как это не хотелось бы? Да я же в нем сейчас снимаюсь! Я имею в виду «Основной инстинкт 2». Рассказать о сюжете не могу, нельзя. Надо бы мне, кстати, первую часть пересмотреть. Я ее уже плохо помню. Двенадцать лет назад я видела ее здесь, в Каннах, а место у меня тогда было во втором, кажется, ряду. Вот и представьте себе, как я сижу, просто раздавленная этими масштабами, а надо мной нависает гигантская голая Шарон Стоун!.. (Смеется). Я, кстати, тут выступаю с ней в паре. Она играет ту же героиню, что и там. Между прочим, этот фильм — как раз о том колдовском обладании, очаровании мужчины женщиной, о котором мы только что говорили. О ситуации, в которой мужчина абсолютно беспомощен перед женщиной. Очень, кстати, жизненной ситуации. Один раз мужчина еще может отказать, но на второй, третий, четвертый раз? Нет.

Вы до сих пор часто соглашаетесь на очень рискованные проекты. А границы для вас существуют?

Ну разумеется! Например, в недавней серии фотографий, сделанных в Германии, я нахожусь рядом с обнаженным мужчиной, одетая в изысканное платье. Если бы мне предложили, напротив, быть обнаженной рядом с одетым мужчиной, я бы точно не согласилась. Ни за что.

А мне казалось, что вы легко снимаетесь без одежды: взять хотя бы «Бассейн» Озона...

И все равно, границ я не перехожу. Взять хотя бы сцену с пожилым садовником в «Бассейне», в которой я абсолютно обнажена. Я сразу сказала Франсуа: ты делай что хочешь, но при том условии, что я останусь неподвижной. Так и произошло. Если бы двигалась я, а не садовник, это было бы элементарно некрасивым. И не сексуальным. И Озон согласился, хотя до тех пор я его во всем слушалась.

Антон Долин, «Газета», 12.05.2005

Нырнувшая в бассейн

В фильме «Лемминг» вы играете женщину — олицетворение зла.

Я всю жизнь играю странных женщин. Остальное — неинтересно. Моя героиня — несчастная женщина, пытающаяся выкрутиться из сложнейшей ситуации, в которую сама себя загнала. Это женщина, которая не знает табу, и, при всей своей витальности она не находит другого выхода, как свести счеты с жизнью.

В молодости вам приходилось сниматься обнаженной...

Почему только в молодости? Вы «Бассейн» видели?

Конечно. Но там у вас небольшая статичная сцена.

Когда тебе под шестьдесят, это уже немало. Я, кстати, дурного тут ничего не вижу — работа такая. Ню — это форма экспрессии, другое дело — насколько далеко ты намерен зайти в выражении этой экспрессии. Я долго спорила с Озоном. Говорила ему: «У Людивин (Людивин Санье — партнерша Рэмплинг по фильму «Бассейн». — «НГ») замечательное молодое сексуальное тело, ну что я буду болтаться рядом, только испорчу все». Но Франсуа был непреклонен: делай что хочешь, но меня все рано не переспоришь.

Говорят, вы никогда не скрываете свой возраст.

Действительно, никогда. Правда, иногда станешь перед зеркалом — «Господи, неужели это я?» Приходится сильно напрягать память, чтобы подсчитать, сколько же тебе лет. Ни для кого не секрет, что я родилась в 45-м.

Ваши родители не имели отношения к искусству?

Никакого. Отец был полковник британской армии, мама работала на фабрике. Мы с сестрой мечтали стать певицами в кабаре, но отец, узнав об этом, срочно отправил меня на курсы стенографисток. Я до курсов не добралась. Характер у меня боевой, непримиримый, назло отцу я отправилась искать счастья в модельное агентство. Супермоделью я стала — глаза подвели. У меня тяжелые веки, это не приветствуется.

Первая ваша большая роль — в «Гибели богов» Висконти. Как вы попали к живому классику?

Как он сам мне объяснил, он увидел во мне что-то такое, необходимое для этой роли. Я по своему невежеству не знала тогда, кто такой Висконти. Ужас. По сценарию моей героине было тридцать, а мне всего двадцать два. Но Висконти почему-то увидел в моих глазах, как он выразился, груз прожитых лет. Он был великолепный психолог. А может, просто мы с ним так сошлись необъяснимо. Но он никогда ничего мне не объяснял. Просто просил сыграть так, чтобы ему понравилось. И я — сама не знаю до сих пор, как — играла так, что ему нравилось.

И со многими режиссерами у вас такое взаимопонимание на съемочной площадке?

Со всеми. Я, прежде чем дать согласие сниматься, стараюсь подольше пообщаться с режиссером, чтобы понять — мой это человек или нет. Он может быть расталантливым, но если что-то не сошлось у нас по человеческой части — вопрос решен, сниматься не буду. Я не представляю себе, как некоторые актеры рассказывают о своих плохих отношениях с режиссером, у которого снимались.

В знаменитом фильме Осимы «Макс, любовь моя» ваша героиня должна совратить шимпанзе. Как вы решились на такое?

А как я решилась на «Ночного портье»? Фильм-то замечательный получился. Видно, мне просто на тот момент надо было разрушить свой имидж таинственной незнакомки, захотелось сломать какие-то табу. Кстати, Осима, который, по-моему, тоже гений, как и Висконти, давал мне невероятную свободу, вплоть до того, что на мой вопрос, что я должна сделать в этой сцене, отвечал примерно так: понятия не имею, покажи, что ты сама об этом думаешь.

Вы любите пересматривать свои фильмы?

Что бы ни говорили о том, что нормальный актер всегда дистанцируется от своего персонажа, он по складу психики не может чувствовать себя отдельно от того, что он играет. И расхожий стереотип, о том, что с каждой ролью ты проживаешь целую жизнь, абсолютно верен. На роль уходит очень много душевных сил, поэтому смотреть фильм вскоре по его выходе на экраны слишком мучительно.

Вы слышали, как Вуди Аллен описал идеальную вечеринку? Это вечеринка, на которой будут присутствовать Франц Кафка и Шарлотта Рэмплинг.

Вуди великолепен. Обожаю его. Только неизвестно, что по этому поводу думает Кафка.

Екатерина Барабаш, Канн, «Независимая газета» №94 (3490), 16.05.2005

Интервью с Шарлоттой Рэмплинг

Известия: Ваша героиня выплескивает бокал вина в лицо своего мужа. Вам когда-нибудь приходилось делать подобное в жизни?

Шарлотта Рэмплинг: Нет, и на съемках я очень долго тренировалась. Кажется, мы отсняли 18 дублей, а я все никак не могла попасть куда следует. В конце концов, режиссер Доминик Молл сжалился над Андре Дюссолье, который играл моего мужа, и сам сел на его место. Дальше я обливала вином режиссера. Так что если соберетесь сделать нечто подобное, стоит подготовиться к эффектной сцене заранее.

Известия: Когда вы впервые прочитали сценарий, какая черта характера вашей героини бросилась в глаза?

Рэмплинг: Сила ее характера, смелость, жестокость даже. Хотя по большому счету ничего особенного в таких женщинах нет. Они были красивы и успешны, удачно вышли замуж, нашли хорошую работу, и все было великолепно до тех пор, пока не оказалось, что их жизнь становится все более и более пустой. Они покупают больше сока, чаще посещают солярий, но сделать жизнь более насыщенной у них не получается. То же самое происходит и с мужчиной, только он пытается бороться с пустотой с помощью другой женщины. Правда, даже если бы главный герой «Лемминга» поддался на сексуальные домогательства жены своего босса, ему это вряд ли помогло бы. Может быть, его жизнь стала бы более наполненной, но ненадолго. А скорее всего его бы просто замучила совесть.

Известия: Вы описали совершенно банальную ситуацию, но ваша героиня не похожа на обычную женщину?

Рэмплинг: Просто мы застаем ее уже почти на краю. Она приняла решение и на все остальное махнула рукой. Ей нечего терять, и единственное, что она может сделать в свое удовольствие, это крикнуть миру: «Fuck off!»

Известия: Все идеальные семьи неизбежно должны прийти к краху?

Рэмплинг: Да, да. (Задумчиво.) Добро пожаловать в мою душу. (Смеется.)

Известия: Как вам удается оставаться такой сексуальной?

Рэмплинг: В ответ на ваш вопрос я могу только покрыться румянцем и, потупив глаза, произнести: «Честное слово, не знаю». (Смеется.)

Известия: Почему вы согласились сниматься в «Основном инстинкте 2»?

Рэмплинг: Потому что сценарий великолепен. Я сама удивилась, когда меня пригласили сниматься в сиквеле «Основного инстинкта», но сценарий таков, что я не могла отказаться. К сожалению, я не имею права рассказывать, о чем фильм и кого я там играю. Зато могу сказать, что Шарон Стоун в отличной форме.

Анна Федина, Канн, «Известия», 16.05.05

Животное маленькое, но очень дестабилизирующее

Ваше появление в фильме впечатляюще. Сразу ощущаешь персонажа, его прошлое...

Доминик прислал мне совершенно законченный сценарий. В кино мы привыкли, что во время съемок многое меняется. Здесь же сняли то, что я прочла. Перейдя определенный возраст, актер носит с собой внушительный багаж. Существование в течение многих лет позволяет добиться такого впечатления.

На съемках актер еще не знает своего персонажа, но в данном случае такого не было благодаря прекрасному сценарию. Алиса в «Лемминге» появляется с четко выработанным поведением. Она вызывает чувство неловкости у присутствующих, они не знают, что будет дальше, что она спровоцирует. Она выдуманный персонаж. К ней нужно добавить что-то от реального человека. Имя — Шарлотта, фамилия — Рэмплинг.

Вы представляете себе воображаемую жизнь персонажа, его прошлое?

Это всегда возможно. Я это делаю. Это позволяет легче вжиться в персонаж. У актера мало времени на подготовку. В какой-то степени он делает это один, помимо тех указаний, которые дал ему режиссер во время обсуждения роли.

Почему?

Потому что сам факт игры происходит сиюмоментно. И в этот момент ты ловишь свое собственное отражение на роли. Это бессознательная работа.

Первая сцена, в которой вы появляетесь, была и вашим первым днем на съемках?

(Улыбка) Да. Случайно.

Очки?

Это идея Доминика. Женщина ставит ширму между собой и миром. Темные очки недвусмысленно иллюстрируют ее поведение: «Я не хочу, чтобы вы меня видели, я не хочу вас видеть. То, что я вижу, принадлежит мне. Но то, что увидите вы, вы не поймете». Я ничего не даю. Актер заключен в свою одежду. Очки, костюм — это признаки. В данном случае жесткости.

Про вас говорят, что у вас холодная красота. Здесь же вы перешли от холодности к жесткости...

Некоторые из моих друзей видели рекламный ролик. Мой персонаж их испугал: «не очень приветливая». Да, но играть было очень забавно... Я ищу роли, которые могут меня разбудить. Наша профессия — это исследование своих черт лица, своих чувств. Этого не надо бояться. Когда я начинала, я отказывалась от многих ролей, они были... симпатичными. Настолько, что я ездила в другие страны, в основном в Италию, чтобы играть что-то другое. И сейчас мое поведение не изменилось: я всегда ищу то, что соответствует мне. Актер подобен художнику, он ищет почти всю свою жизнь, возвращается на те же тропинки, он разминает жизнь, как глину, и через прожитое, зрелость, раны и опыт он выковывает свою марку.

Марку «Рэмплинг»?

По крайней мере я знаю, что роль может меня заинтересовать только при условии определенных критериев, близости с персонажем, иначе у меня впечатление, что я не работаю, что я не развиваюсь и повторяюсь. Роль — это ангажемент, к которому я отношусь очень серьезно. Я должна одновременно воплотить то, кем я являюсь и то, что я могу придумать.

Помогает ли роль актеру существовать, понимать жизнь вне площадки?

Исключительно в том случае, если он воспринимает эту профессию как вложение. В данный момент она вас кормит, сопровождает вас, живет в вас.

Научило ли вас кино понимать себя?

Да, но не из-за того, что я смотрела на себя со стороны. Открытием оказалась работа, которая проделывается внутри себя. Работа актера была бы даже лучше, если бы актер не видел себя. Опасно видеть себя, желать себя: ты замыкаешься в своих маниях, расстаешься с собственной тайной ради привычек и ловушек...

Алиса Поллок — женщина отчаявшаяся, сумасшедшая?

Она женщина, загнанная собой же. С Алисой невозможны социальные приличия, диалог. Она живет с безумием, с ним и умирает. Доминик — человек острого ума, он стремится к всё более и более очищенному образу. И я работала над образом Алисы в этом направлении.

Вы трактуете ее как животное. Это «Макс, любовь моя» наоборот, животное здесь — вы...

Да. Я лемминг. Животное маленькое, но очень дестабилизирующее.

Фильмы Франсуа Озона, теперь работа с Домиником Молем, скоро с Лораном Канте, фотографии Юргена Теллера... У вас сейчас захватывающий период карьеры...

Это следствие работы над собой. Жизнь актера состоит из циклов. Актер — это животное. Он меняет кожу, как змея. Играет с различными стадиями своей зрелости. Он всегда остается самим собой, но по-разному открывается. «Под песком» — это автопортрет, документальный фильм обо мне.

Кто-то увидел меня, встретился. Такое случилось даже со мной, хотя я трудно иду на сближение. Я ждала. Пришлось набраться терпения. Иногда не знаешь, жива ли ты еще.

Когда вы играете, вам случается думать об умерших актрисах?

Нет. Я думаю о ситуации.

Ваши сцены в «Лемминге» в некотором роде похожи на монологи...

Наверное, потому что я играла Алису, исходя из своих собственных ощущений. Мне сейчас всё знакомо: наибольшее отчаяние, наибольшее счастье. Я узнаю переживания. Когда я смотрю на Шарлотту Гензбур, я вижу себя в ее возрасте. Со временем именно это представляется замечательным — что этого больше не существует. Она проживает свой возраст по-другому. Мы узнаем себя в других. Мне прекрасно известна та молодость, которую сейчас переживает Шарлотта.

Сниматься с молодыми, упрекать себя за то, что много снимаешься, злиться на себя за то, что устала... Смотреть на окружающих тебя людей. Наверное, тогда-то и осознаешь, что существуешь.

Филипп Азури, Liberation, 11.05.2005

Нельзя сравнивать фильмы по абсолютной шкале

Как вы будете себя вести в роли председателя жюри такого большого фестиваля? Какие критерии будут положены в основу дискуссий и окончательных решений?

Сравнивать фильмы по какой-то абсолютной шкале, на мой взгляд, невозможно. У каждого кинопроизведения — свой шифр и своя судьба. Фестиваль — это игра со своими правилами, по которым мы охотно играем. И раз я согласилась участвовать, будем руководствоваться тем, что нам на самом деле близко и важно. В современном кино становится все больше фильмов, дающих возможность очень личной, субъективной интерпретации. Например, «Малхолланд Драйв» Дэвида Линча.

Или экспериментальные картины Мэтью Барни, который будет заседать с вами в берлинском жюри. Чем больше таких фильмов, тем труднее ваша задача — привести все субъективные трактовки к общему знаменателю и вынести неоспоримый вердикт. Чем вы будете руководствоваться, если в жюри возникнут споры?

Лично я люблю фильмы, которые заставляют задуматься,— те, которые производят переворот в моей голове, меняют мое сознание...

Многие старые фильмы с вашим участием подходят под это определение. Вы сами любите их смотреть?

Никогда не делаю это специально, но иногда приходится. И тогда я думаю (смеется): что это за молодая женщина, которая могла бы быть моей дочерью?

Тем не менее вы снимались в фильмах, которые сделали бы честь любому современному фестивалю. Например, в «Ночном портье» Лилианы Кавани. В свое время эту картину критиковали за политический релятивизм, за то, что она будто бы уравняла палачей и жертв нацизма и даже показала влечение жертвы к своему палачу. Сегодня фильм вошел в анналы киноклассики как история о невозможной любви. Чем вы объясняете его популярность?

Я бывала во многих странах, и даже спустя много лет после того, как вышел «Ночной портье», эту картину с волнением вспоминали повсюду. Я не знаю, что именно, но в ней есть нечто, что задевает людей за живое и не забывается. Это один из первых фильмов, где субъективная интерпретация оказывается важнее политических схем.

Но еще до Кавани был Лукино Висконти, который снял вас в «Гибели богов», где предлагался не менее шокирующий анализ природы нацизма. Какой след оставили ваша встреча с Висконти и эта работа?

Висконти был немного разочарован, когда увидел меня на пробах: я была слишком молода для роли тридцатилетней немки эпохи Третьего рейха. Но пообщавшись со мной немного, он сказал: «Ты — актриса, хотя этого еще не знаешь, и я тебе докажу это. Только не надо ничего играть». Магия созданной им атмосферы была столь действенна, что стоило мне надеть сшитый специально для меня потрясающий костюм и войти в великолепную декорацию, как я почувствовала себя именно той, кого играю,— из другого возраста, из другой эпохи, из другой страны. Висконти научил меня качеству. Он сказал: «Если хочешь стать мегазвездой — это одно дело. Если хочешь сниматься в качественных фильмах, а ты этого заслуживаешь,— за это надо платить, и надо пройти долгий путь».

Вы снимались большей частью в смелых, радикальных фильмах. А совсем недавно приняли участие в «Основном инстинкте 2», главная героиня которого — мегазвезда Шарон Стоун (тоже некогда провокационная) — назвала вас своим кумиром...

Шарон умная девочка и (смеется) отличный пиарщик. Хотя фильм снимался в Европе, это типичный Голливуд. А Голливуд я всегда старалась обходить стороной, хотя наши пути не раз пересекались. Например, я охотно снималась даже в небольших ролях из-за удовольствия быть партнершей Роберта Редфорда или Майкла Кейна — он, кстати, остается частью моей юности, моей лондонской биографии.

Вы — международная актриса, с равным успехом работаете в англоязычном, французском и итальянском кино. Можно ли сказать, что мир кинематографа движется в направлении глобализации?

Это верно только отчасти. В наши дни невозможно представить такие фильмы, которые делал Висконти, где собиралась международная съемочная группа из лучших профессионалов и каждый говорил на своем языке. Граница между англоязычными и другими европейскими картинами стала резче.

В новом фильме Лорана Канте «К югу» вы играете женщину, увлеченную секс-туризмом. Считаете эту тему актуальной?

Сама я никогда не пользовалась платным сексом, но многие это делают, и среди этих многих все больше женщин, хотя в 1970-е, когда происходит действие фильма, это еще не было типичным явлением. Смысл фильма в том, что женщины, озабоченные личными удовольствиями, неожиданно сталкиваются с жестокой реальностью латиноамериканского деспотизма и задумываются о других людях.

Но путешествовать, пусть и не так, как ваша героиня, вы в свое время любили, увлекались Азией...

Да, у многих был тогда азиатский период. Что ж, человек, как птичка,— он должен всего поклевать. Сейчас я путешествую гораздо реже и в основном на премьеры, на фестивали.

Андрей Плахов, «Коммерсантъ-Власть» №5(659), 06.02.2006