Текст взят с психологического сайта

Вид материала

Документы

Содержание Глава vii И. П. Павлов

Подобный материал:

• Текст взят с психологического сайта, 6189.05kb.
• Текст взят с психологического сайта, 4254.71kb.
• Текст взят с психологического сайта, 1854.21kb.
• Текст взят с психологического сайта, 11863.68kb.
• Текст взят с психологического сайта, 8514.9kb.
• Текст взят с психологического сайта, 3673.56kb.
• Текст взят с психологического сайта, 8427.66kb.
• Текст взят с психологического сайта, 8182.42kb.
• Текст взят с психологического сайта, 5461.28kb.
• Текст взят с психологического сайта, 5587.31kb.

тяжелой и затяжной формы синдро­ма Меньера, на длительный период времени полностью или частично ли­шавшей больных работоспособности. Приводим примеры.

1. Больной Л., 42 лет, обратился с жалобами на ежедневные при­ступы тяжелых головокружений, сопровождающиеся рвотой и резким гипергидрозом, и на резкий шум в ушах. Не может смотреть на дви­жущиеся предметы, на правое ухо не слышит, тяжелое угнетенное со­стояние, постоянная боязнь приступов. Болен более полутора лет,, отмечается нарастающее снижение работоспособности.

После 3-го сеанса словесного внушения, проведенного во внушен­ном дремотном состоянии больного, наступило резкое улучшение, после-6-го — больной приступил к занятиям, после 10-го — шум в ушах исчез_г и больной начал слышать на правое ухо. Всего было проведено 20 сеан­сов, полностью восстановивших работоспособность и окончательно устранивших боязнь приступов. Положительный катамнез в течение 10 лет, работает с полной нагрузкой. Ряд легких приступов, возникав­ших в связи с гриппозной интоксикацией и после резкого переутомле­ния, не снижал общего уровня работоспособности (наблюдение Е. С. Каткова).

2. Больной Б., 54 лет, синдром Меньера 25-летней давности, резко усилившийся и участившийся за последние 3 года. Приступы головокру­жений со рвотой и потливостью часто идут сериями, один за другим. причем в этих случаях больной вынужден лежать в постели. Жалобы на мучительный шум в левом ухе, особенно в тишине. На левое ухо не слышит с 1925 г. В 1950 г. после тяжелого приступа на улице (во время которого едва не попал под трамвай) стал бояться ходить в одиночку. Снизилась работоспособность, появилось тяжелое сознание бесперспек­тивности лечения. В анамнезе ряд психических травм и тяжелых пе­реживаний.

Систематически проводившиеся сеансы внушения словом во вну­шенной дремсте резко улучшили общее состояние больного, устранили страх приступов. После 30 сеансов приступы прекратились, шум в ухе-резко ослабел, слух в левом ухе восстановился, хотя отиатры считали. его потерянным. В настоящее время работает с большой нагрузкой,, пользуется всеми видами транспорта, что в течение ряда лет фактически, было для него недоступным (наблюдение Е. С. Каткова).

Нужно подчеркнуть, что оба последних случая невропатологами и отиатрами толковались как вазопатия, связанная с артериосклерозом.

3. На этот раз речь идет об остром, психогенно развившемся на-3-й день после психической травмы тяжелом синдроме Меньера у обра­тившейся к нам женщины 42 лет. Диагноз невропатолога: энцефалит-Больная вынуждена лежать неподвижно, поворот головы вправо вызы­вает головокружение и сильную тошноту, при попытке принять сидячее положение наступает головокружение, тошнота и рвота, общая слабость. Применено словесное внушение во внушенном сне, сеансы которого в дальнейшем проводились ежедневно в течение 5 дней. После первого же сеанса больная могла сидеть спокойно, после второго стала вставать и с осторожностью ходить, еще после трех постепенно восстановилось общее благополучие. Была под наблюдением в течение 3 лет; рецидива не отмечалось (наблюдение автора).

Применение словесного внушения дает также возможность бороть­ся и с морской болезнью как в случае морского плавания, так и в дру­гих аналогичных условиях, например при езде в автобусах, при авиа­полетах и т. п.

Для объективного доказательства изменения деятельности зрительного анализатора под влиянием того или иного внуше­ния мы также воспользовались методом условных рефлексов.

У наблюдаемой Ш. (1928) был выработан дыхательный условный рефлекс на свет. Этот рефлекс, как и звуковой, образовался быстро и прочно: уже после одного сочетания вспышки света (электрической лампы) с электрическим током возникла дыхательная реакция на вспышку света. Когда рефлекс достаточно упрочился, было сделано словесное внушение: «Вы потеряли зрение, не видите!» После этого реакция на световое раздражение уже не получалась (рис. 41). Таким образом, в данном случае, как и в случаях со слуховыми раздражения­ми, метод условных рефлексов дает объективное доказательство изме­нений в состоянии зрительного анализатора.

Рис. 41. Влияние на дыхательный условный рефлекс, выработанный на свет, словесного внушения: «Вы не видите!» и «Вы видите!».

Данные ряда аналогичных исследований указывают «а реальную возможность возникновения функциональной глухоты и слепоты, неред­ко принимаемых клиницистами за органическую. Нам неоднократно приходилось наблюдать годами длившийся реактивный амавроз, трак­товавшийся офтальмологами как ретробульбарный неврит. Вследствие этого в течение многих лет не проводилась необходимая патогенетиче­ская терапия, направленная на устранение психической травмы, вызвав­шей эту амавротическую реакцию. Применение же того или иного прие­ма психотерапии обычно в весьма короткий срок (часто в 1—2 сеанса) полностью возвращало зрение к норме.

Приводим примеры.

1. Больная Б. страдала в течение 4 лет левосторонним амаврозом, который офтальмологи считали симптомом ретробульбарного неврита. Установленное нами наличие психической травмы дало возможность устранить этот амавроз путем однократного сеанса гипносуггесивной терапии, причем стойкость наступившего эффекта была прослежена на протяжении последующих 4 лет (наблюдение автора).

2. Больная с диагнозом ретробульбарного неврита направлена офтальмологической клиникой в Украинский психоневрологический институт. Одному из наших сотрудников (Р. Я. Шлифер) удалось выя вить в анамнезе психическую травму, явившуюся причиной не подда­вавшегося обычному лечению 6-летнего расстройства зрения (острота зрения 0,1). Проводившаяся им психотерапия (ежедневные словесные внушения в бодрственном состоянии больной) улучшала остроту зрения ежедневно на 0,1—0,2 (ino данным исследований, систематически прово­дившихся офтальмологической клиникой). Через неделю после начала лечения больная уехала домой с остротой зрения 0,9, сохраняя его на этом уровне в течение последующего 8-летнего катамнеза (наблюдение Р. Я. Шлифер).

— ЮЗ —



3. У больной Л., 38 лет, под влиянием острой психической травмы возник двусторонний амавроз, не поддававшийся всем примененным приемам лечения. Проведено четыре сеанса разъяснения, убеждения и внушения в бодрственном состоянии, с повторением того же в дремот­ном состоянии, что полностью восстановило зрение (наблюдение автора).

Известно, что такого рода амавротические реакции на психотравму обычно хорошо поддаются речевой терапии. Так, В. И. Здравомыслов (1965) наблюдал случаи устранения двусторонних психогенных амав-розов под влиянием словесных внушений. Немало таких случаев описа­но во время первой мировой войны, когда только гипносуггестивная те­рапия восстанавливала зрение.

Переходим к вопросу о возможности влияния путем внушения (а также самовнушения) на цветное зрение, т. е. на восприятие цве­тов и на цветоразличение. При работе в промышленности или на тран­спорте, связанной с цветной сигнализацией, это получает немаловажное практическое значение.

По вопросу о возможности психогенного расстройства цвето­ощущения нет полной определенности. В литературе имеются прямо противоположные суждения, причем одни авторы признают такую воз­можность, в то время как другие ее отрицают.

Известную ясность в этот вопрос может внести гипносуггестивный эксперимент. Так, Н. Е. Введенский еще в 1911 —1913 гг. в своих лекци­ях указывал на возможность вызывания внушением в гипнотическом сне явления цветовой слепоты. При этом он отмечал, что под влиянием соответствующего внушения исследуемые переставали различать крас­ную и зеленую части спектра и на вопрос, какого цвета даваемые им куски красной и зеленой материи, отвечали, что они желтоватого цвета. Таким образом, здесь, как говорит Н. Е. Введенский, «искусственно вы­зывалось явление, известное под именем дальтонизма». Однако объек­тивных доказательств внушения ахроматопсии не было.

Наиболее доказательными могут быть исследования с помощью полихроматических таблиц Ишихара или Рабкина (со скрытьши циф­рами разного цвета). Как известно, применение этих таблиц не только дает возможность отличить лиц с расстройством цветового зрения от нормальных (трихроматов), но и установить симуляцию и диссиму-ляцию.

Исследованиями нашего сотрудника М. Д. Трутеня, проведенными в 1941 г. совместно с офтальмологом Ф. Ф. Марморштейн, с помощью этих таблиц у 42 исследуемых была показана возможность осуществле­ния путем внушения во внушенном сне частичной ахроматопсии (на красный и зеленый цвета).

Идентичность результатов этих исследований, проведенных с по­мощью как таблиц Рабкина, так и таблиц Ишихара, достигает 80,4%. Приведем для примера одно из их наблюдений.

Больная Б., 42 лет, нормальный трихромат. До гипнотического вну­шения хорошо прочитывала на ряде таблиц скрытые красные цифры и фигуры. После соответствующего внушения, сделанного во внушенном сне, она не смогла прочесть ни одной из «красных» цифр на таблицах 1, 2, 3, 6, 7, 12 и 13 Ишихара и ни одной из скрытых «красных» цифр таблиц Рабкина.

С этими данными согласуются наблюдения Эриксона (Erikson, 1939), касающиеся 6 исследуемых, которым внушалась слепота на крас­ный, зеленый и красный + зеленый цвета.

Все это лишний раз подтверждает положение школы И. П. Павло­ва о наличии в коре мозга также и цветового анализатора.

Ограничимся приведенными данными и примерами, указывающими на возможность психогенеза некоторых расстройств зрения, что требу­ет соответствующего терапевтического подхода. То же цужно сказать и о расстройствах слуха, реактивное выпадение которого, хорошо из­вестное психоневрологам, также не всегда учитывается отиатрами.

Возможно ли влияние речевого воздействия на состояние и дея­тельность других анализаторов?

Как отмечает И. П. Павлов (1951а), «тончайшие элементы и момен­ты скелетно-мышечной деятельности являются такими же раздражения­ми, как и раздражения, идущие от внешних рецепторов» ', а потому они также вступают во временные связи со всеми другими деятельностями организма. Отсюда мы можем ожидать, что через словесное воздействие возможно влияние на состояние кинестезического анализато-р а. Таким путем могут возникать психогенные (кортикогенные) нару­шения деятельности тех или иных отделов двигательного аппарата.

Объективные доказательства происходящего под влиянием соот­ветствующего словесного воздействия выпадения функций двигатель­ного анализатора были получены С. Л. Левиным (1936).

Наблюдения велись над детьми по комбинированной условнореф-лекторной секреторно-двигательной методике Н. И. Красногорского. В гипнотическом сне внушалось: «Вы перестали видеть, перестали слы­шать, перестали чувствовать раздражения вашей кожи!», т. е. осущест­влялось выключение зрительного, слухового и кожного анализаторов, вследствие чего выработанные ранее секреторные и двигательные услов­ные рефлексы исчезали. Секреция слюны уменьшалась (с 25 до 0—5 ка­пель), одновременно отсутствовала двигательная реакция. То же имело место и в том случае, когда внушение было направлено на устранение не рецепторных, а эффакторных функций, т. е. внушался двигательный па­ралич конечности.

По данным И. М. Невского (1949), сделанное в гипнотическом сне словесное внушение о наличии паралича верхних конечностей приводит к удлинению хронаксии флексеров этих конечностей в среднем в 2'/г ра­за по сравнению с ее величиной в том же состоянии внушенного сна, но до указанного словесного воздействия. Это является одним из объектив­ных критериев реализации сделанного внушения.

Сказанное относится к кинестезическому анализатору и подтверж­дается наблюдениями параличей и гиперкинезов.

Приводим некоторые из них, не упоминая о хорошо известных «ис­терических» параличах движений.

1. Больная К-, 23 лет, кондуктор трамвая. В анамнезе имеется ука­зание на падение с трамвая навзничь без ушиба затылка, после чего в тот же день развился тик п. accessorii в форме так называемой салаамо-вой судороги (беспрестанные кивательные движения головы), так как, падая, больная сделала головой защитное движение вперед. Несмотря на длительное поликлиническое лечение, тик не прекращался в течение нескольких недель.

Под воздействием словесного внушения больная заснула быстро и глубоко. Уже во время засыпания насильственные движения стали уменьшаться и во время внушенного сна прекратились совершенно. Сделаны внушения успокоительного и ободряющего характера, забве­ния происшедшего. Проснулась без кивательных движений: салаамова судорога исчезла и больше не появилась. Д"аким образом, один сеанс

¹ И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей мереной деятельности (поведения) животных. Медгиз, 1951, стр. Э14.

словесного внушения во внушенном сне вызвал стойкое устранение возникшего навязчивого гиперкинеза.

Через месяц после этого она вновь перенесла физическую травму и была доставлена в сумеречном состоянии. Однако рецидива салаамо-вой судороги это не вызвало (наблюдение автора).

2. У больной Г., 16 лет, типичный хореический синдром. Постельный режим в течение 8 месяцев и общая укрепляющая терапия не давали эффекта, вследствие чего мать больной обратилась к нам. Из беседы выяснилось, что за несколько дней до заболевания на руках больной умерла ее сестра, страдавшая менингитом, что произошло в отсутствие матери. Возникло тяжелое переживание с самообвинением в смерти сестры. Больная стала худеть и 'постепенно развились хореические дви­жения. Через год эти движения приняли ярко выраженный характер. Обычные методы лечения оказались безрезультатными.

После проведенной с на<ми беседы больная заявила близким, что ей стало легче: «Профессор сказал мне, что я не виновата в смерти сестры, у нее было тяжелое течение менингита, не поддававшееся лече­нию». После второй беседы наступило резкое улучшение и через 3 неде­ли, постепенно ослабевая, хореические движения совершенно исчезли. С тех пор девушка здорова, окончила консерваторию, поступила на сце­ну. Когда через 3 года забеременела, снова появились хореические дви­жения, которые после аборта прекратились.

У данной больной имела место психическая травма, вызвавшая пе­ренапряжение и срыв высшей нервной деятельности, проявившийся преи­мущественно в форме хореического синдрома, т. е. патологической инерт­ности раздражительного процесса, относящегося к двигательному анали­затору. В начале лечения психическая травма не была учтена лечившими больную врачами, вследствие чего лечение оказывалось безрезультат­ным. Психотерапия в виде двух сеансов анамнестической и разъясни­тельной беседы, проведенных в бодрственном состоянии больной, полно­стью устранила весь патологический синдром (наблюдение автора).

Таким образом, путем словесного внушения соответствующего со­держания оказывается возможным устранять функциональные нару­шения деятельности скелетной мускулатуры, возникающие в форме па­раличей, навязчивых движений, ослабления мышечной силы и пр.

Речедвигательный анализатор также может быть.под­вергнут внушающему воздействию слова. Путем соответствующего словесного внушения можно вызвать психогенные расстройства речи (мутизм), с одной стороны, и устранить эти явления — с другой.

Для иллюстрации приводим примеры из нашей практики.

Больная П., 57 лет, направлена в диспансер с заключением: ЛОР-органы без патологических изменений. На приеме больная мутична и афонична. Плачет, волнуется. По словам сопровождающего ее мужа, до болезни была впечатлительной, эмоционально лабильной, поклади­стой по характеру, трудолюбивой, исполнительной. Полтора месяца назад очень остро пережила обиду, когда ей в грубой форме было сделано не­заслуженное замечание. Была угнетена, плакала. Заснув вечером, на утро не проснулась и та« продолжала спать в течение 10 суток. За это время вставала (не просыпаясь) только для физиологических отправле­ний. Когда проснулась, не могла говорить, появилась плаксивость и расстройство сна. Медикаментозное лечение на протяжении мес;:ца не дало эффекта, речь не восстанавливалась.

Данные письменного опр^чоса больной и обследования ее соматичес­кого и неврологического статуса свидетельствовали о функциональном характере заболевания. Поэтому ей было уверенным тоном сказано:

«Врач вас усыпит, после чего по его требованию вы проснетесь с пол­ным восстановлением речи!» Больная быстро заснула. После соответст­вующего внушения речь по пробуждении полностью восстановилась. Больная находилась под наблюдением в течение 6 лет, здорова, реци­дивов не было (наблюдение нашей сотрудницы М. И. Кашгцур).

Нет сомнения в том, что в данном случае возникло запредельное торможение (выразившееся прежде всего в виде нетрерывного :10-суточ-ното сна), распространившееся также на речедвигателыный анализатор. Однако, когда общее разлитое сонное торможение исчезло, речедвига-

Рис. 42. Реакция дыхания во внушенном сне на словесные внушения: «Хинин во рту!»

и «Хинина нет во рту!».



Рис. 43. Влияние слйсесного внушения на восприятие раздражений обонятельного ана­лизатора во внушенном сне.

а — реакция дыхания на реальное (1) и внушенное (2) вдыхание нашатырного спирта; б — реакция

дыхания на реальное вдыхание нашатырного спирта после словесного внушения анестезии слизистой

носа (3) и восстановления ее чувствительности (4).

тельный анализатор оставался в патологически закрепившемся тормоз-ком состоянии, пока, наконец, путем психотерапии это местное инертное состояние запредельного торможения не было устранено.

По-видимому, другие виды функциональных нарушений деятель­ности речедвигательного анализатора, выражающиеся в форме истери­ческой эхолалии, вербигерации и пр., также могут быть устранены пу­тем словесного воздействия во внушенном сне. Об этом свидетельствуют высказывания И. П. Павлова, что стереотипы скелетного движения мо-пут и должны быть понимаемы как выражение «патологической инерт­ности раздражительного процесса в корковых клетках, связанных с движением», персеверации же следует представлять себе так же, «толь­ко в клетках речевого движения» * (разрядка наша, — К. П.).

Что касается других анализаторов, то аналогичными словесными воздействиями в них также могут вызываться соответствующие объек­тивно устанавливаемые положительные и отрицательные реакции. Не •останавливаясь подробно на каждом из них, ограничимся приведением достаточно показательных кривых (рис. 42—44).

Следует отметить, что все сказанное выше в полной мере относится не только к экстерорецепторам, но и к интерорецепторам, ибо деятель-

¹ И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Медгиз, 1951, стр. 443.



ность внутренних анализаторов организма человека также находите» под влиянием коры мозга и также может претерпевать изменения пу­тем словесного внушения. Иллюстрировать это могут наши наблюдения, относящиеся еще к 1928 г.

Исследуемая Ш. в течение длительного времени находилась в со­стоянии внушенного сна, причем ее пневмограмма непрерывно записы­валась (рис. 45). Неожиданно мы заметили, что спокойная до того вре­мени ритмика ее дыхания оказалась явно нарушенной. На наш вопрос:

Рис. 44. Реакция дыхания на холодовое раздражение (опускание руки в воду темпера­туры 14°) во внушенном сне до и после словесного внушения: «Рука ничего не ощущает»

и «Рука ощущает!».

«Что вас тревожит?» Ш. ответила: «Мне нужно!» За полчаса до того ей было внушено, что она выпила один за другим три стакана воды, вследствие чего у нее возникли интероцептивные раздражения, идущие со стороны шейки мочевого пузыря. Ей тот час же было сделано отри-



Рис. 45. Реакция дыхания во внушенном сне на интероцептивные раздражения со стороны шейки мочевого пузыря до и после словесного внушения: «Мочиться

не хочется!».

дательное внушение: «Мочиться не хочется!», после чего проявления беспокойства прекратились и кривая дыхания вновь стала ровной. После шробуждеюия у нее выделилось 225 мл мочи как результат сде­ланного внушения.

Итак, путем словесного воздействия оказывается возможным вно­сить изменения во все проявления деятельности различных анализато­ров, как и в анализаторную функцию коры мозга в целом, усиливая или, наоборот, ослабляя ее и даже полностью прекращая деятельность отдельных анализаторов.

Все сказанное имеет весьма важное значение, свидетельствуя о том, что обе главнейшие функции коры мозга — замыкательная и анализа­торная,— обеспечивающие уравновешивание человеческого организма с внешней средой, подвержены воздействиям слова. В силу этого послед­нее оказывается способным играть в системе высшей нервной деятель­ности человека немаловажную роль. В дальнейшем изложении приво­дятся многочисленные и разнообразные фактические данные, подтвер­ждающие сказанное.



ГЛАВА VII

ИЗВРАЩЕНИЕ ФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ РЕАКЦИЙ

...В периферических аппаратах афферентных проводников мы имеем постоянное превращение разных видов энергии в раздражительный про­цесс. Почему бы при определенных условиях не происходить превращению энергии раздражитель­ного процесса в энергию тормозного и наоборот?

И. П. Павлов

Описанные в предыдущей главе исследования касались непосредст­венного воздействия словом на деятельность анализаторов. Создавае­мые таким путем явления выпадения функций (анальгезия, глухота и пр.) свидетельствовали о возникновении под влиянием речевого внуше­ния в соответствующих участках коры мозга локального сна определен­ной гриппы клеток. Явления же повышения этих функций свидетельство­вали о возникновении тем же путем усиления возбуждения этой группы кледок. Таким образом, имелась прямая, непосредственная реакция на словесное раздражение того или иного элементарного содержания, на­пример «больно» или «не больно» и т. д.

Переходим к рассмотрению еще одной группы исследований, в ко­торых мы поставили задачу вызывать путем воздействия словом раз­личные изменения (модификации) чувствительности корковых клеток, вплоть до полного ее извращения. Мы имели в виду четко опреде-.лить ту роль, какую может играть слово, изменяющее самый характер отношения коры мозга к тому или иному раздражителю. Первая попыт­ка в этом направлении была сделана нами еще в 1910 г. (стр. 84—85).

Как известно, возможность получения в хронических опытах на со­баках извращенных реакций на безусловные раздражители впервые была установлена М. Н. Ерофеевой (1912) в лаборатории И. П. Павло­ва. В ответ на сильный фарадический ток, вначале вызывавший бурную двигательную оборонительную реакцию, ей удалось в дальнейшем полу­чить слюнную реакцию при полном покое животного. Иначе говоря, электрокожный раздражитель был сделан условным возбудителем пи­щевой реакции, так как он подкреплялся пищей. В опытах М. К. Петро­вой, также проводившихся на собаках, сильный фарадический ток, сначала вызывавший сильное возбуждение, в дальнейшем стал вызы­вать сонное торможение. А. Г. Иванову-Смоленскому (1929) удалось в ответ на звуковой раздражитель значительной силы добиться развития у наблюдаемых им лиц сонного торможения и сна.

Как говорит по этому поводу И. П. Павлов, здесь происходит «пре­вращение безусловного раздражителя одного рефлекса в условный дру-

— 109 —

того», иначе говоря, «перевод нервного возбуждения с одного пути на" другой» (в опыте М. Н. Ерофеевой реакция на болевое раздражение с болевого центра переключилась на пищевой центр) '.

Проведенные нами в 1928—1932 гг. систематические исследования-подтвердили, что словесный раздражитель, действительно, может быть* фактором, устраняющим действие безусловного раздражителя или из­вращающим его значение. Мы имеем здесь в виду получение именно извращенных реакций, т. е. реакций, противоположных по своему характеру адекватным реакциям на действительные раздражители.. По-видимому, в этом нет ничего неожиданного, ибо, как отмечают' К. М. Быков и И. Т. Курцин (1952), «сила кортикальных импульсов мо­жет быть настолько велика, что она способна не только затормозить, но даже извратить врожденную безусловнорефлекторную реакцию».

Рис. 46. Реакция дыхания на звуковое раздражение до и после словесного внушения-. «Удары вас не раздражают!». У — удары молотком по железному листу.

Другая часть этих исследований посвящена вопросу о воздействии словесного внушения на работоспособность (на физическую работу). Наконец, наши клинические наблюдения дают основание утверждать, что самое отношение человека к тем или иным факторам внешней среды, в частности к ситуации, травмировавшей его психику, также может изменяться путем соответствующего словесного воздействия.

Приводим некоторые из них.

1. Наблюдаемой Ш., находившейся в бодрственном состоянии, в императивной форме сделано внушение: «Раздражавшие вас раньше уда­ры молотком по железному листу, которые вы сейчас услышите, теперь уже не. раздражают!». На рис. 46 мы видим положительный эффект реа­лизации этого внушения: в то время как до этого в ответ на каждый на­носимый по железному листу удар у Ш. возникала адекватная дыхатель­ная реакция, которую она не могла произвольно задержать (см. рис. 10),. после указанного отрицательного словесного внушения такой реакции уже не наблюдалось —сильные звуковые (безусловные) раздражения стали индифферентными для ее нервной системы. Таким образом, отно­шение коры мозга к данному раздражителю резко изменилось: под влиянием слова резкий звук удара молотка получил для нее совершен­но иное значение.

2. Другой случай является еще более демонстративным. Той же наблюдаемой, находящейся в бодрственном состоянии, делается внуше­ние: «Заснете при сильном стуке по столу молотком!». Этого оказалось достаточно, чтобы получилась соответствующая реакция, о характере которой можно судить по кривой дыхания: почти одновременно с силь­ным ударом молотка у Ш. опустились веки, а запись на барабане кимо-

¹ И. П. Павлов. Лекции о работе больших полушарии головного мозга. 1927,. стр. 36.

__ tin



графа отметила спокойный начальный вдох и последующее более упло­щенное поверхностное дыхание. Сделанное через некоторое время новое внушение: «Проснитесь при стуке!» вызвало соответствующую реак­цию—при ударе молотка Ш. проснулась и кривая дыхания приобрела характер, отвечающий бодрственному состоянию (рис. 47).

Итак,' если в первом случае путем словесного воздействия мы пре­вратили сильный и резкий безусловный звуковой раздражитель в раз­дражитель, приводящий в состояние внушенного сна, т. е. в раздражи­тель условный, тормозной, усыпляющий, то во втором случае, при ином содержании произведенного внушения, тот же фактор был превращен в растормаживающий, возбуждающий раздражитель. Еще более пока­зательными могут быть следующие два исследования, иллюстрируемые рис. 48 и 49.

Рис. 47. Различная реакция исследуемой на один и тот же раздражитель в зависимости от содержания словесного внушения. Запись дыхания. Стрелки обозначают удары

молотком по столу.

3. На этот раз в качестве раздражителя мы пользовались весьма сильным громыханием большого листа кровельного железа. На это раз­дражение, как и на сильный удар молотком по тому же листу, наблюдае­мая, будучи в бодрственном состоянии, отвечала бурной дыхатель­ной реакцией, сопровождающейся повышением артериального давле­ния (на 15 делений). Затем в том же бодрственном состоянии ей было внушено: «При ударе по железному листу заснете!», и в ответ на последу­ющий удар молотка возникло сонное торможение, доказательством чего служили соответствующие изменения дыхания и артериального давле­ния (в сторону его падения). Наконец, была дана следующая словес­ная инструкция: «При стуке метронома проснетесь, а заснете по прек­ращении стука». Кривая показывает эффект реализации данного внуше­ния: при первом же стуке метронома последовало пробуждение из состоя­ния внушенного сна, при звуке ударов метронома — бодрствование, а по прекращении их — засыпание (рис. 48). Соответствующие этому изменению величины кровяного давления свидетельствовали о про­исходящих при этом сдвигах в состоянии вегетативной нервной системы.

4. В данном случае имелось в виду вызвать извращенное отношение к длительно действующему звуковому раздражителю (непрерывное силь­ное громыхание листа кровельного железа). С этой целью наблюдаемой, находящейся в бодрственном состоянии, в императивной форме была дана словесная инструкция: «При первых звуках сильного громыхания заснете и, пока оно не прекратится, будете спать глубоким сном; прекра­щение же громыхания вас пробудит!». Действительно, первые же звуки громыхания привели наблюдаемую в состояние внушенного сна. При этом, судя по ходу пневмограммы, состояние внушенного сна развива­лось в сторону его дальнейшего углубления; при прекращении же гро­мыхания исследуемая тотчас же проснулась. При этом артериальное давление до усыпления было равно 135 мм рт. ст., во время внушенного



сна — 130 мм, снижаясь до