Проблема системы категорий в научной философии
| Вид материала | Автореферат |
| Третья глава «Некоторые логико-методологические и социально-ценностные аспекты развития системы категорий в научной философии» |
- Проблема субъективности в трансцендентально-феноменологической традиции западной философии, 736.61kb.
- Темы рефератов диалектическая, метафизическая и креационистская модели развития мира, 52.45kb.
- Нп «сибирская ассоциация консультантов», 206.84kb.
- Вопросы к зачету по курсу «история философии в украине», 20.13kb.
- Учебно-методический комплекс учебной дисциплины «проблема «Я» в философии. Методологический, 240.55kb.
- Проблема институциональной парадигмы философии вообще и философии в России Глава, 3398.88kb.
- Проблема реализма и основные концепции соотношения языка и реальности в аналитической, 579.92kb.
- Учебно-методический комплекс специального курса «Проблема человека в Древнегреческой, 256.77kb.
- Учебно-методический комплекс специального курса «Проблема человека в Древнегреческой, 209.13kb.
- Проблема следования правилу как проявление радикального эпистемологического скептицизма, 547.43kb.
В параграфе дан анализ основных категорий системы Аристотеля (сущность, причина, материя и форма, количество и качество, мера, отношение, движение, пространство и время, возможность и действительность, необходимость и случайность, цель и др.), поставлен ряд проблем, носящих системный характер (и эксплицированных нами, поскольку мыслителем они еще не осознаны), в частности, проблема исходной категории системы, принципов ее построения, проблема целостности системы.
§ 3 «Абрис категориальной системы Канта». Утверждая, что свойство системности является первейшим признаком научности, Кант фактически построил СК, в которой категории были упорядочены в гораздо большей степени, нежели у Аристотеля. Однако философ наложил на нее ряд ограничений. Во-первых, категориальная система Канта ограничена структурой сознания. Природа категорий оказывается априорной в силу основной онтологической посылки его гносеологии – абсолютного противопоставления явлений и вещей в себе. Тогда само понятие вещи в себе становится «проблематическим понятием» (Ф. Паульсен), поскольку оно остается в отрицательном отношении к познанию. Априоризм делает необоснованным и утверждение о том, что подведение под категории придает знанию необходимый и всеобщий характер. Игнорирование происхождения категорий и их отношения к действительности лишает кенигсбергского философа возможности определить их, последовательно вывести, а не просто сопоставить с видами суждений. Категориальная структура, описывающая структуру сознания, оказывается анонимной. Дальше этой анонимности Кант не идет. Тогда предложенная им СК предстает в факте пустой тавтологической самозамкнутости. Она (система категорий) находится в ситуации радикальной автономности, а ее исходной точкой оказывается беспредпосылочность. И если верно, что философия Канта обнаруживает предел возможностей человеческого познания, то позволительно говорить о пределе возможностей самой философии Канта и СК, эксплицирующей эту философскую теорию. Дезавуация этой стороны философии Канта была осуществлена уже Гегелем.
Во-вторых, построенная Кантом СК, еще не обладала свойством целостности, что позволило Гегелю назвать ее просто «классификацией категорий». В-третьих, в первой «Критике», ставшей объектом нашего анализа, Кант не дает СК во всей ее полноте, а только ставит в общем виде задачу создания таковой, поскольку для него «важна здесь не полнота системы, а только полнота принципов для системы...»1. Таким образом, мыслитель излагает не систему логики, но лишь дает общие контуры, абрис этой системы, самые общие ее категории.
Бесспорным достоинством кантовского подхода является мысль о категориях как логических формах, под которые подводится все многообразие частных знаний. Философ делает радикальный шаг вперед, намечая контуры новой, диалектической, логики, проявившейся в частности в трихотомическом принципе деления категорий, диалектике противоречий.
Завершает историко-философское исследование § 4 «Категориальный проект логики Гегеля». В параграфе детально анализируется категориальная система философии Гегеля (проблема начала, последовательное движение категорий в каждом их трех разделов), изложенная им в «Науке логики». Исторической заслугой философа стало то, что он связал проблему категорий с тезисом возможности познания мира, его развития. Содержательной основой системы Гегеля стал сформулированный им в четком виде принцип единства диалектики, логики и теории познания. Утверждение философом приоритета онтологического позволяет выявить иерархию в единстве этих трех структурных элементов: диалектические категории, как выражения реальности предмета, лежат в основе логики и теории познания. Другое дело, что онтологизирование форм мышления вносило аберрацию в их истолкование, а именно момент редукции – сведения объективного мира к мыслям. Логическое онтологизируется и превращается в поистине «метафизическую» системную парадигму. Девальвированная ранее метафизика вновь «восстановлена» в своих правах.
В параграфе рассмотрены принципы (тождества мышления и бытия, движения от абстрактного к конкретному, принцип историзма, законы диалектики) и основные идеи (аккумулятивный характер развития, идея бесконечности сопряженная с конечным), делающие возможным и правильным рассматривать категориальное движение логической идеи как полную, завершенную тотальность (целостность), т.е. в качестве действительной системы. Весьма ценной идеей Гегеля является мысль о переходе на конкретно-всеобщий уровень философской теории, которая, однако, по своей сути остается абстрактной в силу его (Гегеля) спекулятивной логики. И, наконец, ещё одним системообразующим принципом философии Гегеля является его концепция человека. Человек вкоренен в картину мира, благодаря чему понятия объективности и субъективности в их смысловой сопряженности обретают действительное единство, выраженное в принципиальной познаваемости мира.
Однако слабые стороны системы, обусловленные основным ее пороком, получившим выражение в виде противоречия между абсолютной логической идеей (теорией) и диалектическим характером ее развития (методом), приводят в конечном счете к выводу о распаде категориальной системы, ее окончательном, закрытом характере. Последнее положение выражается в том, что основанием самообъяснения категориальной системы Гегеля является его собственная философия.
Во второй главе «Проблема системы категорий в философии середины XIX-XX вв.» рассмотрены принципиально разные подходы к пониманию природы систематизации философского знания.
В § 1 «Основные подходы к проблеме построения системы категорий в современной западной философии» дан системно-категориальный анализ следующих течений: аналитическая философия, (представленная двумя периодами своего развития: логический и лингвистический анализ), структурализм и постструктурализм.
Аналитическая философия в первый период своего развития (логический анализ) разрабатывает эпистемологическую модель, особенность которой заключается в том, что категориальный анализ, трактуемый как анализ языка, в центре которого проблемы значения и смысла. Онтология подводится под определенную логическую систему, которая, по мысли аналитиков, определяет строгость и точность понятийного аппарата. В этом случае мир становится не реальностью независимой от нашего сознания, а только знанием об этой реальности, организованной логическим образом. Структура мира сконструирована по образу и подобию логической структуры языка. «Логика заполняет мир; границы мира суть и ее границы»1. Тогда очевидно, что «…не существует никакой философии как… универсальной науки»2. За последней остается лишь право «логического прояснения научных понятий»1, поскольку «в научном описании речь может идти только о структуре (форме упорядочивания) объектов, а не об их “сущности”»2. Фокусом выхолощенной таким образом методологии становится задача «…поиска нейтральной системы формул, символики»3, что оборачивается ситуацией «онтологической дистрофии» и «гносеологического пуризма». Можно сказать, что аналитическая философия эксплицирует ситуацию «знакового фетишизма» (И.С. Нарский), являясь «чистой методологией», не замутненной признанием действительной первоосновы всякого реального бытия. Однако такая гипертрофия, абсолютизация гносеологической активности субъекта ведет к порочному в методологическом отношении субъективизму.
В целом, не справившись с проблемой поиска изначального и бесспорного базиса науки, аналитики пришли к выводу о том, что не существует конечного эталона проверки: высказывание соотносится только с высказыванием. Не существует привилегированного, логически совершенного языка. Словесная оболочка мыслительных функций превращается в единственную реальность. Декларативный отказ от фундаментальных философских вопросов дает возможность определять характер предметов внешнего мира семантической системой. Иллюзия абсолютности логики уступила место безудержному субъективизму конвенционализма, который не детерминирован никакими объективными факторами (период лингвистического анализа). Аутентичный статус категорий заключается в их обыденном употреблении, что становится возможным в ситуации языковой игры, которая способна «показать мухе выход из мухоловки» (Л. Витгенштейн).
Структурализм, представляя собой, с одной стороны, процесс углубления методологической рефлексии, с другой, – осмысления свойства системности посредством разработки основных категорий (знак, структура, система, модель и др.) и их бинарных оппозиций (знак-система, язык-речь, означающее-означаемое и др.), отдает приоритет отношениям над элементами, в силу чего субстанциальный аспект (содержание самих элементов) нивелируется, а их сущностью становятся соединяющие их связи. Постулируемый структурализмом примат синхронии над диахронией приводит к тому, что исследуемый объект рассматривается преимущественно в статичном состоянии, поскольку именно устойчивое равновесие системы является не относительным, а фундаментальным ее состоянием. При этом динамика и развитие либо вовсе игнорируются, либо становятся дополнительным инструментом исследования (Леви-Стросс, Фуко, Себаг и другие).
Дальнейший процесс симулирования мысли как процесс размывания смыслов, ломки бинарных отношений приобретает в рамках постструктурализма особую актуальность. Однако современная традиция деонтологизации дала внутренние трещины, приведшие к разлому «удобной» и, казалось бы, надолго установившейся парадигмы. Постструктурализм поставил великий эксперимент и как, оказалось, провел его над самим собой. Разоблачая и отвергая универсальные категории философии, постструктурализм, являющий собой теоретическую базу постмодернизма, одновременно создает видимость созидания новых категорий, но тут же отказывается от своего творения, впадая в транс самоиронии, «ленивой укоризны» (М.С. Уваров). То есть категории должны быть амбивалентны: появившись, они вынуждены самоуничтожаться, чтобы не гипостазироваться на метафизический уровень.
Наиболее общими признаками постмодернизма являются: 1) принципиальный отказ от возможности целостного описания реальности; 2) критика классических стандартов философствования (классической рациональности); 3) обоснование невозможности взаимопонимания между представителями различных философских концепций из-за отсутствия универсального смыслового поля и общего единого языка; 4) практически полное, последовательное и сознательное разрушение категориального аппарата философии.
В параграфе дан анализ «категориального аппарата» постмодернизма, основополагающие понятия которого получили философское осмысление в концепции грамматологии Ж. Деррида как теории обезличивания, теории письма, существующего «до речи и внутри речи»1. Метод, используемый философом, – метод деконструкции (аналитического разложения) настолько радикален, что отбрасываются все возможные способы концептуального выражения метафизического объекта, который в таком случае становится «ирреальным кошмарным фантомом» (С. Жижек), в результате чего возникает парадоксальная ситуация: теоретическая деятельность Деррида протекает на нулевой ступени концептуальности.
Позиция постструктурализма, выражающая «абсолютный провал мысли» (Деррида), антифилософична1. Понятия о мире повисают в воздухе, если этот мир остается по ту сторону чувствования и разумения. Аффектированная патетика и сентиментальность, многословие, выспренность, нарочитость, как и прочие проявления фальши, являются первейшими признаками «псевдонаучного эпатажа» (Р.Л. Лившиц), выражающего ситуацию тотального релятивизма.
Рассмотренные течения приобретают статус бестселлера, в то время как их методологическая значимость ничтожна в силу слабой связи с философией как знанием о всеобщем. Неразвитость теорий этих течений, усугубленная у одних позитивистким, у других иррационалистическим духом, дает нам основания заключить, что ни одно из них не способно исполнить роль основополагающей теории для построения СК философии, выражающей системность мира и человека в их целостности. Философия проявляет способность к методологической рефлексии (размышлению о критериях своего теоретического развертывания) тогда и только тогда, когда она представляет собой систему научного знания, а не просто стиль мышления.
В § 2 «Марксизм. Формирование научной системы категорий» показано, что в рамках марксизма специально разработанной категориальной системы, в которой было бы зафиксировано положение каждой из категорий, не построено. Но это не означает факта ее отсутствия: СК была построена в сжатом, концентрированном виде. Более того, СК марксизма развернута всей совокупностью трудов его основателей. Развитие принципа системности в значительной мере базируется на результатах логического анализа «Капитала» К. Маркса: именно в этом произведении таким образом применена система принципов, законов, категорий философии, что позволяет воспроизвести познаваемый объект как развивающееся целое. Показано, что системность как характеристика развитой научной теории является не самостоятельной сферой, а выражением синтеза основных логико-методологических принципов научной философии. Поэтому анализ ряда общеметодологических принципов «Капитала» (единства диалектики, логики и теории познания, единства логического и исторического и др.) выступает в качестве предпосылки для воспроизведения системной определенности логики этого произведения. Показано, что действительно системное исследование объекта предполагает анализ зрелой стадии его развития, поскольку именно на этой стадии система приобретает характер органического целого, функционирование которого обусловлено внутренними детерминантами. Именно тогда, когда система становится «причиной самой себя», ее категории достигают высшей ступени развития.
В параграфе дан анализ проблемы начала как восхождения от абстрактного к конкретному, от простейшего элемента к развернутой целостности, к системе взаимосвязанных категорий, отражающих действительность капитала. Простота и элементность исходной категории – это не результат отвлечения от качественного многообразия системных характеристик; содержательно и функционально начало – эта та основа, из которой можно вывести и объяснить единство, взаимосвязь всех сторон изучаемого целого.
Показано, что человеческое содержание марксистской философии, ставшее основой для формулирования программной идеи создания СК (Энгельс), выражает процесс «очеловечивания природы», эксплицированной в категориальной системе как процесс ее самообоснования, и являет собой самоутверждение человека как родового универсального существа1. Поэтому концепция человека не может быть вынесена за рамки теоретической системы (или рассмотрена внутри ее в качестве абстрактного ничто), эксплицирующей отношение «мир - человек»; можно сказать, что человек укоренен в ней и составляет ее вершину и центр. Каждая категория системы тем или иным образом выражается в концепции человека. Таким образом, верное понимание места человека в мире, его возможностей относительно мира и самого себя будет представлять ту фундирующую идею, вокруг которой будут систематизированы категории философии.
§ 3 «Категориальные проекты в отечественной философской мысли». Проблема систематизации категорий наиболее зримо представлена отечественной философской мыслью советского периода. Проблема СК – это прежде всего методологическая проблема, способствующая теоретическому сдвигу проблем, «размышлению» (рефлексия) философии над собственным содержанием. Содержание категориальной системы то же, что и у самой философии, но оно поднято до уровня самопознания. Если для объяснения конкретно-научного знания существуют мощные средства общенаучной, философской методологии, то для объяснения самой философии не существует более широкой и значительной системы знания. Категориальная система – это своего рода «концептуальная прививка». На этом уровне категории, выражаясь Гегелевым языком, являют собой процесс возвращения в самое себя в своем развитом состоянии как в себе и для себя.
В параграфе дан анализ предложенных вариантов систем, которые можно с достаточной степенью условности разделить на онтологические, логические, онто-гносеологические1 (В.Н. Сагатовский). Первые разрабатывались прежде всего философской школой Ленинграда – В.П. Тугаринов, В.П. Бранский, В.В. Ильин, В.И. Свидерский и другие, вторые – В.С. Библером, А.М. Минасяном, П.В. Копниным, Э.В. Ильенковым, З.М. Оруджевым, Г.Г. Габриэльяном, философской школой Казахстана и другими, третьи – авторами 5-томной работы «Материалистическая диалектика», В.С. Лутаем, В.В. Орловым, И.Д. Панцхавой, Б.Я. Пахомовым, Э.А. Самбуровым, А.П. Шептулиным и другими.
Показано, что основные вопросы по исследуемой проблеме касались прежде всего поиска исходной категории, принципов построения и базовых положений категориальной системы, выявления ее структуры (линейной, в виде восьмерки, спиральной) и числа категорий, в качестве отдельной проблемы проанализирован принцип целостности системы как проблемы одновременной полноты (завершенности) и открытости системы. Одним из остродискуссионных вопросов являлся вопрос о системе принципов построения, указывающих на способ связи категорий, соотношения принципов и категорий. Большинство философов не проводят различия между принципом как наиболее широким и фундаментальным положением науки, определяющим ее содержание и структуру, и принципом как методом построения СК. Поэтому в качестве непосредственных «строительных лесов» рассматриваются наиболее общие положения науки, поскольку именно они обладают наибольшей концептуальной силой. Однако, как нам представляется, в этом случае происходит подмена цели исследования: создание СК научной философии как теории, носящей уже на первом этапе своего развития во многом системный характер, подменяется развитием философской теории, которая с необходимостью должна быть системной, но во многом, по-видимому, таковой не является. Если бы верно было последнее, то наше исследование было бы в высшей степени незаконным. Построение СК есть выражение саморефлексии философии над своими собственными основаниями. Но как философия может осознавать саму себя, если ее теория не является самодостаточной, т.е. завершенной, а потому системной.
Причину разнородности предложенных перечней принципов следует, на наш взгляд, искать в самой природе принципов. Авторы предлагают определенный их набор, к которому редуцируют (или приспосабливают) категории, поскольку именно принципы, по мнению многих, упорядочивают категории. Осознано или неосознанно, но принципы становятся определяющим фактором по отношению к категориям. Представляется, что точка зрения В.В. Орлова на природу соотношения категорий и принципов является верной. Философ отмечает, что безусловной концептуальной силой и теоретическим статусом, а, следовательно, системообразующими свойствами обладают сами категории, не нуждаясь при этом в приводных ремнях в виде принципов. Тогда как роль принципов, которые производны от категорий, сводится к исполнению служебной роли: «возникая из содержания категорий, они являются необходимым средством самоупорядочивания категорий»1.
Что же касается базовых положений науки, то они в аспекте исследуемой проблемы эксплицированы генеральной идеей построения СК (Ф. Энгельс, В.В. Орлов), объединяющей три основные концепции философии – материи, развития, человека. Эта идея обусловливает систему принципов построения категориальной системы, ее структуру и что принципиально важно – ее завершенность как самообъяснимость системы.
В параграфе представлены основания скептических коннотаций (Р.О. Гропп, М.И. Конкин, Ю.Н. Солонин) вопроса системности категорий, а также в сжатом виде – основания ненаучных вариантов категориальных систем (Д.В. Пивоваров, З.М. Оруджев, 2004). Выявлена продуктивная важность процесса формализации как процедуры упрощения (группа одесских логиков во главе с А.И. Уёмовым), которая однако становится оправданной лишь тогда, когда движение в формальной плоскости либо способствует получению содержательного результата, либо является средством методологического ускорения решения задачи, а ее неоспоримым преимуществом будет то, что она верно отразит объективную логику мира. Опасность же здесь заключается в том, что прогресс абстракций на своем пределе может привести к такой потере прежнего смысла и значения категорий, что в рамках системы оказывается невозможным представление их содержания, что выразимо ситуацией, названной в физике, ситуацией «нулификации» (Л.Д. Ландау).
Исследования по развитию категориальной системы философии на настоящий момент носят пока спорадический характер. Ни по своему размаху, ни по своему научному, методологическому уровню они не могут считаться удовлетворительными и достаточными. Необходимы не только обобщающие работы уже сделанного в этом направлении, но и переход на новый уровень исследования. Мы имеем в виду, что вся проделанная в этом направлении работа отражает абстрактно-всеобщий уровень развития философской теории (с этим, на наш взгляд, связана нерешенность вопроса СК); более глубокий пласт ее развития – конкретно-всеобщий уровень дает колоссальные сдвиги в решении указанной проблемы.
Третья глава «Некоторые логико-методологические и социально-ценностные аспекты развития системы категорий в научной философии» представляет собой теоретическое осмысление отдельных аспектов исследуемой проблемы.
В