Е. Ю. Прокофьева редакционная коллегия
| Вид материала | Документы |
- Е. Ю. Прокофьева редакционная коллегия, 868.19kb.
- Е. Ю. Прокофьева редакционная коллегия, 3857.32kb.
- Редакционная коллегия: Т. Б. Мильруд (гл ред.), С. Д. Дробышевская (составитель) Скажи, 613.91kb.
- С. С. Алексанин Редакционная коллегия, 495.39kb.
- Редакционная коллегия серии сборников документов Великая Отечественная война 1941 -1945, 9829.4kb.
- M 5(1), 9663.74kb.
- Вселенная Учитель, 3306.02kb.
- Редакционная коллегия серии сборников документов великая отечественная война 1941-1945, 7950.74kb.
- Н. Н. Карнаухов Редакционная коллегия, 2238.49kb.
- Северный кавказ: профилактика конфликтов редакционная коллегия, 2870.45kb.
пассивизм.
Еще одной архетипической парой, проявляющейся в ходе развития сюжета, мо-
жет считаться оппозиция последовательность ↔ спорадичность деятельности: Пекто-
ралис постоянно ставит себе конкретные цели и с «железной волей» добивается их
осуществления – иное дело, что отличные от немецких и к тому же постоянно меня-
ющиеся условия российской действительности того времени (да и нашего, пожалуй,
не менее) требовали большей гибкости в поиске путей их достижения.
К, видимо, наиболее роковым для себя последствиям приводит Пекторалиса
последовательность в выполнении данных им себе или другим обещаний (пример
архетипических отношений): «О, это было необходимо нужно; у нас было такое
условие, чтобы я ехал не останавливаясь, – и я еду не останавливаясь. Я такой
человек, который всегда точно исполняет то, что он обещал», – отвечал незнако-
мец – и при этом лицо его, которого я до сих пор себе не определил, вдруг приня-
ло «веселое и твердое выражение».
Этой протестантской установке противостоит культурно-специфическое россий-
ское отношение, которое почти в афористической форме выражено рассказчиком:
«Обещания даются по соображениям – и исполняются по обстоятельствам».
Столь же показательной является и нижеследующая реакция собеседника
Сафроныча на высказывание последнего:
Вестник гуманитарного института . 2010. н 1(7)
152
«Но одуревший Сафроныч этого не боялся».
«Куда ему отпереть, – отвечал он, – ни за что он не отопрет. Ему перед своею
нациею стыдно. У них ведь это уже такое положение, что сказал, то чтобы непре-
менно и сдействовать».
«Ишь ты, какие сволочи!».
Много хлопот доставляет Пекторалису в России и его специфическое отно-
шение к честности. Особенно это проявилось в эпизоде покупки лошади у весь-
ма своенравного коннозаводчика Дмитрия Ерофеича. Торговец отличался тем,
что «…никто на свете не умел так обмануть конем, u1082 как этот Дмитрий Ерофеич,
и надувал он не как обыкновенный, сухой, прозаический барышник, а как ар-
тист, – больше для шику, для форса и для славы. Чем большим знатоком слыл
или выдавал себя тот или другой покупатель, тем смелее и дерзче обманывал его
Дмитрий Ерофеич».
Несколько релятивировался этот подход тем, что коннозаводчик никогда не
обманывал покупателей, доверившихся ему. Об этом принципе стало, однако, из-
вестно слишком многим потенциальным приобретателям лошадей, в результате
чего он стал нести финансовые убытки и был не прочь от него отказаться.
Естественно, что первой жертвой переоценки ценностей торговца лошадьми
явился как раз хронический неудачник Пекторалис: «Долго он никак не мог на
это решиться, но когда бог послал ему Пекторалиса, Дмитрий Ерофеич напустил
на себя смелость. Чуть Гуго заговорил с ним о своей надобности иметь лошадь
и попросил дать ему коня на совесть, Дмитрий Ерофеич отвечал ему:
«И, матинька, какая нынче совесть!.. коней у меня много, смотри и выбирай
любого, какого знаешь, — а что такое за совесть!»
«О, ничего, Дмитрий Ерофеич, я вам верю, я на вас полагаюсь».
«А мой тебе совет – никому, матинька, и не верь и ни на кого не полагайся; что
такое на людей полагаться? Что, ты сам дурак, что ли, какой вырос?».
Вопрос о том, почему именно Пекторалис спровоцировал Ерофеича на отказ от
своей привычной практики, заслуживает отдельного рассмотрения. При анализе вза-
имодействия немецкого эмигранта с носителями российской культуры того време-
ни бросается в глаза, что он очень часто вызывает своего рода «ресентимент» у пос-
ледних. В какой-то степени эта реакция, с одной стороны, может быть обусловлена
комплексом неполноценности по отношению к людям «железной воли», с другой –
протестом против явно выражаемой Пекторалисом позиции «культуртрегерства», ци-
вилизационного превосходства, ср: «Быть господином себе и тогда стать господином
для других – вот что должно, чего я хочу и что я буду преследовать».
«Ну, – думаю, – ты, брат, кажется, приехал сюда нас удивлять – смотри же
только, сам на нас не удивись!»
Повесть «Железная воля», написанная в 1876 году, представляет интерес и
как свидетельство смены национального стереотипа немца. В произведении явно
превалирует старый, бытовавший до французско-прусской войны 1870 года образ
«немецкого Михеля»: мастеровитого, технически одаренного, добропорядочного,
честного, законопослушного, прилежного и так далее, но одновременно неуклю-
жего, несколько неотесанного и наивного человека.
Вместе с тем в поведении Пекторалиса русские явно отмечают и некие тре-
вожные, потенциально опасные черты, которым потом будет суждено вылиться
в стереотипы «прусского офицера» и «немецкого фашиста»: уже в то время, оче-
видно, многие предчувствовали, к чему может привести «железная воля» при по-
пытке достижения изначально ложных целей.
153
МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ
Точного ответа на этот вызов, как кажется, не знают ни русские персонажи
повести, ни сам автор – они интерпретируют его в полумистическом, тютчевском
(«Умом Россию не понять…») духе:
«Зачем ты, брат Гуго Карлович, все с нами споришь и волю свою показыва-
ешь? Это нехорошо...»
И отец Флавиан поддержал Савву и сказал:
«Нехорошо, матинька, нехорошо; за это тебя Бог накажет. Бог за русских всегда
наказывает».
Вопрос о том, наказывает ли действительно Бог за русских, и если да, то поче-
му, заслуживает отдельного рассмотрения. Представляется, что повесть Н. Леско-
ва «Железная воля» и в целом заслуживает гораздо большего внимания со стороны
культурологов и специалистов в области межкультурной коммуникации. Изло-
женные в данной работе соображения представляют собой лишь малую толику
разнообразного эвристического потенциала, содержащегося в этом замечатель-
ном произведении.
УДК 81’255.2:82-1
«РАСЦВЕТОВ БУДУЩИХ ЗАДУМЧИВЫЙ ХОЗЯИН...»
К ПРОБЛЕМАМ ПЕРЕВОДА ИСТОРИЧЕСКИ
МОТИВИРОВАННОЙ ПОЭЗИИ СОФИИ ПАРНОК
Е.Л. Кудрявцева
В статье рассматривается проблема необходимости анализа и интерпретации
поэтического текста с исторической составляющей для правильного перевода его
на немецкий язык.
Ключевые слова: династия Крупп, российско-германские u1086 отношения, Фридрих
Крупп, Первая мировая война, анализ и интерпретация поэтического текста, стра-
новедческие составляющие, лексика, семантика, биографический и исторический
контекст.
братиться к анализу и интерпретации поэтического текста С. Парнок
«Фридриху Круппу» (1914) меня вынудили проблемы, возникшие в свя-
зи с необходимостью его перевода на немецкий, родной для адресата,
язык. Изначально смутили меня использованные по отношению к нему
формулировки типа: «недоказненный Каин» и в то же время «серцем щедр», «тулуп»
и «расцветов будущих... хозяин». В поэтическом мире возможно совмещение несов-
местимых лексем, но подобные характеристики должны опираться на биографи-
ческие данные исторической личности. Следовательно, мне пришлось обратиться
за разъяснениями к архивам существующего по сей день фонда Круппа.
Во-первых, взгляд, данный на представителя династии Крупп – отчасти отра-
жение мнения целой эпохи середины 10-х – начала 20-х годов ХХ столетия. Мне-
О
Вестник гуманитарного института . 2010. н 1(7)
154
ния, превратившегося в клише и надевшего на германского фабриканта маску
врага рода человеческого, порицаемого и высмеиваемого впоследствии со стра-
ниц большевистской прессы.
Почему же «отчасти»? Слишком лично и проникновенно звучит второй ряд
характеристик лирического героя: «сердцем щедр», «мудр»... Но с учетом этой
многоплановости образа у читателя невольно встает вопрос: а один ли человек
скрывается за именем Фридриха Круппа. Руководители архива Фонда Альфреда
Круппа фон Болена и Хальбаха, доктора Ральф Штреммель и Генрих Фосс про-
читали стихотворение следующим образом: «...Присланный Вами текст не может
являться характеристикой одного Фридриха Круппа (1787–1826). Он никогда не
занимался производством оружия. Это произошло много позже, когда фирму
в середине XIX века возглавил Альфред Крупп (1812–1887). Не подразумевается
ли под названием фирма «Фридрих Крупп (1811), пережившая в начале позап-
рошлого столетия период своего высочайшего подъема и занявшая одно из веду-
щих мест среди германских предприятий...» [1].
Из того же письма следует, что объем производимой на заводах Круппа военной
продукции до 1920 года составлял менее 50% обшего объема валового продукта.
Перелистаем страницы биографии семьи [2]. Имя Фридрих было одним
из любимых в династии: так звали деда (1706–1751) и отца (1753–1795) будуще-
го родоначальника черной металлургии, так назовут и его потомков в Австрии
и Германии (1854–1902). Изначально Круппы занимались торговлей, прежде все-
го – скотом и продуктами питания в земле Эссен.
После смерти отца Фридрих Крупп (1787–1826) прошел обучение в гимназии
и начал помогать бабушке, Елене Амалии, урожденный Ашерфельд, в ведении
торговых переговоров, одновременно заканчивая курс экономики. С 1805 года на
его плечи легла забота по обслуживанию принадлежащего семье металлургиче-
ского заводика «Добрая Надежда». После ранней женитьбы, бабушка передала
ему все права на дело. Однако «Добрая Надежда» не подавала слишком радужных
надежд на процветание индустрии: возникла необходимость перейти с производс-
тва товаров широкого спроса на разработку сложных частей для паровых котлов
фирмы Франца Диннендаля. Связанные с этим производственные проблемы
нужно было решить быстро и продуктивно. В середине 1908 года завод вернул-
ся в общую собственность семьи, и до момента продажи предприятия Фридрих
оставался его директором. После этого он подвизался в торговле колониальны-
ми товарами на границе с Голландией (до закрытия ее Наполеоном в 1809 году)
и в семейном магазине. С 1810 года он полностью посвятил себя вопросам усо-
вершенствования металлообработки. Желание соперничать на мировом рынке
с англичанами, привело его к разрешению «тайны» высококачественного чугу-
на. 20.11.1811 года он, вместе с братьями Кехель, Георгом и Вильгельмом, открыл
собственный чугуннолитейный завод. Задачей Фридриха было руководство отде-
лом продаж и поставок, братья должны были заниматься научными изысканиями.
Несмотря на все усилия Круппа, успех не приходил. В 1814 году триада Крупп-
Кехель распадается, а уже весной 1815 года Фридриху удается самому произвести
небольшие кусочки нового сорта чугуна, в созданном им прежде для этой цели
тигле из графита и глины. С 1916 года, распростившись с последним из совла-
дельцев-неудачников, Фридрихом Николаем, Крупп руководит своим заводом
единолично. К этому времени он уже усвоил, что качество чугуна зависит не от до-
бавки в него некоего таинственного раствора, а от качества исходной продукции,
тигля и знания процесса плавки. В дальнейшем ему удалость из цементной стали
155
МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ
и металла-сырца добывать высококачественный чугун, получивший в 1817 году
знак отличия Дюссельдорфского Монетного двора. С 1818 года предприятие пош-
ло в рост: Крупп поставлял на рынок чугун четырех уровней жесткости. Работало
на него 10 человек. Однако доходы не покрывали расходов на строительство ново-
го здания фабрики и проведение повторных химических опытов с металлом. Кро-
ме того, Фридрих все больше уходил в труды бюрократические: с 1812 года он стал
членом городского совета и занимался проблемами строительства в Ессене дорог
и защиты городов от пожаров. В 1824 году он продал свой дом и переехал в здание
фабрики. В работу по освоению новых сортов чугуна включился его старший сын
Альфред. Фридрих Крупп умер в нищите, с долгом в сумме 10000 талеров.
Истинный расцвет предприятие пережило при его сыне, Альфреде. Имен-
но он превратил убыточное дело в дело, приносящее тысячи и миллионы при-
были. И именно он, а не его отец, начал производство оружия по государс-
твенному заказу. Он первым начал поставлять покупателям не полуфабрикаты,
а готовую продукцию, за качество коей с 1820 года давал фабричную гарантию.
В 1834 году он с восьми тиглей получал 200 кг чистого чугуна. Изучение и со-
вершенствование техники вращения, полировки и закалки позволили произ-
водить практически несокрушимый металл, необходимый при работе с плав-
кой золота и серебра. С подключением к процессу паровых машин, вся работа
по плавке чугуна свелась в одно место. Число занятых на заводе возросло до 67
в 1835 году, а оборот – до 11049 талеров в год. Фабрика стала в то же время об-
разовательным учреждением по подготовке u1080 инженерных кадров для тяжелой
промышленности. На предприятие Круппа потянулись заказы из-за рубежа:
Франции и Англии. После спада производства в 1839, в 1841 году Крупп от-
крыл первый филиал фирмы в Париже. С 1839 года родителей поддерживал на
этом поприще технически одаренный Фридрих (Австрия), разработавший ста-
нок, одновременно производивший ложки и вилки – основоположник целого
ряда фабрик по изготовлению столовых приборов. Он же искал новых возмож-
ностей применения чугуна: в музыкальной промышленности, в орудиях труда,
частях станков, орудий и военной амуниции. Позже началось изготовление
фирмой Крупп колес (1875), а число занятых на фабриках Крупп возросло пос-
ле кризиса 1857 года с 300 до 8248 (в 1865 году) человек.
Следующую проблему при работе с текстом представляли лексические едини-
цы, не поддающиеся дословному переводу на немецкий язык. Причин тому было
несколько: с одной стороны, словоформы типа «грань», «стародавний», «зарево»,
«тулуп», «шинель», «взрывают», «крутые» имеют в русском языке дополнительные
оттенки значений, переводом не передаваемые [3]. «Грань» включает в себя как
«границу», так и «острие»; то есть лирический герой погружается повествователем
в межвременье и вынужден принять на себя ношу двух столетий. «Стародавний»
можно воспринять как «старый, но не подлежащий прощению за давностью лет»
и как «старее старого» (интересен сам выбор лексемы – церковнославянской).
«Зарево», которому в русском языке сопутствовало «марево», в современ-
ном немецком вообще непереводимо и переводчику остается только прибегнуть
к словотворчеству – «Feuerschein», ибо София Парнок явно имела в виду не только
огонь, сотворенный человеческими руками, но и пожар заката (как вечернего так
и века) и игру пламени в горне при отливке чугуна. А может быть речь идет о небе
повествователя, зареве 1914 года, одним из невольных провозвестников коего явил-
ся и лирический герой? И Фридрих Крупп тогда – лишь представитель поколения,
выпестовавшего Первую мировую, один из многих и один в ответе за всех.
Вестник гуманитарного института . 2010. н 1(7)
156
Абсолютным окказионализмом звучит для немца и изобретенное мной для со-
хранения смысла стиха и целостности образа лирического героя первой строфы
«nicht ausgestrafter». Словоформа, германская по своим составляющим (две при-
ставки, корень и окончание, представленные в иных нормативных формах при-
лагательных и причастий) и оттого понятная рядовому носителю языка, но – не
существующая ни в одном словаре. Однако и избежать ее было невозможно – нет
и не было в европейских языках причастия совершенного вида, обозначающего
незавершенное действие! Если же пойти на поводу у грамматики и перевести «не-
доказненный» как «казненный, но не окончательно», текст принимает юмори-
стический оттенок.
Наконец, дословный перевод «шинели» и «тулупа» не дает ощущения дис-
конфорта, порожденного сочетанием «легкая шинель» и тяжелый (в подтексте,
в страноведческом предзнании читателя) «тулуп». Легка ли военная униформа
по весу или потому, что ответственность за действия низшего по рангу Круппа
перенимает его командир? Следовательно, в контексте первоисточника – вопрос
об ответственности ученого Круппа перед человечеством за свои открытия; воп-
рос, поднятый несколько лет спустя и великим Б. Брехтом в «Галилео Галилее».
Кроме того, при переводе исчезает дополнительный окрас строки, скрытый
в ее фонетическом строе – «шинель» произносительно «легче» (выше) «тулупа».
И вопрос уже не только в том, был ли у Круппа тулуп в нашем понимании этого
слова или Парнок использует это слово как знак, символ мирного быта, противо-
поставленный в тексте солдатской, строгой жизни.
«Взрывают» в контексте стихотворения воспринимается как наложение двух
словоформ: рыть и взорвать. В итоге складывается сюрреалистическая картина,
на манер «Апофеоза войны» Верещагина и «Герники» Пикассо: страшные орудия
выполняют мирную работу, пашут и сеют. Но взойдет – смерть, урожай «кроваво-
го» винограда.
В русской традиции «крутые брови» – это не только резко очерченные, тугие,
густые брови, но и показатель «крутого», жесткого, упорного характера. Следова-
тельно, Парнок u1074 в 11-й строке возвращается к портретированию внутреннего мира
лирического героя, «упорного Фридриха Круппа».
Было ли случайным использование Софией Парнок словоформы «расцвет»:
имелось ли в виду производное от «расцвести, распуститься пышным цветом» или
это диссимилированный вариант слова «рассвет»? Если верно второе предполо-
жение, то строфа оказывается более чем завершенной: закат первой строки сме-
няется рассветом последней, меж ними – человеческая жизнь, выраженная в двух
символах преображения. Читателю в одной строфе дан путь лирического героя [4]
от бессилия перед лицом огненной стихии к власти над ней.
Наконец, возникает вопрос об обращении повествователя к лирическому герою,
Фридриху Круппу, отдаленному во времени и пространстве, обращении на «ты». Но
значение этого личного местоимения в русской и германской традиции неодинаково:
на Руси «ты» говорят Богу и Царю, в Германии же для подобной ситуации предпола-
гается «Вы». Но к уважаемому близкому (по духу или по крови) человеку допустимо
обращение на «Ты» (Du), к которому я и прибегла при переводе.
И наконец, как передать в переводе то ощущение творящей и одновремен-
но губительной мощи, явленное русскому человеку прежде всего в образе Петра
Великого? В строфах Парнок мы, носители традиций и культуры России, узнаем
в Круппе черты царя-кораблестроителя и мыслителя, дерзкого создателя города
на болотах. Чем Фридрих Крупп в контексте поэзии Софии Парнок не «Мед-
157
МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ
ный Всадник», стоящий «на грани двух веков как уступ», стражавшийсяво славу
Отчизны и оставлявший оттиски германских ботфорт на русских костях?
Интересно, что при условии владения немецким языком стихотворение по-
лучает еще более глубокие оттенки значения. Так, имя собственное Фридрих оз-
начает не более не менее как «мирный», «рожденный ради покоя», а Парнок род-
нит его в 12-й строке с войной, битвой («И забродила кровь, кровавый чуя хмель»).
А аттрибутив «братоубийственный» применим только к существительному «вой-
на», причем – безотносительно, гражданская или мировая.
Последнюю проблему представляли ритм и рифма стихотворения: ради их пе-
редачи на немецком языке пришлось бы значительно вторгнуться в смысл произ-
ведения, пожертвовать его подтекстом. Поэтому я выбрала так называемый «те-
матический» перевод – без соблюдения размеров.
Все перечисленное выше – не более чем путевые заметки переводчика, сде-
ланные по дороге к приводимому далее тексту: