К. С. Станиславский
| Вид материала | Документы |
- К. С. Станиславский Письма 1886-1917 К. С. Станиславский. Собрание сочинений, 10580.72kb.
- К. С. Станиславский Письма 1886-1917 К. С. Станиславский. Собрание сочинений, 10580.19kb.
- К. С. Станиславский («Станиславский. Ученики вспоминают») Не спешите называть бредом, 733.92kb.
- Н. В. Демидов творческое наследие Искусство актера Н. В. Демидов книга, 5224.17kb.
- К. С. Станиславский, 6294.05kb.
- К. С. Станиславский, 9727.38kb.
- К. К. Станиславский Работа актера над ролью, 8199.71kb.
- К. К. Станиславский Работа актера над ролью, 15947.17kb.
- К. С. Станиславский, 7866.35kb.
- Антона Павловича Станиславский Константин Сергеевич. Ведущий 2: биография, 104.26kb.
4 сентября 1930
Дорогой и милый
Михаил Афанасьевич!
Вы не представляете себе, до какой степени я рад Вашему вступлению в наш театр!1
Мне пришлось поработать с Вами лишь на нескольких репетициях "Турбиных", и я тогда почувствовал в Вас -- режиссера (а может быть, и артиста?!).
Мольер и многие другие совмещали эти профессии с литературой!
От всей души приветствую Вас, искренно верю в успех и очень бы хотел поскорее поработать вместе с Вами.
До скорого и приятного свидания.
Думаю вернуться в середине октября.
Искренно Вас любящий
К. Станиславский
1930. 4/IX. Баденвейлер
221*. С. Л. Собиновой
Октябрь 1930
Милая Светланочка!
Когда мама скажет тебе, что ты была умницей, -- напиши записочку дедушке Станиславскому, и он пришлет тебе билеты в театр, где играют "Синюю птицу" и "Трех толстяков".
Дедушка Станиславский
1930. Октябрь
Берлин
222. Л. Я. Гуревич
23--24 декабря 1930
Москва
Дорогая, милая и любимая
Любовь Яковлевна!
Простите, что пишу на бумаге с дырочками. Другой нет под рукой, а вопрос для меня настолько животрепещущий, что я тороплюсь высказаться и ответить Вам поскорее.
Случилось то, чего я больше всего боялся. Не то что я отстал от современной жизни. Иначе и не могло быть, я не выходил из репетиций или из постели в течение пяти лет. Прибавьте к этому два года Америки -- получится семь лет. А жизнь шла вперед галопом! Все страницы, вроде указанной Вами 212-й "д" и "е", можно вычеркнуть и изменить1. Но... Я не умею расположить своего огромного материала и утопаю в нем. Еще важнее то, что я не могу поставить вопрос сразу на рельсы и дать понять читателю следующее.
Каждый человек готовит себе, известным для всех обязательным способом, свою пищу, жует, глотает ее, переваривает и т. д. Это обязательно для людей, живших до Р. X., и тех, которые будут жить через несколько сот лет. Это вопрос физиологический.
То же и в нашем деле; каждый человек берет пьесу, особым образом ее анализирует, глотает, переживает и т. д. Это тоже вопрос психофизиологический, обязательный для прошлых и будущих поколений.
В моей книге я хотел бы говорить только об этом, не входя в то, кто и что и когда будет исполняться или твориться актером. Это есть психофизиология, психо- и физикотехника творчества, и только.
Этого, по-видимому, я не умею твердо установить. Мой материал не умещается ни в одну, ни в две книги. Я считаю, что он займет не меньше пяти томов -- восьми томов. Может быть, в этих размерах и скрыта моя неопытность.
Мой план всего большого труда таков:
1) Первый том -- изданная книга "Моя жизнь в искусстве", предисловие, введение, тот же дилетантизм, приводящий к системе.
2) "Работа над собой". Распадается на Переживание и Воплощение. Сначала я думал их соединить в один том. Потом, за границей, подсчитав страницы, у меня вышло, что текст займет 1200 печатных страниц. Я было испугался и решил сделать две книги (Переживание и Воплощение). Теперь, после огромных сокращений, как будто становится возможным опять сделать второй том -- "Работу над собой", из Переживания и Воплощения -- вместе 2.
3) Третья книга, или том, -- "Работа над ролью" 3. Кое-что из этого материала Вы знаете (надо его переработать), так как его переписывала в свое время Елена Николаевна4, и у нее осталась копия. В этой книге подробнейшим образом будет говориться и о кусках, и [о] задаче, и о сквозном действии. Говорить об этом можно на целой пьесе. На маленьком же этюде этого никак не скажешь. Сколько я мучился по поводу этого вопроса! Сколько исписал и разорвал бумаги! Не сказать о задаче среди элементов самочувствия -- нельзя. Лишь только начинаешь говорить одно слово -- все остальное, т. е. вся система партитуры и сквозного действия роли, тянет и нет возможности остановиться. Если заговорить об этом подробно, то потребуется не меньше 30--50 печатных страниц. Это совершенно отведет от линии второй книги, посвященной сценическому самочувствию и его элементам, и только ("Работа над собой").
4) Четвертая книга (а может быть, это тоже уместится в третью, т. е. в "Работу над ролью") будет говорить о самом творчестве готовой роли, приводящей [к] Творческому самочувствию (сценическое самочувствие, проходя через пьесу, вырастает в творческое) с большой буквы, за границами которого находится творческое подсознание. Здесь только откроется последний анонимный флаг, на котором (третий из китов) напишут: Подсознательное через сознательное. (На рисунке-чертеже это яснее 5.)
5) Пятая книга -- "Три направления в искусстве". Об искусстве переживания уже все сказано. Поэтому книга посвящена искусству представления и ремеслу (в значительно расширенном виде). (Переживание будет изложено в виде грамматики6.) Беда в том, что об искусстве представления нельзя начинать говорить, пока не сказано всего о переживании. В пятой книге я и начну с того: все то, что сказано про искусство переживания, относится целиком и к искусству представления плюс еще -- пережитое надо исправить в своем стиле и научиться производить механически. Если то, что представляется, еще не пережито -- значит, это ремесло. О последнем можно сказать только после того, как будут знать о двух первых направлениях 7.
6) Шестой том посвящается режиссерскому искусству, о котором можно начать говорить только после того, как будет сказано о трех направлениях, с которыми все время имеет дело режиссер, которые он и призван направлять и соединять в один общий ансамбль.
7) Седьмая книга посвящается опере 8.
Вот мои планы, очевидно, обличающие всю мою неопытность и непрактичность в области литературы. Теперь, после того как я объяснил Вам генеральный план, мне легче будет отвечать по отдельным пунктам.
Должен сказать еще в виде предисловия, что я читал многое из написанного (в несокращенном виде) некоторым актерам. Леонидову (который мне сказал комплименты, а на стороне сказал, что книга загружена так, что сама себя давит). Я читал ее еще Марусе9. Она не выносит никаких теорий, но в этой книге цепляется за каждую строчку, уверяя, что для актера она очень нужна и говорит чрезвычайно много.
Кроме того, одна американская артистка приезжала ко мне в Баденвейлер брать уроки. Она тоже критиковала растянутость книги, но теперь пишет восторженные письма об успехах, которые имела, когда работала там по "системе" (могу себе представить, что она почерпнула в 10--15 уроков?!).
Все это я говорю не для того, чтоб выгораживать себя или хвастаться, а для того, чтоб Вы поняли мое беспомощное и запутанное состояние. Первую помощь мне оказал Хэпгуд (муж) своим красным карандашом. По его примеру и я стал черкать дальше, и книга получила тот вид, в котором находится теперь.
По Вашему первому параграфу я, кажется, все ответил. Теперь две части "Работы над собой" -- Переживание и Воплощение -- соединяются. Шлю сегодня Рипси Общение, скоро вышлю Приспособление, а также и Сценическое самочувствие, в котором говорится, как все элементы соединяются вместе и как из них образуется сценическое самочувствие.
По поводу Вашего второго пункта, мне кажется, я тоже на многое ответил. Да!.. забыл сказать одно самое важное. Есть еще восьмая книга, в которой я хотел говорить о революционном искусстве. Пусть Вас не удивляет моя смелость. Но я, просидевший в своем заключении, знаю многое о новом актере (об их технике, конечно). Они все приходят ко мне со своим отчаянием и просят посоветовать, что им делать и где искать истину. Когда я мейерхольдовским или таировским актерам говорил в самых общих чертах о принципах "системы", они хватались за нее. То же скажу о молодежи, которую я сейчас через сестру наблюдаю в Оперной студии10. Как никогда раньше, "система" имеет успех. Все это я говорю совсем не для того, чтоб убеждать Вас, что я прав и не отстал от века. Да, конечно, Вы правы, я страшно отстал и сознаю это. Я говорю для того, чтоб показать, что лишь только вопрос ставится не в плоскость нового или старого искусства и его задач, а в плоскость психотехники, мы отлично друг друга понимаем.
Теперь возвращаюсь к Вашему параграфу второму.
Могу ли я перед выпуском книги переродить себя и догнать то, что пропущено. Думаю, что в свои 67 лет я могу только наблюдать и кое-что сознавать. Многое, что я ухватил, мне нравится, многое -- мне непонятно. В психотехнике искусства так называемое новое пошло очень назад. Общественность, передаваемая в форме очень примитивного ремесла! Приноравливаться к нему, т. е. толкать себя назад от того, что я постигнул, я бы не смог. Но, повторяю, я бы и не хотел залетать в эту область, а желал бы оставаться в плоскости психотехники, обязательной для всех времен.
Меняйте, указывайте, вычеркивайте все, что я написал. Даю Вам carte blanche {свободу действий (франц.).}. Верю вполне в Ваше знание. Так, например, страница 212 "д" и "е". Вот ее история. (Не забудьте, что я намерен писать о революционном искусстве.) В книге, о которой идет речь, говорится о старом искусстве, которое создавалось не при большевиках. Вот почему и примеры буржуазны. Если это ошибка, придется ее исправлять. Ведь многие главы были написаны 20 лет тому назад (психотехника не знает времени). Научите: переводить ли на примеры современные? Какие? (Вот что меня путает. Книга "Моя жизнь в искусстве", насколько я знаю, пользуется успехом у молодежи и теперь. Она ее отлично понимает. Я получаю от нее письма, говорящие об этом.)
Как Вам быть со страницами, которые сделают книгу чуждой подавляющему большинству? -- спрашиваете Вы. -- Разорвать, вычеркнуть.
Вы боитесь изменить мое лицо. Но беда в том, что я сам не знаю своего лица.
Есть ли страница 212 "д" результат продуманного убеждения? -- спрашиваете Вы. Нет. Я брал пример из прошлого. Но вот что меня смущает. Никогда еще актер, с тех пор как я его знаю, не находился в такой мещанской обстановке, как теперь. Загнанный непосильной работой, очередями, топкой печей и своими быстрыми успехами, верхоглядством и самомнением, без всякого воспитания, он вполне и с избытком оправдывает мой пример на стр. 212 "д". Но об этом теперь писать бестактно. Согласен, и потому -- вычеркнуть или изменить по Вашим указаниям.
Что, этот пример -- продуман или недодуман? Не могу ответить. Пример старый, но новый актер (которыми я, по крайней мере, окружен в трех театрах) не толкает меня на то, чтоб додумывать. Напротив. Мне кажется, что они многое недодумали из того, что я все эти годы ищу в себе и других и изучаю.
Вот, кажется, ответил на все вопросы. Простите, что пространно, но не было времени писать коротко.
Остается от всего сердца благодарить Вас за правдивые слова и приложить чертеж (на обороте), который Вам поможет. Дайте мне обещание, что Вы поверите мне в том, что у меня нет абсолютно никакой литературной амбиции. Мне можно говорить все, с моими писаниями можно делать все. Я знаю, что я не писатель. Что же мне делать, когда я считаю [себя] обязанным изложить то, с чем справиться не могу. За всякое указание благодарен, на всякие изменения -- согласен. Сам я ничего больше не понимаю. Ведь эта книга11 написана, лежа в кровати, с температурой не ниже 37,3.
Обнимаю Вас, благодарю, вполне верю и надеюсь.
Поклон дочери.
Ваш К. Станиславский
24/ХII
Пишу на следующий день. Надо дать краткое объяснение чертежу.
Итак.
Первый том говорит о том, как создается сценическое самочувствие, внутреннее и внешнее, а из обоих составляется общее, т. е. просто -- сценическое самочувствие. Таким образом, оглавление этой книги: Переживание.
1) Дилетантизм.
2) Подумаю, как вкратце сказать о трех направлениях, не предвосхищая содержания будущей книги о них.
3) Действие.
4) Воображение.
5) Куски и задачи (не знаю, как их дополнить, не предвосхищая третьей книги о работе над ролью).
6) Аффективная память.
7) Внимание.
8) Ослабление мышц.
9) Чувство правды.
8) Общение (лучеиспускание и лучевосприятие).
9) Приспособления.
10) Несколько слов [о] темпо-ритме, о котором будет подробно говориться в Воплощении.
11) Выдергивание штампов (уже было сказано). Еще какие-то элементы самочувствия, о которых скажу мельком.
Вот все элементы, необходимые для переживания. На этом Переживание кончается.
Воплощение.
1) Разработка внешних данных: пение, фехтование, пластика, темпо-ритм (внутренний и внешний), дикция, декламация, законы речи, постановка голоса для речи, походка и т. д.
Все это не в самой подробной разработке, а лишь то, что нужно принять во внимание при выработке аппарата для искусства переживания. Эту часть, во многом еще не написанную, я пришлю в самую последнюю очередь.
На этом Воплощение кончится.
2) Триумвират двигателей психической жизни.
Материал для главы есть, но требует больших изменений и исправлений. Тем не менее для Вашего общего руководства пришлю Вам в ближайшее время и эту главу в том виде, в каком она находится, без разработки.
Смысл ее, что внутренни[ми] и внешни[ми] элемент[ами], как органисты на органе, управляют ум, воля и чувства с малой буквы.
3) Глава (общее, т. е. внутреннее и внешнее) Сценическое самочувствие.
В заключение этой главы несколько слов о том, как "система" воспринимается по частям (чтоб не пугать начинающих).
На этом книга Второй том кончается.
Третий том -- Работа над собой.
Четвертый том.
Творчество роли. Вот объяснения главы. Со сценическим самочувствием (рабочее самочувствие) надо приступать к работе над ролью. Когда с таким самочувствием пройдешь сквозь всю пьесу и роль (вроде Гамлета), все элементы самочувствия насыщаются содержанием самой роли. Получится сгущенное творческое самочувствие, в котором все элементы те же, но увеличены в десять раз. Эти элементы, как и самое название Творческое самочувствие, мы будем писать с большой буквы.
Творческое самочувствие, точно приморский город, лежит у самой границы беспредельного океана подсознания. Каждую минуту творчество может уплыть в это море и потом опять вернуться к Возвышенному Творческому Сознанию.
Резюме системы: Подсознательное через сознательное.
На этом четвертый том кончается.
Теперь, я думаю, чертеж будет понятен.
Забыл сказать, а Вы об этом не написали. По-моему, главная опасность книги в "создании жизни человеческого духа" (о духе говорить нельзя).
Другая опасность: подсознание, излучение, влучение, слово душа.
Не могут ли за это запретить книгу.
Еще забыл досказать. Присылайте мне, как Вы предлагаете, то, что нужно исправлять (или сами исправляйте), а я буду исправлять, что сумею, и возвращать Вам.
Может быть, о трех направлениях написать короткое вступление перед тем, как Творцов объявляет о назначении показанного спектакля.
"Для того чтоб ученики знали, чему их будут учить, я объясню, что в нашем искусстве три направления: первое -- переживать каждый раз, при каждом повторении творчества; второе -- переживать у себя Дома, а на сцене представлять; третье -- ремесло (как изображают все образы и страсти -- штампы)".
И только. Больше ничего, чтоб не предвещать пятого тома.
На этот раз я Вас утомил своим письмом.
Кончаю, так как посланный ждет. Еще раз обнимаю, и верьте, что я Вам бесконечно верю. Делайте с книгой что хотите.
Ваш любящий
К. Алексеев
223*. М. С. Гейтцу
3 января 1931
Москва
Глубокоуважаемый Михаил Сергеевич.
Я прочел пьесу "Страх" 1 и нахожу, что ее надо включать в репертуар МХТ.
Если ее одобрит Репертком, надо ее немедленно пускать в работу.
С почтением
К. Станиславский
3 --1--1931
224 *. Е. Г. Лундбергу
10 января 1931 года
Москва
10 января 1931
Дорогой Евгений Германович!
Самым искренним образом хотел бы Вам помочь, но, к стыду своему, должен сознаться, что я не читал "Тиля"1. Тому виной театр, который захватывает всего человека целиком и все время без изъятия. Так что в этом смысле сейчас я помочь Вам не могу. Буду стараться найти возможность освободиться, чтобы прочесть. Но на это может уйти время, а я не хочу задерживать Вас ответом и потому делаю это признание.
Пока могу сказать только одно: жаль, что на тот же сюжет написана уже опера, которая скоро пойдет в Музыкальном театре Вл. И. Немировича-Данченко. Это несколько ослабит, но не исключит интерес к драматической форме того же произведения2.
Что касается идеи о Боккачио3, то она мне кажется интересной, и если удастся, то, кто знает, не заинтересуется ли ею и Большая сцена4.
Часто Вас вспоминаю с благодарностью за все Ваши хлопоты и заботы обо мне. Ведь Вы являетесь моим крестным литературным отцом.
Тем более мне было бы приятно оказать Вам посильную услугу.
Чрезвычайно буду рад встретиться с Вами в Москве. К сожалению, пока меня болезнь задерживает в постели и я, приехав в Москву для театра, не мог ни разу заехать в него.
225 *. М. С. Гейтцу
12 января 1931
Москва
Дорогой Михаил Сергеевич!
Ввиду того что моя болезнь затягивается, а дела театра и подготовка к будущему сезону не ждут, я решил, несмотря на недомогание, попробовать если уж не заниматься делами, то вникнуть поглубже в то, что у вас в театре делается.
Для этого мне очень нужно было бы свидеться, познакомиться и поговорить с Вами, с Москвиным и Леонидовым. Не согласитесь ли Вы вместе с ними приехать как-нибудь ко мне и не позволите ли Вы принять Вас, лежа на кровати или на диване.
Жена больна и уложена в постель, я сам не могу подходить к телефону и сговариваться с Москвиным и Леонидовым. Поэтому я поручил устройство этого свидания Рипсимэ Карповне, чтоб не беспокоить этим делом Вас самих.
Не откажитесь сообщить ей, когда Вы могли бы пожертвовать мне час времени и согласились бы приехать ко мне.
Знаю, что у Вас теперь очень тревожное время, и мне не хотелось бы беспокоить Вас, но к этому побуждают меня два обстоятельства. 1) С пятницы со мной начинают делать пробу какого-то нового лечения, которое задержит наше свидание дней на пять. 2) В Оперной студии положение таково, что мне на этих днях придется и уже пришлось принять кое-кого.
Мне хотелось бы не оставлять МХТ во вторую очередь.
Не откажите сказать Ваше решение Рипсимэ Карповне1.
С почтением
К. Станиславский
12--1--931
226 *. М. С. Гейтцу
Январь (после 12-го) 1931
Москва
Дорогой и многоуважаемый
Михаил Сергеевич!
Да, Вы совершенно правы -- мы должны общаться непосредственно, и я сделал оплошность, за которую прошу Вас извинить меня.
Но не будьте строги к артисту. Мы так созданы, что действуем нередко под влиянием впечатления. Не всегда мы можем быть выдержанны. Вот о чем была речь с Москвиным и Леонидовым.
1) Труппа очень сильно истрепана. Старики все больные, и, если они нужны делу, их надо беречь. Надо самому быть актером, чтоб понять, как трудно четыре дня подряд играть трагедию1 {Об этом говорил не Москвин, а я. Он не жаловался и вопроса не подымал. [Примечание К. С. Станиславского.]}. Я знаю, что главные роли меняются2. Тем не менее такая поездка трудна. Кроме того, она очень дорого стоит. Костюмы "Федора" истрепаны, едва держатся, и возобновить их уже нельзя. Такого материала для костюмов нет. А музейных вещей (которые взяты из моих личных вещей) достать невозможно.
Перед большой поездкой лучше всего, чтоб публика забыла временно о нас. От этого успех возрастает во много раз. В этом году слишком часто наши актеры показывались в Ленинграде. К ним уже привыкли, и это умалит успех большой поездки3.
2) "Фигаро" трогать с места невозможно. Если б было иначе, я бы сам давно повез показывать ее Ленинграду. Но я не позволял себе этого, щадя имущество. Кроме того, без настоящей поворотной сцены -- непременно в размере нашего театра -- нельзя сделать прилично постановку. На вращающихся поместьях опасно ставить спектакль. Мы рискуем, что сцена не повернется в нужный момент и придется давать между картинами занавес. Между тем постановка и ритм ее рассчитаны на быструю смену картин на глазах зрителя. Без этого пьеса станет неузнаваемой.
Декорации в тонах Головина не вынесут вагонной тряски. Они осыплются и потеряют свою главную прелесть -- краску. Их придется переписывать заново. Требовать, чтоб эта работа была сделана со всей тщательностью, как в первый раз, -- невозможно. Это слишком дорого будет стоить. Ремонт будет сделан халтурно, и одним хорошим, свежим спектаклем у нас будет меньше. Эту постановку просили привезти в Берлин и Париж. Я отказался по тем же условиям, о которых пишу сейчас.
Не говорю о костюмах. Что останется от фижм, кружев и блонд XVIII века! А урезки декораций! Вот причины, которые заставляют меня протестовать против включения пьесы в ленинградские гастроли.
3) Помнится, что речь была еще о репертуаре будущего года, который чрезвычайно запаздывает. Дело в том, что я сам ставил в течение сезона пять пьес: 1) "Пугачевщина" (Немирович-Данченко), 2) "Горячее сердце", 3) "Декабристы" (два варианта), 4) "Продавцы славы", 5) публичная генеральная "Турбиных". Все пьесы были проработаны тщательно, и не было халтуры, потому что этот репертуар готовился за год до постановки (за исключением "Декабристов")4. В нашем театре чрезвычайно важно, чтоб пьеса лежала в душе актера определенное количество времени. Только при этих условиях наши актеры умеют играть хорошо. Халтурят они плохо.
В других театрах -- наоборот. Там халтурят хорошо, но долго готовить и продумывать пьесу они не умеют. На 10-й, 20-й репетиции они уже не знают, что им делать, и им кажется, что давно бы пора было играть спектакль.
Вот этой заготовки на будущий сезон -- нет. Единственное спасение -- сейчас начать большую подготовительную работу и проработать всю весну и часть лета в ускоренном темпе. Но труппа едет в Ленинград, а там ни о какой серьезной работе не может быть речи.
Тужу об этом и с эгоистической точки зрения. Холода мне придется просидеть в комнате. Лишь с наступлением тепла мне позволят приехать в театр для работы. До этого я смогу начать кое-какую подготовительную работу здесь, дома, но это лишь подготовка, а не настоящая сценическая репетиция. Таким образом, как теперь, так и на будущее время лучшее время для моей работы пропадает, и это меня убивает.
4) Я говорил еще о будущем репертуаре. Между прочим, вспомнились нам "Плоды просвещения", о которых Вы мне уже писали, и я дал свое согласие. Владимир Иванович, кажется, не любит пьесу 5.
5) Чтоб справиться с пятидневкой, я бы заготовил возобновление некоторых старых пьес, в которых мало действующих лиц. Участвующим в этих спектаклях легко предоставить выходные дни в другое время недели. Что же касается всей труппы, то она бы отдыхала вся, сразу, через каждые пять дней. Это даст возможность правильно наладить спектакли и репетиции, что до последней степени важно. Из таких пьес у нас есть "Мудрей," (Островский) 6, "Хозяйка гостиницы" (Ливанов с Еланской или Андровской) 7. Кроме того, идущие теперь "Царские врата" и "Вишневый сад". ("Дядя Ваня"? -- все стары. Может быть, с молодежью?) Вот, кажется, и все, что было говорено, если мне не изменяет память.
Письменное общение с Вами будет затруднительно. Диктовать мне некому, писать лежа (как видите) трудно (простите за почерк).
Надо сходиться и говорить. Когда, в какое время? -- зависит от Вас (предупредите только за один, два дня, чтоб я мог устроить свои дела).
Простите за небрежно написанное письмо. Устает рука и тороплюсь.
С почтением
К. Станиславский.
Надо, по-моему, хлопотать о сокращении выездов, поездок и гастролей.