Нет победителей в войне творцов
| Вид материала | Документы |
- Протокол, 47.42kb.
- Один из главных творцов отечественного опк, 91.73kb.
- История возносит победителей и бичует побежденных. Маккавеи сумели выстоять в борьбе, 5669.66kb.
- Не нам, не нам, а Имени Твоему, 4413.43kb.
- -, 1074.97kb.
- Литература 1 место нет, 197.95kb.
- -, 295.46kb.
- Международная научно-практическая конференция 22-23 марта 2012 г в г. Костроме, 50.08kb.
- 1796-1855), российский император с 1825, третий сын императора Павла I, почетный член, 60.63kb.
- Номинация «Классный звездопад», 241.83kb.
Сборник начат 25 марта 2005 года
ВЫБОР
В смертельном поединке сходятся враги –
Непримиримые идеи.
Добро и зло, как две могучие руки,
Над людьми они довлеют.
Нет победителей в войне творцов.
Погибнет тьма – не будет света.
Без доброты утратит зло свое лицо.
Вопрос исхода без ответа.
Жизнь и смерть,
День и ночь,
Ведут войну от века.
В глазах, сердцах,
В наших словах,
За право быть человеком.
Ты сам решаешь, чье оружие сжимать,
В этом вопросе нет подсказок.
Но все должны в эту игру с судьбой играть,
Нет больше фальши ярких масок.
Жить на войне,
Кровь на камнях –
Вся она красного цвета.
Неважно, кто ты –
Герой или трус,
Пока твоя песня не спета.
ДОРОГА НА ЭШАФОТ
В воздухе разлитая горечь,
Волосы сечет суховей.
Это было, только где – не помню,
Мое прошлое как россыпь камней.
Не успел возвратиться обратно,
Но это не важно теперь.
Не каждая победа приятна.
Соленый привкус старых потерь.
Километры пути как живые,
Будто лестница в небо ведет.
А ступени ее – дни земные,
Сколько их – кто-то вряд – ли сочтет.
Все, что знал, во что свято верил,
Никто уже меня не поймет.
Сто одежек на себя я примерил,
Только горло отчего-то жмет.
А дорога убегает все дальше,
Не предвидится конца впереди.
Отчего в кулак сжимаются пальцы?
Кто сказал, что мне себя не найти?
Может быть, я когда-то увижу,
Что земля ушла из-под ног.
Раскрывается небесная крыша,
Привела дорога на эшафот.
Там с лихвой за грехи мне воздастся,
Справедливее нет суда.
Что-то скрыть, утаить не удастся,
Когда совесть заглянет в глаза.
КЛЮЧИ ВОЙНЫ
Никто не вспомнит день,
Когда восстал огонь,
И пеплом затянуло небеса.
Плавился металл,
Багровый смерч сжигал,
Что рассекала гибели коса.
Как слепой
Идет к краю скалы,
Мы ведем
Безумную игру.
Ставим крест
На будущем земли,
И начнем
Последнюю войну.
Момент – и жуткий гриб
Над землей висит,
Наука была гением людей.
Стояли города,
Текла жизнь, как вода,
Но все сметали тысячи смертей.
Некуда бежать,
Везде открылся ад,
Воздух раскаленный, как в печи…
Все это может быть,
Коль не предотвратить
Войну, к которой держим мы ключи.
КТО?
Никогда не найти виноватого.
Ничья совесть не примет греха.
Пусть в могилу ложатся горбатые!
Стадо сыщет себе пастуха.
Кто сознается в собственной тупости?
Кто почувствует горечь внутри?
У кого из нас хватит смелости
Осознать, что мы все палачи?
Один раз отвечать –
Значит, можно молчать.
Только прятались зря.
Затянулась петля.
Все законы давно уже куплены,
Как и те, кто их издавал.
Только головы, что были срублены,
Почему-то никто не считал.
Суд свершился. Но где же возмездие?
Была кровь. Но она ли нужна?
В Книге правды едва ли поместятся
Все поправки. Их суть не важна.
Свято верила власть идеалам.
Прокуроры вопили – казнить!
Палачи исполняли приказы
Кому, что и по сколько рубить.
Кто признает свое отношение
К морю грязи, где наш общий дом?
Кто поймет и попросит прощения
За добро, что представилось злом?
ОНИ ПРИХОДИТ НОЧЬЮ
Боль приходила во сне.
Как скользкая, хищная кобра,
Она исповдоль, осторожно
Ползла по открытой душе.
И память, как рана, кричала,
Когда в ней вставали строем
Идущие, как под конвоем,
Те, кого вечность украла.
Голоса, лица…
Шелестят страницы…
Откреститься сложно,
От того, что в прошлом.
А порою уже невозможно.
Подушка, сырая от пота,
Порвавшие кожу ногти.
Зачем все это помнить,
Когда время сбилось со счета?
Смертельной тоскою пропитан,
День отступил и скрылся.
Бледный свет на руки пролился.
Все, что было бессмертным, убито.
От себя не уйти, не скрыться,
Хоть оставил все за спиною.
Хоть и жизнь и стала другою,
С каждой ночью опять возвратится.
Не лечит лихое время.
Было где-то, но не забыто.
Миллионы раз снова испито
Неподъемной памяти бремя.
ДУРАК
«Вот дурак!» - прошептал кто-то
И замолчал.
Не сбросил скорость перед поворотом,
Зря кричал.
Не хранил, не берег, не очнулся.
Не вспоминал.
В конце своей ночи проснулся.
Что сказал?
Дуракам не писаны законы,
Но исхожены дороги все.
Все кружат глазастые вороны,
Их добыча сохнет на кресте.
Кто слышал – тот знал.
Кто простил – потерял…
На войну ходил как на праздник,
Для кого?
Из - под лавки смерть дразнил
Для чего?
По граблям шагал гордо –
Не считал.
В свою глупость сверил твердо,
Понимал.
Получилось, время зря прошло.
Ерунда.
Мимо белых облаков пронесло.
Не беда…
За собою в землю что унес?
И кому?
Только дождь навесил серость –
Пелену.
КОНВЕРТ
Говорят, душа не умирает,
Даже если тело взяла смерть.
Как частица ветра, улетает,
На земле лишь распечатанный конверт.
Говорят, уходит сразу горечь,
Боли нет, лишь сладостный покой.
Я не знаю. И не стану спорить.
И пытаться поиграть с судьбой.
У кого-то души – будто трупы.
У кого-то вечные огни.
В зареве костра читаю буквы.
Это будто письма мне они…
Мне не нужно вечное паденье
В синюю, зияющую высь.
Гибель – нашей жизни продолженье,
Перемена мест, времен и лиц.
Тесно памяти в избе – темнице,
Только прошлого в себе не удержать.
Что-то бьется пойманною птицей,
Но я чувствую – мне некуда бежать.
Но зачем живу на этом свете?
Знаю – совесть моя вовсе не чиста.
Что во мне, в заклеенном конверте?
Лист письма? А может, пустота?
Под лежачий камень я успею
Рано или поздно. Все равно.
Но я верю – написать сумею
Своей жизни краткое письмо.
УДЕЛ
На празднике жизни ты снова чужой.
Ты снова персона нон - грата.
По тропке своей, сплошь кривой и косой,
Ты шел до конца, до заката.
В стране обезьян и чванливых скотов
Не дал наплевать себе в кашу.
Но нет, не хватило ключей для замков,
И ты принял горькую чашу.
Кто богат – тот и прав.
Стал, как сытый удав.
Твой удел – не предел,
Три шага на расстрел.
Для новых героев растут палачи,
И тридцать седьмой уже рядом.
Так уж случилось, кричи – не кричи,
Никто не поможет хоть взглядом.
По грязным словам и убитым стихам
Уродам заслуженный отдых.
Поэты за деньги строчат дуракам
Красивые, пышные оды.
Тебе больно видеть всю эту грязь,
Ты жаждешь свободы и правды.
Но правду подмяла пузатая власть,
И ей она служит исправно.
С своих идеалов сдуваешь ты пыль,
Хоть в воздухе пахнет помойкой.
Что предпринимать, чтобы новая жизнь
Не стала второй Перестройкой?
СПАРТАК
Брат поднимет меч на брата,
Если плетка над спиной.
Воин рабства – гладиатор
На арене стал герой.
Шрамы через грудь ложились,
Но железная рука
Не дрожала и не сбилась,
Отнимая жизнь врага.
Горит тоска об отнятой свободе,
На ложах Колизея сидит враг.
Но не до зрелищ истязателей породе –
Повел на смертный бой людей Спартак.
А ночами о свободе
Бесконечно думал он.
О земле, своем народе,
Что был Римом покорен.
И однажды – будь что будет!
Обернул меч на господ.
Кто в ярме был – не осудит.
Кровь по мрамору течет.
Дрогнул Рим перед грозою,
Обреченных месть страшна.
Поднялись щиты стеною,
Кесарю жизнь дорога.
Взяв свободу красной платой,
Жизнь, как песня, коротка.
Рок встречал героя плахой,
Но молва пошла в века.
ИГРА
Кем был наказан этот мир,
Что развелось в нем столько гнили?
Ум заволакивает жир,
А чувства уступают силе.
И есть ли этому конец?
Кому охота быть распятым?
Пороки продали венец
За право сытых – быть богатым.
Миллионы лет назад мы убивали,
Чтобы выжить на лице земли.
Но со временем убийство превращали
В вид азартной, увлекательной игры.
Нож у горла не похож на фишку.
На неверных ход расплата жизнью.
Как отвратительный нарыв,
Таится в наших душах скверна.
Нет, тьму нам мраком не избыть,
А до петли дойдем, наверно.
Благих намерений тропа,
Украшенная черепами,
Нас в неизвестность привела,
Изгоев обратив рабами.
Кто терпит это и зачем?
Кому нужна такая мука?
Кто был никем, тот стал ничем,
Чтоб было для детей наукой.
За что Создатель любит нас,
Когда мы все добро прокляли?
И недалек тот страшный час,
Когда найдем то, что искали…
СКАЛЫ
Гребни хищных черных волн,
Вечность бьется об гранит.
Как от двух стихий заслон,
Камень стонет и гудит.
Будто вечный часовой,
Закрыв морской стихии путь,
Утес дробит морской прибой,
Лишь брызги на ветру блеснут.
Два исполина навеки сошлись
В битве за власть над всем миром.
Душат друг друга на смерть, не на жизнь,
Сила не сломит силу.
Могуч океан, неприступна земля,
Над ними – врата Валгаллы.
Быть может, и пали б, себя истребя,
Но держат удары скалы.
Здесь смерть находят корабли,
Гибель тысячи людей.
Им не добраться до земли,
Кости их среди камней.
Клыки кривые в небеса
Мрачных каменных солдат.
Белеют в море паруса,
Скалы миновать спешат.
ПОСЛЕДНИЙ РАЗ
Новый день -
Как расстрел за минувшую ночь,
Шаг назад.
Убегают сомнения прочь.
Словно боль
На изрезанной кем-то душе,
Пустота
Поднимает глаза в тишине.
Последний раз
Дается жизнь
Последний раз
Встречает жизнь
Огонь внутри
Проклят и чист
Во сне могил
Прощает твердь.
Миг за век,
Будто пули свистят вновь и вновь.
Свой закон –
Как металл, зло за зло, кровь за кровь!
На пути
Как стена, вырастает заря
Жить и знать –
Для безумцев готова петля.
Кто искал –
Не нашел и вернулся назад.
Кто стоял –
Угодил под пылающий град.
Но на меч
Всегда будет преграда щита.
Чей позор?
И пока не закрыты счета.
ВИКИНГ
Скалы вонзаются в небо
Иглами острых клыков.
Дикими песнями ветра
Овеяны сонмы веков.
В пустынной дали океана
Парус драккара мелькнул.
Властной рукой капитана
Корабль к земле повернул.
Сила Севера, дух океана.
Корни дерева, сыны Вотана.
Викинг – странник, дьявол из моря.
Шумит, играет таран прибоя.
Утес неприступною кручей
Поднялся, как бог-великан.
На камне угрюмом, могучем
Седой северянин стоял.
В глазах отражались пожары,
Великие битвы и кровь.
Походы, родные драккары,
Знамения грозных богов.
Что помнишь ты, викинг бесстрашный,
Отдавший юность боям?
Тебя обходила опасность,
Твой меч нес погибель врагам.
Но гостья незваная скоро
Тебя тронет мертвой рукой.
Пустыня туманная моря
Твоей станет смертной судьбой.
МУЗЫКАНТ. ЧЕЛОВЕК.
Это было – иль не было вовсе,
Только совесть людская хранит
Искры дней тех, колючих и острых,
Что пронзили холодный гранит.
Обелиск на могиле скалою.
Слышен до сих пор визг тормозов.
Скорость стала финальной игрою,
Обрывающей говор лжецов.
Музыкант и поэт,
Смог ли ты простить нас?
Кто ответит за свет,
Что в глазах вдруг угас?
Музыкант человек.
Океан из двух рек.
Его сила была не в ударе,
Хоть и был он боец хоть куда.
Дух, откованный из звонкой стали –
В его песнях пылала звезда.
Те, кто понял его и услышал,
Обгорели, как будто в огне.
Он поднялся не к небесам – выше.
Его луч по блестящей струне.
Тихой битвы герой,
Твоя кровь среди нас.
Музыкант Виктор Цой,
Факел твой не угас.
Песни – птицы живут,
И в сердцах гнезда вьют.
КУЛИКОВО ПОЛЕ
Черный дым пожарищ стелется рекой.
Рожь потоптана копытами коней.
Слышен говор непонятный и чужой –
Тяжкое ярмо надето на людей.
Из степи пришла могучая Орда,
Вихрем по земле промчались чужаки.
Будто горе не избыть нам никогда,
Плетью тяжесть хановой руки.
От поборов стон по русской стороне,
Обнищавшие деревни, города.
Но булат куется в пламени – огне,
А славянин басурманам не слуга.
Зрела сила незаметно от врага,
И звенела в кузнях воинская сталь.
Воронье кричало – близилась война.
На последний бой князь русичей собрал.
И пронесся клич по селам-деревням –
За свою свободу время воевать!
Хватит дел бойцам – богатырям,
В чистом поле под мечами умирать.
Разразился гром над русскою землей.
Разгулялся гнев священного огня.
Что не сберегли – то взяли в битве вновь,
Меч чужой сдержала крепкая броня.
Много ратников в той битве полегло…
Смерти выдался богатый урожай.
Куликово поле кровью залито,
День как ночь от черных птичьих стай.
Цену страшную пришлось нам уплатить,
Чтобы сбросить с плеч своих татарский гнет.
Но года идут, и надо дальше жить,
Светлым словом помянув, кто Русь сберег.
БЕЛАЯ ЯРОСТЬ
Хлесткий удар
Прямо в лицо наотмашь.
Кровь по щекам.
Сильному сдачи не дашь.
Но вот внутри
Что-то от боли зажглось,
Это встает
Чистая, белая злость!
Только на пределе, на исходе,
Когда нет больше воли ни на шаг –
Лишь тогда она в бою приходит,
Ярость – перед ней бессилен враг.
Бой до конца –
Нечего больше терять.
Чувства ушли,
Цель лишь одна – убивать!
Ярость светла,
Мышцы налились свинцом.
Хоть в мир иной,
С чистым от боли лицом.
Сил во сто крат,
Энергия бьет через край.
Нет ничего,
Только яростный крик – побеждай!
Но гнев пройдет,
И молотом сердце в груди.
Внутри пустота,
Безумье войны – позади…
БЕЗВРЕМЕНЬЕ
Не все поэты пишут о любви.
Не все они романтики вздыханий.
Есть и другие братья по крови,
Кого тревожит род иных переживаний.
Любовь так притягательна, сладка,
Но не сказать о ней привычными словами.
Мы слишком мало о ней знаем, чтоб рука
Могла писать боль откровения стихами.
А помните тех, кто писал о великом?
И через два века их мыли в строку.
Осталась судьба наша горькой и дикой,
Посеяв вокруг безвременья траву.
Ничто не создается просто так,
По воле лишь одной только фортуны.
Бывает, крутят рифму так и сяк,
Но в песню лишнего уже не всунешь.
Поэт – как зеркало народа,
А правде глотку кляпом не забить.
Когда поругана, унижена свобода,
Как о любви тут можно говорить?
Сейчас не вешают и не грозят кострами,
Ведь нынче демократия в чести.
Но оглянись вокруг, и сердце жмет тисками:
Земля родная только лишь в горсти.
Поэту это – вызов безвременья.
Ведь не всему объявлена цена!
Среди шутов и глупого отребья
Контрастен взгляд упрямый, как стена.
РУССКИЕ
От войны до войны
Мелкими шагами,
Плач родной стороны
Ночи рвет кострами.
От беды до беды
Горькою травою
По изломам судьбы
Полынью – лебедою.
Гости на своей земле.
Тихая улыбка.
Стакан граненый в руке –
Вечная ошибка.
До могилы дойти,
Дальше нам неважно.
Вот бы душу спасти,
А в тоске не страшно.
Дотемна спину рвать
Во широком поле,
Голод болью познать
Соколом на воле.
На печи мертво спать,
Пока рак не свистнет,
В сече лютой помирать
За долги отчизне.
Знать, такие мы и есть,
Солнце в непогоду.
Запоздалая месть
Давит год от года.
Сколько нам еще терпеть
От друзей побои?
В соснах трех заплутать.
Русские изгои.
СТРАННИК
Он бродил по дорогам земным,
А казалось – по синему небу.
Был всему ненавистно чужим,
Говорил – а считали все бредом.
И никто не знал, что он искал,
Отчего был доверчивым к людям.
Но узнали – грехи собирал,
А потом зло в себе он загубит.
По пути, что нам бросил рассвет,
Он ушел за последним лучом.
Без вопроса понятен ответ
Для сердец, опаленных огнем.
Пробирался сквозь шум городов,
Где добро по сусекам искали.
Где на друга десяток врагов,
Где за слово смеясь убивали.
Принимал в себя грязь и грехи,
Бесконечное дело свершая.
Взять, насколько хватало руки,
И травиться, в себе яд сжигая.
Понимал, что зло не победить.
Что усилий его не достанет.
Пока время позволило жить,
Ждать, пока сердце биться устанет.
Не рубаху просаливал пот –
Замирала душа, задыхаясь.
Но все странник идет и идет,
О проклятий бурьян спотыкаясь.
ЦЕЛИТЕЛИ ГОРЯ
Как много гениальных поэтов,
Чье слово как камень твердо.
Незатейливые их куплеты –
И сила Земли - все одно.
Одних затоптали на взлете,
Не дав даже крылья раскрыть.
Других жгли фальшивой заботой,
Успев перед смертью забыть.
Где вы, целители горя?
Где ваша тихая правда?
Кто смеет злобной ложью
Назвать ваше слово бравадой?
Быть заодно со всеми,
Но все же наедине.
В отчаянье искренне верить,
Что сила всей цепи – в звене.
И как больно видеть таланты,
Гниющие заживо здесь!
Подобно безликим Танталам,
Они платят за свою честь.
Платят свободой, посмертно,
Платят всеобщей хулой.
Уже не поймем мы, наверно,
Тех звезд, что свели в мир иной.
Три фразы углем на заборе –
Не русский задиристый мат –
Подчас много большего стоят,
Чем сотни размытых тирад.
Где корни пустить смогло слово,
Поднимется новый росток.
Но будут ли ветви готовы
Принять, как листву, горький рок?
БЕЗУМЦАМ
Любой музыкант – сумасшедший.
Известно давно.
Не бог он, в трясину сошедший –
Ему все равно.
В глазах безумие тлеет
И жжет нутро.
Как вампир, истощая, зреет
Из крови вино
Как ни крути – не понят
Музыкант.
Берегись, как бы не был растоптан
Талант.
У любого мелодия жизни
Своя.
Так стоит за сынами отчизны
Земля.
Болезнь не лечится эта,
Как не желай.
Заразишься раз – и до века.
Так и знай.
Кто зажег упрямое сердце?
Песня? Стих?
Сыпет на рану перцем
Ряд нот чужих.
СОБАЧИЙ ВОЙ
Странный звук резал ночь, будто бритва –
Полный горя, тоски дикий вой.
В неизбывной печали молитва,
Этот крик – нестерпимая боль.
Где-то выла, выла собака,
И в кулак зажималась душа.
Что случиться должно, чтоб так плакать?
Слушал мрак этот вой чуть дыша.
Лег в могилу владыка – хозяин.
Пьяным был поминальный обед.
Разошлись люди, но и не знали,
Что собака не шла с ними вслед.
И теперь, ночь будя своим воем,
На холме свежевзрытой земли
Песье сердце рыдает и стонет,
Слезы катятся в серой шерсти.
Наступило туманное утро.
Сторож шел меж могил и крестов.
В полумраке расплывчатом, мутном
Труп собаки в оградке нашел.
Верный пес, как бы дань отдавая,
Положил морду на обелиск.
Эхо жуткого, горького лая
Пробудилось из ночи на миг.
САМ СЕБЕ
Разворовано, продано, изгажено.
Осмеяно, затоптано, опошлено.
Вряд – ли кто-то и отважится
Восстанавливать, что варварски разрушено.
До безумия, до скрежета зубовного
Душит сердце наболевшее желание
Утопить, столкнуть в трясину черную
Этот мир, который сам себя поверг в изгнание.
Мне некуда вернуться,
Мне некуда идти.
Оплеванные чувства
Никак уж не спасти.
А я уже по горло
Увяз в слепой войне,
Отчаянно, позорно
Я – родина себе.
Слышу каждый день чьи – то обещания,
Но заранее не будучи исполнены.
Улыбнусь оскалом гадам на прощание,
Злая совесть с святотатцами помолвлена.
Ощущать себя разбросанным в тумане,
Но ломать стену огня упрямым лбом.
А вокруг только веселый, вечно пьяный
Мой народ. Между усталостью и сном.
ИДЕАЛИЗМ
Идеалы – вещь хорошая,
Если сам в них свято веришь.
За идею люди с радостью
Шли под палача топор.
Только грош цена всем мнениям,
Если их деньгами меряешь.
Все идеи кровью куплены.
Имя продавцу – позор.
Но верить нам во что-то надо,
Уж так устроен человек.
Безумье – это не отвага,
Безумье делает калек.
Кривотолками да сплетнями
Утверждали власть религии.
Аксиомы не проверены,
Кому надо – знает сам.
Все на свете относительно,
Идеалы не в правителях.
Злое разочарование –
Для фанатиков капкан.
Идеалы идеалами,
Но свои мозги все ж надобны.
Учит мудрая история,
Чем чреват самообман.
Свет и мрак навеки спутники,
Ходит ложь под руку с правдою.
Свое мнение не лишнее,
Когда так красив дурман.
МСТИТЕЛЬ
Солдат вернулся из Афгана
С насквозь простреленной судьбой.
На теле оставляя шрамы,
Война погладила рукой.
Но в мирной жизни не иначе,
Такие же идут бои.
Стреляют, режут, бьют и плачут,
Тот прав, чьи больше кулаки.
Из огня да в полымя.
Ветерана родной город встречал.
В этой стране победила война,
Знаком ее звериный оскал.
А значит – снова идти напролом,
Дух человека с таким не смирится.
Наркотики, мафия – вспыхнуло злом
Сердце бойца – искалеченной птицы.
Собрал таких же как он сам,
Отравленных тем же ядом.
Со снегом белым по вискам
И жестким, непреклонным взглядом.
Их суд был короток и скор:
Торговец смертью с ней встречался,
В петле болтался сытый вор,
Подлец покоя, сна лишался.
Его учили убивать.
Теперь он сам себе полковник.
Нельзя же видеть и молчать,
Когда вокруг все как на бойне?
Но есть конец, увы, всему,
И коротка была отсрочка.
Пуля, свистнув на лету,
Пробила грудь, поставив точку.
СОВЕСТЬ
На этот вопрос вам придется ответить,
Господа повелители мира сего.
Вы все обещали, но трудно вам верить,
Остался вопрос один лишь всего.
Его задавать нелегко и противно,
Но вы вынуждаете: надо понять.
Хотели как лучше, но явственно видно
Все как обычно случилось опять.
Совесть. Где она осталась у вас?
Совесть. Что же так толкало вас в грязь?
Совесть, да есть ли предел этой жадности?
Совесть. Кто скажет «нет!» вашей наглости?
Вы лезете к власти по крови и трупам,
Клянетесь, божитесь в своей чистоте.
Пускаете сотни обманчивых слухов
О рае, который наступит в стране.
И кто-то вам верит, престол вам вручают,
Вот тут открывается ваше лицо.
Ворье и хапуги. Но маски спасают.
Не хватит ли врать, в конце то концов?
Вы смотрите гордо с плакатов, листовок.
Хватило же денег на всю эту фальшь!
Красуетесь сотней нарядных обновок.
Учтите – гнев режет острее, чем сталь.
Спросить с вас нельзя по продажным законам.
Осталось лишь ждать, власть монеты кляня,
Которая уши всем забила звоном.
И как вас таких только носит земля?!
СПОКОЙНОЙ НОЧИ
Усталые глаза, как ставни,
Смыкаются шторами век.
И ночь заботливо прячет
Дня прошедшего след.
Тоска, обида, разлука
Остались за гранью «вчера».
И все, что мы не успели,
Останется ждать утра.
Спокойной ночи!
Это говорит нам солнце,
Чертя по небосводу
Свой прощальный штрих.
Спокойной ночи!
Кричит нам звонко
Звездная артель,
Шляпки в небе гвоздей золотых.
Спокойной ночи!
А кто-то бессонно и слепо
Глядит в пустоту над собой.
Течет исповедь человека,
Слова превращая в вой.
А кто-то жить остался,
Хоть должен был умереть.
А кто-то, как ни старался,
Свою встретил первую смерть.
Одни поднимаются к небесам,
Другие ложатся на дно.
Им, как неразгаданным иксам
Своего решения знать не дано.
Одни с утра уходят в бой
И к вечеру ложатся спать.
Другие бросаются в огонь,
Не в силах себя удержать…
ТО, ЧТО БЫЛО
Сначала ты не понимаешь,
Что и когда случилось.
Не чувствуешь и не знаешь,
Что жизнь твоя надломилась.
Но не кровь потекла из трещин,
Горючие слезы скорби.
В груди смыкаются клещи,
Завились в петлю дороги.
Когда-то было,
А теперь нет.
Умчалось бурей
На крыльях бед.
Как будто это
Все не с тобой.
И отблеск света
Теперь чужой.
После дышится легче,
И мысли не пляшут дико.
Но боль не становится меньше,
Все так же тяжко и лихо.
Знаешь – ничего не вернется,
Но хочется начать все снова.
Но безумье тихо уймется.
И ты стал закала иного.
Капают дни и ночи.
Потеря молчит за спиною.
Веришь, веришь ты очень,
Что боль прикрылась корою.
И только желтеют в альбоме
Фотографии счастья и горя.
Не кричит отчужденье. Не стонет.
Недосказанность грустных историй.
СМЕРТНИК
Воют моторы надрывно и тонко,
Под маской кабины безумца глаза.
Уже очень скоро в порыве, на пике
Он крикнет одно только слово: «Банзай!»
Тяжелая бомба под днищем повисла,
А на горизонте видны корабли.
В крови будто бродят горячие искры,
И тает в тумане полоска земли.
Жизнь подобна вихрю,
Дикий ураган.
Ослепляет мысли
Ненависть к врагам.
И живою миной,
Будто гнев небес,
Свою гибель встретить,
Ей свершая месть.
За честь императора жизни не жалко,
Счастье есть в этом священном огне.
Врага не спасет скорлупа крепкой стали,
Страшен удар по холодной броне.
Уже чертят небо горячие трассы,
Зенитчики ловят в прицел самолет.
Корабль огромной, уродливой массой
Уже ощущает последний отсчет.
Пробито крыло и мотор захлебнулся,
Но летчик сжимает горячий штурвал.
Линкор обреченный бортом развернулся,
И смертник, как молот, с неба упал.
Чудовищный взрыв раскатился над морем,
Корабль, расколотый пополам,
Уходит в пучину. Со смертью не спорят.
Никто не поставит крестов морякам.
МАСТЕР
Кто сказал, что холст – простая тряпка?
Да, он мертв и холоден, пока
К нему отрывисто и чутко
Не прикоснется Мастера рука.
Ложатся штрих за штрихом на грунтовку,
И видишь – чуду место на земле.
Рука творит наметано и тонко
Абстракцией мороза на стекле.
Они уходят, не простившись, в вечность.
Хоть и не всем им лавры и почет.
Но наших дней простая быстротечность
Растопит зависти корыстной лед.
Вручает Святогор меч Илье Муромцу,
А вот и старец с плетью и свечой.
Лесная готика на ладонях солнца,
«Прощание славянки» ведет в бой.
Вот маршал Жуков средь руин и пепла,
И в поединке воин – Пересвет.
Рвет пену облаков веселье ветра,
Чуть грустно смотрит на людей автопортрет.
Век Мастера недолог и сумбурен,
Лишь делу предан сердцем до конца.
Его картины поднимают бурю,
Но знала ли покой его душа?
Чтобы стать Мастером, проходят испытанья,
Не каждый может крепче камня быть.
Не всем дается редкое сознанье
Творить как жить, как верить и любить.
ПЕРЕД ГРОЗОЙ
Запах озона врывается в грудь,
Затишье дразнит нервы.
Пульса в висках отрывистый стук.
Дождь или гром будут первым?
Весело волосы ветер рванул.
Отчаянная забава!
Где-то как пушечный залп громыхнул,
По небу туч облава.
Перед грозой все затихло, молчит,
Будто сжалось в испуге.
Предчувствие в воздухе молча висит,
Какая потеха будет!
Пьяно и весело стало внутри.
Поют водяные струи.
Пламенем бешеным небо гори!
Капли бьют словно пули.
Это веселье не людям дано,
Правда языческой веры.
Что-то плохое в душе сожжено,
И нет бесшабашности меры.
Ложится наземь сырая трава,
Головы гнут березы.
Сила грозы точна и остра,
Ливня кристальные слезы.
Чье-то лицо видно в бешенстве туч,
Он – повелитель грома.
Смех раздается раскатист, могуч,
Раздается Извечное Слово.
СВЕТ В КОНЦЕ ТУННЕЛЯ
Шаги, шурша разбитыми ногами,
По грязному бетонному полу.
Стены равнодушными тисками
Внимают с губ растрескавшихся стону.
И где-то впереди размытой точкой
Обманчиво блеснул неверный свет.
Что это? Фонарей горящих строчка?
Или сознанья раненого бред?
Туннель пуст и бесконечен.
Равнодушно беспощаден и жесток.
Дыханье пустоты калечит,
Давит жизни слабый огонек.
Но с каждым метром ближе выход.
И свод над головой заменит небо.
Пока идешь, живешь и дышишь,
Пускай ведет горячая надежда.
Сколько бреет по этому туннелю?
День, неделю или год?
В ушах капель настойчивые трели:
«Иди. Иди» На сердце мертвый лед.
Ладонь цемента ощущает холод,
Стена уводит в бесконечность.
Но хуже, чем отчаянье и голод,
На душу давит неизвестность.
Дыханье сбилось, захлебнувшись хрипом.
Кровь в виски толчками бьет.
Не встретиться ли с смерти ликом,
Шагнув за новый поворот?
Но свет ударил ярко и слепяще,
Вот выход из туннеля страха.
Свободы запах – и нет его слаще,
А холод, темнота исчезли прахом.
МЕХАНИЗМ
Люди – будто детали,
Служат в одном механизме.
Из пластмассы, дерева, стали,
Элементы всей нашей жизни.
Хрустят зубцы шестеренок,
Вращаются шатуны.
Век их мал или долг,
Сложны они иль просты.
Каждый полезен и нужен,
Когда на своем он месте.
Когда верой – правдой служит,
Свою работу делает честно.
Вот тогда механизм полноценен,
На сто процентов исправен.
Своим составляющим верит,
Где каждый по-своему главен.
Есть, кто идеально притерты,
Работа их безупречна.
Их части надежны, тверды,
Могут служить бесконечно.
А там – громкий скрип и скрежет.
Нет смазки – добра и счастья.
Они себя рвут и режут,
Но встать – уже не в их власти.
Каждый из нас ничтожен,
Как в пыли на дороге болтик.
Механизм, как бы ни был надежен,
Без ремонта не служит долго.
Тогда остается мусор,
То, что свой срок отслужило.
Но машина не сбита с курса,
И сердце железное живо.
СТАРЫЙ ДОМ
Старый дом на окраине города,
Старый дом с потемневшей стеной.
Потеряв все, что близко и дорого,
Стал для всех непонятно чужой.
Он угрюм в отрешенном величии,
Черны дыры раскрытых окон.
Не вернутся ушедшие жители,
Только скрип половиц, будто стон.
Ставня тихо шевельнется,
Дверь усталая вздохнет.
Кто-то грустно шевельнется:
Дом чего-то ждет и ждет…
Старый дом возвели почти век назад.
Сколько ног прошло через него?
Крышу били дожди, сей осенний град,
Старый дом и не вспомнит всего.
Люди там умирали, рождались,
И хранили свое в нем тепло.
Приходили, потом исчезали.
Дому стало уже все равно.
Дом стоит на отшибе заброшенный,
Будто старый, больной человек.
Бьет сильнее годов одиночество –
Доживать как в изгнаньи свой век.
Но, бывает, ночами прозрачными
Из неверного света луны,
Возникают из давнего прошлого
Лица тех, кто в забвенье ушли.
БРАТЬЯ
Мы разметаны ветром разгульным,
Будто листья осенней порой.
Мимолетные встречи, как пули,
Рвали то, что зовется душой.
Мы не знаем друг друга по лицам,
Мы не помним друг друга имен.
Но мы были каленые спицы
В колесе, что кружит день за днем.
Мы – братья.
Узнаем подобных по отблеску глаз,
Хоть никто не поймет нас.
Мы – братья,
Не по крови и плоти, а мыслям
И по образу нашей жизни
Мы – братья.
Переделки бывали - не сахар,
И никто не знал, как ему быть.
Но пока крепким духом не падал,
Распрямлялся в стремлении жить.
Молодой внешне был внутри старым,
Но огонь полыхает в зрачках.
Мы стояли, держали удары,
Наплевав на отчаянный страх.
Нам с толпой никогда не смешаться,
Мы с другими как в масле вода.
Не дано нам всем вместе держаться,
Но пути сходятся иногда.
И тогда я скажу, улыбнувшись:
«Здравствуй», встрече негаданной рад.
На мгновение станет вдруг душно –
Вот стоит мой неведомый брат.
ВСТРЕЧА
Слова ложились сами в рифмы,
Из них текли, плелись стихи.
Когда-то так рождались мифы,
Сказанья, что до нас дошли.
Теперь звучат иные песни,
Но корень их всегда один.
Бегут за строчкой строчка вместе,
И сплав их сущего един.
Она рванулась белою стрелою
Из рук того, кто сотворил.
А он, исполненный тоскою,
Печальным взглядом проводил.
Но в сердце, истощенном сотней
Таких негаданных потерь,
Слова звучали ярко, звонко:
«Мы еще встретимся, поверь»
Родилась песня, будто птица,
Ей стало тесно в немоте.
В полет над душами стремится,
Что заблудились в темноте.
Поэт не стал ее неволить,
И клеть незримую отпер.
У песни, знать, такая доля –
Бежать по судьбам на простор.
И вот однажды в суматохе,
В неразберихе городской,
Создатель шел в людском потоке,
Внутри один с самим собой.
Но, будто громом пораженный,
Поэт вдруг побелел как мел.
У парка парень незнакомый
Ту песню под гитару пел.
ДВА ЦВЕТА
Красное и черное –
Разные цвета.
На раздолье вольницей
Празднует душа.
Черным метится покой
У могил друзей.
Красной оплетен конвой
Свистопляс огней.
Крик рванулся яростный
Из оков груди.
Закружило, понесло,
Только не держи!
Все цвета сплетаются,
Порождают вновь
Ту, что разжигается
Красной бурей кровь.
Сердце переполнено
Злою радостью.
Что хотел – исполнилось,
Не бранить судьбу!
Черными по красному
Стаи на закат.
Не отнимешь ласкою
Красно – черный яд.
Кровью на сырой земле
Кончилась война.
Шаг по буйной целине,
Лопнула струна.
Черное и красное –
Их прекрасней нет.
Странное, контрастное,
Как сто наших бед.
НА ЗАКАТЕ
Светом прощальным грел закат,
Солнце до утра прощалось.
Словно бросало тайный знак,
За горизонтом скрывалось.
Оно уходило лишь только затем,
Чтобы опять вернуться.
Луч посылало прощальный всем,
За склоны гор окунуться.
Тени деревьев на траве,
Пыли запахом воздух полн.
В сумерках прозрачной пелене
Видны точки горящих окон.
Сколько было таких мгновений,
Но в каждом свое волшебство.
Чутко их для людей откровение,
Потревожишь – и тихо ушло.
Летние теплятся сумерки,
Листья опять шелестят.
То, что жило и умерло,
На мгновение встанет опять.
Сладкой грустью пропитано
Прощание солнца с землей.
Ночь мчится с звездною свитою,
И отступит пред ясной зарей.
НА ЧУДСКОМ ОЗЕРЕ
В окна постучалась весна,
Солнца золотые лучи.
Но пока хозяйка зима,
От тепла укрыла ключи.
С запада коварная рать
Движется на братьев – славян.
Копья крестоносцев звенят,
В воздухе морозный туман.
Помни, враг, стали звон,
Чуди – озера лед.
Примет смерть от меча,
Кто с мечом к нам придет.
Кровь на белом снегу,
Русской силы стена.
Никогда ни пред кем
Не склонялась она.
Вспыхнули деревни огнем,
Рыцари – тевтонские псы!
Горько жить в засилье чужом,
Но пришло дыханье весны.
В сече злой две рати сошлись,
Только лед хрустит и гудит.
Намертво две жилы сплелись,
Сам убей, иль будешь убит.
И случилось диво – беда:
Озера покров затрещал.
Трупами устелено дно,
Погубил германцев металл.
И бежали рыцари прочь,
Билась и металась волна.
Александр Невский им вслед
Молвил на прощанье слова…
ТИХОЕ ОТЧАЯНИЕ
Вот пишешь, живешь, стараешься,
Душу, как спички, ломаешь.
А потом сам убеждаешься –
Бисер под рыла метаешь.
Терпишь плевки фигуральные,
Но обида совершенно реальная.
Тупость людская бескрайняя,
Огромна, как синее море.
Вот и вредители тайные,
Слуги сокрытого горя.
Хочешь найти понимание,
А конечный итог – осмеяние.
Почему на каждый взмах
Есть советчики в кустах?
А на каждую улыбку
Грязью льют прицельно, липко?
Те, кого считал друзьями
Тебя тянут к темной яме.
Но коль с правдой, хоть один,
Будешь ты непобедим.
Всех задавить не получится.
Даже не в силе тут дело.
Долго с уродами мучиться.
Где наплодить их успели?
Бьют анонимною подлостью.
Нет, и не пахнет тут совестью.
Но ведь не теплится ненависть,
Хоть ты тресни!
Жалость к ничтожной серости
Вместо мести.
Значит – угрюмо, молча творить.
Все проглотить, вздохнуть и – простить.
КТО ТЫ?
Кто ты такой, чтобы решать,
Кому какое время жить?
Приказы слепо выполнять,
За тенью гнаться, чтоб убить.
Кто ты такой? Не отвечай,
Это не казнь, это не суд.
Свое проклятие встречай,
Решать за всех – опасный труд.
За злостью искренняя злость
Испепеляет все вокруг.
Ты, как неприглашенный гость
Отчасти враг. Отчасти друг.
Ты очутился среди скал
На мертвой, выжженной земле.
Род человеческий устал
Душить себя в слепой войне.
Ты не простил, ты не забыл
Кто был минувшему виной.
Зеркальную любовь разбил.
Теперь скажи, кто ты такой?
Ты видел небо из огня,
Но твердо верил в свою роль.
Но кто-то, не спрося тебя,
Сменил в обратный путь пароль.
Прыжок за мертвую черту.
В руке – сияющая сталь.
Но, провалившись в пустоту,
Ты так ответ и не узнал.
КОСТЕР ИЗ ГАЗЕТ
На мокром асфальте горит ворох газет.
В последний раз читаю я чьи-то слова.
Сгорают профанации лживых побед,
В золу превращается смешная война.
Невыразимо больно видеть этот костер.
Заранее прогнать то, что еще не пришло.
С собою продолжая бессмысленный спор,
Мне так хотелось солнца, но оно не взошло.
О, если бы забыть свою печаль!
И быть как капля чистого дождя.
Не знать, не помнить… Ничего не жаль,
Есть только пламя, что зовет меня.
Я научился видеть под глазами очки,
За мертвыми зрачками гнезда вьет пустота.
В невинности вопросов притаились крючки,
Мне холодно у этого немого костра.
Сейчас он догорит, а пепел станет как пыль,
Разбросанным словам под ноги ищущим лечь.
Я сердцем ощущаю, будто что-то убил.
Как трудно было строить, но как просто все сжечь.
ДЕНЬГИ
Деньги решают много.
Вернее сказать, почти все.
Они открывают дорогу,
Или затворяют ее.
Они покупают имя,
Они убивают, щадят.
Они дают страшную силу:
Богатый безгрешен и свят.
Очень тонкая граница
В нашей жизни пролегла,
Трудно нам не оступиться,
Отличить нужду от зла.
Деньги – слуги человеку,
Только не наоборот.
За большой наживой бегать –
Неприятнейший просчет.
Любовь будто зарплата,
Услугой платить налог.
Как будто сухое стаккато:
«Момент, сейчас выпишут счет»
Но все же остались вещи,
И их не похитить деньгам.
Вопрос джентльменской чести –
А золото – мелкий хлам.
Не купишь искренней дружбы,
И веры за деньги нет.
Добром корыстно не служат,
Останется горький след.
И, вообщем, чистую правду,
Сколько ей не платить,
Никак под себя не поправишь,
Деньгами ее не прельстить.
ТАНЕЦ НА МОГИЛАХ
Мы танцуем странный танец –
От него стынет кровь в жилах.
Никто его па не знает.
Танец на своих могилах.
Вонзаются лезвия в кучу камней,
По ним бежит сок утраты.
А музыка громче и быстрей
Зовет к эпопее расплаты
Шаг за шагом по кругу,
Эти движения сна.
Только сжимаются зубы,
И холодеет рука.
А под ногами бархат
Что-то грустно шуршит.
Из сердца тихого мрака
Кто-то за нами следит.
Мы кружимся в этом танце
Уже много дней и ночей.
И в плечи впиваются пальцы,
Красен стал свет свечей.
Танцуем на обелисках,
По серому праху имен.
Все это торжественно, чисто,
Лишь тяжкая поступь времен.
Смыкались гранитные плиты
Над черной плотью земли.
И были мы с вечностью слиты,
Хотя от нее же ушли.
Но кружится этот танец,
Для него все равны.
Тела от него него не устанут,
Когда все танцоры мертвы.
КТО НАМ НУЖЕН?
«Равенство, свобода, братство!»
Мы кричим.
Но нет жаждущих остаться,
Не хотим!
Поджигать, громить, уничтожать,
Волю дай!
Не готов ты за себя решать.
Так и знай.
Разыскав свою свободу,
Тут же потеряли.
Не сдержать меж пальцев воду,
Больше не догнали.
Мы не знаем, кому верить,
И кого искать.
Кто бы мог дорогу к свету
Указать.
Если б каждый мог в ответе быть
За себя!
Мог спокойно, мирно жить
И любя.
Но не можем до таких высот
Вознестись.
Видно, мы иных пород,
Злись – не злись.
Это вовсе неспроста уметь –
Вольным быть.
За свою беду печать терпеть,
Правдой жить.
Но не выкован в сердцах
Крепкий штырь.
Значит, нужен нам пока
Поводырь.
ПРОВОДИ
Тяжело уходить от любимого,
От того, что на сердце взросло.
Два ли тотчас объяснимого.
Его бурей невзгод унесло.
В неудачах уж поздно раскаяться.
Только очень болит голова.
Что-то в памяти, может, останется,
Душа, будто свинец, тяжела.
Проводи.
В последний раз запри дверь.
И прости
За бездну этих потерь.
Проводи.
И во след не гляди.
Молвить слово родное, прощальное,
Но оно уже тут не нужно.
От тяжелого взгляда печального
Будто солью в живое нутро.
Это плата за грязь запоздалая.
Значит, нужно так было в пути.
Внутри стонут слова заплуталые:
«Ухожу. Если можешь, прости»
Но все ясно. Яснее уж неуда.
Сам себе приготовил петлю.
Не доплыть до далекого берега,
Коль попал в ледяную струю.
Утихает житейская исповедь,
Под колени жестокий удар.
Но от взгляда последнего, знаешь ведь
Бросит разом то в холод, то в жар.
РОДНАЯ ЗЕМЛЯ
Сколько ни беги –
Не найдешь конца.
Русская земля,
Нет на ней венца.
Заплутать в лесу
На разгаре дня,
Из ковша реки
Зачерпнуть огня.
Через бетон,
Через тяжесть глыб
Рвется наружу живой росток.
Все в этой жизни имеет исток.
Сквозь бурелом
Струится свет,
На пепелище встает трава,
На упавшем стволе зеленеет листва.
Мерить по себе
Жаркую судьбу.
Новый стих ведет
Песню – борозду.
В шуме городов
Слышен свой указ.
В хрупкой тишине
Начинать рассказ.
Будто с высоты
Через облака
Птицею лететь,
Доля коротка.
Во всю грудь вдохнуть
Неба синеву,
Потревожить грусть,
Чуткую струну.
ПРО ОСЕНЬ
Постучала осень веткой в окно,
Встало в памяти время былое.
Оно полнилось сладкою болью,
За стеклом так же тихо, темно.
Кто-то сам уходил, отвернувшись.
А кого-то я сам злом прогнал.
Не принял иль, быть может, устал,
И мгновенье стоял, как запнувшись.
Шелест мокрой, печальной березы.
Над землей серый свод облаков
Придавил собой дым городов,
Проливаются осени слезы.
Замолчал в темноте телефон.
Никто в эту ночь не тревожит,
Пробирает вдруг тихою дрожью.
Осень ставит незримый заслон.
Скрипнет форточка, штора качнется.
Осень все же сумела войти
И свою сюда грусть принести,
Книги лист, как живой, шевельнется.
Тормозов скрип в ночной тишине.
Разговор чей-то возле подъезда.
Осень делит разумно и честно:
Зрячим – боль и прощенье во сне.
ВЕЧНОЕ ПРАВО
Законы по праву могучих,
Тех, кто на свете выжить сумел.
Крепких духом, лучших,
Кто не только силен, но отчаянно смел.
Но честь купилась монетой.
Уже справедливости быть не дано.
Лучами славы согреты,
Люди устало ложатся на дно.
Все судьи, каноны,
Что из сотен книг.
Тупо повторяют
Нам вновь и вновь
Мудрые заветы
Царственных слепцов,
Но одно забыто
Право – кровь за кровь.
Менялись златые короны,
Но в мыслях лишь алчная жадность богатств.
Вздымались и рушились троны,
Осталась одна неизменная страсть.
Свою потерявши свободу,
Люди покорно несли кандалы.
Законы для силы народу
Теперь стоят меньше остывшей золы.
МОЛОТАМИ КОВАНО
Дерево гладкое, твердое
Ласкала ладонь кузнеца.
От времени почти черное,
Как корни дуба – отца.
Сталь наощупь теплая,
Впитала священный жар.
Звенело железо звонкое,
Приняв сильный удар.
Молотами ковано!
Пламя рождает металл.
Предками дарована
Мудрость тем, кто познал
Молота размах,
Яркий свет в глазах.
Серпы молотом рождены
Снять наливной урожай.
Но и мечи ими правлены
Сечь черноту хищных стай.
Дух металла радует,
Ликует в горне – огне.
Вечное, мудрое празднует,
Лишь молот летает в руке.
Встала из подземелия
Звонкая стальная суть.
Дым из кузницы стелется –
Это Силу куют.
Молот – вечный труженик,
Без него людям не быть.
Он – победы суженый,
Волю нашу крепить.
САМОРАЗРУШЕНИЕ
По раскаленному льду,
Что в моем светлом бреду,
Я, спотыкаясь, иду.
Одна на всех конура,
Для ветра есть кобура,
Стыдливо скрыта дыра.
Из застекленных окон,
Из-под сомкнувшихся крон
Несется радостный стон.
Мне хочется закричать,
Как будто ставя печать.
Логичней все же молчать.
Саморазрушение –
Кому-то всего лишь модель бытия.
Самонепрощение.
Раз за разом убиваю себя.
Убиваю себя…
Следит особый отдел
За теми, кто не у дел,
Кто где когда не успел.
Смешные игры врагов
Из двух соседних дворов,
Трещит открывшийся шов.
Нас учит сюрреализм,
К чему ведет пацифизм –
Наш коренной атавизм.
Я рассыпаюсь во снах
В доступный логике прах.
Дрожит рука на весах.
НАЕМНЫЙ УБИЙЦА
Замер патрон в холоде ствола,
Замер палец на спуске.
Осталась тысяча мгновений до прыжка,
Бьют метрономом в душу.
Грянет смертельный выстрел,
Кровь на горячей земле.
Пуля суд вершит быстро,
Точка в чьей-то судьбе.
Тихий убийца,
Наемный палач.
В памяти только
Вопли и плач.
И продается
Умение ждать,
Молча и быстро,
Как нож, убивать!
Пристально смотрят серые глаза,
Убийство всего лишь работа.
Умелая, быстрая, смелая рука,
Предсказаны все повороты.
Вестник смерти безликий,
Он верен только деньгам.
Закон первобытный и дикий –
Охотника ждет свой капкан.
Сколько продлится с гибелью игра,
Где победитель – смертник?
Злая удача тому будет верна,
Кто убивает первым.
Золото на могилу
Ложится ярким ковром.
Тот, кому послужило,
Лежит под черным холмом.
УЧЕНИК И УЧИТЕЛЬ
Учитель к смерти был приговорен.
Народ в распутстве страшен был и дик.
По чьей вине был полубог казнен?
Ответ простой: любимый ученик.
Да только зла никто ведь не хотел,
Не знали, что свершится через день.
Но дело завершить святой успел,
Хотя креста над ним висела тень.
Мы, к сожалению, не помним добрых слов.
И на улыбку злобой отвечаем.
Жаль, что живет сознание рабов –
Вину свою мы детям поручаем…
А как же бывший ученик?
Нашел ли применение деньгам?
Нет, только землю сотрясает крик,
Проклятия несутся всем богам.
Лишь осознав, кого он загубил,
Ему нет места даже в чертовом котле,
И за грехом еще раз грех свершил,
Нашел конец в затянутой петле.
Что было на том свете – не узнать,
А в мире грешном ясно до сих пор:
Один лишь, стоит ему славы возжелать,
Другого гонит под слепой топор.
Но, как ни больно это сознавать,
Родится Ученик, придет его Учитель.
И сможет каждый их в лицо узнать.
Искариот Иуда. И Христос – Спаситель.
ТОЧКА ОТСЧЕТА
Я гляжу на часы,
Стрелки с каждым оборотом
Мне настойчиво твердят:
Это точка отсчета
Перед следующим часом,
Перед следующим мигом.
Мне приходится молчать,
Иначе захлебнусь криком.
И я жду этого, как чуда.
Когда все ж оно произойдет?
Стрелки бегают по кругу,
Продолжая замкнутый полет.
Мне упорно прививают
Социальный коммунизм.
Или дикий сплав анархий.
И другой идиотизм.
Но мне страшно заглянуть
За критическую точку.
Что тогда произойдет,
Когда рифма ляжет в строчку?
Я, как каменный, застыл,
А часы все не уймутся.
Раз-два-три, раз-два-три,
Ни на йоту не споткнутся.
Я пытаюсь повторять,
Будто надоумил кто-то:
Здравствуй, новое число!
Точка старого отсчета!
ПАДШИЕ АНГЕЛЫ
Падшие ангелы не помнят стихов.
Они разбиваются и верят – так надо.
У них не бывают исконных врагов,
И дерева преданного приклада.
Падшие ангелы ринулись вниз,
Став нечистотами городских улиц.
Окно, подоконник, перила, карниз,
Мир был гильзой, а они стали пулей.
Падшие ангелы – серые крылья.
Падшие ангелы – ветер и пыль.
Падшие ангелы знали и жили,
Но не успели принять новый стиль.
Падшим ангелам незачем быть
Самыми лучшими рынка плебеев.
Крепкая, тонкая, черная нить
Всегда довести до края сумеет.
Руки поднять и быть светом Луны,
Тихо уйти из ночного подъезда.
Сделаться частью глухой тишины.
Именно там падшим ангелам место.
Они могли быть наравне с пустотой.
Они могли в руку взять хрупкую вечность -
Немыслимо сложной, но очень простой,
Как вера в людей, справедливость и честность.
Но падшие ангелы стали дождем,
И плачут о тех, кто еще не решился
Войти в свой единственный Рубикон.
Чей стержень уже исповдоль надломился.
МЫСЛИ О ТВОРЧЕСТВЕ
Каждый раз, когда пишу о чем-то,
В голове одно, но вышло по-другому.
Нет решения, как выразиться четко,
И как сложному не быть в ущерб простому.
Может, нет во мне блестящего таланта,
И напрасно я стараюсь над бумагой.
Лишь бы мне не дойти до плагиата.
И не сделать сое слово тихим, слабым.
Думал тему развивать совсем иначе.
Импульс дал – но дальше все само ложится.
Все усилия – несбыточной задачей.
И себе мне в этом тягостно признаться.
Никогда не буду этим я доволен.
Не пишу, а будто кто-то мной владеет.
Как в своих поступках не был бы я волен,
Но хоть что-то рассказать всегда сумею.
УСТАЛОСТЬ
Усталость приходит
И в ухо мне шепчет:
«Уйди. Прекрати. Отрекись»
Падают капли
На горючую совесть
С туманным утром простись.
Мне очень жаль,
Что так получилось,
Никто в этом не виноват.
Усталое сердце
Рассеянно билось,
Но больше все невпопад.
И все закрутится сначала.
Все по знакомому пути.
И времени как будто мало,
А песню некому нести.
Зачем теперь о чем-то думать?
Кому что надо – сам поймет.
Мы мчимся каждый день по кругу,
Где плавно гнется поворот.
Толчок в плечо –
Нежданный вызов,
Но я разжимаю кулак.
Пусть воюют,
Раз нечего делать,
Грызутся, как свора собак.
А я отдохну,
Но совсем немного.
Дальше – снова на ринг.
Сумрак укроет,
Будто хоронит
Придавив под толщей перин.
ОСТРОВ В МОРЕ
Люди, быть может, забудут,
Но земле не забыть никогда
Про металла горящие груды,
Как кровавая билась волна.
Про ужасное смерти веселье,
И как камень вставал на дыбы.
Про затишье – оно как похмелье
Между диких порывов войны.
Братская могила
Между диких скал.
Но найдет не сразу
Даже кто искал.
Море шепчет тихо:
Каждый был герой.
Сотни тонн гранита
Берегут покой.
Но в клубах ядовитого дыма,
Под разящим свинцовым дождем,
Как стена против бьющего клина
Погибали бойцы под огнем.
Пули жалили быстрым полетом,
Взрывы рвали на части тела.
Но держалась последняя рота,
И удар на себя приняла.
Трое суток кипело сраженье,
Били пушки по людям в упор.
Потерпели бойцы пораженье,
Враг сломил небывалый отпор.
Но когда, торжествуя победу,
Немцы к скальной гряде подошли,
Смерть взяла свое быстро и щедро:
Страшный взрыв вдруг восстал из земли.
РАК ДУШИ
В городе, котором
На тысячи лет асфальт
Скрыл траву,
Каждый день снова
Я выхожу на крышу,
И жду.
Жду, когда небо,
Источенное нашими грехами,
Рухнет вниз.
Но ночь опять проходит,
И солнце продлевает
Мою жизнь.
Я будто неприкаян,
Хотя никто покоя
Не лишал.
Но чувствую, вбираю
В себя наши ошибки,
Я узнал
Жгучую обиду
За открытый обман
За ложь,
Капля на щеке,
То ли мои слезы,
То ли дождь.
Наверное, я болен,
Я чувствую чужое
В себе.
Но нет, не паранойя,
И не бредовый смысл
В голове.
Поражен болезнью,
Она просыпается ночью
В тиши.
Людская медицина
Могла бы дать названье:
Рак души…
ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО
Колосс на глиняных ногах
Упал и вдребезги разбился.
Империи могучий крах,
Лишь гул по миру прокатился.
Кто бы никем – тот стал ничем,
В одно столетье три режима!
Кровь потекла большой рекой,
Но не война тому причиной.
Корабль залп из пушки дал
По ненавистному монарху.
Россию красный зверь подмял,
В аду навряд-ли так же жарко.
А семь десятков лет спустя
Бояре князю глотку рвали.
От путча дрогнула земля
Снарядно – танковой морали.
Сейчас мы ждем – а что потом?
Кто доберется до прав