Инна гончарова постренесанс киев – 2009 Часть первая д о

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7

ИННА ГОНЧАРОВА

ПОСТРЕНЕСАНС

КИЕВ – 2009

Часть первая

Д О

Апрель 2009 года, Киев, Украина

В предрассветной тишине громко тикают часы. Так громко, что заснуть снова, кажется, уже будет невозможно. Тем не менее, я снова упрямо закрываю глаза, старательно считаю слонов и слонят и уговариваю себя поспать еще хотя бы час.

Тиканье часов, как тяжелая поступь слонов: раз, два, три, потом, как медленный топот маленьких смешных слонят, которые спешат за своими огромными родителями: раз, два, три... Как вальс, который тоже раз, два, три... Вальс маленьких слонят... Именно это приснилось мне, когда я, в конце концов, заснул.

Во второй раз в это утро я проснулся от резкого телефонного звонка. Глянул на все те же треклятые часы на стене, которые не давали мне спать на рассвете. Уже половина одиннадцатого. Не очень рано, тем не менее, интересно, кому не спится в субботу в такое время... С трудом дотягиваюсь до телефона, беру трубку. Что еще следует ожидать в субботнее утро... Разумеется, ничего хорошего. Звонила бывшая. Не жена. Просто любовница. Мы разошлись накануне, как обычно с треском и грохотом. Она сказала, что не понимает, что во мне находят все, и чего она во мне никак не может рассмотреть. Кстати, и я этого тоже не понимаю...

Это я.
Я слышу, что это ты. И почему тебе не спится?
Ты спал... Прости.
Да, спал, - молча, жду, когда она, в конце концов, скажет, зачем позвонила мне в субботнее утро, ведь она, как никто другой знает, что именно в субботу я люблю поспать как минимум до полудня.
Не клади трубку.
И не думаю.
Прости еще раз.
Лишнее. Говори быстрее, что нужно.
А ты не очень-то любезный…
Какой есть. Ты тоже, судя по всему, болезнью любезности не страдаешь, поскольку позвонила мне так рано, прекрасно зная, что в это время в субботу я еще сплю и вижу десятый сон.
О маленьких слонятах...
Что ты сказала?
Ничего... Я знаю, когда тебе не спится, ты считаешь слонят... Раз, два, три... - я улыбнулся и почти растаял. - Вот ты до сих пор спишь, а я уже работаю,- она снова сознательно испортила мне расположение духа, поэтому я ее довольно резко оборвал:
Поставь себе за это памятник, - Мы были не просто любовниками, а еще и партнерами по бизнесу и коллегами, поэтому бывшей она была для меня только в постели. Я замолчал в ожидании продолжения – зачем-то же она мне позвонила.
Сегодня ко мне привели очень интересного пациента. Не в офис, а домой. Не хотят пока заводить карточку - обычная история. Помнишь, когда-то к нам обращался Доренко, народный депутат? Мы тогда лечили его бывшую жену от депрессии.
Помню. Он еще остался нам должен, кажется, около трехсот долларов.
Это он нас порекомендовал. У него остался мой домашний номер телефона. Так слушай. Сегодня с самого утра от этого Доренко ко мне пришли отец с сыном. Отец, такой весь из себя интеллигентный, в дорогих очках, с приятными морщинками возле умных глаз. Кстати, иностранец - француз. Мы с ним общались одновременно на английском и русском. Мальчику - двенадцать лет, но выглядит он старше. Очень красивый: белокурые волнистые волосы, мягкая линия губ, большие серо-голубые глаза, при этом темные, почти черные брови. И физически очень гармонично развитый: широкие плечи, прямая спина. Короче говоря, - юный Аполлон Бельведерский, собственной персоной. Если честно, я не могла от него глаз отвести.
Раньше тебя никогда не тянуло на мальчиков... Ты всегда предпочитала взрослых мужчин, - я решил немного пошутить, но София пропустила мою шутку мимо и продолжала, не отвлекаясь:
Отец пожаловался, что его ребенок слишком быстро развивается. И не просто быстро, а к тому же очень гармонично.
На протяжении всей жизни или только в последнее время?
На протяжении всей жизни.
Так это же хорошо, когда ребенок быстро и гармонично развивается! По крайней мере, мне всегда казалось именно так. И не только мне. Или по этому поводу уже существуют другие мысли или теории? С чего это вдруг отец по этому поводу так переживает? Да еще и обращается за консультацией к иностранным специалистам?
Он сказал, что уже давно работает в Украине. И мать мальчика будто бы из местных.
Предположим... И что, этот мальчик - вундеркинд?
Все дело в том, что нет. У него нет каких-то одних определенных способностей, которые бы он мог продемонстрировать всему миру, и мир в ответ восторженно бы ему зааплодировал. Тем не менее, за что бы Лео не взялся, он делает это очень хорошо. В школе он легко получает самые высокие баллы, усваивает материал намного быстрее других, решает за один урок вместо одного четыре варианта контрольной работы. Он играет на нескольких музыкальных инструментах. Причем на фортепиано его играть научили, а другими инструментами он овладел самостоятельно. Не Бог весть как играет, не как Моцарт, но для своего возраста весьма недурственно. И голос у него приятный - поет в детском хоре. Хорошо двигается, как настоящий танцор, хотя и этому он никогда не учился.
И все-таки, я не понимаю, что в этом всем такого плохого, что отец вдруг решил привести своего ребенка к психоаналитику? Мальчик как-то не так себя ведет? Не общается с ровесниками? Замкнутый?
Нет. Напротив. Обычный мальчик. Еще и с незаурядными лидерскими задатками. Конечно, он предпочитает общение с взрослыми, так как ему с ними более интересно общаться, но и с ровесниками тоже быстро находит общий язык. Не замкнутый. Наоборот: довольно открытый человек. Говорю же тебе: он гармоничный во всем.
Тогда я уже совсем ничего не понимаю! Зачем мальчику наша помощь, если у него и без нас все в полном порядке?
Отец мальчика хочет, чтобы мы из его сына сделали вундеркинда.
??????????????????????????????????????????????????????????? - я уверен, что по ту сторону телефонной связи София почувствовала, а не услышала мой вопрос. В профессиональном плане мы всегда понимали друг друга без слов, чего ни в коем случае нельзя было сказать о нашей личной жизни.
То, что услышал. Хочет зарабатывать на ребенке деньги и даже не скрывает этого своего желания. Наверное, сам ничего не умеет... - поспешила она сделать выводы.
А говорила, интеллигентной внешности...
Все мы не без недостатков, - философски заметила София. - Так мы возьмемся за мальчика?
А что сам мальчик думает по этому поводу? Ведь ему уже двенадцать – не маленький.
Кажется, ему все равно. Он с удовольствием будет учиться, чему угодно, но у него имеются определенные проблемы с направлением усилий на публичное признание его достоинств. Ему с головой хватает того, что он сам о себе знает. Когда его хвалят, ему это, разумеется, приятно, но при этом он все равно стыдливо опускает глаза в пол, будто говорят сейчас не о нем. И это, кстати, без каких бы то ни было признаков лицемерия.
Интересно. И что нам предлагают за работу? - на самом деле я уже не слушал Софию.

Сколько бы ни предлагали, а я уже размышлял над тем, как сделать из самодостаточного человека не самодостаточного, и, вообще, возможно ли это, ведь, на мой взгляд, такой процесс является регрессом, а не прогрессом.

Мы договорились встретиться втроем уже в понедельник: София, я и Лео, чтобы вместе решить, что и как нам дальше делать. Направление было в целом понятно, но способы достижения цели еще не проросли ни в моей голове, ни в голове Софии.

Было ровно половина шестого вечера (я сверил время по часам на стене), когда в мой кабинет вошел Лео. София права: мальчик был настоящим красавцем. Хотя... наверное, не в общепринятом представлении. Его красота была не слащавой, не игрушечной, а очень живой и какой-то мятежной, бунтарской. Выглядел Лео не на двенадцать, а на все четырнадцать или даже на пятнадцать лет. Он был уже ближе к юноше, чем к мальчику. Первое, что бросалось в глаза при взгляде на Лео, это его глаза. Серо-голубые, огромные глаза с очень длинными и густыми ресницами. Это очевидно были глаза романтика и художника. Наверное, именно эти глаза заслоняли все другие недостатки во внешности мальчика. Например, у него был довольно большой нос и высокий открытый лоб, и весьма длинные руки... Тем не менее, все это я заметил только после того, как вынырнул из плена его глаз, для чего, сознаюсь, мне пришлось приложить немалые усилия.

Лео поздоровался со мной на украинском и заметил, что может также общаться на французском, английском и русском. Из этого перечня я выбрал русский. На этом языке он разговаривал очень бегло и почти без акцента. Оказалось, что Лео приехал к нам в офис один, без отца.

Отец должен приехать позднее, - объяснил Лео, удобно устраиваясь в кресле напротив меня.

Декабрь 1995 года, Лондон, Великобритания

Да, она согласилась. Я сам этого не ожидал, но это так: мы можем приступить хоть завтра.
Ты пообещал ей деньги?
Ну что ты такое несешь? Ведь она моя жена!
Это и удивительно, что твоя законная жена вместо того, чтобы родить ребенка от своего любимого мужа, легко согласилась на участие в эксперименте.
Кто тебе сказал, что легко? Это решение далось ей очень и очень тяжело. И мне, кстати, также. Я тебе при встрече все объясню... Давай встретимся через час в лаборатории, - выключил телефон и вытер пот со лба. Сел в большое кресло-качалку. Немного покачался - для успокоения нервов. Не утешило и не успокоило. Сердце неприятно давило, как никогда раньше.

Нужно сознаться самому себе, что на эксперимент согласился, прежде всего, он сам. Уговорить жену было не так уж и сложно, так как она всегда и слишком доверяла ему. Он ощущал себя очень виноватым перед ней, однако не в том, что предложил ей участие в этом эксперименте с непредсказуемым результатом, а в том, что именно из-за него их семья не могла иметь детей. Это было уже окончательно доказано. По стечению обстоятельств, и у Нины тоже были какие-то женские проблемы, но с ними можно было эффективно бороться, например, с помощью искусственного оплодотворения. Таким образом, сам Бог велел им воспользоваться такой возможностью...

Апрель 2009 года, Киев, Украина

Я снова погрузился в глаза Лео, теперь уже сознательно, чтобы быстрее и глубже докопаться до сути мальчика.

Раньше мне никогда не приходилось работать с детьми. Тем не менее, все когда-то бывает впервые.

Итак, я буду задавать тебе разные вопросы, а ты - отвечать. Хорошо?
Я не знаю, зачем, но хорошо, - вздохнул Лео.
Я хочу знать о тебе все...
Но я и сам о себе всего не знаю. Я едва лишь начал изучать себя, и еще в самом начале пути.
Твой отец попросил меня тебе помочь...
Думаете, что вы сможете мне помочь? - ресницы над глазами изумленно подпрыгнули вверх.
Разумеется, - очень уверенно ответил я ему, хотя сам в этом совсем не был уверен.

Лео снова вздохнул:

Не знаю, зачем это отцу. Думаю, мне не нужна помощь, ни ваша, ни кого-то другого. Я и сам справлюсь.

Я не мог не согласиться с Лео в том, что он и сам может со всем справиться, но я уже рассчитывал на гонорар от его отца. В мыслях я уже получил этот гонорар и израсходовал его - до последней копейки.

Наверное, да. Но со мной ты справишься намного быстрее. У тебя есть шанс пройти свой путь без лишних ошибок.

Лео пренебрежительно улыбнулся:

Думаю, ошибки - это обязательные ступеньки к самопознанию и к познанию окружающего мира. Это - бесценный опыт. Человек должен на собственной шкуре прочувствовать все тонкости того, как именно работают законы жизни. Надо самому шаг за шагом пройти свой путь.
Но можно научиться на одной ошибке, а можно делать их всю жизнь.
Моя сознательная жизнь только началась, и я еще имею полное право на определенное количество ошибок. Я даже на них рассчитываю. И чем быстрее я их сделаю, тем быстрее пойму себя и мир.

Наш разговор почти зашел в тупик.

Хорошо. Твои ошибки никто у тебя не отбирает. Вдобавок, я говорил только о лишних ошибках. - Казалось, Лео уже надоело со мной спорить. Он снова едва улыбнулся и на этот раз промолчал.

Ситуация была не типичной. Чаще всего к психоаналитику приходят люди, которые осознают наличие у них какой-то определенной проблемы или комплекса проблем, и, если даже не осознают это в полной мере, то хотя бы интуитивно чувствуют, и надеются на помощь. Лео же было наплевать и на меня, и на мои способности и возможности в психоанализе, так как у него и без меня все было хорошо. Самое главное, я уже и сам понял, что ничем не могу Лео помочь. И его отцу тоже вряд ли. Тем не менее, я не привык отступать.

Хорошо, Лео. Я буду с тобой откровенным. Ты знаешь, зачем твой отец привел тебя к нам?
Он считает, что я - трудный ребенок, конечно, в переносном смысле, и что с вашей помощью от этой проблемы можно навсегда избавиться.
А почему он именно так считает? Как ты думаешь?
Потому что я не хочу быть таким, как все, - быстро ответил Лео. - Я не хочу надевать пальто, так как все сейчас по улице ходят именно в пальто, несмотря на жару. Я всегда стараюсь отстаивать свою точку зрения, даже если она идет вразрез с общепринятой. Я не хочу стать юристом только потому, что это престижная профессия. Если мне не интересно, я громко говорю, что мне не интересно... Если мне не нравится, то я так именно и говорю... Я могу промолчать, но я не умею и, главное, не хочу врать.
Ты не хочешь быть таким, как все, или ты не являешься таким, как все?

Лео задумался.

И не являюсь, и не хочу, - выкрутился. Молодец!
А чем ты отличаешься от других? Ведь у тебя такие же руки, ноги, голова, как и у всех; на морозе, как и всем, тебе холодно, на солнце - жарко; как и все, ты сначала был грудным ребенком, потом взрослые тебя научили читать и писать...
Да, все так: у меня действительно все точно так же, как и у других, - перебил меня Лео. - Но когда меня учили читать и писать, мне казалось, что я все это уже давным-давно знаю и теперь просто вспоминаю...
Ты начитался о перевоплощении душ? И думаешь, что твоя душа старше, чем у других? Думаешь, что ты особенный?
Нет! - в голосе - бездна негодования - Дело в том, что все люди - особенные. И я, и вы, и каждый другой человек.
Ты веришь в Бога?
Да.
Но, кажется, Бог считает всех своих детей равными.
Не путайте равенство с особенностью. Мы все одинаково рождаемся и одинаково умираем, но все проживаем совсем по-разному свою жизнь. Кто-то достойно и счастливо, кто-то в страданиях или зависти, кто-то совсем без толку, кто-то сознательно, а кто-то всю свою жизнь плывет по течению... Это равенство - оно исключительно в материальной плоскости.
Кто ты по вероисповеданию?
Католик, потому что так решили мои родители. Отец - католик, мать, кажется, - православная, точно не знаю, может, она и вообще не крещенная, но оба родители - не религиозные. Они – ученые.
А ты сам, если бы у тебя была возможность выбирать, какую церковь для себя избрал бы?
Я верю в Бога. И ни одна церковь в данном случае ни при чем. Тем не менее, я уважаю все церкви. Каждая из них - это надежный спасательный круг для определенного количества людей. Церковь - это огромная сила, которая формировалась и развивалась на протяжении веков, и, если кому-то из людей недостаточно своих собственных сил, то церковь действительно может стать для такого человека настоящей спасительницей. Церковь сильна своей паствой, а паства - церковью, в которой она сознательно растворяется. Такой вот взаимовыгодный обмен.
Тем не менее, тебе это, кажется, не очень нужно?
Я сам себе церковь, и могу общаться с Богом, где угодно - по собственному желанию.
А не слишком ли много ты на себя берешь?! - не удержался я.
Каждый должен брать на себя столько, сколько может донести, - спокойно заметил Лео и откинулся на спинку кресла в ожидании моих новых вопросов. Я уже очень устал от этого блица. То есть, честно говоря, прежде всего, я очень устал от самого Лео. Он держал меня в огромном напряжении своей цельностью. Я пропускал в свои ворота один за другим все больше мячей. - Само божественное начало определяет особенность каждого человека: чем больше в человеке божественного, то есть духовного, а, лучше и проще сказать, души, тем больше и глубже его особенности.
Потрясающе... - я устало прикрыл глаза.
Что потрясающе?
Твоя теория потрясающая. Не так самая теория, так как она, кажется, всего лишь компиляция мыслей философов, живших в разные времена и, кстати, проповедовавших совсем разные взгляды. Но для двенадцатилетнего мальчика - в самом деле, потрясающе, так как, признаю, это - не бездумная компиляция.
Знаете, первым с папскими индульгенциями начал бороться Ян Гус еще за сто лет до Мартина Лютера. Тем не менее, именно Лютер стал идейным вдохновителем Реформации и основателем протестантства, которое существует и процветет уже полтысячелетия. Важно не просто иметь мысли и идеи. Гораздо важнее понятно их сформулировать и донести.
А ты много читаешь...
Ага. И еще я очень много думаю.

Я кивнул...

Март 1996 года, Лондон, Великобритания

Он действительно чувствовал себя очень виноватым перед женой... Даже теперь, когда все уже случилось, произошло, он так и не смог ей всего сказать: ни того, что при искусственном оплодотворении использовали вовсе не его бессильную сперму, ни того, что вообще никакой другой мужской спермы при этом оплодотворении использовано не было... Не понадобилась... И не должна была понадобиться.

Всем занимался Бил, и он все сделал профессионально. Поль только помогал осуществлять другу и коллеге все необходимые операции.

Ровно через семь месяцев должен родиться мальчик...

Апрель 2009 года, Киев, Украина

Это я уже заметил: что ты очень много думаешь.
Насмехаетесь? Относитесь ко мне, как к мальчишке?
Ни в коем случае. Я уже имел возможность убедиться, что ничего от обычного мальчишки в тебе нет. Если бы все взрослые столько знали и сталько думали, как ты, и если бы все взрослые так, как ты, сознательно размышляли о сложных вопросах, кажется мне, мир был бы намного лучше.
Мир и сейчас совсем неплохой. Вы так не считаете?
Пределов совершенства не существует - и это не я сказал. Хотя, думаю, что по этому поводу у тебя тоже есть свое собственное мнение.
Я с этим полностью согласен. Поиски совершенства настойчиво толкают к развитию.

И вот из этого парня мы с Софией должны будем изваять вундеркинда!

Я предложил Лео чай, но он попросил у меня кофе. Я сам пошел на кухню за напитками, поскольку мне нужно было немного выиграть время, чтобы подумать.

Я медленно пересыпал в кофеварку душистые кофейные зернышки, нажал большую красную кнопку для их перемола. Прислушался: прикольно жужжит!

Но спокойно подумать в одиночестве мне так и не довелось. На кухню заглянула София:

Ну как?
Дохлый номер. Он слишком самодостаточный, чтобы быть вундеркиндом. Он вообще уже давно не «киндер» - вот в чем сложность. А, может, он никогда и не был ребенком?
Как это? - удивилась София.
Не знаю.
Уже перемололся!
Что?
Кофе!
А... Ты об этом... - я махнул рукой, будто сразу отмахнулся от всего земного, то есть сугубо бытового. – Представь себе шар, а в его середине что-то находится. Ты хочешь этого «что-то» достать, но поверхность шара такая твердая, такая цельная, что все твои усилия напрасны. Вот так и Лео: хочешь достать до его сути, тем не менее, куда не ткнешься, натыкаешься на броню.
Он такой закрытый?
Наоборот! Он очень открытый человек. Ответит с удовольствием на все твои вопросы. Просто спустя некоторое время общения с ним ты сам попадаешь в самое сердце этого шара и постепенно превращаешься в то «что-то», чего так долго пытался достать и не мог.
Не поняла...
Ну, он легко высчитает в тебе все лучшее и рациональное, и поместит это в себя, в свой шар, конечно, творчески синтезируя с тем, что уже в нем присутствует.
Все равно не поняла, - вздохнула София.
Потом объясню. Или сама поймешь, когда хоть немного пообщаешься с Лео. Ладно, пойду дальше продолжать собеседование с нашим будущим вундеркиндом.
Постой! Ты же сказал, что это - дохлый номер, - София зачем-то сделала неудачную попытку задержать меня за рукав.
Дохлый, но ведь как интересно!

Сентябрь 1996 года, Лондон, Великобритания

Нина проснулась от боли. Подумала, что приснилось. Перевернулась на другой бок. Попробовала снова заснуть, но боль не проходила, наоборот только усиливалась - все больше, и больше. Посмотрела на часы: около шести утра.

Она едва тронула за плечо мужа:

Поль, уже... Просыпайся.
Что? - Поль резко открыл глаза и сел в кровати.
Началось.
Что началось?
Роды.
Ты можешь самая одеться? - он уже окончательно проснулся.
Да.
Тогда я побежал в гараж. Так будет намного быстрее, чем вызывать скорую. Выходи на крыльцо, - не дождавшись ответа от Нины и быстро одеваясь по дороге к выходу из дома, он, наконец, осознал, что именно должно сейчас произойти: еще два или три часа, и он станет отцом.

В сплошной тишине заклокотал мотор. Поль вывел машину из гаража. Нина уже стояла на ступеньках крыльца. Больница совсем близко - за углом.

Через семь минут он уже сидел в холле больницы и вместе с другими мужчинами заботливо и нетерпеливо ждал радостную весть. Все произошло значительно раньше, чем он себе представлял. Уже через минут сорок в холл вышла дородная женщина в белом халате и громко произнесла его фамилию. Он подошел к ней вплотную, стараясь выглядеть спокойным.

У вас мальчик, - радостно улыбаясь, сказала ему женщина, будто это у нее кто-то только что родился.
Я знаю, - сорвалось само собой.
Узнали на УЗИ? - поинтересовалась женщина, не вытирая со своего круглого и очень доброго лица улыбку. Именно такие женщины должны работать в родильном отделении: большие, добрые, опрятные и всегда улыбающиеся.
Что? А... Да, конечно, на УЗИ. И что теперь? - растерянно спросил он, крепко держась за нижнюю пуговицу своего пиджака - будто за соломинку.
Все хорошо. И мальчик, и его мама - вполне здоровы и счастливы. Надеюсь, что вы также. Если вы хотите пройти к вашей жене, то можете это сделать через минут двадцать. Позвоните по телефону 1123, я выйду и вас проведу.

Конечно, он хочет - посмотреть на своего малыша.

Благодарю. Я позвоню через минут двадцать.

Женщина еще раз одарила его своей улыбкой и медленно растворилась за дверью.

Поль обвел глазами холл. В удобных креслах расположилась несколько мужчин. Один из них крепко спал. Двое или трое читали газету или делали вид, что читают. У одного из читающих было видно, как тонкая газетная бумага дрожит в руках - наверное, от волнения. Но даже это естественное родительское волнение выглядело спокойным и уравновешенным. Все вокруг знали, что в стенах этого здания каждую минуту свершается чудо: происходит таинство рождения. И только одному Полю было известно, что здесь, в этой самой обыкновенной больнице на окраине Лондона, только что свершилось настоящее чудо...

Апрель 2009 года, Киев, Украина

Так на чем мы остановились? - я поставил одну чашку с кофе на стол перед Лео, а к другой жадно припал губами.
На пути к совершенству, - улыбнулся мальчик.

Я оторвался от своего кофе и улыбнулся ему в ответ:

Ни больше, ни меньше, - я чувствовал, что все барьеры и границы между нами постепенно исчезают. Наверное, это кофе так сближает. - Ты давно в Киеве?
Давно.
А раньше где вы с отцом жили?
Почему же только с отцом? - Лео обиженно поднял на меня глаза. - Мама у меня тоже есть - как и у всех людей, - он мягко улыбнулся, а потом все равно вздохнул. - Втроем, мама, отец и я, мы жили сначала в Лондоне, потом в Лионе. Мой отец - он из Лиона. Со временем мы снова перебрались в Лондон. Там отец работал в исследовательской лаборатории. А потом... Потом мама ушла от отца к его другу Билу и в скором времени родила ему дочку, а недавно еще и сына.
Ты остался с отцом по взаимному согласию родителей?
Да. Ведь мать должна была вот-вот родить еще одного ребенка, а у отца - никого, кроме меня. Когда настало время мне идти в школу, отец почему-то решил перебраться сюда - на родину матери. Я не знаю ни одного из мотивов или причин этого его поступка, - предупредил Лео. - Я спрашивал у отца, но он молчит. Конечно, было бы более естественным, если бы мама перебралась сюда, а так... Но, как здесь говорят, имеем то, что имеем.
А родственники матери в Украине есть? - мой недопитый кофе успел остыть. Лео же свой уже давно проглотил почти одним глотком.
Да. Мама из Галиции. Бабушка умерла в прошлом году, а дедушка жив и еще очень бодрый. Он до сих пор преподает английский в университете.
Вы общаетесь?
Конечно. Он приезжает в Киев, а я к нему во Львов. Знаете, в последнее время я все больше склоняюсь к тому, что отец чего-то опасается. Или кого-то. Именно поэтому мы, наверное, переехали жить в Киев. И даже здесь мне уже пришлось поменять несколько школ, - это была настоящая победа! Лео начал доверять мне свои потайные мысли.
Насколько я понимаю, в Киеве твой отец нигде постоянно не работает...
Да.
И на что вы живете?

Лео обиженно хмыкнул.

Во-первых, отец из очень состоятельной семьи, и лет десять назад его родная бездетная тетка оставила ему большое наследство. Во-вторых, насколько мне известно, отец очень неплохо зарабатывал, когда работал в Лондоне, - наверное, что-то накопил тогда. В-третьих, отец пишет научные статьи и монографии и получает за это гонорары, и это суммы немалые. Так что мы совсем не бедствуем. Отец уже давно мог приобрести нам постоянное жилье, тем не менее, не делает этого, кажется, сознательно, и приблизительно раз в год мы меняем адрес.

Пока что картина в моей голове вырисовывалась не очень определенная. Поль Готье (фамилию отца мальчика я узнал от Софии), француз из Лиона, работает в Лондоне в исследовательской лаборатории. В Британии он знакомится с украинкой из Галиции. Там же, в Лондоне у них рождается ребенок. В скором времени они переезжают в Лион, потом снова в Лондон. Там родители мальчика разбегаются, кто куда: мать становится женой друга отца, рожает ему двух детей, а отец зачем-то переезжает вместе с сыном на родину матери. Надо будет еще поговорить об этом с Полем, конечно, если тот захочет ...

Твоя фамилия Готье? - вдруг спросил я и не ошибся в выборе своего очередного вопроса к мальчику.
Нет. Хотенко. Эта фамилия матери. Отец сказал, что так будет лучше - не выделяться. Поэтому я сейчас Леонард Хотенко. Все-таки в Украине это звучит не так экзотично, как Леонардо Готье, - мальчик доброжелательно улыбнулся.
Скажи мне, а ты сам, кем себя скорее чувствуешь: Леонардом Хотенко или Леонардо Готьє?

Лео на минуту задумался:

Без разницы. Я привык к тому, что имею две фамилии. Мне одинаково хорошо, - кто бы в этом сомневался!
Ну, хорошо, тогда скажи, гражданином какой страны ты себя считаешь?

Лео задумался уже не на минуту, а на все три:

Меня впервые об этом спрашивают... - объяснил он свои продолжительные раздумья. - Если честно, я никогда над этим глубоко не задумывался. Мы часто с отцом бываем в Лондоне, Лионе, Париже, других европейских городах, мы путешествуем по разным странам, и все они мне очень по душе, тем не менее, и Украину я тоже люблю, ведь я здесь живу. Наверное, естественно любить страну, в которой живешь. Кстати, я приехал в Киев, не зная ни одного слова по-русски. Этот язык я выучил уже здесь. Мама со мной разговаривала всегда на украинском, а отец – на французском и английском. Между собой они разговаривают на английском. Так что по маме я украинец, - продолжал медленно рассуждать Лео, - по отцу - француз, тем не менее, родился я в Лондоне... Наверное, я гражданин мира! – вот такое резюме выдал мне этот мальчик с огромными глазами!
Круто! - не удержал я своих эмоций. - Кажется, быть гражданином мира - совсем неплохо.

Наконец, я посмотрел на часы. В конце апреля уже длинные вечера, и время пролетает незаметно. Но то, что я увидел на циферблате, меня действительно удивило: скоро половина девятого! А отца Лео все нет!

У отца в семь должна была состояться какая-то важная встреча, - мальчик догадался, о чем именно я думаю. - Наверное, он на ней задержался.

Я кивнул. Надо было уже как-то завершать нашу вступительную беседу. Для первого раза - хватит. Было видно, что мальчик устал и, если быть откровенным, то я, наверное, устал еще больше, чем он.

Давай закажем пиццу, - предложил я мальчику. - Не знаю, как ты, а я очень проголодался.
Я совсем не против пиццы.

Пришлось самому разыскивать в справочнике телефоны пиццерий. София уже ушла домой - я слышал, как громыхнула за ней входная дверь. У нее такой информации - целый специальный блокнот, который она всегда таскает с собой. Не дождалась, пока мы с Лео закончим общение. Наверное, побежала на свидание – зло щелкнуло в моей голове.

Привезут минут через двадцать, - сообщил я Лео, который в это время глазами изучал названия книжек в моем рабочем шкафу.
А что у вас здесь делает альбом «Живопись эпохи Ренессанса»?
Подарили. И даже уже не припомню, кто. Всем известно, что я большой ценитель живописи.
Правда?! Я - тоже. Можно посмотреть?
Конечно. Пожалуйста. Смотри, на здоровье, пока нам не привезут пиццу. А я еще сбегаю за кофе.

Когда я вернулся в свой кабинет с кофе, Лео разглядывал портрет Чечилии Галерани кисти Леонардо да Винчи из Краковской галереи Чарторыйских, больше известный как портрет Дамы с горностаем. Я тоже был влюблен в эту картину Леонардо. Чечилия мне нравилась больше, чем Джоконда. Мягкий овал лица, очень умные и немного печальные глаза, тонкие длинные пальцы, которые медленно перебирают шерстку грызуна, и фирменная леонардовская улыбка на устах девушки... Я остановился возле Лео. Кивнул в сторону альбома:

Нравится? - но Лео ничего мне не ответил. Он продолжал неотрывно смотреть в глаза той, которая умерла в далеком от нас пятнадцатом веке. Пришлось вежливо отойти, чтобы не мешать.

Принесли пиццу. Я рассчитался и пригласил мальчика к столу. Он, наконец, оторвался от своего занятия и положил альбом в раскрытом виде на журнальный столик.

Blog

Инна гончарова постренесанс киев – 2009 Часть первая д о

Содержание