H. Leahey a history of modern psychology
| Вид материала | Документы |
- Е. В. Воевода английский язык великобритания: история и культура Great Britain: Culture, 1412.89kb.
- Е. В. Воевода английский язык великобритания: история и культура Great Britain: Culture, 365.14kb.
- Gottsdanker experimenting in psychology, 7474.16kb.
- Capital punishment: history, 52.09kb.
- «Modern dance congress», 118.39kb.
- Modern seismic methods for oil and gas prospecting in complex structures “ Seismo-2011, 16.95kb.
- А. Р. Лурия «Развитие научного наследия А. Р. Лурия в отечественной и мировой психологии», 50.97kb.
- This article deals with the basic trends of modern education development in the conditions, 72.24kb.
- N. M. Rayevska modern english, 2231.09kb.
- Семинара Тема доклада, 24.57kb.
В рамках картезианства любой может выбирать между двумя позициями по отношению к опыту. Первая позиция — это позиция естественных наук. Ученые продолжали считать идеи в какой-то степени отражением окружающего мира. Первичные свойства относились к реальности, вторичные — нет. Тем не менее существование мира идей, отличного от мира вещей, побуждает нас исследовать
Глава 2. Заложение основ 53
этот новый мир, как в те времена исследователи активно изучали Новый Свет Западного полушария. Методом естественных наук было наблюдение. Исследование нового мира сознания потребовало создания нового метода — интроспекции (самоанализа).
Интроспекция. Представление о сознании, населенном идеями, породило вторую, отличающуюся от картезианской, позицию по отношению к опыту, которая дала толчок развитию психологии. Можно исследовать идеи не как проекции внешнего мира, а как объекты субъективного мира сознания. Декарт предложил отступать от опыта и подвергать его сомнению. Хорошим способом понять картезианский театр является современное искусство, возникшее в XIX в., практически одновременно с научной психологией. До импрессионистов художники, в основном, пытались рисовать людей и пейзажи так, как они есть. Так, портрет Наполеона интересен для нас, поскольку дает представление о том, как он выглядел. Реализм в живописи олицетворял традиционное отношение к опыту; наши интересы касались изображенного объекта, а не самой живописи. Но начиная с импрессионистов художники стали придерживаться нового отношения к искусству, призывая людей смотреть на полотно, а не сквозь него на окружающий мир. Они попытались постичь субъективный опыт, то, что художник видел и чувствовал в какой-то момент. Первые экспериментальные психологи делали то же самое, прося наблюдателей описывать, какие вещи возникают в сознании, а не спрашивая, как, по мнению наблюдателей, дело обстоит в действительности.
Психология была создана интроспекцией, являющейся отражением «сцены сознания». Ученые-естественники исследуют объективный мир природы, мир физических объектов; психологи всматриваются в субъективный психический мир идей. Перед психологами была поставлена задача понять, из чего возникают вторичные свойства. Если цвет не существует в мире, то почему же и как мы видим цвет? Кроме того, Декарт сделал психологию важной для философии и науки. Чтобы искать истину, конструировать современное мировоззрение, философия и наука должны были отделить объективный опыт от субъективных порождений сознания.
Физиологический подход. Как ученый, а особенно как автор «Человека», Декарт принял участие и в другом важном проекте, положившем начало научной психологии: выяснении связи разума и мозга. По мере развития медицины различные мыслители выдвигали предположения о том, как процессы в мозге и нервной системе обусловливают восприятие и поведение. Представители наиболее выдающейся медицинской школы средневековья — арабские врачи выдвинули идею локализации функции, утверждая, что различные психические возможности, или способности, такие как воображение или память, располагаются в различных частях головного мозга. Хотя врачи древности видели связь между психическими и физиологическими процессами, только немногие напрямую отвергали существование души. Те, кто отвергал существование индивидуальной души, продолжал верить в дух, оживляющий живые организмы, уход которого вызывает смерть. Даже натуралисты эпохи Возрождения тяготели к тому, чтобы приписывать нечто вроде души живым тканям.
54 Часть I. Введение
Декарт придерживался более радикальных взглядов на взаимоотношения души и тела. Он рассматривал тело, включая мозг и нервную систему, как некую машину, ничем не отличающуюся от созданных людьми. В своем труде «Мир» Декарт описал механистическую вселенную, ведущую себя точь-в-точь как наша, призывая нас таким образом поверить в то, что это и есть наша Вселенная. В книге «Человек» Декарт просит читателя представить себе «людей-машин», внутреннюю работу которых он детально описывает, призывая нас поверить в то, что это мы сами, за исключением отсутствия души. Его оптимизм в отношении того, что он в состоянии объяснить поведение животных (и большую часть поведения людей) как продукт внутренней деятельности машин, в значительной степени питали достижения современных ему механиков, способных сооружать статуи людей и животных, действующие наподобие живых организмов. В то время врачи даже пытались изготавливать механические протезы частей тела (рис. 2.1). Рассматривая механические статуи, которые двигались и реагировали на раздражители, Декарт пришел к заключению о том, что животные также являются умными машинами. Он сформулировал важную концепцию нервного рефлекса, создав образ телесной машины как устройства, автоматически реагирующего на внешние раздражители. По мнению Декарта, душа — духовная субстанция, абсолютно непохожая на тело. Но он так и не решил проблему того, каким образом душа и тело связаны между собой.
Возможно, сегодня трудно по достоинству оценить новизну и смелость начинаний Декарта. Мы живем в окружении машин, способных воспринимать, помнить и, возможно, думать. Поскольку мы строим и программируем компьютеры, при необходимости мы можем объяснить, как они работают на любом уровне математической или механической точности. Нам известно, как работает аппарат мозга, вплоть до биофизики отдельных клеток. Борясь за освобождение материи от магических, оккультных сил, Декарт положил начало сведению психических функций к механическим процессам, которое только сейчас начало приносить свои плоды. Все основатели психологии искали подходы к изучению разума через его связь с телом.
Рис. 2.1. Искусственная рука и кисть, разработанные Амбруазом Паре (Источник: Heller, Labour, Science and Technology in France, 1500-1620)
Глава 2. Заложение основ 55
Философская психология в XVII-XVIII веках Исследования разума
Новый, картезианский взгляд на разум и его место в природе поднял сразу несколько связанных друг с другом вопросов. Многие из них были философскими. Если я заперт в субъективном мире сознания, как я могу узнать что-либо о мире, ничему не доверяя? Этот вопрос породил своего рода паранойю у философов последующих поколений. Декарт начал свои поиски фундамента, на котором собирался возвести здание науки, с того, что усомнился в истинности всех своих убеждений. В конце концов, он пришел к явно неуязвимой формулировке «Я мыслю, следовательно, я существую». Но метод Декарта подвергал все сомнению, в том числе существование Бога и окружающего мира. С философскими вопросами были тесно связаны и психологические: как и почему сознание работает именно так, как работает? Почему мы получаем опыт об окружающем мире в такой форме, в какой получаем, а не в иной? Поскольку ответы на философские вопросы зависят от ответов на психологические, исследование разума, т. е. занятия психологией, стало главным предназначением философии.
Новые картезианские вопросы породили несколько философско-психологиче-ских традиций: эмпиризм, реализм, идеализм и историко-культурную традицию.
Традиция эмпиризма
Английский путь: Джон Локк. Традиция эмпиризма сыграла важнейшую роль в истории психологии англоязычных стран. Эмпиризм восходит к Джону Локку, который допускал, что сознание представляет собой хорошее, пусть даже и несовершенное, отражение мира. Во многих отношениях Локк напоминал Декарта. Он обучался медицине, занимался наукой (дружил с Исааком Ньютоном) и ставил своей целью создание новой философии, согласующейся с достижениями новой науки. Однако Локк меньше интересовался метафизическими вопросами, чем Декарт, возможно, потому, что его ум имел более практическое направление, поскольку он был просветителем и политиком и писал для широкой общественности, а не для узкого круга философов.
Локк четко суммировал основное положение эмпиризма: «следует выносить суждения не о вещах, исходя из мнения людей, а о мнении людей, исходя из реального положения вещей», стараясь выяснить это самое «реальное положение вещей». Картина познания по Локку весьма напоминает таковую у Декарта. Мы знакомимся не с объектами, а с идеями, их представляющими. Локк отличался от Декарта тем, что отрицал врожденность идей. Декарт говорил, что некоторые идеи (например, идею Бога) нельзя получить опытным путем, они являются врожденными и ждут момента активации путем получения соответствующего опыта. Локк утверждал, что у новорожденного разум пуст и не содержит идей, представляя собой tabula rasa — чистую доску, на которой и будет записан последующий опыт. Однако взгляды Локка не слишком отличались от позиции Декарта, поскольку он считал, что разум наполнен различными психическими возможностями, или способностями, которые имеют тенденцию автоматически генерировать определенные идеи (например, идею Бога) из сырого материала опыта. Локк выделял два источника опыта: ощущение и размышление. Ощущение показывает внешний мир, размышление —
56 Часть!. Введение
работу нашего разума. Впоследствии сторонники эмпиризма развили путь идей, поставив глубокие и нерешенные вопросы о знаниях человека.
Существует ли мир? Джордж Беркли. Англиканский епископ и философ ирландского происхождения Джордж Беркли (1685-1753) исследовал подтекст пути идей. Работы Беркли представляют собой выдающийся пример того, как новые картезианские концепции сознания повлекли за собой психологические исследования убеждений, ранее принимавшихся как должное без доказательств. Исходя из здравого смысла, следует признать, что мир существует вне нашего сознания. Но посредством анализа визуального восприятия Беркли бросил вызов этому предположению. Мир сознания имеет три измерения: высоту, ширину и глубину. Однако, как подчеркивает Беркли, визуальное восприятие начинается с плоского двумерного изображения на сетчатке, которое имеет только высоту и ширину. Таким образом, по мере того как кто-либо удаляется от нас, мы чувствуем, что он или она находятся от нас на большем расстоянии, тогда как на сетчатке (сцене картезианского театра) существует всего лишь изображение, которое делается все меньше и меньше.
Беркли утверждал, что третье измерение (глубина) — вторичное сенсорное свойство. Мы делаем выводы о расстоянии до объектов, исходя из информации на визуальном экране (например, на базе линейной перспективы) и из телесных обратных связей, сигнализирующих о деятельности наших глаз. Художники используют источники первого рода на своих холстах для того, чтобы создать иллюзию глубины. Далее, Беркли выступил в качестве психолога и предложил теорию визуального восприятия. Тем не менее он продолжал работать над поразительной философской парадигмой, получившей название имматериализм. Согласно этой концепции, глубина является иллюзией не только на полотнах художников; она иллюзорна и на сетчатке глаза. Визуальный опыт, таким образом, имеет два измерения, а третье измерение — психологическая конструкция, построенная из кусочков и фрагментов опыта и объединенная нами в знакомый трехмерный мир сознания. Вера во внешний мир покоится на вере в трехмерное пространство, и Беркли пришел к захватывающему дух заключению, согласно которому мира физических объектов не существует вовсе, а есть лишь мир идей.
Может быть, выводы Беркли и потрясают, но они основаны на трезвых рассуждениях. Наша уверенность в том, что объекты существуют независимо от нашего опыта, — это всего лишь акт веры. Он постоянно получает подтверждения, но, как говорил Беркли, у нас нет убедительных доказательств того, что мир существует вне картезианского театра. Здесь мы наблюдаем параноидальную тенденцию современной мысли, тенденцию скептического отношения к любым убеждениям, вне зависимости от того, насколько истинными они могут выглядеть. На примере работ Беркли мы видим, в какой степени эта тенденция зависит от психологических представлений о разуме.
Можем ли мы что-либо знать? Дэвид Юм. Скептицизм получил дальнейшее развитие в трудах Дэвида Юма (1711-1776). Его скептическая философия также начиналась с психологии: «Все науки родственны человеческой природе, и единственный фундамент, на котором они могут покоиться, — это наука о природе человека». Юм развил скептические представления о пути идей, неуклонно применяя эмпиризм ко всем положениям здравого смысла. Мир, известный нам, — это
Глава 2. Заложение основ 57
мир идей, а идеи связаны воедино психической силой ассоциаций. В этом мире идей мы можем представлять себе вещи, не существующие на самом деле и представляющие собой всего лишь комбинации более простых идей, которые самостоятельно составляет разум. Таким образом, химерический единорог представляет собой лишь идею, будучи комбинацией двух других идей, которые относятся к объектам: идеи лошади и идеи рога. Подобным образом и Бог является химерической идеей, состоящей из идей всеведения, всемогущества и родительской любви. «Я», по мнению Юма, также разлагается на составные части. Он исследовал личность и не смог найти в сознании ничего, что не было бы ощущением, полученным из окружающего мира, от тела. Будучи хорошим эмпириком, Юм пришел к заключению, что, поскольку личность недоступна наблюдению, она представляет собой своего рода психологическую химеру, хотя ему и было неясно, как именно она сконструирована. Юм вычеркнул душу из картезианского театра, оставив лишь его сцену в качестве психологической реальности.
Казалось, что психология Юма сделала научное знание недостоверным. Наша идея причинности — краеугольный камень науки — химера. Мы не видим причин, нам доступна лишь череда последствий, которую мы дополняем субъективным чувством, чувством необходимости связи между эффектом и его причиной. В общих чертах невозможно доказать любые универсальные утверждения типа «Все лебеди белые», поскольку их можно подтвердить только дальнейшим опытом. Однажды мы можем обнаружить, что несколько лебедей — черные (кстати, они живут в Новой Зеландии). Казалось, Юм доказал, что мы ничего не можем знать наверняка о том, что находится за пределами наших непосредственных ощущений. Наука, религия и мораль были подвергнуты сомнению, поскольку они содержат тезисы или зависят от утверждений, лежащих за пределами опыта. Юма не беспокоил этот вывод; он предвосхитил позднейший послереволюционный прагматизм Ч. С. Пирса и Уильяма Джеймса. Юм говорил, что убеждения, сформированные человеческим разумом, недоказуемы с помощью рациональных аргументов, но они разумны и полезны, так как помогают нам в повседневной жизни. Однако другие мыслители считали, что философия пошла по ложному пути.
Традиция реализма
Последователи Юма, шотландские философы под предводительством Томаса Рида (1710-1796) поставили диагноз и предложили лечение. Беркли и Юм бросили вызов здравому смыслу, высказав предположение о том, что внешние объекты не существуют или, даже если существуют, мы ничего не можем достоверно знать о них или о каузальных связях между ними. Рид выступил в защиту здравого смысла и против философии, утверждая, что путь идей привел философов к своего рода безумию. Рид переработал более раннюю реалистическую традицию, вернув ее к жизни. Мы видим сами объекты, а не их внутренние образы. Поскольку мы воспринимаем мир непосредственно, мы можем отказаться от имматериализма Беркли и скептицизма Юма как абсурдных последствий ложной концепции, пути идей. Рид был сторонником своего рода формы нативизма. Бог создал нас, наделил нас психическими возможностями, способностями, на которые мы можем полагаться, получая точную информацию о внешнем мире и его функционировании.
58 Часть I. Введение
Шотландский реализм заключал в себе скрытый вызов первой научной психологии. Психология сознания была основана на пути идей. Ученые-натуралисты изучали физические объекты мирового механизма, а психологи изучали психические объекты мира сознания. Тем не менее, согласно утверждениям реализма, мир сознания не существует, поскольку мы воспринимаем объекты, а не идеи. То, что кажется интроспекцией внутреннего мира сознания, на самом деле является непосредственным восприятием самого окружающего мира. В XX в. такие психологи, как Э. Ч. Толмен (1886-1959) и Б. Ф. Скиннер (1904-1990), использовали аргументацию реализма для критики интроспективной психологии и в поддержку бихевиоризма. Вместо изучения мифических идей психологам следует заняться изучением поведения организмов и мира, в котором они живут.
Традиция идеализма
В Германии Иммануил Кант (1724-1804), который, подобно Риду, считал идеи Юма неприемлемыми, поскольку они делали недостижимым истинное знание, поставил другой диагноз и, соответственно, предложил иное лечение. Рид считал путь идей ошибкой Юма, отрицая его ради реалистического анализа процесса познания. Кант, в свою очередь, полагал, что ошибка Юма кроется в эмпиризме, и работал над новой версией пути идей, которая помещала бы истину внутрь разума. Эмпирики учили, что идеи отражают, по выражению Локка, «вещи сами по себе», разум, согласующийся с объектами, которые накладывают на него свой отпечаток. Но для Канта скептицизм разрушил эмпиризм. Предположение о том, что разум отражает реальность, — не более чем предположение, и как только оно оказалось разоблаченным благодаря Беркли и Юму, исчезла почва для истинного знания.
Кант покончил с предположением эмпириков о том, что разум сам соответствует объектам, провозгласив, что объекты соответствуют разуму, накладывающему универсальную, логически необходимую структуру на опыт. Вещи в себе (ноумены) непознаваемы, но вещи в том виде, в каком они появляются в сознании (феномены), организованы разумом таким образом, что мы можем выносить о них абсолютно истинные утверждения. Возьмем, например, проблему Беркли, проблему восприятия глубины. Вещи в себе могут быть (а могут и не быть) расположены в трехмерном евклидовом пространстве (конечно, современная физика скажет, что пространство является неевклидовым). Тем не менее человеческий разум накладывает трехмерное евклидово пространство на свой опыт этого мира, поэтому у нас есть основания утверждать, что феномены обязательно расположены в трехмерном пространстве. Точно так же разум накладывает другие категории опыта на ноумены, чтобы сконструировать феноменальный мир человеческого опыта.
Точку зрения Канта можно пояснить с помощью примера из научной фантастики. Вообразите жителей Изумрудного города из страны Оз, в глаза которых при рождении были имплантированы контактные линзы, придающие всем предметам зеленый оттенок. Жители этой страны могут сделать вполне естественное предположение о том, что вещи кажутся зелеными, потому что они на самом деле являются зелеными. Тем не менее их феномены зеленые из-за контактных линз, а не из-за того, что вещи в себе являются зелеными. Несмотря на это, жители страны
Глава 2. Заложение основ 59
Оз могут считать абсолютной и неопровержимой истиной то, что «каждый феномен является зеленым». Кант утверждал, что категории опыта являются логически необходимыми предпосылками любого опыта для всех чувствующих существ. Следовательно, поскольку наука занимается миром феноменов, мы можем иметь истинное, неопровержимое, абсолютное знание об этом мире и должны отказаться от попыток проникнуть в локковские «вещи сами по себе».
Идеализм Канта породил радикальный экспансивный взгляд наличность. Вместо вывода Юма о том, что она является конструкцией, построенной из кусочков и фрагментов опыта, Кант говорил, что личность предшествует получению и упорядочиванию опыта. Кант проводил различия между эмпирическим Эго (поверхностным содержанием сознания) и трансцендентальным. Трансцендентальное Эго одно и то же в разумах всех людей и накладывает категории понимания на опыт. Личность не сконструирована на основе опыта; это активный строитель опыта. Понятие личности исчезло в эмпиризме, но в идеализме личность стала единственной реальностью.
Идеализм оказал большое влияние на ранние этапы становления немецкой психологии. Поскольку трансцендентальное Эго творит сознание, оно не может быть частью сознания. Психология, по мнению идеалистов, не заслуживает звания науки, поскольку самая важная часть разума, личность, недоступна наблюдению. Основатель психологии Карл Вильгельм Вундт, бывший в молодости приверженцем Локка, говорил, что мысль можно понять с помощью интроспекции. Позднее он стал сторонником Канта, сведя экспериментальную психологию до исследования непосредственного опыта и предложив изучать высшие мыслительные процессы другими методами. Причиной одной из первых психологических дискуссий о противоречии безобразного мышления, послужили споры о пределах возможности интроспекции. Этот диспут, подвергнув сомнению ценность всех форм интроспекции, проложил путь бихевиоризму. Но то, насколько люди знают причины своего поведения, до сих остается предметом споров.
Историко-культурная традиция
Эта последняя традиция противостоит тенденциям научной революции, поскольку отрицает тот факт, что гуманитарные науки могут или должны быть точными науками. Это расхождение во взглядах было впервые сформулировано итальянским философом Джамбаттистой Вико (1668-1744), а затем, более подробно, немецким писателем Иоганном Гердером (1744-1803), которому принадлежит девиз этой школы: «Мы живем в мире, который создаем сами». Люди не являются исключительно объектами природы — машинами, — поскольку мы живем общественной жизнью в рамках человеческой культуры, созданной историческим процессом. Следовательно, не может быть науки, которая охватывала бы всех людей. Люди живут в различных культурах в настоящее время, жили так же в прошлом и построят новые культуры в будущем. Пространственно-временной универсальности естественных наук — гравитации и материи, остающихся одними и теми же в любое время и в любом месте, — в мире людей не существует. Определенная часть человеческой природы имеет физические корни, но огромная и, возможно, основная часть имеет социальные корда. Хотя частично психология может подражать физике, изучая отношения
60 Часть I. Введение
человеческого разума и мозга, в большей степени ей следует подражать истории, изучающей связь человеческого разума и культуры. Историко-критическая традиция приобрела большое значение в.немецкой психологии XIX столетия.