Новый политический консенсус в России. От государства «смуты» к государству «термидора»
| Вид материала | Документы |
- План. Понятие и причины Смуты Хронограф Смуты > Люди на фоне эпохи Уроки мутного времени, 48.53kb.
- «политический вопрос в россии», 478.56kb.
- «Политический (государственный) режим: понятие и виды», 269.29kb.
- Курсовая работа Государственная деятельность русских князей, 1057.07kb.
- Политический (государственный) режим, 19.18kb.
- Материалы для подготовки к форуму «Перспективы развития Калининградской области», 150.73kb.
- Р. А. Насибуллин условия перехода россии к конституционному государству в трудах русских, 270.74kb.
- Новый империализм. Теории «ограниченного суверенитета» и«мирового правительства», 151.2kb.
- Тема политический режим современной россии учебные вопросы, 213.69kb.
- 14. Возвышение новых русских центров и начало собирания земель вокруг Москвы, 1811.4kb.
Январь 2000
Новый политический консенсус в России.
От государства «смуты» к государству «термидора»
Вторая половина 1999 года вопреки ожиданиям, как общества, так и политологов, оказалась, вероятно, определяющей для последующего развития страны. Смена политического режима (вкладывая в этот термин нейтральный смысл - т.е. тип, характер власти, ее взаимоотношение с обществом), сформировавшегося в последнее десятилетие, произошла достаточно внезапно и не путем прихода к власти оппозиции, а путем внутренней трансформации. Определились основные контуры будущего и будущего политического режима – опора на силовые структуры, «патриотическая риторика», авторитарные тенденции, антизападничество – все в рамках парадигмы общенациональной идентичности. Некоторые наблюдатели считают происшедшее «игрой» (т.е. попросту фасадным перекрашиванием в расчете на голый популизм), что, возможно, не лишено оснований. Уже после выборов версию «игры» активно развивали такие претенденты на ведущие роли в формировании политической стратегии как Б. Березовский и Г. Павловский. Однако главное – это не расчеты политтехнологов, а смена общественной парадигмы за последние годы, которая «материализовалась» в «новом курсе партии власти».
За четыре года, прошедших с парламентской кампании 1995 года, произошла существенная, хотя и малозаметная на первый взгляд, трансформация электорального поля. Это связано с изменением ценностных и политических ориентаций граждан, их представлений о себе, своем месте в мире, будущем страны. В частности, определилось массовое осознание неудач российского варианта либеральных реформ при одновременном сохранении общего «прореформистского» вектора, а также резко возросла тревожность общества, связанная как с «внешним фактором», так и с системным кризисом внутри страны. Что касается последствий августовского кризиса (1998 г.), то он, как известно, в той или иной степени затронул каждого, привел к снижению жизненного уровня почти 80% россиян, а главное - многое изменил в общественном климате в стране, что, несомненно, сказывается как на ходе избирательной кампании, так и на ее возможных результатах. Так, в качестве главной проблемы (по данным мониторингового исследования РНИСиНП, выполненного в октябре 1999 г.), которая вызывает тревогу, отмечается снижение уровня жизни и рост цен (52,1%). Следом идет угроза войны на Северном Кавказе (27,0%). Сочетание неблагоприятных экономических и политических факторов выражается в том, что 41,1% населения оценивает общую ситуацию в России как катастрофическую, а еще 52,1% как кризисную и только лишь 3,1% как нормальную. Подобный «всплеск» катастрофических настроений, отмеченных социологами осенью 1999 года – как раз в период начала работы правительства В.Путина - не наблюдался с первой половины 90-х годов.
В тоже время за год, прошедший с августовского кризиса, произошла определенная регенерация “среднего класса”. Его объем по разным критериям колеблется от 33% (столько населения само себя относит к среднему или верхнему слою общества) до 21% (столько относят себя к высоко- и средне материально обеспеченным). Разница между этими показателями в 12% - это те, чей социальный статус остается достаточно высоким, но материальное положение оставляет желать лучшего. Таким образом, можно оценить долю “адаптантов” в обществе (то есть тех, кто приспособился к социально-экономическим условиям) примерно в 20% или немногим более. Понятно, что достигнутый личный успех существенно влияет на умонастроения людей, в частности, во многом предопределяет их электоральный выбор, что отражено в Таблице 1.
Таблица 1. Отношение к сложившемуся в 90-е годы режиму различных социальных слоев общества
| Социальные слои | «Необходимы радикальные перемены» | «Пусть все идет своим чередом» |
«Адаптанты» | 55,6 | 44,4 |
| Низкая материальная обеспеченность | 70,2 | 29,8 |
| Живут за чертой бедности | 77,7 | 22,3 |
Если в 1995 году отношение к действующей власти, либеральным реформам и Западу глубоко раскалывало общество, то сегодня эти факторы его скорее объединяют. В радикальной критике режима успешно соревнуются прежняя «непримиримая оппозиция» и силы, еще недавно составлявшие его оплот; жесткой критике либеральные реформы образца начала 90-х подвергают даже их непосредственные архитекторы (П.Авен); лишь совсем маргинальные группы поддержали НАТО во время конфликта в Югославии (К.Боровой), в равной степени как при всеобщем одобрении осуществляется военная операция против Чечни. В 1999 году общество намного более консолидировано, чем в 1995. Сформировался общественный консенсус по следующим основаниям:
- сложившийся в России в 90-е годы экономический и политический режим надо менять, причем радикально (с этим тезисом согласны примерно 70% населения)1;
- необходимо усиливать роль государства, как в экономике, так и во всех сферах жизни (75-80%);
- надо наводить порядок во всем, даже если понадобится «твердая рука» (65-70%);
- следует стремиться к преодолению сложившегося гипертрофированного раскола общества на нищих и сверхбогатых, в том числе за счет передела «неправедно нажитых состояний» (60%);
- следует жить «своим умом», а не полагаться на «цивилизованный Запад» (75%).
Наконец, все больший интерес проявляется к собственно «русскому» фактору, совокупности идей и мироощущения, определяющих нашу общность. В разных регионах от 15 до 20% населения готово поддержать, в первую очередь, тех политиков, которые ориентированы на самостоятельный « русский путь». «Западническая» составляющая российского национального самосознания, доминировавшая в стране как минимум последние 15-20 лет, ныне подвергается весьма серьезному испытанию. Именно «Запад» становится в массовом сознании концентрированным воплощением «зла», разного рода страхов и угроз. Широко распространяется мифологическое представление о «Западе» как о центре «подрывной политики против России» (с этим тезисом согласны 26,9% опрошенных в октябре РНИСиНП россиян). Те, кто на первое место в своей идейно-политической идентификации ставят сторонников «самостоятельного русского пути развития», по своей численности (19,3%) превосходят либералов (6,4%) и коммунистов (18,9%). А утверждение о том, что «у России свой путь, отличный от стран Запада» поддерживается почти семьюдесятью процентами опрошенных.
В то же время ни резкого "полевения" общества, ни роста праворадикальных настроений сегодня не просматривается. Общество жаждет стабильности, но не любой ценой. Среди тех завоеваний, которые ценятся, несмотря на, в целом, отрицательное отношение к нынешней власти, - это право на частную жизнь, включая свободу передвижения, свободу предпринимательства, свободу получения информации, выборность органов власти и т.д. Даже сейчас около 47% населения продолжают оценивать переход к рыночной экономике как скорее положительное явление, хотя и содержащее очевидные отрицательные моменты (при 39% уверенных, что переход к рынку - это грубейшая ошибка или даже преступление). Так 33,6% опрошенных россиян считают, что «экономика должна быть основана на государственной собственности с отдельными элементами рыночного хозяйства»; еще 24,0% - выступают за экономику, основанную на частной собственности с элементами государственного регулирования.
В результате все большую популярность приобретает модель социально-ориентированного капитализма с государственным регулированием определяющих сфер жизни и широкой экономической свободой на его "нижних" этажах - в мелком и среднем бизнесе, торговле и сфере обслуживания. Наибольшее распространение среди сторонников различных идейно-политических течений получают идеи социальной справедливости и национального возрождения, укрепления государственной мощи.
В то же время ряд проблем и социальных ценностей продолжают раскалывать общество. Так сохраняется противоречие между "традиционалистскими" представлениями об обществе как системе, требующей регулирования - доходов, общественной морали, других социальных отношений; первичности государства и его интересов над частными интересами - и "индивидуалистическими" представлениями, более свойственными современному горожанину. Весьма болезненной для общества остается и идея "реванша", раскалывающего население примерно пополам. Так почти 65% (в том числе, 54% в крупных городах) требуют нового передела собственности и наказания владельцев "неправедно нажитых состояний"; 52% (и 47% в крупных городах), считает, что нынешнее бедственное положение страны стало результатом сознательных действий ее "врагов" (олигархов, банкиров, финансовых структур Запада и т.д.), которые также должны понести наказание.
Таким образом, идейную основу нового общественного консенсуса составляет сегодня левоцентристское или оно же национал-центристское большинство. И это не случайное совпадение. Сдвиг общество влево сочетается с ростом интереса к российской почве, социальной и исторической «органике». В то же время взгляды большинства наших сограждан носят достаточно умеренный характер, преодолевается идеологическая зашоренность как некогда «коммунистической», так и «либеральной» частей общества. Данные исследований подтверждают вывод о том, что ядра «западнического» и «традиционалистского» электората по своей идентификационной ориентации сохраняют черты «субкультур» и даже «субэтносов», однако в силу их размывания возникающие «посередине» группы - социалистической, националистической или центристской ориентации - демонстрируют определенный общенациональный синтез. Несмотря на различные самоназвания, эти типы сознания во многом имеют общие характеристики. Впрочем, эти синтетические черты сознания характерны и для политиков, уходящих от идентификации по линии «коммунисты-демократы».
«Западные фобии» в сегодняшней России, о которых говорилось выше, имеют свои четкие и вполне понятные ограничения, уходящие корнями в социально-культурные российские традиции. По своей социально-культурной составляющей, Россия является сегодня страной индивидуализированной и во многом вестернизированной. «Восток» с его культом «коллектива», подавлением личности, патриархальной семьей, в отличие от «Запада» и культурно, и социально чужд современному россиянину. Кроме того, естественное стремление каждого гражданина в любой стране быть «патриотом» парализуется глубоко сидящими в российском подсознании фобиями, в первую очередь, страхами перед возможной войной – гражданской или же с другими странами. Так согласно данным последних опросов Фонда «Русский проект», страх перед угрозой гражданской войны не только разделяют, но и отдают ему первенство, более 40% россиян. Страх же перед угрозой войны с другими странами затрагивает более 30% населения, что уступает только угрозе дальнейшего ухудшения экономического положения. Этот факт хорошо объясняет то обстоятельство, что, несмотря на широкое распространение в последние годы «патриотических» взглядов, лишь немногим более 5% населения готовы поддержать на выборах радикально настроенных политиков «национал-патриотической ориентации». Они вызывают у населения опасение «втянуть Россию в войну», «сильно ухудшить отношения с Западом», что может привести к «ограничению свободы поездок за рубеж» или «ограничению хождения иностранной валюты» (а этого, как показывают опросы, опасается более 60% населения). «Национал-патриоты» кажутся российским жителям слишком радикальными, опасными. Сформировался запрос на своего рода «безопасный патриотизм», который не приведет к слишком опасным и непредсказуемым последствиям.
Таким образом, можно предположить, что общество за прошедшие годы сдвинулось в лево-националистическом направлении. Причем «левая» компонента этого сдвига определяется возросшей зависимостью основной части граждан от государства. Однако масштабы этого сдвига не следует переоценивать. Отрицательное отношение к Западу не распространяется на «западный образ жизни», предполагающий приоритет индивидуальных ценностей над общественными и коллективными.
Несмотря на очевидно произошедшую деидеологизацию российской политической жизни, смещение основных политических субъектов в направлении политического Центра, что делает идеологические и программные различия между ними малосущественными, сохраняются определенные электоральные ниши, сформировавшиеся еще в середине 90-х годов. Согласно представлениям политологов, электоральное поле в современной России делится на три крупных сегмента:
А) «Коммунисты» - 18-20%;
Б) «Русские национал-державники» - 25-30%;
В) «Демократы» - 18-20%.
Причем если коммунистическая электоральная ниша носит консолидированный характер, то «национал-державники» делятся на «государственников - державников», придерживающихся ценностей укрепления государственного могущества и собственно русских националистов, выносящих на первое место, так называемый «русский вопрос». В свою очередь в третьей электоральной нише выделяются «либералы», приоритетом для которых являются радикальные рыночные реформы и «демократы», ориентированные на такие ценности как демократия, гражданское общество и права человека.
Подобное расслоение либерального электората особенно проявилось в период после 1993 года, когда одна его часть оказалась готовой поддержать нелигитимные действия власти «во имя продолжения реформ», а другая выступила против. Именно тогда сформировалась электоральная ниша «демократической оппозиции» режиму.
Исследования (мониторинг РНИСиНП, октябрь 1999 г.) показывают, что среди населения России названные электоральные ниши занимали на период начала избирательной кампании следующее место:
1. Сторонники социального равенства или «коммунисты» – 17,7%;
2. «Национал-державники» 27,1%;
2.1. «Державники» - сторонники укрепления силы и могущества российского государства – 20,3%;
2.2. «Русские националисты» - сторонники самостоятельного русского пути развития - 6,8%;
3. «Демократы» – 19,8%;
3.1. «Либералы» - сторонники проведения радикальных рыночных реформ – 5,8%;
3.2. Собственно «демократы» - сторонники прав человека и демократического пути развития России – 14,0%.
4. Деидеологизированная часть общества – 35,4%.