Конкурс исторических исследовательских работ старшеклассников «Человек в истории. Россия -ХХ век»

Вид материала

Содержание

3. Фонд новочеркасской трагедии 25
1 Июня 1962 года
2 Июня. дворцовая площадь
После событий
Сергей Сотников
Петр Сиуда
Ольга Артющенко
Александра Пекуш
Валентина водяницкая.
Глава 3 фонд новочеркасской трагедии
Наши исследования
2. Телефонный опрос
Список использованной литературы

Подобный материал:

1 2

Второй всероссийской конкурс исторических исследовательских работ старшеклассников «Человек в истории. Россия –ХХ век».

ДВА ДНЯ, КОТОРЫЕ ПОТРЯСЛИ

НОВОЧЕРКАССК.

Работу выполнили:

Колесникова Татьяна 11-а кл.

Карасев Сергей 11-а кл.

Мардарь Виктория 8-в кл.

Богатырев Сергей 11-а кл.

МОУ СОШ № 6

Руководитель

Губанова Елена Георгиевна

учитель истории МОУСОШ № 6

НОВОЧЕРКАССК

2002г.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение ……………………………………………………….. 3

Два дня, которые потрясли Новочеркасск ^¹

1. НОВОЧЕРКАССК 62 6

2. СУДЬБЫ 20

3. ФОНД НОВОЧЕРКАССКОЙ ТРАГЕДИИ 25

4. НАШИ ИССЛЕДОВАНИЯ 27

Выводы …………………………………………………………..30

Список используемой литературы ………………………………31

ВВЕДЕНИЕ

Новочеркасск – 62. Расстрел мирной демонстрации. Минуло почти 40 лет. За это время распался Советский Союз. Мы успели привыкнуть к митингам, забастовкам. В Афганистане и Чечне погибли тысячи. Что значит на фоне этих событий трагедия небольшого города? И тем не менее мы вновь и вновь возвращаемся к этой теме. Так как её изучение помогает выявить не только причины трагедии, но и способы предотвращения подобного, возможность по новому взглянуть на историю своей страны, своего города, открыть новую страницу в борьбе за права человека в 20 веке.

Целью нашей работы явилось исследование новочеркасских событий, как одной из моментов борьбы за права человека в нашей стране.

Мы поставили следующие задачи:

Рассмотреть события 1-2 июня 1962 года с точки зрения нарушения прав человека
Поиски очевидцев и участников событий 62 года
Выявление новых фактов и их анализ
Изучение деятельности общественной организации Фонд Новочеркасской трагедии
Исследование уровня информированности горожан и их оценок события
Влияние событий на судьбы новочеркасцев.

Рассматриваемая тема слабо изучена, так как исследование её начались лишь с конца 80-х годов.

А.И.Солженицын побывал в Новочеркасске вскоре после трагедии и рассказал о ней в произведении «Архипелаг ГУЛАГ». При этом он не ставит своей целью точно изложить ход событий, а стремится дать оценку действиям властей и показать их не состоятельность.

Следующие упоминания относятся уже к 1989 году. В «Литературной газете» выходит статья «Тогда в Новочеркасске» * (копия статьи в Приложении), в которой авторы пытаются рассказать правду о трагедии и показать роль генерала Шапошникова в этих событиях, впервые публикуются в центральной прессе отрывки из воспоминаний участника событий П.П.Сиуды.

______________________

*«Литературная газета», 21 июня 1989 года., № 25.

К сожалению в ней содержится ряд фактических ошибок. В это же время местные журналисты начинают свои расследования. Воспоминания, анализ, версии прошедшего появляются в специальном выпуске журнала «Крытый Двор»*, изданном в Новочеркасском политехническом институте.

Большой интерес для исследования представляют фотоснимки, с сопровождающими их подписями следственного отдела в публикации О. Волкова «Новочеркасск. 2 июня 1962 года»** (копия статьи в Приложении).

Ценность снимков в том, что это оперативная съемка УВД и на фотографиях отмечены крестиками наиболее активные участники событий.

К 30-летию событий в «Новочеркасских ведомостях»*** (копия репортажа в Приложении) вышел репортаж о закладке мемориального камня на месте расстрела и митинге памяти. Там же приводится текст Постановления Правительства о реабилитации.

Большой источниковый материал собран в публикации О. Никитиной в журнале «Дон»****. Ей удалось на основании воспоминаний очевидцев восстановить действия военных. В работе она приводит различные версии причин открытия огня по демонстрантам и приходит к выводу, что такой приказ был отдан внутренним войскам.

Но в статье А. Бурцева***** звучит иная точка зрения. На основании воспоминаний Г.И. Журавель он утверждает, что выстрелы были случайностью, число жертв незначительно, а приказ о расстреле никто не отдавал.

И.Б. Мардарь****** доказывает, что приказ был отдан внутренним войскам, а санкция на применение оружия была заранее дана Хрущевым. В своем журналистском расследовании автор восстанавливает буквально по минутам ход событий. Помимо этого она впервые освещает деятельность Фонда Новочеркасской трагедии по поиску захоронения погибших.

___________________

*«Крытый Двор», май 1990 г. № 2

** «Комсомольская правда», 27 апреля 1991 г.

*** «Новочеркасские ведомости», 6 июня 1992 г.

**** «Дон», 1990, № 8 – 9

***** «Новочеркасские ведомости», 5 сентября 1990 г.

****** И.Б.Мардарь, Хроника необъявленного убийства, Новочеркасск,

1992 г.

Анализ материалов уголовного дела и самого судебного процесса был сделан Т.Бочаровой в статье «Под грифом «Совершенно секретно»»*

В ходе работы были:

найдены новые очевидцы событий
собраны воспоминания наших близких и знакомых, а так же случайных прохожих;
Из разных источников были собраны документа и материалы, фотографии, касающиеся этой трагедии;
Проведены социологические исследования.

Для анализа событий были использованы: текст Конституции СССР 1936 года, Всеобщая Декларация прав человека статьи уголовного Кодекса СССР.

Исходя из поставленных задач, работа разделена на 4 главы. В 1-й исследуются причины, ход выступления, дается оценка событий с точки зрения нарушения прав человека. 2-я глава посвящена влиянию событий на судьбы людей. В 3-й главе освещена деятельность Фонда Новочеркасской трагедии. В 4-й главе даны результаты социалогического исследования.

______________________

* «Новочеркасские ведомости», 1993 г., № 11 - 12

ГЛАВА 1

НОВОЧЕРКАССК 62.

“Новочеркасск! Из роковых городов России. Как будто мало было ему рубцов гражданской войны, - проснулся ещё раз под саблю. Так начинает рассказ о событиях в Новочеркасске Александр Солженицын. Новочеркасск! Целый город, целый городской мятеж так начисто спутали и скрыли! Мгла всеобщего неведения так густа осталась, - и большинство наших сограждан даже по имени не знает такого события: Новочеркасск, 2 июня 1962 года”. *

Недавно мы с моей мамой ездили на Новое Мишкинское кладбище, увидели мемориал жертвам трагедии 62-го года, подошли. Для меня это стало новостью - эту дату я услышала впервые. Попыталась узнать подробности у мамы, но она сказала, что была тогда ещё маленьким ребёнком, знает, что расстреляли мирную демонстрацию, а деталей и сути события не знает до сих пор. Читая Солженицына, наткнулась на ту же дату. Это заставило задуматься:” Как же так? Живу в родном городе с самого рождения, а ничего не слышала о событиях и не такого уж далекого прошлого? Ведь что такое, собственно, 40 лет для истории?” Подобралась группа, и мы решили изучить те события не только на основании опубликованных материалов, но через общение с людьми, видевшими забастовку своими глазами. Мы с удивлением узнали, как много могут рассказать наши собственные папы, мамы, бабушки, дедушки, соседи. В своей работе мы объединили разные источники: фрагменты статьи Солженицына (их мы выделяем жирным шрифтом), публикации, материалы и воспоминания, которые удалось нам записать. Таким образом, наша группа восстановила события двух дней 1962 года.

НАКАНУНЕ

“Как вы жили тогда, в 62-м?”, - этот вопрос мы задавали родным, знакомым, прохожим на улицах города. Мы хотели понять, что заставило горожан, переживших голод 30-х годов, оккупацию, разруху после войны, перемолчавших, перетерпевших все, подняться на заранее обреченное восстание. Ответы мы услышали разные: “Трудно было тогда, а сейчас еще хуже”, - так ответили многие.

“В магазинах были только крупы и горох, мясо, молоко, творог, колбасу мы не видели, а продукцию мясокомбината увозили по ночам в Москву”, - рассказывает прохожий.

_________________________

*Солженицын А.И., Архипелаг ГУЛАГ, т.3, Москва, 191, стр. 356

В городе начались перебои с хлебом. Бабушка Олега Сокола вспоминает, что в столовой Новочеркасского политехнического института отказались продать маленькую булочку, несмотря на то, что она ждала ребенка. “Картофеля в магазинах тоже не было, только на рынке. В столовых на гарнир подавали только кукурузу и горох”, - об этом рассказала Горних Д.Ф. А в рабочем поселке НЭВЗа было еще труднее, так как люди жили во временных бараках, без газа, с общей кухней. На заводе не было душевых, раздевалок. Большую часть рабочих составляли люди, освободившиеся из мест заключения.

Кадровые рабочие шли на завод неохотно, и руководству приходилось принимать людей, имевших когда-то конфликт с советской властью. Так что рабочие на НЭВЗе ее не боялись. Хрущевские преобразования сделали свое дело. Люди поверили в то, что ушли сталинские времена и повторения репрессий не будет.

Регулярно проводились снижения расценок на все виды работ без внедрения необходимых технических улучшений. Вот как вспоминает об этом П.П.Сиуда*: “ С января 1962 года на Новочеркасском электровозостроительном заводе в очередной раз снижались расценки до 30-35%. Последним снизили расценки рабочим сталелитейного цеха. Это было уже в мае. … На заводе не решалась жилищная проблема, а плата за частные квартиры составляла в ту пору от 35 до 50 рублей в месяц, то есть 20-30% месячной зарплаты рабочего…”

Известно ли было это городскому и областному начальству? Да. В частности, существует несколько документов, составленных и направленных управлением КГБ в обком КПСС.

Таким образом, причинами вызвавшими забастовку стал тяжёлый продовольственный кризис в общем по городу, а также ежегодное плановое снижение расценок на НЭВЗе, отсутствие там нормальных условий труда, жилищная проблема и, наконец, последней каплей стало повышение цен 1 июня.

Налицо нарушение экономических прав человека, зафиксированных во Всеобщей декларации прав человека

- Право на справедливые и благоприятные условия труда (Ст.23, п.1)

- Право на справедливое, удовлетворительное вознаграждение, обеспечивающее достойное человека существование для него самого и его семьи (Ст. 23, п.3)

__________________________

*Мардарь И.Б. Хроника необъявленного убийства. Новочеркасск, 1992 г.,стр.6

Декларацию подписал и Советский Союз. Парадоксом является тот факт, что именно эта группа прав была внесена в международный документ по предложению СССР.

ЭЛЕКТРОВОЗОСТРОИТЕЛЬНЫЙ ЗАВОД.

1 ИЮНЯ 1962 ГОДА

“ В пятницу 1 июня было опубликовано по Союзу одно из выполненных любимых Хрущевских постановлений о повышении цен на мясо и масло на 35%. А по другому экономическому плану , не связанному с первым, в тот же день на крупном Новочеркасском электровозостроительном заводе (НЭВЗ) также и снизили рабочие расценки в общей сложности на 60-70%. С утра рабочие двух цехов (кузнечного и металлургического), несмотря на всю свою послушность, привычку, не могли заставить себя работать, - уж так припекло с обеих сторон! Громкие разговоры их и возбуждение перешли в стихийный митинг”*

Ни инженеры, ни главный инженер уговорить рабочих не могли. Пришел директор завода Курочкин. На вопрос рабочих: “На что теперь будем жить?” – он ответил: «Ешьте пирожки с ливером». Эта фраза стала крылатой в нашем городе. Слова и стали той искрой, которая привела к трагедии. Включили заводской гудок. Вспоминает Рыбаков В, дедушка Ани Денисенко.: “Не помню, чтобы гудел гудок, но народ с поселков стал собираться к заводу. Двинулись на заводоуправление, начали его громить. Рабочие боялись, что толпа двинется громить и цеха, но все перешло в стихийный митинг. Люди поймали на заводе главного инженера, требовали объяснений. Никто его не бил, хотя рубашку на нем порвали”.

К полудню забастовка охватила весь огромный НЭВЗ. Послали связных на другие заводы, те мялись, но не поддержали.

Вот что вспоминает Клименко Виктор Николаевич, мастер сборочного цеха, о выступлениях в цехах (с ним разговаривала учащаяся Кухарева Г.): “1 июня 1962 года в сборочный цех пришла группа рабочих сталелитейного цеха (условия труда в этом цехе были самые тяжелые) и стала подбивать всех рабочих прекратить работу и начать забастовку. Они говорили, что за копейки работать не будут, так как не смогут прокормить свои семьи.

_________________________

*Солженицын А.И. Указ.соч., стр. 357.

В этот момент я, как мастер, пытался организовать своих рабочих, призывал людей не крушить оборудование, не растаскивать заводское имущество. Сборщики поддержали забастовку. Оставив свои рабочие места, трудящиеся всех цехов толпами собирались у заводоуправления. В руках у них были лозунги и плакаты. За один из таких плакатов: “Хотим масла, мяса, молока” художник Попов был осужден впоследствии на 7 лет строгого режима. Были также плакаты: “Нам нужны квартиры”.

“Вблизи завода проходит железнодорожная линия Саратов – Ростов. Для того ли, чтобы о событиях скорее узнала Москва, для того ли, чтобы помешать подводу войск и танков, - женщины во множестве сели на рельсы задержать поезда ; тут же мужчины стали разбирать рельсы и делать завалы. Размах забастовки – нерядовой по масштабу всей истории русского рабочего движения. На заводском здании появились лозунги: “Долой Хрущева!”, “Хрущева на колбасу!”*.

Свидетелями выстрелов были вездесущие мальчишки. Отец Володи Мирошниченко рассказал нам: “В тот день меня разбудил гудок, который сам по себе не был необычным, так как по нему люди уходили на работу, но этот гудок продолжался и продолжался, не прекращаясь. Это меня встревожило, хотя мне и было в то время всего 10 лет. Я оделся и вышел на улицу. Сначала я не заметил чего-либо необычного, но при подходе к заводу обнаружил, что состав, который почему-то остановился слишком далеко от станции, остановился не просто так, а из-за того, что перед электровозом была сооружена баррикада из деревянных и железных предметов. А вокруг нее собралась группа людей, которые сильно шумели, и мне даже показалось, что я слышу голос своей матери, и хотел подойти ближе, но взрослые меня не подпустили близко. И я направился к дому, мы жили тогда по улице Гвардейской, дом №32. В это время я увидел, что со стороны автобусной остановки подъезжает бортовой грузовик, в котором, стоя, вплотную, ехали милиционеры (вместо микрорайона, который расположен от улицы Гвардейской в сторону завода, в то время еще было футбольное поле без трибун, но с большими деревянными воротами). Так вот, когда машина с милицией остановилась, они начали выпрыгивать из нее и бегом направлялись к скоплению людей у железнодорожного полотна, но, попав под сильный град камней, они быстро развернулись, и побежали назад.

_________________________

*Солженицын А.И., Указ. соч., стр. 357.

Я обратил внимание на одного милиционера, которому камнем пробили голову, и он был весь в крови. Какие-то женщины, которые обычно сидели у дома, на лавочках, пришли ему на помощь, и забрали с собой. Как я впоследствии узнал от матери, она действительно была там, где стоял состав. Она рассказала мне, что призывала людей успокоиться и разойтись, но за это какие-то люди стали избивать ее. Спасли ее бывшие ученики (она преподавала в электротехническом техникуме историю). Она мне также сказала, что заводилы в этой толпе избивали ни в чем неповинного машиниста, остановившегося поезда”.

Таким образом, рабочие НЭВЗа использовали гарантированные им Конституцией 1936 года права на свободу собраний, митингов, свободу слова, свободу уличных шествий и демонстраций (ст. 125) с тем, чтобы защитить свои экономические права. На этом этапе развития событий присутствовали только экономические требования. Но отсутствие политической культуры, опыта цивилизованной борьбы за свои права привело к тому, что и сами забастовщики нарушали права других людей. Это выразилось в препятствии продвижению поезда, избиении машиниста.

По мере развития забастовка приобретает более организованный характер, и к вечеру 1 июня рабочие собрались на митинг, организованный на площади за пределами завода. Стали выделяться лидеры, в выступлениях все больше стало звучать недовольство действиями правительства.

Стало темнеть. Из портретов Хрущева, изъятых из кабинетов заводоуправления, был устроен большой костер. Очевидцы того митинга рассказывают, что выступающих было много.

“Поначалу я не намерен был выступать на митинге, - вспоминает П.П.Сиуда*, - Но меня беспокоили призывы к захвату гос. учреждений. Эта попытка была чревата слишком тяжкими последствиями. Позже эти призывы к захвату были охарактеризованы следствием и судами как требование захвата власти в городе. Я выступил на митинге с призывами продолжить забастовку, соблюдать выдержку, твердость и организованность. Я предлагал на следующее утро идти всем в город демонстрацией, выработать общие требования и предъявить их властям”.

__________________________

*Мардарь И.Б. Хроника необъявленного убийства.Новочеркасск, 1992 г. стр.18

Призывы к захвату гос.учреждений не прошли, были отвергнуты, но позже использованы следствием для огульного обвинения участников волнений. Решено было на следующее утро идти в город демонстрацией.

“К заводу (он стоит вместе со своим поселком в 3 – 4 километрах от города за рекой Тузлов) в те же часы были стянуты войска и милиция. На мост через реку Тузлов вышли и стали танки. С вечера и до утра в городе и по мосту запретили всякое движение. Поселок не утихал и ночью. За ночь было арестовано и отведено в здание городской милиции около 30 рабочих –“зачинщиков”*.

“В первый день власти в городе фактически бездействовали – утверждает Алла Михайловна Рыбакова – Только тех, кто выступал на митинге, схватили в городское отделение милиции. Вечером за ними пришли родственники, их всех выпустили во двор, а затем закрыли ворота. Тогда застрелили одну беременную женщину.

Многих потом судили, не помогали никакие характеристики с завода.

Кроме того, коммунистам на заводе дали команду круглосуточно охранять цеха, так как все еще боялись погромов”.

“На НЭВЗе установили дежурство. Рабочих на территорию завода пропускали строго по пропускам и только тех, кто должен был работать в данную смену. Дежурные садились в цехах на краны, ездили по цеху из одного конца в другой и наблюдали сверху, чтобы не было беспорядков”.

Таким образом, поводом к конфликту послужила грубость начальства, нежелание его идти ни на компромиссы, ни даже просто на объяснения с рабочими. На последовавшем митинге была поставлена цель: добиться от руководителей города объяснений о создавшейся обстановке и получить какие-то гарантии улучшения материального положения рабочих и вообще жителей города. Выдвинутые требования: улучшение условий труда, повышение расценок на труд, решение жилищной и продовольственной проблем. А уже под влиянием этих проблем выплеснулось недовольство действующим правительством. Руководство обкома партии, член президиума ЦК КПСС Науменко принимают решение ввести в город войска, в том числе и танки, и в случае необходимости применить их против восставших рабочих.

_________________________

*Солженицын А.И., Указ. Соч. стр. 357

2 ИЮНЯ. ДВОРЦОВАЯ ПЛОЩАДЬ

С утра 2 июня бастовали и другие предприятия города (но далеко не все). На НЭВЗе – общий стихийный митинг, решено идти демонстрацией в город и требовать освобождения арестованных рабочих. Вот как описывает утро 2-го дня Е.И.Мардарь (дедушка Вики Мардарь), работавший в то время в кузнечном цехе: “Утром 2 июня трамвай шел своим неизменным путем – Свердлова – НЭВЗ. Он был полон. Люди обменивались мнениями о вчерашних событиях, предполагали, что же будет дальше, А дальше. . . была цепь солдат вдоль железнодорожного полотна под мостом, повсюду военная техника. Трамвай с недоумевающими рабочими приближался к НЭВЗу. На проходной – солдаты. У входа в цех – их целый взвод. У других цехов – то же самое. Работать под дулом автомата? Никогда. У нас в кузнечном цехе происходило вот что: кузнецы, не входя в цех, усаживались на лавки. Работать никто и не думал. Обстановка начала накаляться вновь с еще большей силой. На обращение офицеров с требованием работать ответили: “Работайте сами, раз оккупировали завод!”. И рабочие вновь стали сливаться в огромную массу на главной аллее завода. Появились знамена и портреты В.И.Ленина. Призыв идти к зданию горкома партии окреп и стал принимать формы необратимого уверенного решения. Толпа скандировала: “В город!” и в очередной раз, выломав вновь установленные за ночь заводские ворота, направилась в центр города. Мы шли так, как не ходили даже на демонстрацию. Четкие ряды шеренг. Знамена. Единый порыв, сплотивший нас. И понеслось над колонной: “Смело, товарищи, в ногу!”, “Вставай, проклятьем заклейменный!”. Мы совсем не напоминали группу хулиганствующих элементов, какими были впоследствии представлены. Да и хороша была группа – чуть ли не половина населения города. Мы шли не захватывать власть, а выразить свой протест против невыносимых условий жизни, выдвинуть свои экономические требования, хотели, чтобы нас просто выслушали”.

Эти воспоминания хорошо иллюстрируют отсутствие механизма реализации прав и свобод граждан. Восставшие рабочие не могли обратиться к представительным органам власти в силу их формального характера. Никто из очевидцев, ни один источник не зафиксировал обращение рабочих к народным депутатам, которых регулярно избирали. Это говорит о формальности реализации права на участие в управлении государством и нарушении ст. 21 Всеобщей Декларации прав человека.

Шествие (впрочем, поначалу лишь около 300 человек, ведь страшно!) с женщинами и детьми, с портретами Ленина и мирными лозунгами прошло мимо танков по мосту, и, не встретив запрета, поднялось в город. Здесь оно быстро обрастало любопытствующими, одиночками и мальчишками.

Один из демонстрантов, по фамилии Катков, пытался открыть у танка люк ломом. Позже его посадили в тюрьму и дали 12 лет (по материалам приговора суда).

Василий Михайлович, найденный нами очевидец событий, случайно оказался на пути следования колонны: “2 июня с утра я пошел в районное отделение милиции. Там было пусто, никого, кроме женщины – секретаря. Я пошел домой и решил дойти пешком до “круга”. Город был пустой. Около “круга” (пл. Революции, ныне пл. Троицкая) я увидел цепь солдат, ими командовал какой-то офицер, а ниже, около Триумфальной арки стояли танки. К танкам приблизилась толпа людей, шло несколько сотен человек. Они спокойно перелезли через танки, пошли дальше. Рабочие приблизились к солдатам. Из толпы закричали: “Что, на рабочих оружие?!”. Люди в 1-ой шеренге сцепились друг с другом локтями и пошли на солдат. Они смяли цепи солдат и рабочие пошли дальше”.

Колонна демонстрантов поднялась по ул. Герцена, потом по ул. Московской.

“Было начало каникул, и я сидел в библиотеке им. Гайдара, читал “Мурзилку”, - рассказывает Михайлов А.А., (отец Светы Михайловой) бывший в то время ребенком, - Внезапно библиотекарь подошла к окну, оттуда доносился какой-то шум.

Подойдя к окну, я увидел, что в двери милиции бились люди, пытались разбить окна. Рядом находилось здание банка, люди пытались проникнуть и туда”.

Жена Ю. В. Булдакова, проректора сельскохозяйственного института, рассказывает, что в тот день он поехал в банк, на машине ГАЗ с брезентовым верхом (похожа на военную машину) с шофером. Когда они подъехали к банку, то увидели толпу, оцепление милиции, не могли понять, что происходит. Вдруг толпа развернулась и побежала к ним, они с трудом уехали, люди бросали камни и бежали вслед”.

В течение двух дней очевидцы событий неоднократно отмечали факты хулиганских действий, а также попытки забастовщиков пресечь или дистанцироваться от них. Наличие хулиганских действий повлияло на оценку событий населением города как в 1962 году, так и в сегодняшние дни.

Действия демонстрантов в милиции подробно описывает И.Б.Мардарь*: “Сорвав входную дверь…демонстранты выбили вторую и проникли в помещение горотдела, оттеснив военнослужащих 55 полка, охранявших здание. В милиции арестованных накануне зачинщиков не было, но ворвавшиеся об этом и не подозревали… Работники милиции не оказали никакого сопротивления… Оттесненные на второй этаж солдаты внутренних войск… блокировали нападавших. Вряд ли те, кто рвался освобождать арестованных, знал, где находится комната с оружием. Это уже позже следствием было представлено, что хулиганы рвались к автоматам, чтобы потом устроить кровавое побоище… В результате борьбы, происшедшей на узкой лестнице, одному из демонстрантов удалось вырвать автомат из рук рядового Репкина… Рядовой Анистратов выстрелил очередью и убил нападавшего. Вместе с ним были убиты и ранены еще несколько человек. Демонстранты стали выпрыгивать из окна прямо во двор горотдела милиции… При этом всех, кто выпрыгнули (человек 30), положили на землю и тут же арестовали”. Во время стрельбы погибло 4 человека.

А вот что рассказал нам один из очевидцев, Василий Михайлович: “Мы пошли в город искать мою маму и сестру, не вернувшихся с демонстрации. Там уже было полно людей, слышались выстрелы. Мы прошли мимо отделения милиции. Демонстранты хотели освободить арестованных товарищей, в них стреляли разрывными пулями. Я видел огромное количество крови, куски мяса. Какой-то инвалид собирал их в ведро и выливал их на танки”.

“Дальше улица выводила к памятнику Ленина и горкому партии… Все улицы были забиты людьми, а здесь, на площади – наибольшее сгущение. Многие мальчишки забрались на деревья сквера, чтобы лучше видеть, а горком партии оказался пуст – городские власти бежали в Ростов… Два десятка рабочих, пройдя дворец, вышли на его длинный балкон и обратились к толпе с беспорядочными речами”**.

_______________________

*Мардарь И.Б.,Хроника необъявленного убийства,Новочеркасск,1992 г.,стр.21

**Солженицын А.И. Указ. Соч. стр. 357.

Бабушка Маши Лукичевой оказалась в самом эпицентре событий: “Второго июня я возвращалась домой по улице Московской… Там мы увидели массу народа, стоявшую по обеим сторонам улицы, а навстречу нам шла колонна людей с транспарантами, флагами, портретами правительства. Впереди шли дети – пионеры в красных галстуках.

Колонна примерно в 150-200 человек направилась к зданию исполкома, а за ней повернули стоящие на улице люди – масса народа. Нас также повлекло в сквер. Когда на площадь проследовала колонна демонстрантов, от нее отделилась часть людей и они кинулись к дверям исполкома , смяв охрану, ворвались в здание.

В это время на балкон вышел председатель горисполкома Замула и прокурор Проценко, но они ничего не успели сказать народу, так как были смяты ворвавшимися людьми (впоследствии названными хулиганствующими элементами). Затем на балконе появились опять эти люди и стали бросать с балкона портреты руководителей партии и правительства. Одна женщина трясла над головой батоном колбасы и кричала: “Смотрите, что они жрут!”. Буфет в здании горкома партии был разгромлен”.

Еще очевидцы утверждают, когда рабочие ворвались в здание, на балкон вытащили какого-то чиновника в галстуке. По лицу у него размазывали сливочное масло.

“Около 11 часов утра милиции в городе совсем не стало, а все больше войск… Солдаты заняли почтамт, радиостанцию, банк. К этому времени весь Новочеркасск в круговую был уже обложен войсками и прегражден был всякий доступ в город и выход из него”*.

“В 11 часов утра был перерыв в типографии, где мы работали, - вспоминают Зотова Надежда, Михайлова Тая и Федотова Надежда. – И мы пошли в столовую, расположенную неподалеку. .. Выйдя после обеда, мы увидели странное зрелище: по Московской шел танк, а навстречу положив руки на плечи друг другу шли юноши и девушки. Увидев в смотровую щель шествие, танкист приостановился, выстрелил холостым снарядом. Было много шума”.

“А студенты? Ведь Новочеркасск – студенческий город. Где же студенты? … Студенты политехнического и других институтов были заперты с утра в общежитиях и институтских зданиях. Сообразительные ректоры! Но, скажем, и не очень гражданственные студенты. Наверное, и рады были такой оговорке…”**.

_______________________

***Солженицын А.И. Указ.соч., стр.358

Бабушка Маши Лукичевой Флора Владимировна продолжает: “С началом выступлений с балкона толпа народа на площади взволновалась, поднялся шум, гам. В это время со стороны улицы Подтелкова и ограды городского сада появились танки с вооруженными стрелками… Они дали предупредительный залп в воздух… Но люди оцепенели и не двигались… Был дан вторичный залп в воздух. Люди стояли стеной, тогда стали стрелять в народ. Это было ужасно страшно. Падали с деревьев дети, падали люди, началась давка бегущих во все стороны людей”.

Многие очевидцы неоднократно подчеркивали, что солдаты, стрелявшее в демонстрантов, были выходцами с Кавказа.

Власти сознательно использовали “национальный фактор” при расстреле демонстрации, что можно расценить как разжигание национальной розни и нарушение ст. 123 Конституции СССР 1936 г.

Бабушка Ани Денисенко Рыбакова А.И. рассказала нам об удивительном факте самопожертвования рабочих, ранее нигде не упоминавшемся в источниках: “Толпу как покосило, все рванулись через сквер от горкома, с деревьев посыпались подстреленные и напуганные дети…Когда началась стрельба, рабочие стали цепью, прикрывая собой убегающих людей. “Мы защищаем всех людей собой,” - сказали они. Я очень испугалась и убежала… Дошла до кинотеатра “Победы” и увидела, что за мной едут машины. Борта у них были плохо закрыты и оттуда тянулись руки – там были живые люди, раненые”.

В ходе самой забастовки рабочие демонстрируют различные формы самоорганизации: установили охрану поезда, построились в колонны, сформировали делегацию к членам правительства, цепь прикрытия во время расстрела.

По городу ходило много легенд о погибших и исчезнувших людях. Официальные источники называют цифру – 24 человека. Из них – 2 человека так и остались неопознанными. Но в воспоминаниях очевидцев, собранных нашей группой, есть факты, подтверждающие, что число жертв могло быть больше. Дедушка Кухаревой Гали вспоминает о пропаже в то время своей соседки Хопряниновой. Василий Михайлович говорит об исчезновении друга своего брата.

Вечером люди снова вышли на площадь.

Отец Светы Михайловой (в то время ему было 12 лет) возвращался из библиотеки через площадь. Вот что он рассказал: “Около горисполкома асфальт был разворочен гусеницами танков, на нем были лужи воды. Видимо, асфальт вымыли, убрали битое стекло. По центру города выставили репродукторы, транслировалось выступление Микояна под сопровождение маршевой музыки. Примерное содержание сводилось к тому, что во всех беспорядках обвинялись безответственные элементы”.

Митинги гораздо меньшего масштаба продолжались до 3-4 часов ночи, несмотря на комендантский час.

Тот же Василий Михайлович вспоминает, что вскоре после восстания в городе появились все продукты в изобилии: мясо, масло, колбаса, молоко. А Анина бабушка запомнила, что за год построили для рабочих НЭВЗа благоустроенные пятиэтажные дома.

А КГБ значительно расширило штат своих сотрудников, на предприятиях появились 1-е отделы. (согласно документам Фонда Новочеркасской трагедии).

На основании изложенных материалов можно констатировать, что было нарушено самое главное право – право человека на жизнь (Декларация, ст.3). Была расстреляна мирная демонстрация, состоящая из безоружных людей, пришедшая для диалога с властями. При этом пострадали не только сами демонстранты, но и дети, случайные прохожие, люди, находящиеся на рабочих местах (парикмахерша). Применение войск не соответствовало ни международным, ни советским нормам того времени. Войска препятствовали реализации населением права на свободу слова, организацию демонстраций и митингов. (Ст. 20 Декларации, Ст. 125 Конституции СССР 1936 г.). Помимо этого, против демонстрантов войсками были использованы разрывные пули, запрещенные международным правом. Советский Союз неоднократно отрицал наличие таких пуль на вооружении армии.

ПОСЛЕ СОБЫТИЙ

После разгона демонстрации нарушения прав человека не прекратились, они проявились в том, что тела погибших не были переданы родным для захоронения, а были тайно вывезены за город и захоронены в общих могилах без опознавательных знаков на трех заброшенных кладбищах Ростовской области. Власти продемонстрировали отсутствие гуманизма по отношению к мертвым людям. Погибшие были сброшены в общие ямы кучей, завернутые в брезент. Люди утратили право на собственное имя, находясь в безымянной могиле.

Люди, получившие ранения и увечья, несмотря на оказанную им медицинскую помощь, в последствии не имели права говорить, при каких обстоятельствах они получили травмы, и претендовать на социальные выплаты и льготы. В их документах диагнозом были проставлены обычные бытовые травмы. Нет ни слова об огнестрельных ранениях и государство отказалось признать свою ответственность, и возместить этим людям ущерб. Только после Указа Президента в 1996 г. оставшиеся в живых инвалиды смогли пройти освидетельствование и получить компенсации.

Эти факты свидетельствуют о нарушении прав граждан на охрану здоровья и социальные гарантии (Конст. 1936г., Декларация прав человека, ст.25)

О правосудии, которое вершилось в те тревожные времена, мы можем судить по нескольким источникам. Это воспоминания участников судебных процессов, а также документы (приговоры судов, жалобы, запросы пострадавших, Постановления правительства).

По свидетельствам очевидцев, суды проходили в режиме закрытых рассмотрений.

Лишь одному процессу было уделено особое внимание. Этот суд был призван стать показательным, устрашить взбунтовавшийся город. Именно в этом процессе должен был прозвучать приговор – высшая мера наказания. О том, в какой напряженной атмосфере проходил процесс, как тщательно подбирались его участники, какими обреченными были подсудимые пишет в своих воспоминаниях Б. Степанова “Пропуск проверяли трижды…” в журнале “Крытый двор”(см. в Приложении).

О том, что происходило в зале суда можно понять, читая “расстрельный” приговор. Выступления “простых рабочих” на процессе были призваны продемонстрировать народное осуждение. Имеющих иную точку зрения на этот суд просто не пригласили. А если такие и были в зале, то они были просто напуганы происходящим и не могли свободно выражать свою точку зрения, боясь перейти в разряд подсудимых.

Адвокаты подсудимых не играли практически никакой значимой роли в защите своих клиентов, их роль была формальностью. Некоторые даже не являлись на суд. Это зафиксировано в приговорах.

Свидетели по делу часто лишь подтверждали факт участия подсудимого в демонстрации, но мало что могли пояснить что-то о его действиях. Но это, похоже, следствие и суд мало волновало.

Даже человек, не имеющий юридического образования, может увидеть несоответствие содеянного людьми и избранной меры наказания. Например, Сотников был приговорен к расстрелу не за сами действия, а возможные последствия (отключение газа на одном из крупнейших заводов города могло повлечь за собой взрывы и разрушения). За нецензурную брань в адрес правительства один из участников получил 10 лет лишения свободы, хотя за эти действия полагается административное наказание (штраф или 15 суток). А “бандой” была признана группа людей, мало знакомых друг с другом, впервые увидевших друг друга на суде, не имеющая признаков банды с точки зрения здравого смысла. Во всяком случае, в приговоре это не прослеживается, не собраны убедительные доказательства.

Это подтверждают и другие приговоры. Жаров и Решетников были осуждены по ст.79 УК РФ на 13 и 10 лет лишения свободы. В приговоре указывается, что Жаров написал в 2-х экземплярах листовку “клеветнического” содержания на советскую действительность, т.е. он фактически использовал гарантированное ему Конституцией право на свободу слова (Ст. 125). Это классифицировалось судом как возбуждение беспорядков. Затем оба подсудимых участвовали в споре с дружинником и ударили его, что можно характеризовать максимум как хулиганство, но никак не организацию массовых беспорядков. Эта же статья была применена к Щеголеву Д.П. за выступление на митинге с призывом не расходиться, Бугайчуку П.И. за разговоры о “якобы неудовлетворительной материальной обеспеченности его семьи”, к Водяницкой В.Е. за выступление на митинге. При этом в выступлениях не содержались призывы к свержению существующего строя, следовательно, отсутствовал состав преступления.

Напротив, все обвиняемые использовали свои конституционные права.

В приговорах нет смягчающих вину обстоятельств, не учитываются характеристики подсудимых, не звучат истинные причины, заставившие пойти людей на крайние меры (бедственное положение семей рабочих).

В самих судебных документах, призванных быть, как и сам суд беспристрастным и справедливым, удивляет наличие экспрессивной лексики. Например, в отношении демонстрантов в приговоре применяются не эмоционально нейтральные слова, а содержащие оценочные характеристики выражения: “толпа”, “бесчинствующие”, “хулиганствующие элементы”. Создается впечатление, что этими словами имеющие политический заказ судебные органы, пытались завуалировать отсутствие состава преступления, оправдать свои действия. Это говорит о слабости и полной зависимости судебной власти от политики политбюро КПСС.

Думаю, профессиональные юристы нашли бы еще массу нарушений существующего на тот момент законодательства, однако и выявленных нами фактов достаточно для того, чтобы увидеть заказной характер судебных процессов, политическую ангажированность судебной системы эпохи тоталитаризма.

Закрытый характер суда, предвзятость, необъективность и отсутствие адвокатов ущемляли права граждан и противоречили статьям 111 и 123 Конституции СССР, Декларации прав человека (ст. 10,11).

ГЛАВА 2

СУДЬБЫ

Побывав в России, Джон Рид написал книгу “10 дней, которые потрясли мир”. Это соответствует истине, потому что события октября 1917 года действительно изменили судьбы всего мира и людей, живущих в нем. Для нашего города хватило 2 дней, и потому мы нашу работу назвали “2 дня, которые потрясли Новочеркасск”, причем даже сегодня они во многом определяют жизнь и случайных свидетелей, и участников событий.

26 человек погибли, около 90 ранены, 7 человек приговорили к смертной казни, 120 – к различным срокам заключения. Этими цифрами не ограничивается число жертв новочеркасской трагедии. У осужденных и погибших остались жены, мужья, дети, родители. Они стали родственниками “преступников”. 62 год изломал их жизни. Дети выросли, не видя отцов, матерей, некоторые оказались в детских домах.

Сергей Сотников. В 62 году ему было 25 лет. Честный, искренний. Такие, как он, сражались на баррикадах 1905 года, в Гражданскую погибали за рабочее дело. В 1962 году он боролся за права рабочих. Он просил суд дать ему возможность воспитать детей. Его приговорили к расстрелу.

Петр Сиуда. 22-летний рабочий получил 12 лет за участие в митинге на НЭВЗе. Только обращение матери к Микояну спасло его от расстрела в 62-м, но лагерь лишил его здоровья. Страдания, поиски правды, безразличие чиновников…делали свое дело. Он первым и тогда единственным, в 1988 г начинает борьбу за реабилитацию. Он так и умирает, не успев все рассказать землякам. Не выдержало сердце, 62-год убил его спустя 28 лет.

Многие из тех, кто видел или слышал о расстреле, всю жизнь боялись говорить и даже вспоминать о тех днях. Этот страх живет в них до сих пор. У многих жителей исчезли в те дни родные, знакомые, но искать их боялись.

Ольга Артющенко нашла своего 15-летнего сына в морге. Ей не дали его похоронить. За требование выдать ей тело сына ее отправили в психушку, а затем уволили с работы. (Ее воспоминания в Приложении). Лишь в 1993 году она смогла положить цветы на могилу сына.

Александра Пекуш утром 2 июня была здоровой, счастливой, ждала ребенка. Этот день лишил ее всего. Теперь она инвалид, одинокая, больная женщина. За что? И снова страх, слова сослуживцев: “Твое место в Сибири!”.

“Вся жизнь наперекосяк получилась! Вычеркнуть бы из нее 62-й год”, - эти слова вслед за А.Пекуш могли бы повторить многие.

Однако не все из пострадавших людей, замкнулись, озлобились на весь мир, некоторые нашли в себе силы, преодолели страх и стали помогать другим, работая в Фонде Новочеркасской трагедии.

ВАЛЕНТИНА ВОДЯНИЦКАЯ.

Маленькая женщина в большой стране

Юная 24-летняя девушка и государственная машина. Ее вина состояла в том, что энергия, естественное любопытство и неравнодушие к происходящему вокруг, привели ее сначала в гущу событий 2 июня, а затем и “под жернова” системы.

Мы пили чай на кухне, и Валентина Евгеньевна вспоминала о том, как это было. Она сказала только то, что хотела сказать, и я догадываюсь, что это лишь малая толика тех страданий, которые ей довелось испытать в своей жизни.

“Выросла я в деревне. А вот замуж вышла за городского парня и так оказалась в Новочеркасске. Повел меня муж устраивать на самый большой завод города - на НЭВЗ (электровозостроительный). Поразил меня тогда гигант своими размерами, все вокруг сверкало, летели искры от сварок, работали краны. Устроилась в стальцех, считающийся одним из самых тяжелых. Была комсомолкой, ходила на собрания, но особого интереса к политике, к общественной деятельности не проявляла. Оторвана была от этого. Особых проблем, как у других, не было. Свекровь работала зам. председателя колхоза, поэтому недостатка в продуктах мы не испытывали. Все случившее в 62-м году на заводе и лично со мной до меня очень долго не доходило. Это был просто кошмарный сон.

В тот день, 1 июня, когда все на заводе только начиналось, я работала на другом объекте. Да, мы слышали заводские гудки и до нас донеслись слухи о начавшейся забастовке и о том, что один рабочий попал под поезд. После окончания работы мы, конечно, не выдержали, и побежали к зданию заводоуправления посмотреть, кто же там попал под поезд. У здания и на рельсах было много народа. Все дальнейшее было как во сне”.

Вот как описано участие Валентины Евгеньевны в забастовке в Приговоре Ростовского областного суда от 08.09.62 года:

Водяницкая В.Е. 2 июня 1962 года тоже присоединилась к бесчинствующим элементам. Проникла в помещение Новочеркасского ГК КПСС и с балкона выкрикивала перед толпой, что она ранена и что выделенная делегация на переговоры к командующему якобы арестована. Когда же делегация после беседы с членами Правительства возвратилась, и отдельные ее члены пытались с балкона разъяснить бесчинствующим элементам о неправильности их действий и призывали толпу разойтись по домам, то Водяницкая вновь выступила с клеветнической речью перед толпой и призывала хулиганствующие элементы к продолжению массовых беспорядков”.

Это и все действия, “потянувшие” на срок 10 лет лишения свободы с отбытием наказания в исправительно-трудовой колонии общего режима.

“Когда 12 июня меня мастер цеха внезапно вызвал на работу, я еще ни о чем не догадывалась. Он сказал мне, что надо пройти медкомиссию. А я с ребенком пришла, забрала Женьку из садика - и на завод. Подходим мы к медсанчасти, а меня встречают незнакомые люди, видно им уже сообщили во что я одета и что с ребенком. Я не придала значения ничему, хотя уже слышала, что идут аресты на заводе. А вот когда увидела машину для зеков, тогда поняла, что это за мной. Они все сделали так, чтобы я ничего не заподозрила. Зачем? Ведь я бы и сама пришла. Конечно, был шок. Меня - в машину, ребенка оставили. А ему и 4-х лет еще не было. Сначала меня бросили в КПЗ, затем - в Новочеркасскую тюрьму, после - в следственный изолятор КГБ в Ростове. Да, была вокруг грязь, уголовники, но страха не было, не было даже мысли о том, что я буду сидеть в заключении”.

“Шли суды. Я все время думала: разберутся, отпустят.

На моем суде было 2 свидетеля. Оба военные. Один сказал, что похожая на меня женщина трижды нарушала установленную для выступления Микояна связь, но это не я. Другой сказал, что я выступала с балкона здания горисполкома и призывала людей разойтись, чтобы танки могли уехать с площади. Я встречалась с главным прокурором Руденко. И он, и следователи убеждали меня, что мне дадут только условный срок. Приговор был просто ужасен - 13 лет лишения свободы. Я по-прежнему, никак не могла поверить в то, что со мной происходит. Все думала: разберутся. Время только надо для этого.

Сидела в Мариинских лагерях под Кемерово. На моей папке стоял гриф “Особая”. Мне внушили, что это значит, что в любой день меня могут либо отпустить, либо расстрелять. И каждый раз, когда меня везли с этапа на этап, я с ужасом думала о том, что же меня ждет.

“В лагерях много работала, не привыкать было к этому деревенской девчонке. А сама все ждала - разберутся. Это было самым главным для меня. Один случай запомнила на всю жизнь. Вызывают меня в оперчасть. Вхожу, докладываю: “Заключенная такая-то, статья такая-то, срок такой-то”. А офицер в ответ: “Сколько-сколько? Да нет, девочка”, - и делает длинную паузу. А дальше он увидел, как девочка стала сползать по стене, потеряв сознание. Потом, когда меня уже откачали, офицер стал извиняться и сказал, что мне снизили срок до 5 лет, и он всего лишь хотел пошутить. А я эту шутку до сих пор забыть не могу.

В то время мне часто слышался голос сына. Я не знала, что с ним. Казалось, что просто схожу с ума. Хотела даже сделать наколку на руке: “Будь проклят 62-й год”, но меня вовремя отговорили. От сумасшествия спасла работа. Куда ни посылали, я везде напрашивалась. Грамоты стали мне вручать за хорошую работу, уважать. Ко мне никто не приезжал, ни свиданий, ни передач. Ела только то, что давали. Участвовала в самодеятельности, пела и танцевала. Всем своим существом я хотела доказать, что я хорошая и не та, за которую меня приняли.

“Отсидела я ровно 5 лет. Первый день свободы тоже запомнился на всю жизнь. Никому не нужна. Ни проводов. Ни встреч. С такой же, как и я, только что освободившейся женщиной и ее мужем, зашли в столовую для вольнонаемных. Взяли котлеты. Ткнула я в котлету вилкой и ... все слезы, накопившееся во мне за 5 лет лагерей, готовы были вырваться наружу. Помню лишь свой странный не то выкрик, не то хрип. Во всяком случае, спазмы не дали мне ощутить всю прелесть котлеты, настолько я отвыкла от нормальной еды. Вот такой была моя реакция на свободу.

Дальше были проблемы с дорогой домой. Проводник поезда, очень хорошо отнесшийся ко мне, узнав откуда я еду, сказал на прощанье: “Теперь у тебя начинается новая жизнь”. А новая жизнь встретила очередной порцией неприятностей. Легче было еще 5 лет отсидеть. В зоне все было ясно: я передовик производства, флажок на столе, грамоты. А воля встретила меня неласково. Я узнала, что мой сын оказался в детдоме после моего ареста. Моя мать сама привела Женьку в детдом и сказала, что мать сидит, отец бросил, а сама она не в состоянии вырастить внука. Потом его перевели в интернат.

Не забуду нашу первую встречу после освобождения. За то время, когда я была в заключении, мать получила квартиру, и я знала лишь адрес. Иду, вижу мальчишки играют возле дома. Спрашиваю у одного: “Где здесь ул. Привокзальная 10?”. Он показал. Я еще тогда не знала, что спросила у своего сына. Зашла в подъезд, вижу, как мать уже открывает двери, ждала видно, а следом вбегает сын мой и кричит: “Мамочка!”. Вот так мы не узнали друг друга.

Мне еще в течение 2 лет не давали моего ребенка, объясняя тем, что надо самой становиться на ноги. Но я думаю, что ко мне присматривались.

Дальше были проблемы с устройством на работу. Сначала устроилась в швейный цех. Но поработала месяц, получила 63 рубля и уволилась - я в зоне 130 рублей в месяц получала. Решила вернуться в свой цех на завод. Встретили меня хорошо. Рабочие, мастера радовались, что я вернулась, но новый начальник цеха наотрез отказался меня брать. С большим трудом и не без помощи добрых людей устроилась на электродный завод.

С семейной жизнью не очень сложилось. Пятно судимости лежало на мне. Как ни объясняй, но это все равно сказывалось. Как ни странно, мне легче было в лагерях. Я всегда находила общий язык с людьми. Очень любила, как поют заключенные, играют на гитаре. Меня уважали. Вернувшись на свободу, я стала изгоем. За мной стали “присматривать”. Регулярно приходили сотрудники милиции. Вели себя нагло, по-хозяйски входили в дом. Потом забрали по подозрению в какой-то краже. Не каждый участковый обращал внимание на то, что я сидела по политической статье. В общем, тяжело было. Я боролась за себя. Адаптация была длительной и нелегкой. И плевали в меня, и обнимали. Когда вырос и пошел в армию мой младший сын, его и там спросили: “Твоя мать сидела?”. Чуть что не так, нам сразу припоминают мое прошлое. Жизнь старшего сына не очень удалась. Я виню в этом себя, сказались, видимо, годы, которые он еще ребенком провел без меня.

Я почувствовала на себе, что такое система. Обозлилась ли я? Как можно злиться на систему? На моем жизненном пути встречались и хорошие, и плохие люди. И я помню зло, причиненное одними, и благодарна за помощь и поддержку другим.

В начале 90-х я заметила, что отношение ко мне стало меняться. Может быть потому, что система стала меняться. Нас реабилитировали. Я стала работать в общественной организации Фонд Новочеркасской трагедии, помогать таким же пострадавшим от новочеркасского “фестиваля”, как я. Почему я стала помогать другим? Потому, что пройдя свой путь, поняла - сажали всех, кого надо и кого не надо. Избежали наказания те, кто его, на мой взгляд, действительно заслужили. Я виню руководство завода, города.

Фонд уже много сделал за свои почти 10 лет работы. Его члены помогли получить компенсации реабилитированным, поставили камень на месте расстрела, нашли и по-людски перезахоронили останки погибших, пролежавшие на заброшенных кладбищах почти 30 лет, заложили мемориал памяти в городе.

Мне самой когда-то некому было помочь, поэтому я помогаю другим. И мне приятно, когда меня благодарят за работу”

Blog