Geum.ru

Конкурс на лучшую работу по русской истории «Наследие предков молодым. 2008» Номинация «История Руси (допетровская эпоха)

Вид материалаКонкурс

Содержание


Список источников
Список литературы
Подобный материал:
  1   2

IV Всероссийский конкурс на лучшую работу по русской истории

«Наследие предков – молодым. 2008»


Номинация «История Руси (допетровская эпоха)»


«Ордынский выход, как основной вид дани».


Кобринь Ю. М.


История мировой политики и влияния внешнеполитических факторов на развитие государств в Средневековье достаточно хорошо изучены. Однако место Руси в средневековой европейской истории и роль геополитического фактора в её собственной истории – вопросы далеко не праздные. Основываясь на утверждении, что становление государственности у восточных славян являлось обособленным процессом (и в то же время – проходило под влиянием государственного строительства в Центральной и Северной Европе), многие исследователи делают вывод о том, что Древнерусское государство либо являлось «дальней периферией» европейской цивилизации, либо вообще не входило в неё; сближение же с Золотой Ордой и пребывание в её сфере влияния на протяжении 240 лет ещё более, по мнению европейских исследователей, подчёркивает «азиатский» характер и сущность Российского государства.

В этой связи, чрезвычайно важным представляется выявить сущность взаимоотношений между Русью и Золотой Ордой. Вопрос уплаты и взимания дани был ключевым во взаимоотношениях русских княжеств и Золотой Орды. Именно этот вопрос и определил дальнейшее развитие русского государства, помог спустя два века свергнуть монголо-татарское иго.

Русские княжества не вошли непосредственно в состав Монгольской феодальной империи и сохранили местную княжескую администрацию, деятельность которой контролировалась баскаками и другими представителями монголо-татарских ханов. Русские князья были данниками монголо-татарских ханов и получали от них ярлыки на владение своими княжествами.

Актуальность выбранной темы обусловлена тем, что одним из признаков государства является постоянный государственный налог, взимаемый властью на всей подвластной ей территории. Потому важным для понимания характера раннефеодального государства является вопрос о дани.

Изучение монголо-татарского нашествия в нашей стране имеет многовековую историю. Оно началось с далекого времени, когда русские летописцы – современники нашествия описывали события «Батыева погрома» и делали попытки оценить обрушившиеся на Русь бедствие.

В современной науке существует несколько основных теорий, рассматривающих взаимоотношения Руси и Золотой Орды.

В целом либо к полному отрицанию влияния монголо-татарского ига на образование Русского государства, либо к признанию этого влияния лишь в частных сторонах процесса.

Монголо-татарскле иго принесло разорение, гибель людей, задержало развитие, но существенно не повлияло на жизнь и быт русских. (С.Соловьев, В. Ключевский, С. Платонов и др.).1 Главная идея в том, что Русь развивалась в период монгольского нашествия по европейскому пути, но стала отставать из-за масштабов разрушения.

Монголо-татары оказали большое влияние на общественную и социальную организацию русских, на формирование и развитие Московского царства (Н. Карамзин, Н. Костомаров)2.

Попытка дать общую картину событий монголо-татрского нашествия и оценить его роль в истории Руси относится к XVIII столетию. В «Истории Российской» В.Н. Татищева содержится подробное описание событий нашествия Батыя, представляющее собой обширную сводку летописного материала. Большая научная добровестность В.Н. Татищева дает возможность в ряде случаев использовать его сочинение как исторический источник, тем более, что много сообщаемых им сведений не сохранилось в известных списках летописей. Например, сообщение о «сохе», считалось два коня и два работника мужского пола.3

Что касается историографии XX века, то в подавляющем большинстве своем ученые признавали определенное влияние татаро-монгольского владычества на развитие различных сторон российского общества, но только в крайне негативном плане. Задержка в развитии производительных сил, противодействие татаро-монголов образованию централизованного российского государства, остановка в развитии культуры основные моменты негативного влияния татаро-монгольского ига. Так, В.В. Бартольд пишет, оценивая последствия монгольского завоевания для русских земель: «Несмотря на опустошения, произведенные монгольскими войсками, несмотря на все поборы баскаков, в период монгольского владычества было положено начало не только политическому возрождению России, но и дальнейшим успехам русской культуры» .4

В 1940 году вышла в свет монография А.Н. Насонова «Монголы и Русь. История татарской политики на Руси». Основной вывод Насонова о том, что «политика монголов на Руси заключалась не в стремлении создать единое государство из политически раздробленного общества, а в стремлении всячески препятствовать консолидации, поддерживать взаимную рознь отдельных политических групп и княжеств». 5

Б.Д. Греков, указывал, что политика Ордынских ханов не только не способствовала складыванию русского централизованного государства, но даже наоборот «вопреки их интересам и помимо их воли». Татарское владычество имело для Руси регрессивный характер.6 Б.Д. Греков и Якубовский А.Ю., в дальнейшим посветили себя изучению истории самой Золотой Орды и ее взаимоотношений с Русью. В 1950 г. вышла их книга «Золотая Орда и ее падение».7

Известный историк В.В. Каргалов следующим образом характеризует это явление (позиция, типичная для советской историографии). Татаро-монгольское иго имело отрицательные глубоко регрессивные последствия для экономического, политического и культурного развития русских земель, явилось тормозом для развития производительных сил Руси, находившихся на более высоком социально-экономическом уровне по сравнению с производительными силами монголо-татар. Монголо-татарское иго привело к усилению феодальной эксплуатации русского народа, который оказался под двойным гнетом своих и монголо-татарских феодалов. Монголо-татарское иго, продолжавшееся 240 лет явилось одной из главных причин отставания Руси от некоторых западноевропейских стран.8

Евразийцы предложили свое видение решения этой проблемы. Предлагаемое ими решение органично укладывается в рамки их оригинальной историософской концепции. Суть ее в сжатой форме выразил один из основателей евразийского движения П.Н. Савицкий. По его мнению, в Киевской Руси после кратковременного (по историческим меркам) расцвета в Х - XI вв. появились моменты неустойчивости и склонность к деградации, которая ни к чему иному как чужеземному игу привести не могла. Вопрос стоял только о том, кто будет этот чужеземец? Велико счастье Руси, утверждает П.Н. Савицкий, что в момент, когда в силу внутреннего разложения она должна была пасть, она досталась татарам и никому другому. Татары нейтральная культурная среда, принимавшая всяческих богов и терпевшая любые культуры, пала на Русь как наказание Божие, но не замутила чистоты национального творчества.9

Позицию П.Н. Савицкого разделяет Н.С. Трубецкой, считавший, что истоки российской государственности лежат не в Киевской Руси, а в Московском княжестве, ведущем свое прямое происхождение от джучиева улуса огромного региона Великой Монгольской империи. Великих князей московских поэтому надо рассматривать в качестве воспреемников монгольских ханов.10

Весьма положительно оценивал влияние монго-татарского ига на Руси евразиец Э. Хара-Даван, автор книги «Чингиз-хан как полководец и его наследие». Монголо-татарское иго «сильно отразилось и на культуре русского народа, и далеко не в одном только отрицательном смысле». В качестве примеров «положительного влияния» - обеспечение безопасности торговых и культурных связей с Востоком, влияние татар на быт, административные учреждения, военное искусство, укрепление православия и даже на то обстоятельство, что монгольское иго влило известный процент монгольской крови в кровь русского народа. Монгольское иго, заключил Э. Хара-Даван, было для Руси «превосходной, хотя и тяжелой школой, в которой выковалась московская государственность и русское самодержавие».11

В.В. Кожинов предпринял своеобразное историографическое и культурографическое резюме. Сравнение политики монголов с западноевропейскими завоеваниями, крестовыми походами и отношением Европы к порабощаемым народам, как и трактовка этого опыта в историческом сознании, оказались не в пользу "цивилизованной" Европы. После разгрома и гибели великого князя Юрия Всеволодовича в битве с татаро-монголами в 1238 г. на реке Сити его брат Ярослав Всеволодович Владимирский (отец Александра Невского) «начал платить дань царю Батыю в Золотую Орду. И после него наши русские князья, сыновья и внуки его многие годы выходы и оброки платили царям в Золотую Орду, повинуясь им, и все принимали от них власть...»12

Дж. Феннел в монографии "Кризис средневековой Руси. 1200 – 1304 гг." остановился на политической истории Руси этого периода. В своей работе он выдвигает спорную, хотя и не безосновательную и оригинальную концепцию упадка Руси. По его мнению, кризис на Руси наступил не в результате монголо-татарского нашествия, а в результате дробления Киевской Руси на уделы. Нашествие не было столь разрушительно как принято считать и в принципе не изменило общий ход русской истории. Поэтому начало кризиса у Феннела не в середине XIII века, а в 1200 году, когда Киевская Русь практически прекратила свое существование как единая держава.13

Крупнейший историк русского зарубежья, евразиец Г. Вернадский, альтернативной оценивая деятельность князя Александра Невского и Даниила Галицкого, подчеркивает судьбоносность для будущего России замирения Невского с Батыем и его преемниками во имя усиления борьбы с западным нашествием немцев и шведов, ибо монгольство несло рабство телу, но не душе. Латинство грозило исказить самое душу. Именно это и произошло, считает Г. Вернадский, в результате ориентации Д. Галицкого на Запад, латинство: юго-западная Русь на долгие века оказалась в латинском рабстве, которое не изжито было до наших дней.14

Проблема утверждения монголо-татарского господства на Руси в течение долгого времени в русской исторической науке сводилась обычно к расхождениям по некоторым частным вопросам, но сам факт монголо-татарского ига и тяжесть ордынского «выхода» никто не отрицал. 15

Известия источников о данях и податях неоднократно рассматривались в историографии. Термин «дань» - рассматривалась как откуп с покоренных племен и как средство обогащения ( Ю.А. Гагемейстер, Д.А. Толстой, В.О. Ключевский). Существует внешняя дань и внутренние подношения. В пользу этого мнения свидетельствует термины danь – «дань и darъ – «дар». Эти слова являются дуплетными и восходит к индоевропейскому do – «дать».16 Как отметил В. Махек, сематика слова «дар» изменялась следующим образом: дар- культовый дар божеству – добровольные дары князю – налог, подать. Аналогично развивалась и семантика слова «дань», которое в раннеклассовых славянских общества обозначало налог не только с простого населения своего государства, но и подать с завоеванных и подчиненных народов.17

Для определения суммы «дани» с русских земель необходим нумизматический материал. Особу ценность представляют собой работы: Федора-Давыдова Г.А.,18 Янина В.И., 19 Черепнина А.И.,20 Арциховского А.В.21 и Федорова Г.В.22

Основными источниками, являются летописные своды общерусского характера, которые с XIV века велись в Москве и выражали великокняжескую московскую концепцию формирования единого государства, а также местные летописи отдельных земель, точнее, как правило, их фрагменты, позволяющие увидеть этот процесс позиций регионализма. Наряду с летописями, большое значение имеют княжеские и ханские грамоты, акты и делопроизводственные документы, данные геральдики, сфрагистики и других вспомогательных исторических дисциплин, археологии. Дополнительными источниками по теме являются повести, жития, произведения религиозных и общественных деятелей, записки западных и восточных путешественников.

Русское летописание X-XVII вв.- уникальное явление в мировой истории и культуре. Но в практике исследований все еще незлежит «шлёцоровский» подход, восходящий к работе А. Шлёцера «Нестор»: представление о летописании как о едином «древе». Так понимал летописание и один из наиболее авторитетных его исследователей А. А. Шахматов(1864-1920), на протяжении многих лет пытавшийся реконструировать это изначальное «древо» и лишь в конце жизни осознавший, что такого «древа» просто не может быть. Летописание – это и идеология, и политика, и неизбежная борьба интересов, а это предполагает и тенденциозность летописцев, отстаивающих интересы князя, города, монастыря, и прямое уничтожение нежелательных для кого-то сведений. Следует считаться и с тем обстоятельством, что большинство сохранившихся летописей – это своды разнообразных материалов, в том числе предшествующих летописей.23

Записывая каждое событие из года в год, русские летописи воспроизвели нам почти во всей полноте события, происходившие во взаимоотношениях Руси и Орды. Кроме того, летописцы часто сопровождали князей во время их поездок к хану, черпали факты непосредственно из первых рук. Однако и русские летописи, несмотря на богатство фактического материала, не освещают всей истории Золотой Орды. По мере ослабления Орды и усиления Московского великого княжества великие и удельные князья стали реже посещать ханскую ставку. В результате сообщения русских летописей о татарах становятся нерегулярными и отрывистыми.

Отношение русских книжников к установившемуся вслед за завоеванием иноземному господству, как правило, было отрицательным и как редкое исключение - нейтральным. Положительной характеристики ига нельзя встретить ни в одном памятнике той поры. Первоначально иго воспринималось главным образом эмоционально, в ярких красках описывалась монголо-татарские погромы, зверства, жестокости и грабежи завоевателей, причем для описания иногда привлекались выдержки из текстов, характеризовавших событий отдаленной домонгольской поры. Сами монголо-татары награждались нелестными эпитетами. С течением времени яснее становилась суть политики завоевателей, направленной на получение дани с русских земель, распространение военной повинности покоренного населения, организацию "работ" на себя, угон людей з рабстве, вымогательство крупных сумм с князей за предоставление одному из них великокняжеского ярлыка. О данях говорят все памятники. А это значит, что этот вопрос о (выплате дани) в монголо-татарском иге, является одним из важнейших. Гнет завоевателей был настолько силен, что антиордынские настроения проявлялись преимущественно в речах словах, и только вторая половина XIV в. дала примеры открытой успешной борьбы с монголо-татарским игом.24

Но, основываясь только на русские источники невозможно составить полное описание и степени влияния на Руси и самой структуры монголо-татарского государства и общества.

Значительное место в источниковедческой базе монголо-татарского нашествия на Русь занимают восточные источники: персидские, арабские, монгольские, китайские, армянские. Среди публикаций восточных источников, особую ценность представляют собой сборники переводов персидских и арабских авторов по истории Золотой Орды В.Г. Тизенгаузена 25. Два тома этих материалов, содержащие выдержки из сочинений арабского и персидского авторов, являются исключительным по своей ценности сборником фактического материала для изучения нашествия монголов на Восточную Европу и истории Золотой Орды. Из авторов самые достоверные и подробные сведения о походе монголов на Восточную Европу приводит Рашад-ад-Дин(1247-1318 гг.). Основной его труд «Сборник летописей» Рашид-ад-Дин сообщает не только о подготовке монгольского наступления на Восточную Европу, но и довольно подробно описывает события похода Батыя на русские княжества, в некоторых случаях дополняя и уточняя свидетельства русских летописцев.26

Единственным доступным монгольским источником XIII века, является историческая хроника, составленная в 1240 году «Монголын нууц товчоо»(«Сокровенное сказание»). По свидетельству различных историков, до XIII века у монголов уже существовали исторические хроники и предания, легшие в основу этого единственного дошедшего до нас исторического сочинения. Полный текст этой хроники сохранился в записи китайскими иероглифами и в китайском переводе под названием «Юань чао би ши».

«Монголын нууц товчоо» изучали многие историки различных стран и национальностей. Эта хроника, переведенная с китайского на русский язык академиком С.А. Козиным в 1940 году, представляет собой большую ценность при изучении раннего монгольского средневековья.27

Другую группу источников представляют собой записки западноевропейских путешественников-миссионеров XIII в. Плано Карпини, Марко Поло в своих сочинениях писали о последствиях монгольских завоеваний, об организации их власти над покоренными странами, о внутренний жизни Золотой Орды и великих монгольских ханов.28

Вот, что пишет Плано Карпини об организации власти над побежденными народами: «чтобы они шли с ними в войне против всякого человека, когда им угодно, и чтобы они давали им десятую часть от всего, как от людей, так и от имущества».29

Еще одним важным источником по истории взаимоотношений Руси и Золотой орды является актовый материал. Акты фиксируют события, происходящие в то самое время, когда документы создавались. К числу актовых материалов относятся договорные грамоты, торговые договоры, частные акты. Сопоставление актовых материалов с летописью дают возможность проследить ход социально экономических и политических процессов на протяжении XIII-XV вв.30

А также духовные грамоты великих и удельных князей, которые дают нам представление о сумме «ордынского выхода». А также о кредитных отношениях (займах, ссудах).31 Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси, сообщают нам о стоимости земель, деревень, пустошей. Это очень важные сведения; именно они позволяют нам провести сравнение сумм сделок с суммой «выхода».32

Особую ценность представляют собой ханские ярлыки. Они дают нам информацию о государственном аппарате, о чиновниках Орды, игравших существенную роль в управлении, на деятельность которых могли оказать воздействие предписания ярлыков. Важную информацию можно получить из ярлыков по вопросам финансовой и налоговой системы Золотой Орды. Приведем фрагмент ярлыка Менгу-Тимура русскому духовенству (1267 год) - самого раннего из дошедших до нас: «Предвечного бога силою, наш, Менгу-Тимура, указ даругам-князьям городов и селений, князьям войска, писцам, таможникам, проезжим послам, сокольникам и звериным ловцам» 33. И для сравнения - более поздний ярлык Тимур-Кутлуга 1398 года: «Огланам правого и левого крыла… Тысячникам, сотникам, десятникам, кадиям, муфтиям, шейхам, суфиям, писцам палаты, сборщикам дани, таможникам, дорожникам, букаулам, туткаулам, ямщикам, базарным надзирателям…».34 Как видим, принципиально состав адресатов ярлыков не изменялся в течение практически всего времени существования Золотой Орды. Адресатами являлись те лица, от которых в той или иной степени зависела реализация прав, предоставляемых ханами держателям ярлыков. Наиболее подробные сведения о налогах содержатся в тарханных грамотах.35 Этот вид ярлыков представлял собой официальное освобождение их обладателя от уплаты всех или основных налогов; они выдавались, как правило, священнослужителям всех конфессий, а также отдельным лицам за их заслуги перед ханом и государством. Классическим примером первого является уже цитированный нами ранее ярлык Менгу-Тимура, который содержит перечень налогов и сборов, взимавшихся в пользу золотоордынской казны, и от уплаты которых освобождались служители православной церкви: «...не надобе имъ дань тамга и поплужное ямъ война и подвода ни кормъ… никоторая царева пошлина ни царицына ни князей ни рядцей ни посла ни дороги ни посла ни которыхъ пошлинниковъ ни которыя доходы…». 36  Пример второго вида тарханных грамот (конкретному лицу) - ярлык Тимур-Кутлуга Хаджи Мухаммеду и Махмуду (1398 год): «Повинность с виноградников,… амбарные пошлины, плату за гумно, ясак с арыков, собираемый с подданных по раскладке, и подать, и расходы, называемые каланом, да не взимают; если они приедут в Крым и в Кафу или опять выедут, и если они там что бы ни было купят или продадут, да не берут с них ни (гербовых) пошлин ни весовых, не требуют с них ни дорожной платы, должной от тарханов и служителей, ни платы в караулы. Пусть со скота их не берут подвод, не назначают постоя и не требуют с них ни пойла ни корма, да будут они свободны и защищены от всякого притеснения, поборов и чрезвычайных налогов» . 37

Основными налогами и сборами, как можно понять из ярлыков, были подушный налог, таможенные налоги и сборы, «поплужное», дорожные, мостовые, ямские сборы, обязанность предоставления воинов для ведения ханом боевых действий, обязанность предоставления кормов и лошадей для ханских послов или гонцов и ряд более специфических налогов и сборов. Но, как и в случае с перечислением представителей администрации, перечень налогов и сборов не позволяет установить значения, которое они имели для ордынской налоговой системы, равно как и размеры этих налогов и сборов.

Сравнительно новым видом источника – являются новгородские берестяные грамоты. Особая их ценность заключается в том, что, будучи письменным источником, берестяные грамоты в тоже время являются частью археологического комплекса. Берестяные грамоты носят частный характер. В частных письмах затрагиваются бытовые и деловые вопросы. Но некоторые авторы берестяных грамот являются государственные деятели, поэтому часть грамот можно рассматривать как официальные документы. В берестяных грамотах можно найти сведения о новгородских денежных единицах, о существовании ростовщичества. Среди грамот есть хозяйственные письма, духовные завещания, купчие грамоты, документы судебного характера. 38

Вопрос о судьбах Руси и ее культуры под игом монголо-татарских завоевателей очень важен для понимания большой и сложной проблемы воздействия монголо - татар на ход русской истории. Важнейшим фактором развития культуры в XIII-XV вв. Был развивавшийся в то время процесс формирования русской народности, унаследовавшей культурные традиции древней Руси. Именно в этот период стали складываться специфические особенности народности, нашедшие свое воплощение во всех областях материальной и духовной культуры.39В годы княжеских междуусобец и монголо татарского ига распространены былины. Именно в этот период оформился столь характерный для былин общий конфликт – защита родной земли от «нахвальщилька», от поработителя, «Илья Муромец и Калин-царь».40 В эти годы создавались условия для сложения исторических песен: «о татарском полоне», о деятельности баскаках на русской земле «песня о Щелкане Дудентьевиче», которая дает нам сведения о размерах дани. Исторические песни, основывались на реальных событиях того времени.41

В целом в исследовании истории Руси XIII-XV вв. имеется довольно много источников.

Дань как таковая устанавливается в Русской земле лишь после переписи 1257 г. Правда, новгородская летопись упоминает дань 1238 г. (6746): « Приидоша Татарове на землю Рязанскую и сташа станомъ, и пославъ послы, жену чародеиницу, къ князьям Рязаньскимъ, прося десятины въ князъях и людяхъ и в конехъ, кои каковъ шерстью, десятыи».42 Переписи в завоёванных монголами землях производились только по указаниям из монгольской ставки в Каракоруме и «численниками», присланными оттуда. В 1252 г. перепись («число») проводили в Китае, в середине 50-х гг. – в Средней Азии.43 В 1257 г. монгольские «численники» приехали на Русь.

В летописях о событиях 1257 года дается в целом одна и также информация: «Тое же зимы приехаша численици, и счетоша всю землю Суждальску, и Рязаньскую, и Мюромьскую, и ставиша десятники, и сотники, и тысящники, и темники, и идоша в Орду, толико не чтоша игуменов, черньцов, попов, крилошан, кто зрит на святую Богородицу и на владыку» (Лаврентьевская летопись). Переписаны были все мужчины, начиная с 10-летнего возраста, за исключением духовенства.44

В чем выражалась монголо-татарская дань, «ордынский выход» или «черный бор», как её стали называть на Руси? Единицей обложения на Руси издревле были «плуг», «дым», «двор». Обычно монголы использовали единицы, принятые в той или иной стране. В сельских местностях на Руси монголо-татарская дань также взималась с «сохи» (в ней, по данным Татищева, считалось два коня и два работника мужского пола),45 а также с «деревни» (примерно равнявшейся «сохе»). В городах к «сохе» и «деревне» приравнивался «двор». «Вятшие», т.е. богатые, судя по новгородским летописям, видимо, сумели свои «дворы» приравнять к «дворам» «меньших» - обычных ремесленников. И то, что было разорительно для «меньших», сравнительно легко выплачивалось «вятшими».46

В 1275 г., по сообщению Никоновской летописи и Татищева, была проведена вторая перепись потенциальных плательщиков дани на Руси. Текст Татищева оказывается наиболее информативным, поскольку только в нем указаны размеры дани: «Князь великий Василей поиде во Орду к хану. Егда прииде князь великий во Орду и принесе дань урочную со всея земли по полугривне с сохи, а в сохе числиша два мужи работнии, и дары многи, и выход особ, и хан прият его с честию, но рече: «Ясак мал есть, а люди многи в земли твоей. Почто не от всех даеши?» Князь же великий «отымаяся числом баскаков прежних» (т.е. отговаривался данными первой переписи). Поэтому хан «повеле послати новые численники во всю землю Русскую с великими грады, да не утаят люди».47

Между тем, вопрос о размерах «ордынской дани» - главный в оценке последствий монголо-татарского ига, в исторической литературе в полной мере не разработан. Причина этого – недоверие к уникальным данным «Истории Российской» В.Н. Татищева. В результате же в «трудах» евразийцев появляются утверждения о том, что дань, наложенная Золотой Ордой на Русь, была «совсем невелика». Так, постоянный мотив публикаций Л.Н. Гумилёва – русские жили при татарах столь же привольно, как и ранее.48 Другой евразиец – В.В. Кожинов, поддерживая эту концепцию, утверждал, что «в среднем на душу населения годовая дань составляла всего лишь один-два рубля в современном исчислении! Такая дань не могла быть обременительной для народа, хотя она сильно била по казне собиравших ее русских князей. Но даже и при этом, например, князь Симеон Гордый, сын Ивана Калиты, добровольно жертвовал равную дани сумму денег для поддержания существования Константинопольской патриархии».49

В отечественной литературе указание В.Н. Татищева на размеры дани не привлекло должного внимания. Один из крупнейших и авторитетных историков первой половины ХХ в. Б.Д. Греков заметил, что «конечно, Татищев не выдумал здесь «сохи», а взял её из летописи, до нас недошедшей».50 Но он усомнился в том, что «соха» могла быть представлена двумя работниками.

«Соха», очевидно, значит то же, что и «плуг» в «Повести временных лет», с которого платили дань вятичи и радимичи, а также многие западнославянские племена. «Плуг», как и «соха», предполагали размеры поля, которое может быть обработано за сезон. Представление о «плуге» как единице обложения даёт и автор XII века Гельмольд, говоря о балтийских славянах: это пара лошадей или волов, впрягемых в орудие пахоты, и, соответственно, размер обрабатываемого ими участка земли. В конце ХIХ века на пару лошадей в среднем приходилось 7,2 десятины пашни. За семь столетий технология сельскохозяйственного производства изменилась мало. Но всё-таки 7 десятин, как предполагает Кузьмин – это максимальный размер древней «сохи».51

Б.Д. Греков усомнился в том, что «соха»52 может определяться количеством работников. Но взаимосвязь между обрабатываемой площадью, численностью рабочего скота и количеством рабочих рук предполагалась всегда. Возможны были и другие варианты в зависимости от местных условий. В новгородской грамоте середины XV века о предоставлении князю Василию Васильевичу «чёрного бора» (татарской дани) с Новоторжских волостей поясняется: «А в соху два коня, а третье припряжь (т.е. пристяжь)». Поскольку «сохи» по местностям различались, Иван III в 1478 г. с присоединением Новгорода «велел въспросити, что их соха; и они сказали: 3 обжи соха, а обжа один человек на одной лошади орет (т.е. пашет), а кто на трех лошадех и сам третей орет, ино то соха».53

В новгородской грамоте имеется и перечень равноценных замен «сохи» как объекта обложения для промыслового населения: чан кожевничий, невод, «четыре пешци» (т.е. безлошадные), кузнец, лавка. За ладью и чан для выварки соли числили две «сохи», спольщики (работавшие исполу, из половины урожая) вносили по «полсохи».54 В городе окладной единицей служил «двор» или «дом». Но предполагалась и дифференциация по роду занятий. Как отмечалось выше, «соху» могла заменять «деревня», при этом «деревня» часто была меньше «сохи». Так, в новгородских писцовых книгах 1500 г. упоминается шесть владычных деревень, насчитывавших вместе с погостом лишь 11 дворов с 14 жителями, что составляло 13 обж, или 4 с третью сохи.

Важно определить, что стоила в названном татищевском тексте «полугривна».

Чтобы понять, как велики были размеры дани, необходимо, прежде всего, знать соотношение денежных единиц друг к другу.

Величина денежных сумм, упомянутых в некоторых источниках (особенно XIII -XIV вв.), до сих пор остается не совсем ясной для исследователей. В истории русского денежного обращения период времени, охватывающий XII,XIII и почти весь XIV в., получил название безмонетного. Лешков В.Н., четко сформулировал взгляд на русскую денежную систему: « Золото и серебро во время Правды, конечно, еще не имели формы монет, или собственно денег, и служили мерою цены, по одному своему количеству, весу.55В течение этих трех столетий в обращении находились крупные серебряные слитки – гривны серебра. Она обслуживала денежное обращение Новгородской земли, но во второй половине XIII в. распространилась на всю Русь. В рассматриваемый период основной денежной единицей была гривна серебра, которая представляла собой продолговатый брусок из высокопробного серебра весом около 200г (196-197).56 Янин В.Л. приводит обозначение веса гривны, теоретически равной 206 г. серебра, а практически – в результате неизбежного угара серебра при плавке – весит в среднем 196,2 г.57 Г.Б. Федоров, также приводит эквивалент гривны равный 204,756 г.(195 г.)58 Кузьмин А.Г. приводит весовое обозначение новгородской гривны 204 грамма серебра. Постоянное отклонение фактического веса слитков от их теоретической нормы вызывалось причинами технологического порядка. В русском обращении слиток – возник как реальная форма древней денежной единицей, первоначально имевшей счетный характер. При литье слитки могли дозироваться в основном только определенным количество серебра. Иными словами, денежный слиток должен быть эквивалентен существовавшему до плавки определенному количеству весового серебра. Поскольку превращаемое количество серебра шло через тигель литейщика, серебро слитка, оставалось эквивалентным взятому первоначально количеству, теряло известную, часть своего веса, благодаря неизбежному угару при плавке59. В дальнейшее в работе под весомым обозначением гривны, будем использовать сведения Кузьмина А.Г. Следовательно «полугривна» - 102 грамма серебра. Что же собой представлял «рубль»? «Рубль» приблизительно равнялся «полугриве» ( рубль- это отрубная часть). Черепнин А.И., также называет рублями – «отрубки, приблизительно равные весу полугривна, такъ же какъ и целые слитки, весом отъ 19 до 24 золотниковъ». Появление в обращении рублей относится къ первой половине XIV века. Въ сохранившихся летописных памятникахъ впервые упоминается о рубле въ договоре Тверского князя Дмитрия Михайловича съ Московскимъ князем Геогргием Даниловечемъ (1321 г.). Значит въ XIV в. начинает возникать рублевая система. Во многих источниках мы встречаем такое денежное обозначение, как «полтина» - русская монета в половину рубля. В XIII-XIV веках разрубленный на две равные половины рубля (слиток), давал две полтины, как реальную платежную единицу.60 Что можно было приобрести на «полтину»? Согласно берестяным грамотам на «полтину» можно было приобрести: два коробья хлеба (1 коробья – 7 пудов), и согласно грамоте № 471, которая датируется началом XV века, это было дорого. В этой же грамоте мы находим подтверждение стоимости полтины, которая равнялась 0,5 рубля. Воспользуемся сообщением Новгородской I летописи под 1445г.: «А в Новегороде хлеб дорог бысть не толко сего единого году, но все десять лет: по две коробьи на полтину, иногда боле мало, иногда менши, иногда негде купить». Шесть коробей ржи и коробья пшеницы, о которых говориться в грамоте, по высоким ценам голодных лет должны были стоить около двух рублей.61 В грамоте № 521 датируемой второй половиной XIV – началом XV веков упоминается седло стоимость в полтину.62

Под 1382 г. Новгородская 4-я летопись сообщает о приходе Тохтамыша «на землю Русскую, много попустоши земли Рускои». После его похода летопись сообщает о похронах: « и повелеша телеса мертвыхъ хоронити, и даяста от 40 (мертвецов) по полтине, а отъ 50 по рублю; и съчтоша: всего того дано бысть отъ погребания мерьвых 300 рублевъ».63

На основе древнерусских актов, можно узнать стоимость земель, деревень, пустошей. Например, купчая Михаила Федоровича с сыном Иваном на село Медну с дерр. Новоторж. У., купленные ими у Новгород. Боярина Юрия Онцифорова ок.1380-1417 гг. сообщает, о приобретении: «село Мидно з деревнями и с пустошми, со всим угодьемь и с лисом, да лугъ за рекою за Тверцою по берегу подле Истарские пошни»64 1/3 деревни в 1392-1427 гг. стоила «пятнатцать рублев да вол пополнка».65 Согласно, купчей Троицкого монастыпя игумена Никона на половину села Юрьевского с деревнями: Филипково, Водомерово, Плищево, Левонково, Пышковское, купленную у С.Я. Зубачева, в Радонеже ок.1400-1410 гг. Сумма сделки на те земли составляла: «30 рублев и полтреть рубля».66 А купчая князя Даниила Дмитриевича Холмского, датируемая ок. 1468-1472 гг., дает нам представление о стоимости «Стремковской» земли «три рубля, да овцу пополнка».67 А что же представляла собой деревня? Первоначально это был просто двор крестьянина с жилыми и хозяйственными постройками, расположенный среди обрабатываемой им земли «с пашнею, лугами, пожнями и совсякими угодьями, и совсем тем, что к этой деревне потягло, куда соха, коса и топор ходили».68 По мере того, как дети в семье становились взрослыми и обзаводились своим хозяйством, деревня росла, но в основном в ней было 2-3 двора, но никак не больше 5 дворов. Только к концу XV века появились деревни в 10 и более дворов.69

А в удельнокняжеских завещаниях конца XV- начала XVI в. перечисляются долги. О заемной ссуде упоминают завещания Ивана Рузского: «дати ми егорьевского серебра сто Рублев да двадцать Рублев, да два, а рост на те деньги не плачен пять лет, а рост платим вполы»; и Федора Волоцкого: «дати ми в Левкеев монастырь игумену с братьею десять Рублев заемная».70 Размеры денежных долгов легче представить, если учесть, что в конце XV- начале XVI в. на 1 рубль можно было купить 20 четвертей пшеницы, либо 25-30 четвертей ячменя ( или 20 баранов, до 65 кур, около 50 гусей, 4 пуда меда и т.д.)71

«Ордынская дань» не была постоянной. Обычно князья пытались добиться её уменьшения, а Орда увеличения. Уменьшить дань можно было, очевидно, заменой какими-то иными услугами, вроде поставки вспомогательных ратей в татарское войско. Но до середины XIV века действовали нормы, установленные ещё первыми переписями, проведенными в XIII века. Об этом говорят косвенные данные. Так, сразу после смерти Ивана Калиты жители Торжка, опираясь на помощь Новгорода, отказались вносить дань. Симеон Гордый направил к Торжку большое войско, и новгородцы согласились отдать «бор по волости», а новоторжцев обязали внести 1000 рублей. Мир восстанавливался «по старым грамотам». Видимо, это была та сумма, которую обычно вносил Торжок. Вряд ли город имел в это время более тысячи облагаемых дворов (после монгольского разорения таких городов были единицы). А это совпадает с уровнем, утвержденным в XIII веке. 72

Другие косвенные данные – воспоминания о тяжести дани при хане Узбеке. Исправному поступлению дани Узбек придавал особое значение, и суммарный размер её при нём был, наивысшим за весь период ордынского ига. Именно поэтому одним из основных обвинений в адрес Михаила Тверского в Орде было то, что тот собрал «большую дань» и намеревался бежать с ней «в Немцы».73

В 1275 г. русские платили татарам по полугривне с сохи. В начале XIV в. общая сумма ордынской дани с Северо-восточной Руси составляла 13-14 тыс. руб..74 На рубль XV в. можно было купить в среднем около 100 пудов ржи, а ведь рубль того времени был дешевле рубля XIV в.75. В зависимости от урожайности года в конце XV в. на один рубль, например, в Пскове, можно было купить от 47 до 243 пудов зерна. Каждая русская деревня в конце XIV в. должна была выплачивать, в среднем, Орде примерно по 2 т зерна(что составляет приблизительно 125 пудов или 18 корабьев; согласно берестяным грамотам на «полтину» можно было приобрести 2 коробья хлеба, т.е 14 пудов, это означает, что стоимость 2т зерна = 4,5 рубля.) Если деревня того времени состояла обычно из одного-трех дворов, понятно, насколько подрывала их благосостояние ордынская дань. По расчетам В.О.Ключевского, московский рубль 1500 г. по хлебным ценам стоил не менее 100 руб. 80-х годов XIX в. Русский крестьянин конца XIX в. ордынскую дань просто не выплатил бы.76

В 1321 году в летописи фигурирует цифра в 2000 рублей, переданных епископом Варсонофием Юрию Даниловичу и трактуемая частью историков как «выход» Твери в Орду. Однако так ли это, установить трудно. Между тем, Дмитрий Михайлович, отправившись в Орду, обвиняет Юрия в том числе в том, что тот утаил от хана этот «выход», а также взял «выход» и в других городах, в том числе – и в Новгороде. При этом фигурируют «тысячи гривен».77

В летописях есть указания на то, что были попытки распространить дань и на духовенство. Так, в 1342 г. в Орду был вызван митрополит Феогност, от которого требовали «полетной» дани, так как он имел большие доходы, обирая низшее духовенство и мирян. От претензий митрополиту пришлось отбиваться взятками: он оставил в Орде 600 рублей.78 Этот сюжет есть и в Новгородской IV летописи, согласно которой митрополита «самого яша и измучиша», после чего он «положил посула 600 рублей».79

Ослаблением Орды русские князья пользовались для снижения дани, а освобождение от дани было важнейшей задачей в рамках свержения ига вообще. Но после нашествия Тохтамыша под 1384 г. летописи сообщают о «дани тяжкой» «по всему княжению великому всякому без отдатка, со всякие деревни по полтине. Тогда же и златом даваша в Орду, а Новгород Великий дал чёрный бор».

Между тем, не всё так однозначно. В Новгородской IV летописи говорится, что «Василья Дмитреевича приа царь въ 8000 сребра».80 Что означает эта сумма? По данным А.А. Горского, в конце правления Дмитрия Донского дань с «Великого княжения» (т.е. с территорий собственно Московского княжества и Владимирского великого княжества) составляла 5000 рублей в год, в т.ч. с собственно Московского княжества – 1280 рублей (960 с владений Дмитрия и 320 с удела Владимира Андреевича Серпуховского). Цифра 8000 рублей близка к сумме выхода за два года за вычетом дани с собственно Московского княжества; последняя была равна за этот срок 2560 рублям, без учета дани с удела Владимира Андреевича – 1920. Следовательно, очень вероятно, что посольство Василия привезло в Орду дань за два года с Московского княжества (может быть, за исключением удела Владимира, особенно сильно пострадавшего и 1382 г. от ордынских войск и потому неплатежеспособного), уже в Орде была достигнута договоренность, что Дмитрий за платит за те же два года выход и с территории великого княжества Владимирского (8000 рублей).81 Таким образом, Москва признала долг по уплате выхода с Московского княжества за два года правления Тохтамыша после гибели Мамая. Выплата же задолженности по выходу с великого княжества Владимирского была поставлена в зависимость от ханского решения о его судьбе: в случае оставления великого княжения за Дмитрием Ивановичем, он гарантировал погашение долга, а если бы Тохтамыш отдал Владимир Михаилу Тверскому, который претендовал на него, Москва считала себя «свободной» от этих обязательств – выполнять их должен был бы новый великий князь владимирский.

Тохтамыш предпочёл не продолжать конфронтацию с сильнейшим из русских князей: передача ярлыка Михаилу привела бы к продолжению конфликта и сделала бы весьма сомнительными шансы хана получить когда-либо сумму долга. Настаивать на уплате выхода за период правления в Орде Мамая (выплаты были прекращены в 1374 г.) Тохтамыш не стал. Следовательно, был достигнут компромисс: Тохтамыш сохранил за собой позу победителя, но Дмитрий оказался в положении достойно проигравшего.

Таким образом, поход Тохтамыша, при всей тяжести понесенного Москвой удара, не был катастрофой. С политической точки зрения он не привел к капитуляции Москвы, а лишь несколько ослабил её влияние в русских землях. Что касается сферы общественного сознания, то неподчинение великого князя Дмитрия узурпатору Мамаю ещё не привело к сознательному отрицанию верховенства ордынского хана. С приходом к власти в Орде законного правителя, правда, была предпринята осторожная попытка построить с ним отношения, не прибегая к уплате дани (формальное признание верховенства, но без фактического подчинения). Война 1382 г. привела к срыву этой попытки, но данный факт не оставил непоправимо тяжелого следа в мировосприятии фактически было восстановлено «нормальное» положение – законному царю подчиняться и платить дань не зазорно.82

В годы монголо-татарского ига были созданы различные литературные формы, которые отражали общественную жизнь общества, политические события. Но собственно литературное творчество было не единственным, среди широких масса населения бытовал фольклор. Прежде все это былины: «Илья Муромец и Калин-царь», повествующая о монголо-татарских баскаках, об их вероломстве баскаков. В эти же годы создавались песни «о монголо-татарском полоне». Тысячи русских людей угонялись в орду, и на долгие годы, а большей частью навсегда селились вдалеке от родных мест, на чужбине. В XIII – XV вв. создавались ранние исторические песни. Например, песня о Щелкане Дудентьевиче была создана под впечатлением событий в Твери в 1327 г. В этом году тверичи, доведенные до отчаяния притеснениями и поборами монголо-татар, восстали против них под руководством князя. Таковы факты, положенные в основу песни. Они как видим, совершенно историчны. Эта песня дает на представление о дани монголо-татарам:83

Брал он, млад Щелкан,

Дани, выходы,

Царские невыплаты,

С князя брал по сту рублей,

С бояр – по пятидесяти, С крестьян – по пяти рублей.

У кого денег не,

У того дитя возьмет;

У кого дитя не,

У того жену возьмет;

У которого жены нет, того самого возьмет.

Духовные и договорные грамоты русских князей также дают нам информацию сумме «выхода». По духовной Дмитрия Донского владения его были разделены между пятью его сыновьями; в духовной определяется и доходность каждого удела. Завещатель указывает, сколько должен вносить каждый из его наследников в состав каждой тысячи рублей ордынской дани. Очевидно, взнос каждого наследника соразмерялся с доходностью его удела. Старший сын - великий князь Василий должен был вносить в состав тысячи не пятую часть, а 342 рубля, т. е. больше трети всей суммы. 84 Возьмем духовную великого князя Василия Темного, составленную в 1462 г. Василий также разделил свою вотчину между пятью сыновьями. Старшему - великому князю Ивану он дал одному 14 городов с уездами, притом самых значительных, а остальным сыновьям, всем вместе, только 11 или 12. В духовной грамоте князя Владимира Андреевича составленной в 1410 году писано: « А коли выйдет дань Великого Князя ко Орде въ 5 тысячь рублевъ, имеется дани детямъ моим и Княгине моей и ихъ уделомъ 32 рублевъ, оприснь Городца и Углеча поля; и княгини моя возметъ дань съ Лужи и со всего своего удела, и съ Лужевьскихъ волостей и слобюодъ и околицъ и селъ, съ Козлова броду, и зъ Бадеевы слободки 88 рублевъ; и сынъ князь Иванъ возметъ дани съ Серпухова и со всего съ своего удела 50 рублев безъ полутора рубля; а сынъ Князь Семенъ возмет дани зъ Боровьска и со всего съ своего удела 33 рубля; асынъ Князъ Ярославъ возмет дани на Ярославли и со всего своего удела 76 рублевъ; а сынъ Князь Ондрей возмет дани на Радонеже и со всего съ своего удела 42 рубля; а сынъ Князъ Василей возмет дани на Перемыше и со всего своего удела 41 рублъ; а сынъ Князь Семенъ, князь Ярославъ возьмутъ дани зъ Городца и зъ Городецьких волостей въ Новгородской выходъ въ 1500 рублевъ возмутъ 160 рублевъ, по нашему докончанию, оприснь Пороздны, а а съ Пороздны сынъ Князь Семенъ возьметъ дани въ тожъ серебро по розчту; а сынъ Князь Ондрей, князь Василей возмутъ дани съ Углеча поля 105 рублевъ: ато возмутъ дети мои и Княгини моя дань съ уделовъ своих и зъ Городца и зъ Городецьскихъ волостей и съ Углеча поля въ 545 рублевъ; а прибудетъ дани боле или меньши, ини возмуъ дань по томужъ розчту»85.

О дани «по рублю с двух сох» говорится и в письме Едигея Василию Дмитриевичу несколько позднее, в начале XV века. А потому «рубль» должен был соответствовать половине гривны.86 Но Дмитрий Донской, начав собственную чеканку монеты, установил величину рубля равной новгородской гривне.87 Лешков В.Н. приводит данные: «рубль приблизительно равнялся гривне, т.е. полуфунту серебра»88. Средневековый фунт = 20 шиллингам, 1 шиллинг = 12 пенсам, в свою очередь 1 пенни = 2 полупенсам. С 1300 до 1344 пенни содержал 22 тройских гранов серебра. А с 1346 по 1400 – 20 тройских гран. А тройский гран = 0,0648 грамма. Следовательно 1 фунт с 1300-1344 приблизительно равнялся 342 граммам серебра. Значит, 1 фунт с 1346-1400 приблизительно равнялся 311 граммам серебра.89 А это означает, что рубль Дмитрия Донского содержал 155,5 граммов серебра. Реформа Дмитрия Донского, т. е. чеканка монет, началась в 80-х гг. XIV в. и эквивалент денег не изменялся до 1409 года. Около 1409 года приемник Дмитрия Донского великий князь Василий Дмитриевич проводит в Москве новую денежную реформу. С этого времени московская денга стала весить 0,789 г., а рубль соответственно – 157 г.90 После нашествия Тохтамыша была полностью восстановлена изначальная грабительская дань. Лишь в XV веке сумма дани уменьшилась, и, по свидетельству летописцев, согласно соглашению Улуг-Мухаммеда и Василия II, составляла «2 рубля со ста голов ежегодно».91

Такая дань была огромна. В Англии в 1381 году произошло восстание, поводом к которому послужило введение поголовного налога, сумма которого составляла 3 шиллинга.92 Попытаемся перевести эту сумму в граммы серебра, 3 шиллинга ( 1шиллинг – 16 грамма серебра, 3 шиллинга – 48 грамм серебра). Это еще раз подтверждает, что монголо-татарская дань по 1 рублю с «двух сох» была просто грабительской, удивительно, как русский народ выживал в то время.

Военное поражение Ахмед-хана в 1472 г. (то, что это было именно поражение, несмотря на отсутствие генерального сражения, не вызывает сомнений: ни одна из целей похода не была достигнута, ордынцы понесли значительные потери и поспешно отступили) имело далеко идущие последствия. Власть Большой Орды была значительно ослаблена. Это нашло отражение в существенном уменьшении дани. Известно, что в середине XV в. «ордынский выход» составлял 7 тысяч рублей, а после неудачного похода 1472 г., по сведениям П. Н. Павлова, сократился почти вдвое, до 4200 рублей; в 1475 или 1476 г. выплата дани вообще прекратилась. О том, что «уплата выхода в Орду прекращена в 1476 г.», писал К. В. Базилевич93..

Именно это время стало переломным этапом в русско-ордынских отношениях, что нашло отражение в записи Казанского летописца. Ахмед-хан послал посольство в Москву с требованием дани и личной явки Ивана III на ханский суд, однако его требования были отклонены. Некоторые историки (Костомаров Н.И) относят прекращение «ордынского выхода» еще к более раннему времени: к началу 70-х годов XV в., и есть данные, подтверждающие это мнение.94 По свидетельству Вологодско-Пермской летописи, Ахмед-хан в 1480 г. упрекал великого князя Ивана III в том, что «ко мне не идет, и мне челом не бьет, а выхода мне не дает девятой год»95.

По сравнению с варягами и хазарами монголо-татары забирали в десятки раз больше. В соответствии с «Повестью временных лет» вятичи и радимичи платили хазарам, а затем русским князьям по «щелягу» с плуга, где «щеляг» - это западный шиллинг, название самой мелкой монеты в Польше. Поэтому можно удивляться, как люди выживали в условиях монголо-татарского ига. В то же время, неудивительно, что выживали немногие. И такое положение сохранялось более двух столетий. 96