Индийский праздник Холи, во время которого индусы обмазывают яркими разноцветными красками всех подряд людей, зверей всё, что им удается встретить на улицах

Вид материала

Документы

Содержание Гальта (Дворец Обезьян) Шелка Моголов Голубой город Бунди, замок гоблинов В чёрных красках…

Подобный материал:

• Молодость это время человеческой жизни, расцвеченное самыми яркими красками, сил, 16.59kb.
• Свадебные путешествия Счастье на двоих, 67.13kb.
• Сказка быль, 72.33kb.
• Конкурс Расскажите сами о себе. Ведущая, 56.22kb.
• Сказка русской природы, 48.46kb.
• Лидерами не рождаются, 24.23kb.
• Проект «Математическое путешествие в сказку» или «Путешествие Красной шапочки», 51.23kb.
• Приглашаем встретить Новый год в Сочи, 25.88kb.
• «Формирование у детей старшего дошкольного возраста основ безопасной жизнедеятельности, 540.69kb.
• Сценарий ко Дню учителя, 58.49kb.

Холи

Я сидела в номере и ела таблетки, а с улицы весь день неслись дикие торжествующие вопли, периодически усиливающиеся, что указывало на появление новой жертвы. На улице внизу творился настоящий праздник непослушания, особенно резвились дети. Прямо напротив моего окна некое симпатичное семейство, включая бабушек и дедушек, обильно обмазывало друг друга и плевалось краской. Ближе к вечеру вопли стали немножко стихать. Пришел Сережа – весь в красках и с чьей-то отпечатавшейся красной пятерней на животе. Он долго плевался чем-то красным, потом синим, потом зеленым, промывал глаза и вытряхивал краску из ушей, потом чрезвычайно долго мылся и наконец сообщил мне сводки с поля боя – на улицах никому пощады нет, на улицах на ходу останавливают рикш и обмазывают и их, и пассажиров, а про пешеходов и говорить нечего. Я смотрела во все глаза на фотографии, зафиксировавшие творения самодеятельных индусских художников, — ну и где еще такое увидишь?.. А вы говорите – боди-арт!



Раскрашенные индусами белые туристы на улицах Джайпура


К вечеру я осмелилась выглянуть наружу. В коридоре мне шел навстречу с подносом разноцветный официант, из-за угла на меня внимательно смотрела разноцветная собака. Вот подъехал наш рикша и по совместительству гид (который вчера уговаривал нас не высовываться по крайней мере в первой половине дня, пока люди не истратят всю краску), и мы поехали в Гальту. Мимо нас плыл нереальный цветной город, и я смотрела на него во все глаза. По розовому Джайпуру брели разноцветные коровы, навстречу нам неслись люди на мотоциклах, лица и одежда у них были всех цветов радуги: ярко-красные, желтые, оранжевые, синие, фиолетовые, зеленые… На асфальте мокли розовые, голубые, желтые, зеленые лужи. Вдоль дороги струился розовый ручей…




И в Джайпуре, и в других индийских городах, куда потом заносила нас судьба, на стенах то и дело попадались красноречивые знаки, напоминающие о том, что здесь праздновали Холи.


Гальта (Дворец Обезьян)


.



В том, что зажатый между скал многоуровневый дворец в окрестностях Джайпура стоит посещения, вы можете убедиться, побродив по нему виртуально¹².

В реальности он ничуть не хуже, хотя к красотам в реальной Гальте примешиваются две опасности: обезьяны и (в день Холи) разноцветные юноши.

Один раз, как я уже говорила, меня зажали в укромном уголке штук пятнадцать молодых людей. Я уже было запереживала, но они меня мирно помазали краской и отпустили.

Большинство разноцветных людей, впрочем, совершенно невинно отмывалось от краски в водоеме на втором уровне дворца.

Вообще же здесь царство не людей, а зверей. Обезьян тут дикое количество и чувствуют они себя тут увереннее, чем люди: ругаются друг с другом, дерутся, повсюду шныряют целыми стаями, воруют и грызут ботинки, романтично уединяются и ищут друг у друга блох…

На обоих уровнях Гальты — и внизу, и наверху на горе стоят храмы, и обитающие там жрецы со всех проходящих берут дань. Можно, конечно, и отказаться. Или протянуть десять рупий, как поступили мы с С. В этом случае жрецы делают сильно обиженные лица, в расчете на то, что если ты воспитанный человек, тебе, конечно, станет стыдно, и ты дашь еще.

В начале Гальты к нам подошел один такой персонаж. Увлек нас в храм, всё нам показал: «Это — Кришна, это — Радха, это — Ганеша». Потом показал на себя: «Я — святой человек». А потом показал на Сережу: «А с тебя — денежки!». Ну, то есть он сказал не совсем так, он просто ткнул в Сережу и произнес: «пожертвование». Но смысл от этого не меняется. Получив десять рупий, он оскорбился (мало!) и совсем перестал с нами разговаривать.

Наверху ситуация повторилась — нас ждал храм бога Солнца Сурьи. «Вот — Сурья, а вот — его жена», услышали мы ласковый голос, а потом прямо перед нашими носами выросла тарелка с деньгами.

Спускаясь вниз, мы повстречали русских живописцев, приехавших сюда писать виды Джайпура и Агры, они рассказали нам про то, что в Индии есть не только Розовый и Голубой, но еще Белый и Золотой город. Само собой, я тут же замечталась, мое воображение немедленно стало рисовать картины, как мы объезжаем все эти города, раз уж у нас всё путешествие разноцветное, но тут… окрестности пронзил чей-то испуганный вопль! Оказывается, кто-то растревожил огромное осиное гнездо, и все посетители, в том числе разноцветные индианки, накрываясь своими покрывалами, с воплями ужаса бежали из Гальты вниз по ступенькам, а за ними неслась целая стая злых ос. Через несколько минут улица опустела. Только на обочине сидела пара — молодой человек и девушка — укрывшаяся с головой под платком. «Святой человек» тоже с воплями бежал в свой храм, быстро захлопнул деревянные двери, и отсиживался там в компании своих богов.

Без людей это место заиграло по-особенному. Да, собственно, так и должно было быть: ведь люди здесь все равно — лишь гости. Стало тихо. Летали осы. Одна из обезьян сосредоточенно глодала руль кем-то оставленного мотоцикла, другая внимательно изучала кем-то брошенную газету. Третья увлеченно грызла чей-то ботинок.


Шелка Моголов

Разве есть на свете что-нибудь красивее сари? Этого яркого шелка, столь нежно обвевающего женский стан и столь несомненно воспевающего женскую красоту?.. Правда, в Индии, где ни одной ложки меда не бывает без бочки дёгтя, почему-то сари носят в основном пожилые грымзы с отвислыми животами, а симпатичные юные девушки скрываются за так называемым шальвар камизом (или пенджаби): штанами и рубахой с шарфом. Чтобы чего не вышло! Ведь отношение к женскому телу здесь пуританское, а от древних традиций типа «камасутры» сами индусы бегут, как черт от ладана.

Помимо прочего шальвар камиз очень удобен для путешествий по Индии. Самое главное его удобство — он снижает количество нескромных взглядов приставучих индусов¹³. Так что в итоге и я решила им обзавестись. Хотя, разумеется, мечтала о сари. Но когда ты не умеешь правильно заворачивать вокруг себя все эти шесть метров шелка, то будешь смотреться просто глупо, к тому же далеко в такой одежде не пропутешествуешь.

Вечером мы заехали в лавку «Шелка Моголов», где накупили себе всяких покрывал и шарфов и заказали портному шальвар камиз для меня и две рубашки для Сережи. С нас быстро сняли мерки, а затем портной сел за работу, и только мы успели вернуться в отель и поужинать, как нам уже привезли туда готовый заказ!! Адаптировалась к новому одеянию я далеко не сразу. Во-первых, мне было обидно, что камиз без пояса — но скоро я вспомнила, что на персидских гравюрах в моем томике «Тысяча и одной ночи» видела девушек в похожей одежде, подпоясанных шелковым кушаком. Так что я переиначила немножко индийский наряд, переиграв его в персидском, а может быть немножко в турецком духе и использовав тот шелковый шарф, который индианки всегда накидывают на плечи, в качестве пояса. В Индии так никто не носит, но все-таки что-то в этом было, учитывая, что шальвар камиз вроде бы пришел в каком-то чуть ли не 16 веке из Персии¹⁴.

… После Розового города мы поехали в город Голубой. Который, впрочем, хорош не только своим цветом.

Голубой город Бунди, замок гоблинов

и нарисованная музыка



Давным-давно в одной книжке про цвет я читала восточную легенду про Голубой город. Легенда эта была такова. Один всемогущий правитель тяжко страдал от несчастной любви. Он перепробовал все средства, советы всех лекарей — всё без толку, ничто не могло умерить его страданий. Влюбленному становилось все хуже и хуже, и в конце концов он слег. И неизвестно, чем бы все это закончилось, но тут появился в тех краях один мудрец, который посоветовал страдальцу окружить себя голубым цветом. Цвет этот успокаивает и приносит забвение, сказал мудрец, а потому — излечивает от любовной тоски. И тогда правитель приказал абсолютно всё вокруг, все стены своего города выкрасить в этот цвет. И… излечился — стал забывать, забывать, забывать...

Я не знаю, про какой именно восточный город сложена эта легенда. В одной только Индии таких городов как минимум два: Джодхпур и Бунди. Мы уже направлялись было в первый, широко разрекламированный, но волонтер Андрей из джайпурского автобуса отсоветовал: лучше поезжайте в Бунди, сказал он, там намного интересней и красивее, к тому же этот город, сказать по совести, — более голубой.

Оказавшись в тихом индийском городке Бунди, мы потом не раз помянули Андрея добрым словом.




Синие люди в Синем городе


Дома, храмы, да и целые улицы в Бунди, и правда, в основном, голубого цвета. Хотя там попадаются и разноцветные улочки, будто созданные кистью импрессиониста, — там дома, стоящие впритирку друг к другу, выкрашены в разные пастельные тона. Желтый – за ним розовый – а потом салатовый и фиолетовый… Раздолье для художников!



Разноцветная бундийская улочка


Городок маленький, жизнь здесь течет такая же размеренная, как столетия назад. Иногда кажется, что время на здешних улицах остановилось еще во времена английского владычества. Иногда к тебе подбегают дети и твердят фразу, заученную, вероятно, еще с тех времен, когда здесь гостил у местного махараджи Киплинг: «Один пенни, один пенни!» Впечатление такое, что они не очень понимают, что говорят, потому что денег не ждут и просто улыбаются – словно они тебе только что сказали «добро пожаловать».

Люди здесь очень приятные — после Джайпура, Агры и Дели большая неожиданность. Нищих не видно. Все при деле. Тут держат лавки всяческие ремесленники: один воскрешает к жизни старинные серебряные кинжалы, другой шьет одежду. Много лавок с серебряными украшениями, которые делают тут же. Кругом ходят люди в красочных одеждах и в ярчайших раджастанских тюрбанах — красных, рыжих или ярких мозаичных, напоминающих узор в калейдоскопе или мозаичные стеклянные турецкие лампы. Еще в старые эпохи город славился своей школой миниатюристов. Художники здесь живут и сейчас. Даже на стенах домов то тут, то там можно видеть целые картины: вояки с копьями, слоны, верблюды, девушки с кувшинами… Почти те же сюжеты, что на миниатюрах, которые я позже увидела в Национальном музее в Дели. И в том числе — изображение влюбленной пары на верблюде, его я впервые увидела именно на бундийской стене. В музее я узнала, что это нарисованная музыка (рагамала): визуальное отображение старинной песни о влюбленных по имени Дола и Мару, возвращающихся домой на волшебном верблюде после долгой разлуки.

В Бунди много старинных хавели (особняков, в которых жили когда-то аристократы), где устроены семейные гостиницы¹⁵. Мы остановились в одном таком хавели — Kasera Paradise — восходящем не то к 16, не то к 17 веку, в комнате с витражами и росписями на стенах. С крыши хавели, с ее второго яруса, открывался просто фантастический вид на городской замок, и, сидя первой же ночью там с захваченным еще из Москвы джином «Бомбей Сапфир» в таинственно светящейся голубой бутылке (так уж получилось – в тему Голубого города), мы простили Индии сразу все неприятные приключения, которые испытывали, перебираясь с места на место. Мы сидели со своим голубым джином на втором уровне крыши — вдвоем, в темноте и тишине. Внизу дремал городок со своими художниками и синими стенами. А прямо перед нами вырастал подсвеченный дворец: огромная отвесная стена янтарного цвета. А с другой стороны из-за холма, как огромная старая золотая монета, вставала полная луна, а наверху — блестели яркие созвездия, и перевернутый ковш Медведицы лил на землю звездное молоко…



Замок в Бунди, о котором так красиво сказал Киплинг: «даже среди бела дня он представляется одним из тех замков, что люди рисуют себе в самых изощренных мечтах — скорее, дело рук гоблинов, чем людей»¹⁶


Бунди был первым местом в Индии, где мне действительно было хорошо. Второе такое мое любимое индийское место – Удайпур, с его миниатюристами, венецианско-флорентийскими мостами и дворцами. И неподалеку от него расположенный Ранакпур, с его изысканно-красивым джайнским храмом из белого каменного кружева…



Я наверху, на стене бундийского замка, а подо мной расстилается Голубой город

Официальных достопримечательностей в Голубом городе, кроме «замка гоблинов» и памятника любимому слону одного из прежних махарадж, не так уж много. Скорее город подходит для того, чтобы неспешно впитывать в себя краски жизни, рассматривая каждый дом, каждую картину на стене. Еще здесь хорошо засесть где-нибудь на крыше хавели, наблюдая за тем, как тихая, неспешная жизнь течет мимо тебя.

В Бунди нам удалось отведать вкуснейших раджастанских яств. Первым же вечером мы заказали роскошное блюдо «тхали», сопроводив трапезу прекрасными молочными сладостями, все это происходило в кафе под крышей одного бундийского дома, высоко над улицей. Кафе это по случайности вполне в тему нашего путешествия называлось Rainbow («Радуга»), рекомендую его всем, кто окажется в тех краях¹⁷.

Стоит еще подняться наверх, погулять по ярусам городского замка и поглядеть на раскинувшийся внизу Голубой город. Над замком, выше в горах, расположены какие-то живописные развалины, которые нам очень хвалили — говорят, там можно бродить и представлять себе сюжеты из «Маугли». Для посещения того места в гостиницах выдают палки, чтобы отгонять обезьян. Там мы не были, зато съездили за город, к водопаду Бимла (Bhimlat) — хотя был не сезон и сам водопад превратился в маленький ручеек, но все равно там было очень красиво. По дороге чуть не померли от жары, постоянно ловили мою шляпу, слетающую на ветру, испытали множество приключений с мопедом, которым С. управлял впервые в жизни. Пару раз мопед вообще глохнул, и добрейшие местные деревенские парни помогали его завести — причем никому и в голову не приходило его угнать. Потом мы купались в озере под водопадом. Я как завороженная смотрела, как один дед сушил свой разноцветный тюрбан – в развернутом виде он простирался чуть не на четверть долины, он был столь грандиозен, что я даже сначала решила, что это разноцветная ширма.


На обратном пути мы постоянно останавливались, Сережа убегал в поля с фотоаппаратом снимать, как жители окрестных деревень работают в поле. Все женщины — в ярких красивых сари, сплошь обвешанные всякими украшениями и браслетами… (В поле выходят и совсем маленькие девочки, и древние старушки, почему-то с непокрытой в такую жару головой, и мужчины всех возрастов — в цветных тюрбанах).

А я оставалась лирически стоять на дороге с мопедом и вела бесконечные диалоги с местными юношами, которым было необычайно интересно, из какой я страны и как меня зовут. «Я тебя люблю, — заявил мне один молодой человек, появившийся откуда-то с полей. — А давай поцелуемся?» «Еще чего!» — возмутилась я. «Ну что тебе стоит, один-то раз!» — удивился парень. «Даже и не думай! И вообще вот там ходит мой муж!» Однако парень почему-то был уверен, что Сережа будет не против. Насилу я с ним рассталась, выдирая руку из его крепкого рукопожатия.


Последним впечатлением от Бунди были разноцветные стеклянные браслеты, их продают десятками сразу, и вечерами ярко освещенные лавки продавцов браслетов сверкают от сотен и сотен разноцветных стеклянных бликов…

После Голубого города мы поехали в город Белый. О нем — чуть позже. Ну а пока мы едем туда в спальном автобусе (sleeper bus — это что-то вроде нашего русского плацкартного вагона, только полки двуспальные и трясет побольше), сделаю пару отступлений.

Я сейчас не пожалею черных красок — приготовьтесь.

В чёрных красках…


Их нравы

(Продолжение темы об индийских ужасах)


Настоящая страна Индия полна ужасов, да таких, что мы себе и представить не можем.

Это совсем не то идеальное утопическое государство, про которое нам ласково поют в уши служители культов. Не та страна, где «самые любящие семьи, самые счастливые дети», и где все эти люди так счастливы как раз потому, что всосали с молоком матери «Бхагават-гиту». Не та страна, где процветает благостная Традиция. Того государства, увы, попросту нет. Точнее, оно есть — в книгах: например, в утопии Олдоса Хаксли «Остров». Ну и в головах адептов культов. А вот реальная Индия — это место, где до сих пор процветают самые темные стороны человеческой души, где сохраняются такие ужасы, что и не мерещились средневековой Европе. Ужасы эти — как раз из-за традиций, с которыми индийское правительство, не скрывающее ряда кошмарных фактов о своей стране, уже замучилось бороться¹⁸.

Я вам уже писала о детях, которых продают в рабство, выкалывают им глаза, отрубают руки и ноги, чтобы из них получились высокооплачиваемые нищие. И про женщин, которых заставляют живьем войти в погребальный костер мужа. Но я пока не говорила, что еще до того момента, как (не дай Бог) умирает у индийской женщины муж, у нее есть все шансы сгореть живьем как минимум дважды!!! А то и просто не родиться.

Женщин в Индии вообще меньше, чем мужчин. И объясняется это рядом страшных фактов. Во-первых, уже само рождение девочки, а не мальчика, в индусской семье считается платой за грехи (так придумали жрецы). От девочек часто избавляются. Раньше их просто убивали сразу после рождения. Теперь люди стремятся получить сведения о поле будущего ребенка у медиков, чтобы немедленно сделать аборт, если там девочка. Число абортов, сделанных по этой причине, исчисляется миллионами! Властям пришлось ввести запрет на ультразвуковое обследование плода — теперь его делают строго по медицинским показаниям.

Но представим себе, что девочка все-таки родилась. Если она первый ребенок в семье, то ее, возможно, вообще не отдадут в школу. Это же не мальчик — зачем заморачиваться! Так вырастает неграмотная, незащищенная женщина. Ее отдадут замуж за человека ее касты — выбирают мужа родители — причем высока вероятность, что это произойдет еще в глубоком детстве (если, конечно, родители не успели совершить обряд бракосочетания еще когда девочка была в материнской утробе). Скажете, зачем такая спешка? Ну как же, ведь жрецы говорят, что если не выдать дочь замуж до достижения зрелости, то это грех, причем такой грех, что он падёт несмываемым позором сразу на целые поколения предков и потомков, а в ряде случаев он даже приравнивается к смертоубийству.

Кстати о смертоубийстве. Навязанная жена, даже покорно молчащая, даже несмотря на то, что ее муж не будет напрягать себя верностью (традиция этого не требует, тогда как, для сравнения, за лишение невинности до брака девушку могут сжечь живьем — увы, похоже, это общая традиция для многих стран Востока¹⁹), так вот эта навязанная жена все равно имеет свойство когда-нибудь надоедать, наконец. Что же делать? Традиция не позволяет развод. То есть по закону-то он возможен, но мало ли что по закону! По закону и кастовая система отменена. Тогда как в реальности она процветает. Так что — «нет жены – нет проблемы». Женщин часто доводят до самоубийства или убивают: избивают до смерти, а часто — сжигают живьем. Огромное количество жен умирает от ожогов, якобы по неосторожности полученных у плиты. Число этих столь поразительно неосторожных женщин и характер этих ожогов таковы, что у властей нет никаких сомнений в причинах трагедий. За что же жгут жен? Причин много. Не вовремя подала еду. И очень часто из-за того, что мужья недовольны размером приданого. (!)

Так что самосожжение на погребальном костре — это лишь финал всей этой мрачной истории, до него еще надо дожить.

Я вам обещала подробности обряда сати. Почитайте его описание²⁰:

«У костра вдова снимает с себя все украшения и раздает их близким и друзьям. Те угощают женщину засахаренными фруктами и напутствуют пожеланиями усопшим родственникам. Поддерживая под руки, женщину трижды обводят вокруг умершего. К вдове спешно подходит брахман. Он быстро читает молитвы, окропляет ее водой из Ганга, а голову посыпают листьями священного растения тулси. Вдове помогают подняться на костер. Она садится с левой стороны от тела мужа и кладет голову покойника себе на колени.

Кто-нибудь из близких родственников поджигает поленья пучком джутовой соломы. В этот момент оцепенение покидает несчастную. Ее пронзительные вопли не могут заглушить ни частые удары барабана, ни одобрительные возгласы наблюдателей. Женщина совершает отчаянные попытки вырваться из костра. Но ей мешают железные цепи, прикованные к тяжелым плахам. В прошлом, если женщина все-таки выбрасывалась из огня, брахман ударял ее по голове дубиной и обмякшее тело заталкивали длинными бамбуковыми шестами обратно в костер. Чтобы притупить боль и мучительные страдания, вдова натирает тело сандаловой пастой и пьет особый наркотический напиток, приготовленный из сушеных пестиков шафрана. Во время кремации в огонь бросают навоз коровы и кокосовые орехи. Возбужденная толпа славит сати и ее семью».

Поистине, Жюль Верн, блестяще описавший в «80 днях вокруг света», как его герои спасли женщину, которую туземцы по своему милому обычаю заставляли взойти живьем на погребальный костер, — так вот, Жюль Верн, окажись он в нашем времени, был бы поражен, узнав о том, что мир перевернулся кверху ногами, что многие его соотечественники вдруг с блаженно-странными улыбками поехали просветляться… и куда??? – как раз туда, к этим самым туземцам, которые и сегодня продолжают жечь живых женщин!!! Оцените, пожалуйста, ситуацию. Она все-таки из ряда вон!