Geum.ru

Российская академия наук институт европы

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5

"Ирландская республиканская армия разоружается"


23 октября этого года произошло чрезвычайно важное событие не только для Северной Ирландии, но и для Великобритании, для Ирландской республики, а может быть и для всего мирового сообщества. Именно так его охарактеризовал в своём заявлении Тони Блэр. Ирландская республиканская армия объявила о начале разоружения, которое должно проходить в соответствии с соглашением "Страстной пятницы" от 10 апреля 1998 г. Это трёхстороннее соглашение, подписанное Великобританией, Ирландией и представителями Северной Ирландии, означало прорыв в североирландском мирном процессе, прорыв, к которому стороны шли на протяжении долгих лет, и определило механизм политического урегулирования североирландской проблемы.

Соглашение, поддержанное на референдумах большинством населения как в Ирландской Республике, так и в Северной Ирландии, предусматривало выборы в законодательную Ассамблею Северной Ирландии, создание коалиционного правительства, а также создание совместных органов управления между Северной Ирландией и Ирландской Республикой для решения проблем транспорта, безопасности, туризма, охраны окружающей среды и др. Одним из важнейших пунктов соглашения явилось требование о разоружении подпольных экстремистских группировок как республиканского, так и лоялистского толка.

Значение этого соглашения было настолько велико, что его главные идеологи и участники с североирландской стороны – Дэвид Тримбл, возглавляющий протестантскую юнионистскую партию, и Джон Хьюм – лидер католической социал-демократической партии получили в 1998 г. Нобелевскую премию мира. Вручая награды, председатель Норвежского Нобелевского комитета Френсис Сойерстед отверг обвинения в том, что премия была присуждена преждевременно. "Ничто не может вызвать большей радости, чем убеждённость в достижении прочного мира, – сказал он, – но движение по этому пути важно так же, как и сама цель".

Ряд пунктов соглашения были выполнены. Состоялись выборы в североирландскую ассамблею и на основе разделения власти между католиками и протестантами создано правительство из 12 министров, представляющих четыре партии – две католические и две протестантские – для решения местных вопросов. Но пункт о разоружении боевиков не был реализован.

Почему соглашение стало возможным? Сработало множество факторов, но в данном случае я хочу сказать об эволюции ирландского республиканизма, поскольку ИРА и её политическое крыло Шин Фейн считают себя наследниками этого течения ирландского национально-освободительного движения. И здесь мы не можем не затронуть проблему терроризма.

Ирландский республиканизм исторически включал два течения: конституционное (крупнейшая партия Ирландской Республики Фианна Файл считает себя его наследницей) и приверженное насилию, воплотившееся в деятельности ИРА и её политического крыла – партии Шин Фейн. С помощью военных методов ИРА пыталась решить проблему воссоединения Ирландии. Насилие, терроризм на протяжении десятилетий использовались как метод политической борьбы. ИРА родилась в огне революционных битв, в ходе борьбы за независимость, являясь армией, военной организацией молодого ирландского государства, и не сложила оружие после раздела страны и перехода борьбы за единую и независимую Ирландию в конституционное поле. ИРА является самой старой существующей без перерыва террористической организацией в мире.

За последние годы в той части ирландского республиканского движения, о котором мы говорим, произошли большие изменения. Главным в эволюции взглядов республиканцев следует считать признание политических путей решения национального вопроса наряду с военными, как дополняющими друг друга. Следствием этого признания стало объявленное в 1994 г. перемирие, а также переговорный процесс, приведший к соглашению 1998 г.

Соглашение вызвало раскол в ИРА. Несколько вооружённых группировок, выступающих против мирного урегулирования, вышли из состава организации, образовав так называемую Реальную (или Истинную) ИРА. Именно они несут ответственность за продолжающиеся акты насилия и терроризма, например, в графстве Ома в 1998 г., в Лондоне и Бирмингеме в 2001 г.

За прошедшие со времени подписания соглашения три с половиной года механизм политического урегулирования, хоть и пробуксовывал, но действовал. Несколько раз Ассамблея находилась на грани роспуска, в начале 2000 г. в течение двух месяцев действовало прямое правление из Лондона. Главным препятствием на пути политического прогресса оставался отказ разоружения со стороны боевиков, и в первую очередь ИРА, хотя были разработаны все необходимые для этого механизмы.

Не было единства и в юнионистском лагере. Многие юнионисты из других партий, в том числе из Демократической юнионистской, а также из Ольстерской юнионистской, партии Д.Тримбла, выступали против соглашения 1998 г. Идя на всеобщие выборы 2001 г., в борьбе с конкурентами из Демократической юнионистской партии, Тримбл включил в предвыборную программу пункт о своей отставке в случае, если не будет сдвигов в вопросе о разоружении.

1 июля Д.Тримбл ушёл в отставку. Тем самым он хотел оказать нажим на республиканцев. События 11 сентября усугубили ситуацию. В середине октября из североирландского правительства, состоящего из 12 министров, вышло пять юнионистов, отказавшихся участвовать вместе с шинфейнерами в исполнительных органах власти. Это привело к политическому кризису, поставив под угрозу деятельность институтов власти в Северной Ирландии, с таким трудом созданных на основе соглашения 1998 г. Само соглашение и опиравшаяся на него деволюция оказались под угрозой.

Согласно существующему законодательству кризис должен был быть ликвидирован в течение недели, т.е. министры должны занять места в правительстве, и оно должно заработать. В противном случае вводится прямое правление из Лондона и объявляются новые выборы в Ассамблею. В этих условиях руководство ИРА пошло на беспрецедентный исторический шаг, заявив о начале разоружения. Историческим этот шаг может стать по своим последствиям, но он беспрецедентен по силе драматизма: это не только изменение политических целей, но перелом в сознании людей, которые поколениями воспитывались на идеологии терроризма.

С ХVIII в. частью ирландского национального самосознания была вера в мифическую силу ирландской поговорки "держи вилы в соломе и ожидай подходящего момента". Поэтому следует отдать должное мужеству руководства ИРА, нашедшему в себе силы преодолеть этот психологический барьер. В обращении лидера партии Шин Фейн Джерри Адамса, много сделавшего для продвижения мирного процесса, к её членам чувствуется большая ответственность за происходящее и содержится призыв сохранить единство, избежать раскола ИРА, который вполне возможен, т.к. не все республиканцы приветствуют этот шаг. "Решение было принято руководством ИРА. В случае обсуждения с рядовыми членами оно могло быть иным", – заявил один из республиканцев. В то же время в ИРА очень сильны дисциплина и единоначалие. Адамс заявил, что разоружение не означает приговор идеям республиканизма, но начало нового этапа в его развитии, бросающего вызов старым представлениям.

Дж.Адамс на протяжении 18 лет был признанным лидером, центральной фигурой республиканского движения, занимая высокие посты в руководстве ИРА. Он обладает непререкаемым авторитетом. С 1972 г. Адамс – на политической сцене. Именно он в 1979 г. привёл республиканцев к избирательным урнам, заявив, что победа не может быть достигнута только военным путём. В 1983 г. он стал депутатом парламента и президентом Шин Фейна и с тех пор воплощал свой, по его определению, "республиканский проект" в жизнь. Он неоднократно участвовал в официальных и неофициальных переговорах, проходящих в разных форматах, которые, в конечном итоге, привели в 1994 г. к прекращению огня со стороны ИРА. Этот относительно мирный фон обеспечил возможность подписания соглашения 1998 г.

Дальнейшие шаги по политическому пути привели республиканцев к участию в североирландской Ассамблее и правительстве, избранных на основе соглашения. И хотя среди них были недовольные развитием мирного процесса, не было раскола. Соратники считают Адамса умным политиком, сумевшим заменить приверженный насилию республиканизм интеллектуальной твёрдостью, которая оказалась результативнее, чем бомбы и пули.

Начало разоружения означает отказ от вооружённой борьбы, признание того, что вооружённым путём, путём терроризма нельзя решить проблему объединения Ирландии. Но армия не может существовать без оружия, поэтому события 23 октября могут означать начало конца ИРА, а это само по себе знаменательно. Об этом говорил и бывший лидер североирландских социал-демократов Джон Хьюм.

Начало разоружения означает создание атмосферы доверия, являющегося важным компонентом мирного урегулирования. Отсутствие доверия между противными сторонами долгое время являлось препятствием на пути осуществления достигнутых договорённостей. Поэтому первый шаг, сделанный ИРА, чрезвычайно важен и с этой точки зрения, и теперь республиканцы ожидают ответа со стороны лоялистов.

Безусловно, цепь произошедших событий не случайна. Я имею в виду события 11 сентября. Они оказали непосредственное влияние на решение руководства ИРА о разоружении. Изменились морально-психологический климат и отношение к терроризму во всём мире, включая США. ИРА лишилась моральной и материальной поддержки со стороны влиятельной и многочисленной ирландской диаспоры, прежде покровительствовавшей террористам. Более того, США оказали прямой нажим на республиканцев.

События 11 сентября застали в Белфасте специального советника Буша по Северной Ирландии Ричарда Хааса, который встретился с Дж.Адамсом и довёл до него точку зрения американской администрации. В это же время, случайно или нет, в Колумбии были арестованы три ирландца, подозреваемых в связях с ИРА. Их обвинили в помощи колумбийским террористам из левацкой организации и в наркоторговле. Хаас заявил, что если ИРА будет заподозрена в связях с международным терроризмом, США пересмотрят своё участие в мирном урегулировании в Северной Ирландии.

Оценивая влияние событий 11 сентября на начало разоружения ИРА, нужно отметить, что они явились катализатором процесса, развивавшегося в недрах республиканского движения в последние годы. Не следует забывать и об антитеррористическом законодательстве, которое бурно обсуждалось в Англии.

Хотелось бы заочно возразить тем, кто не считает начало разоружения ИРА историческим шагом. Сами республиканцы признают, что начали переписывать ирландскую историю. За двести лет существования воинственного республиканизма оружие никогда не придавалось уничтожению. Прежде всего, это признание того, что нельзя решить ирландскую проблему с помощью военных, террористических методов, и только политический путь может обеспечит движение вперёд.

Своим решением о начале разоружения руководство ИРА вывело процесс мирного урегулирования в Северной Ирландии из тупика и дало новый импульс его развитию. С возвращением министров кабинета и переизбранием Д.Тримбла на пост первого министра возобновилась деятельность североирландского правительства и Ассамблеи, и политический механизм был восстановлен.

В качестве ответной меры началась реализация некоторых требований, выдвинутых Шин Фейн: развитие полицейской реформы, демилитаризация – сокращение английского воинского контингента и военных баз, снятие блокпостов и смотровых вышек.

Что касается юнионистов, то в их лагере нет единства. Если большинство представителей Ольстерской юнионистской партии во главе с Д.Тримблом приветствуют инициативу ИРА, то более радикальная Демократическая юнионистская партия считает начальные шаги в направлении разоружения недостаточными. Не спешат складывать оружие и боевики из протестантских экстремистских группировок. Однако с роспуском в конце ноября Ольстерской демократической партии, являвшейся политическим представителем одной из военных протестантских экстремистских группировок, часть лоялистов оказалась в стороне от процесса политического урегулирования.

Проблема разоружения боевиков находится в самом начале своего решения. Происходящее в Северной Ирландии – лишь начальный этап ликвидации накопленного за долгие годы оружия, и потому сохраняется потенциальная возможность возобновления террористических действий. Именно об этом говорят протестантские экстремисты, мотивирующие свой отказ сложить оружие.

Тем не менее, несмотря на все трудности, процессу дан ход. Давая оценку событию 23 октября как фундаментально значимому не только для Северной Ирландии, но и для Великобритании и даже для всего мирового сообщества, английский премьер призвал все североирландские экстремистские группировки последовать примеру ИРА. Блэр заявил, что рассматривает действия республиканцев не как единичное событие, а как часть мирного процесса, который, несмотря на все трудности и отступления, движется по пути прогресса. "Нам предстоит ещё долгий путь, но знаменательная веха нами пройдена", – заявил он.


ДИСКУССИЯ


Дэвид Гауэн*. Представленный на нашей встрече анализ британского феминизма, Северной Ирландии и других проблем очень интересен и поучителен. Выскажу ряд соображений по экономической тематике. Е.С.Хесин описал главные тенденции современности. Согласен, что экономический рост в Великобритании в 2002 г. в значительной степени определяется состоянием экономики Соединённых Штатов. В то же время, не следует преуменьшать важность нашего положение в качестве члена Европейского Союза. Однако, принимая во внимание все факторы, приходится констатировать, что экономический рост замедлится.

Многие в Англии считают, что последствия трагедии 11 сентября будут очень серьёзными. Например, в Лондоне стало гораздо меньше туристов, что отрицательно сказывается на секторе услуг, различных отраслях промышленности. В текущем декабре в Лондоне проводится гораздо меньше развлекательных мероприятий. Упали объёмы продаж в розничной торговле, особенно в магазинах одежды и вечерних нарядов, а следовательно, снижается уровень экономической активности в целом.

Далее. Наделение самостоятельностью Банка Англии позволило ему проводить более гибкую и оперативную политику, обернувшуюся большей выгодой для британской экономики. Что касается будущего, то проблемы существуют. Так, согласно экспертным оценкам, экономическое положение Англии стабильнее, чем в странах еврозоны. У Британии своя монетарная политика. Если мы присоединимся к зоне евро, то у правительства свобода действий сохранится только в области фискальной политики. Сможет ли проводится монетарная политика в интересах всех стран Европейского Союза, особенно после его расширения? Это большой вопрос.

Кроме того, Британии необходимо заботиться о своей отрасли финансовых услуг, которая крайне важна для государства. Есть большие опасения по поводу перевода финансовых операций из Лондона, например, во Франкфурт. В то же время, предугадать, какие могут быть последствия для финансового сектора в случае неприсоединения к еврозоне ещё 10-15 лет, очень трудно. Эти решения лежат не только в экономической плоскости. Проблема, к сожалению, в Британии очень политизирована.

Мы заслушали блестящее выступление Н.М.Степановой о роли женщин в современной британской политике. Согласен с вашими выводами относительно политики Лейбористской и Консервативной партий в этом вопросе. В области государственной службы при принятии кадровых решений гендерному вопросу также уделяется пристальное внимание. На дипломатической службе, в других министерствах, в адвокатуре, среди сравнительно молодых людей процент женщин гораздо выше, чем 20-30 лет назад. Что касается более старшего поколения, то приходиться признать, что налицо незначительное количество женщин на государственной службе. С другой стороны, продвижение по служебной лестнице не должно быть связано с квотированием по половому признаку. Главное – профессиональные навыки и квалификация. Не вызывает сомнения, что со временем эта проблема будет решена.

Что касается Северной Ирландии, то представленный анализ адекватно отражает нынешнюю ситуацию. Проблема Ольстера крайне важна. Я сам работал в министерстве Северной Ирландии в 70-е годы, а в 1973 г. участвовал в конференции в Санингдейл, на которой обсуждались механизмы управления провинцией. Была масса интересных встреч, например, с Дж.Хьюмом, Б.Фокнером и другими. До сих пор общество старается дать объективный анализ этой проблемы, и в этом направлении предстоит ещё много работы.

В заключении отмечу, что посольство Великобритании высоко ценит возможность участия в таких встречах. Деятельность Института Европы, ИМЭМО, других академических центров очень важна для понимания положения дел Великобритании в России, для налаживания совместной работы.


А.Б.Давидсон*. Отношения между Россией и Великобританией имеют давнюю историю. Мы все рабы прошлого. А прошлое между нашими странами – это полтора столетия вражды со времён Крымской войны. Было всего два периода хороших отношений: между 1907 г. и 1917 г. – время Антанты, и Вторая мировая война, когда мы были союзниками, хотя и смотрели друг на друга с недоверием. Остальное время, когда наши страны воспринимали друг друга как потенциального врага, наложило свой отпечаток и на общественное мнение, и на научные круги.

Сейчас впервые настало время, когда мы отходим от этих стереотипов. Во-первых, окончилась холодная война. Во-вторых, развалились обе империи. И, в-третьих, произошли события 11 сентября. Теперь нужно изучать Англию не только с точки зрения произошедших там событий, а пытаться понять «человеческий фактор» – чем вы похожи на нас и чем мы похожи на вас. Это звучит не совсем научно, но сугубо социально-экономические категории не должны препятствовать изучению человеческого фактора. Такой подход должен наложить отпечаток на все наши исследования Британии и наоборот.


Е.С.Хесин. Не совсем согласен с высказанным положением. В 60–70-е годы в ИМЭМО действовала большая британская группа и мы изучали Великобританию вне зависимости от межгосударственных отношений, как страну с которой нужно иметь хорошие отношения. Вы правы, сегодня мы начинаем не с чистого листа, но за этим стоит многолетнее изучение страны, к которой мы всегда относились с уважением.


Ал.А.Громыко. Взаимоотношения между нашими странами прошли через разные этапы, но главное, что в последние годы прослеживается положительная динамика их развития. Великобритания и Россия, похоже, прочно встали на путь не только партнёрских, но и дружественных, а в некоторых проблемах даже союзнических отношений.


В.М.Кудров*. Первая написанная мною книга – "Национальный доход Англии в послевоенный период". Это была кандидатская диссертация, вышедшая в 1961 г. Поэтому знаю Англию не понаслышке.

Когда вы приезжаете во Францию, Великобританию, Соединённые Штаты и начинаете разговаривать с коллегами о проблемах их стран, это для них не очень интересно. Но когда мы рассматриваем их проблемы в связи с Россией, то встаёт много любопытных вопросов для обсуждения. Призыв Н.П.Шмелёва во вступительном слове увязывать процессы, происходящие в России, с иностранным опытом, подталкивает меня к этим размышлениям.

Чему может поучиться Россия? Во-первых, экономика Великобритании это рыночная экономика с внушительным частным сектором, в котором акцент делается на высокую конкурентоспособность. В этом залог её успехов. Когда говорят о том, что британская модель развития отличается от континентально-европейской, в частности, от германской или шведской, и ближе к североамериканской, это значит, что социальная нагрузка на бизнес в Соединённом Королевстве ниже, чем в других европейских странах, которые кичатся социальным фактором. В России принято считать, что приватизация состоялась. На самом деле, посмотрите на деятельность наших корпораций и банков. Удельный вес государства по-прежнему неоправданно велик. Ничего подобного в Великобритании нет.

Во-вторых, социал-демократизм, который характерен для Великобритании, это альтернатива марксизму, которая чётко проявилась в XX столетии. Влияние марксизма сильно уменьшилось, а социал-демократизм по-прежнему явление масштабное. Для России британский опыт в этом плане чрезвычайно важен.

В третьих, позвольте привлечь ваше внимание к опубликованным нами сопоставлениям макроэкономических показателей Великобритании и России за 1998 г. По валовому внутреннему продукту Российская Федерация отставала от Британии более чем в 2 раза. По промышленному производству – на одну треть. В Англии нет такой добывающей промышленности, как в России, поэтому соотношение по промышленному продукту благоприятнее для России, чем соотношение по ВВП. Производительность труда в российской промышленности в четыре раза ниже.

В прогнозе на 2015 г. названные соотношения изменяются в пользу РФ. Российский ВВП будет по-прежнему отставать от британского, составляя, однако, уже не половину, а две трети его уровня. По объёму промышленного производства Россия, вероятно, обгонит Великобританию благодаря задействованию огромных незагруженных мощностей и производственного аппарата. Достаточно сказать, что количество станков в России такое же, как в Соединённых Штатах, что значительно больше, чем в Великобритании.

Производительность труда в российской промышленности вырастет и составит порядка 30% от британского показателя. К 2015 г. по объёму промышленного производства Россия будет идти в ногу с Германией, обогнав Великобританию и Францию.

О значении событий 11 сентября. Убеждён, что реакция на них ускорит относительные темпы роста. Использование высоких телекоммуникационных военных технологий будет расширяться на гражданский сектор. Поскольку НИОКР Великобритании среди западноевропейских стран выглядит впечатляюще, и примерно 25% результатов становятся продуктом экспорта, этот фактор будет способствовать модернизации всей промышленности.


Е.А.Суслопарова*. Несколько слов к вопросу о том, с какими проблемами столкнутся лейбористы после выборов. Первый кабинет Блэра в британской прессе называли лучшим лейбористским правительством за последние полвека. Возможно, это действительно так. Его деятельности способствовала благоприятная экономическая конъюнктура в отсутствии реальной оппозиции. Однако эйфория первых лет пребывания у власти закончилась. Объективно второй срок может оказаться гораздо сложнее для правительства. Лидеру лейбористов нельзя отказать в том, что в предшествующие годы он проявил себя как незаурядный политик, сумевший оттеснить Консервативную партию дальше вправо, оставляя тори ограниченное пространство для политического маневра. В результате у консерваторов серьёзные проблемы в плане поиска своего обновлённого облика, имиджа партии.

С другой стороны, возникает вопрос: значит ли это, что второму кабинету Блэра не доведётся столкнуться с серьёзной оппозицией? Уже сейчас отчётливо слышны голоса о том, что сдвиг "новых лейбористов" на правоцентристские позиции зашёл слишком далеко. Нельзя исключить того, что наиболее реальное противодействие правым британским социал-демократам окажет оппозиция слева.

Далеко не все профсоюзные деятели довольны реформами лейбористов, особенно перестройкой "государства благосостояния" с привлечением услуг частного сектора. Если бы не атака на Всемирный торговый центр, которая затмила на время остальные проблемы, осенняя профсоюзная конференция могла бы оказаться куда более драматичной.

Но смогут ли силы на левом фланге, где появилось много простора, сплотиться вокруг фигуры национального масштаба и оказать реальное влияние на нынешний курс правительства. Вопрос о перспективах левой оппозиции активно обсуждается в британской прессе, но ясности пока нет.

Остро стоит проблема взаимоотношения Лейбористкой партии с профсоюзами. Складывается ситуация, когда партия, созданная профсоюзами, больше не является партией тред-юнионов. "Новые лейбористы" позволили себе роскошь держаться максимально независимо от них по сравнению с предшествующими лейбористскими администрациями, что считается заслугой Блэра. Принимая во внимание хронические неудачи партии в эпоху тэтчеризма, достижения в этой сфере с точки зрения её электоральных судеб действительно есть.

В то же время, руководство партии понимает, что от поддержки основной массы профсоюзов отказываться нельзя. Во-первых, свято место пусто не бывает. Во-вторых, история показывает, что именно профсоюзы оставались верны Лейбористкой партии в самые трудные времена, были для неё надёжным тылом. У "новых лейбористов" "чёрная полоса" пока не наступила, но рано или поздно это случится. Поэтому проблему отношений с профсоюзом и перспектив этого партнёрства придётся решать. В прессе стали появляться комментарии о возможности обновлённого диалога между правительством и профсоюзами, идея взаимных уступок. Дальнейшее содержание этого диалога будет зависеть от конкретной социально-экономической политики, которую будет осуществлять второй лейбористский кабинет.