Geum.ru

Вспоминая крупнейшие сражения Великой Отечественной войны, мы снова и снова обращаемся к событиям битвы под Москвой

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   51

В районе Калуги специально посланный офицер вручил мне телефонограмму начальника Генерального штаба, в которой Верховный главнокомандующий приказывал мне прибыть 10 октября в штаб Западного фронта.

В те дни там работала комиссия Государственного Комитета Обороны.

Вскоре по прибытии в штаб Западного фронта, который располагался в Красновидове, меня вызвали к телефону.

— Ставка решила назначить вас командующим Западным фронтом, — сказал Верховный главнокомандующий. — Конева оставляем вашим заместителем. Вы не будете возражать?

— Нет, какие же могут быть возражения. Коневу мы поручим руководить группой войск на калининском направлении. Это направление слишком удалено, и там нужно иметь вспомогательное управление фронта.

— Хорошо, — согласился Сталин. — В ваше распоряжение поступают оставшиеся части Резервного фронта, части, находящиеся на Можайской линии обороны, и резервы Ставки, которые двигаются к Можайской линии. Берите скорее все в свои руки и действуйте.

— Принимаюсь за выполнение указаний, но прошу срочно подтягивать более крупные резервы, так как надо ожидать в ближайшее время наращивания удара гитлеровцев на Москву.

Тут же наметили ряд срочных мер. Первое — отвести штаб фронта в Алабино; второе — И. С. Коневу взять с собой необходимые средства управления, группу офицеров и выехать для координации действий на калининское направление; третье — Военному совету фронта выехать в Можайск, чтобы на месте разобраться в создавшемся положении.

В Можайске, куда мы приехали вместе с Н. А. Булганиным, обстановка была предгрозовая. К Бородину подходили передовые части гитлеровских войск. Отдав необходимые распоряжения начальнику Можайского укрепленного района полковнику С. И. Богданову, мы с Н. А. Булганиным выехали в штаб фронта, в Алабино.

Штаб фронта немедленно приступил к организационно-оперативной работе. Сделать предстояло немало. Нужно было: срочно организовать прочную оборону на рубеже Волоколамск — Можайск — Малоярославец — Калуга; развить [61] ее в глубину, создать вторые эшелоны и резервы фронта; организовать наземную и воздушную разведку и твердое управление войсками фронта; наладить материально-техническое обеспечение войск; развернуть партийно-политическую работу, поднять моральное состояние воинов и внушить им веру в свои силы, в неизбежность разгрома противника на подступах к Москве.

Центральный Комитет партии, Государственный Комитет Обороны и Верховное главнокомандование приняли в эти дни ряд срочных мер, чтобы приостановить наступление противника.

Еще в ночь на 7 октября началась переброска войск из резерва Ставки и с соседних фронтов на Можайскую оборонительную линию. Сюда прибывали 14 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, более 40 артиллерийских полков и ряд других частей. Заново формировались 16, 5, 43 и 49-я армии. В середине октября в их составе насчитывалось 90 тысяч человек. Конечно, для создания сплошной надежной обороны этих сил было явно недостаточно. Но большими возможностями Ставка тогда не располагала, а переброска войск с Дальнего Востока и из других отдаленных районов в силу ряда причин задерживалась. Поэтому мы решили в первую очередь занять главнейшие направления: волоколамское, можайское, малоярославецкое, калужское. На этих же направлениях сосредоточивались и основные артиллерийские и противотанковые средства.

На волоколамское направление мы направили штаб и командование 16-й армии во главе с К. К. Рокоссовским, А. А. Лобачевым и М. С. Малининым. В состав 16-й армии включались новые соединения, так как ее дивизии, переданные 20-й армии, остались в окружении западнее Вязьмы. 5-я армия под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко (после его ранения в командование армией вступил генерал Л. А. Говоров) концентрировалась на можайском направлении, 43-я армия под командованием генерал-майора К. Д. Голубева — на малоярославецком, 49-я армия под командованием генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина — на калужском.

Всех этих командующих мы хорошо знали как опытных военачальников и полностью им доверяли. Знали, что они с вверенными им войсками сделают все, чтобы не пропустить [62] врага к Москве. Здесь же я должен отметить четкую работу штаба фронта во главе с генерал-лейтенантом В. Д. Соколовским и неутомимую деятельность по обеспечению устойчивого управления войсками фронта начальника войск связи генерал-майора Н. Д. Псурцева, теперь министра связи СССР.

Штаб фронта вскоре переехал в Перхушково. Отсюда тянулись телефонно-телеграфные провода, обеспечивающие связь с наземными и воздушными силами фронта. Сюда подтянули провода из Ставки Верховного главнокомандования.

Дни и ночи в войсках шла напряженная работа. Люди от усталости буквально валились с ног, но, движимые чувством личной ответственности за судьбу Москвы, за судьбу Родины, следуя призыву родной Коммунистической партии, делали все, чтобы создать устойчивую оборону. В тылу войск первого эшелона Западного фронта проводились большие инженерно-саперные работы, оборона развивалась в глубину, создавались противотанковые районы на всех танкоопасных направлениях. На основные направления подтягивались резервы.

Таким образом, заново создавался Западный фронт, на который возлагалась историческая миссия — оборона Москвы.

В районе Вязьмы в это время все еще героически сражались наши окруженные войска, пытаясь прорваться на соединение с частями Красной Армии. Командование фронтом и Ставка помогали окруженным: наша авиация сбрасывала им продовольствие и боеприпасы, бомбила противника. Большего ни фронт, ни Ставка тогда сделать не могли. Упорная борьба окруженной группировки задержала на некоторое время продвижение главных сил противника, и мы воспользовались этим, чтобы лучше подготовить оборону войск фронта для отражения ударов врага на Москву.

С 13 октября разгорелись ожесточенные бои на всех оперативно важных направлениях, ведущих к Москве.

Это были грозные дни. Центральный Комитет партии и Государственный Комитет Обороны приняли решение срочно эвакуировать из Москвы в Куйбышев некоторые центральные учреждения и весь дипломатический корпус, а также вывезти из столицы особо важные государственные ценности.

С 20 октября в Москве и прилегающих к ней районах постановлением Государственного Комитета Обороны было введено осадное положение. После этого во всех родах войск, [63] защищавших столицу, установился строжайший порядок. Каждое серьезное нарушение дисциплины пресекалось решительными мерами. Жители Москвы дали отпор пособникам врага — паникерам и шкурникам.

Мужественно встретила советская столица надвигающуюся опасность. Пламенные призывы Центрального и Московского комитетов партии отстоять советскую столицу, разгромить врага были понятны каждому москвичу, каждому воину, всем советским людям. Эти призывы нашли глубокий отклик в их сердцах. Москвичи превратили столицу и подступы к ней в неприступную крепость. На случай прорыва к городу частей противника трудящиеся Москвы сформировали и вооружили сотни отрядов, боевых дружин и групп истребителей танков. Около 100 тысяч жителей Москвы проходили боевую подготовку без отрыва от производства. Во время битвы за Москву они влились в войсковые части. Около 17 тысяч женщин и девушек обучались на курсах медсестер и санитарных дружинниц. Сотни женщин и девушек добровольно работали в госпиталях.

На фронте под Москвой положение в это время было напряженное. Из-за большой растянутости фронта и возникших трудностей в управлении войсками калининской группировки Ставка по нашей просьбе 17 октября выделила 22-ю, 29-ю и 30-ю армии из состава Западного фронта. Был вновь создан Калининский фронт. Образование Калининского фронта сократило полосу обороны Западного фронта и облегчило управление войсками.

Брянский фронт, во главе которого стоял генерал-полковник А. И. Еременко, находился также в крайне тяжелом положении. Преследуя отходившие войска Брянского фронта, передовые части армии Гудериана 29 октября подошли к Туле. Вооруженные отряды рабочих Тулы вместе с частями 50-й армии мужественно сражались на ближних подступах к Туле и не пропустили противника в город. (10 ноября решением Ставки оборона Тулы была возложена на Западный фронт. Брянский фронт был расформирован. Полоса обороны Западного фронта вновь значительно увеличилась.)

В тяжелые дни октября 1941 года Военный совет Западного фронта обратился к войскам с воззванием:

«Товарищи! В час грозной опасности для нашего государства жизнь каждого воина принадлежит Отчизне. Родина требует [64] от каждого из нас величайшего напряжения сил, мужества, геройства и стойкости. Родина зовет нас стать нерушимой стеной и преградить путь фашистским ордам к родной и любимой Москве. Сейчас, как никогда, требуется бдительность, железная дисциплина, организованность, решительность действий, непреклонная воля к победе и готовность к самопожертвованию...».

До конца октября, почти без пауз, войска Западного фронта вели упорнейшие бои.

На волоколамском направлении наступал 5-й армейский корпус врага, затем был дополнительно введен в бой 46-й моторизованный корпус и несколько позже — еще один. Упорное сопротивление противнику оказывали здесь части вновь созданной 16-й армии. Особенно отличились 316-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора И. В. Панфилова и курсантский полк под командованием полковника С. И. Младенцева, действия которого поддерживались тремя противотанковыми артполками. Только ценой огромных потерь противник занял Волоколамск, оттеснив части 16-й армии на рубеж восточнее города.

На можайском направлении наступал 40-й мотокорпус врага, поддержанный большой группой танков и авиации. Здесь особенно упорно сражалась 32-я стрелковая дивизия под командованием полковника В. И. Полосухина, которую поддерживали 18-я и 19-я танковые бригады. Ведя неравные бои, 5-я армия 18 октября была вынуждена оставить Можайск и отойти на рубеж Дорохово, западнее Кубинки.

На малоярославецком направлении наступали части 12-го армейского и 57-го мотокорпуса противника. На подступах к Малоярославцу отважно сражались части нашей 312-й стрелковой дивизии, танковая бригада Троицкого и Подольское пехотное училище, усиленное четырьмя артиллерийскими полками, тремя дивизионами реактивных минометов и тремя огнеметными ротами. В районе Боровска стойко встретили врага 110-я стрелковая дивизия, 151-я мотострелковая бригада и 127-й танковый батальон. Ценой больших потерь противник оттеснил наши части к реке Протве, а затем к реке Наре, но прорваться дальше не смог.

В это тяжелое время Ставка передала Западному фронту 33-ю армию под командованием генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова. Она заняла оборону в районе Наро-Фоминска, [65] в промежутке между 5-й и 43-й армиями. Южнее Наро-Фоминска, по восточному берегу реки Нары, заняла оборону 43-я армия; на рубеже западнее Серпухова — восточнее Тарусы и Алексина — 49-я армия.

Укрепившись на этих рубежах, войска фронта были полны решимости грудью встретить противника.

Военный совет фронта серьезное внимание уделял воспитательной и партийно-политической работе в войсках, укреплению партийных организаций, приему в партию. Политуправление фронта, все политработники делали максимум возможного, чтобы повысить боеспособность частей и соединений, зажечь в сердцах бойцов и офицеров ненависть к гитлеровским оккупантам и веру в нашу победу. Было выпущено несколько листовок о зверствах фашистов, брошюра «Отомстим». Ее коллективно читали во взводах и отделениях; тысячи бесед на эту тему провели среди воинов агитаторы и пропагандисты.

Сильным средством пропаганды боевого опыта являлась печать. Этот вопрос не сходил со страниц «Красноармейской газеты» Западного фронта, армейских и дивизионных газет. Были выпущены десятки листовок о тактике немецко-фашистских войск и свойствах отдельных видов вооружения врага. Особенно много внимания уделялось борьбе с танками. Этому были посвящены листовки: «Жги немецкие танки», «Смелее уничтожайте фашистские танки», «Смелому бойцу фашистские танки не страшны» и другие. В листовках и отдельных небольших брошюрах — «Красноармейская смекалка», «Памятка красноармейца» и других, в газетных статьях кратко, но убедительно рассказывалось о тактике современного боя, об инициативе, воинской сметке, изобретательности наших бойцов. Специальные листовки выпускались о героических подвигах солдат и офицеров.

Хочется особо подчеркнуть ту большую роль, которую сыграл в налаживании политической работы в войсках начальник политического управления Западного фронта, замечательный коммунист и бесстрашный воин, дивизионный комиссар Д. А. Лестев. После его гибели в ноябре 1941 года политуправление фронта возглавил В. Е. Макаров, также немало сделавший для дальнейшего усиления партийно-политической работы в войсках.

Ставка передавала фронту из своих резервов дополнительные [66] соединения стрелковых и танковых войск, сосредоточивая их на наиболее опасных направлениях. Большую часть войск мы стянули на волоколамско-клинское и истринское направления, где, как мы предполагали, должен был последовать главный удар бронетанковых группировок противника. Подходили резервы и в район Серпухова — здесь ожидался удар 2-й танковой и 4-й полевой немецко-фашистских армий.

В первых числах ноября наступило похолодание. Дороги подмерзли и стали всюду проходимыми.

На наши фронтовые склады в большом количестве поступали полушубки, валенки, теплое белье, телогрейки, ушанки. К середине ноября наши бойцы тепло оделись, а фашистские солдаты кутались в теплые вещи, отнятые у мирных жителей. Именно тогда на многих немецких солдатах стали появляться огромные, уродливые самодельные соломенные «галоши», которые до крайности стесняли движение.

1 ноября я был вызван в Ставку.

— Мы хотим провести в Москве, — сказал Сталин, — кроме торжественного собрания по случаю Октябрьской годовщины и военный парад. Как вы думаете — обстановка на фронте позволит нам провести эти торжества?

Я ответил:

— В ближайшие дни противник не в состоянии начать большое наступление. Он понес в предыдущих сражениях значительные потери и сейчас занят пополнением и перегруппировкой войск. Что же касается его авиации, то она может и наверняка будет действовать. Поэтому необходимо усилить ПВО, подтянуть к Москве истребительную авиацию с соседних фронтов.

Парад войск на Красной площади состоялся. Бойцы прямо с Красной площади шли на фронт.

В первых числах ноября у меня состоялся следующий разговор по телефону с Верховным главнокомандующим.

— Как ведет себя противник? — спросил он.

— Заканчивает подготовку своих ударных группировок и, видимо, в скором времени перейдет в наступление.

— А где вы ожидаете главный удар?

— Более мощный удар ожидаем из района Волоколамск — Ново-Петровское. Армия Гудериана, видимо, ударит в обход Тулы, на Каширу.

-.Мы с Шапошниковым считаем, — сказал Сталин, — что нужно сорвать готовящийся удар противника своими упреждающими контрударами. Один контрудар надо нанести в обход Волоколамска, другой из района Серпухова вдоль реки Протвы во фланг 4-й немецкой армии. Видимо, там собираются крупные силы, чтобы ударить на Москву.

— А какими же силами мы будем наносить эти контр-удары? — спросил я.

— В районе Волоколамска используйте правофланговые соединения армии Рокоссовского, танковую дивизию и кавкорпус Доватора. В районе Серпухова используйте кавкорпус Белова, танковую дивизию Гетмана и часть сил 49-й армии, — предложил Сталин.

Я пытался доказать нецелесообразность этих контрударов, ссылаясь на отсутствие резервов, растянутость линии фронта и т. д.

— Вопрос о контрударах считайте решенным. План сообщите сегодня вечером, — недовольно отрезал Сталин.

Часа через два штаб фронта дал приказ командующим 16-й и 49-й армиями о проведении контрударов, о чем мы и доложили в Ставку. Однако эти контрудары, где главным образом действовала конница, не дали того, что ожидала от них Ставка. Враг еще был достаточно силен, а его наступательный пыл не ослабел.

Для продолжения наступления на Москву гитлеровское командование к 15 ноября сосредоточило против войск Западного фронта 51 дивизию, в том числе 13 танковых и 7 моторизованных, хорошо укомплектованных личным составом, танками, артиллерией и боевой техникой.

На волоколамско-клинском и истринском направлениях были сосредоточены 3-я и 4-я танковые группы противника в составе семи танковых, двух моторизованных и трех пехотных дивизий при поддержке до 2 тысяч орудий и мощной авиационной группы.

На тульско-каширском направлении ударная группа немецко-фашистских войск состояла из 24-го и 47-го моторизованных корпусов, 53-го и 43-го армейских корпусов общей численностью в девять дивизий (в том числе четыре танковые) и мощной авиагруппы.

4-я полевая армия противника в составе шести армейских корпусов развернулась на звенигородском, кубинском, наро-фоминском, [68] подольском и серпуховском направлениях. Эта армия должна была сковать войска Западного фронта, Ослабить их, а затем нанести удар в центре фронта в направлении на Москву.

Второй этап своего наступления на Москву по плану, имевшему условное название «Тайфун», гитлеровцы начали 15 ноября ударом по 30-й армии Калининского фронта, которая южнее Волжского водохранилища имела весьма слабую оборону. Одновременно противник нанес удар по правому флангу 16-й армии Западного фронта. Частью сил враг атаковал войска 16-й армии в районе Теряевой Слободы. Против 30-й армии и правого фланга 16-й армии противник бросил более 300 танков, которым противостояло всего лишь 56 наших легких танков со слабым вооружением. Оборона 30-й армии оказалась прорванной.

С утра 16 ноября вражеские войска начали стремительно развивать наступление на Клин. Резервов в районе Клина у нас не оказалось, так как они, согласно приказу Ставки, были брошены в район Волоколамска для нанесения контрудара. В этот же день противник нанес мощный удар из района Волоколамска на истринском направлении. Против наших 150 легких танков враг бросил 400 средних танков. Развернулось ожесточенное сражение. Особенно упорно дрались наши 316-я, 78-я и 18-я стрелковые дивизии, 1-я гвардейская, 23-я, 27-я, 28-я отдельные танковые бригады и кавалерийская группа генерал-майора Л. М. Доватора.

В 23 часа 17 ноября 30-я армия Калининского фронта в тяжелом состоянии была передана Ставкой Западному фронту, вследствие чего его оборона еще больше растянулась на север до Волжского водохранилища. Вместо освобожденного Ставкой генерал-майора В. А. Хоменко командующим 30-й армией был назначен генерал-майор Д. Д. Лелюшенко.

Бои 16 — 18 ноября были тяжелыми. Враг, не считаясь с потерями, лез напролом, стремясь любой ценой пробиться к Москве своими танковыми клиньями. Но наша глубокоэшелонированная артиллерийская и противотанковая оборона и хорошо организованное взаимодействие в полосах обороны всех родов войск не позволили врагу прорваться через советские боевые порядки. Многими тысячами трупов устлал враг поля сражений, но нигде ему не удалось прорваться к Москве.

Наши части медленно и в полном порядке отводились на заранее подготовленные и уже занятые артиллерией рубежи, где вновь упорно сражались, отражая яростные атаки гитлеровцев.

В Москве по-прежнему работали Государственный Комитет Обороны, часть руководящего состава ЦК партии и Совнаркома. Рабочие Москвы упорно трудились по 12 — 18 часов в сутки, обеспечивая войска, оборонявшие Москву, оружием, боевой техникой и боеприпасами.

Но угроза столице не миновала.

Не помню точно числа — это было вскоре после прорыва гитлеровцев на участке 30-й армии и на правом фланге 16-й армии — мне позвонил Верховный главнокомандующий и спросил:

— Вы уверены, что мы удержим Москву? Я говорю вам это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.

— Москву безусловно удержим. Но нужно еще не менее двух армий и танки, хотя бы немного, — ответил я.

— Это неплохо, что у вас такая уверенность, — сказал Сталин. — Позвоните в генштаб и договоритесь, где сосредоточивать две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября. Но танков пока мы дать не можем.

Через полчаса мы договорились с А. М. Василевским о том, что формируемая 1-я ударная армия будет сосредоточена в районе Яхромы, а 10-я армия — в районе Рязани.

18 ноября противник перешел в наступление на московско-тульском направлении. На веневском направлении, где оборонялись 413-я и 299-я стрелковые дивизии нашей 50-й армии, наступали несколько пехотных и танковых дивизий врага.

Прорвав нашу оборону, эта группа захватила район Болохово — Дедилово. Для противодействия в район Узловой нами были спешно брошены 239-я стрелковая и 41-я кавалерийская дивизии. Ожесточенные сражения не прекращались здесь ни днем, ни ночью. Особенно упорно дрались части 413-й стрелковой дивизии.

21 ноября Узловая и Сталиногорск были заняты главными силами 2-й танковой армии Гудериана.

В этих условиях Военный совет фронта принял решение: усилить Каширский боевой участок 112-й танковой дивизией [70] полковника А. Л. Гетмана (ныне генерала армии); Рязанский боевой участок — 17-й танковой бригадой и другими частями; Зарайский участок — 9-й танковой бригадой, 35-м и 127-м отдельными танковыми батальонами; Лаптевский участок — 510-м стрелковым полком и ротой танков.

26 ноября 3-й танковой дивизии противника удалось потеснить наши части и перерезать железную дорогу и шоссе Тула — Москва в районе севернее Тулы. Однако 1-й кавалерийский корпус генерала Белова, 112-я танковая дивизия и ряд других частей фронта в районе Каширы не дали противнику продвинуться дальше на этом участке. В район Каширы на помощь сражающимся там частям были дополнительно переброшены 173-я стрелковая дивизия и 15-й гвардейский минометный полк. 28 ноября кавкорпус Белова во взаимодействии со 112-й танковой дивизией, 173-й стрелковой дивизией и другими частями нанесли контрудар по войскам Гудериана и отбросили их на юг на 10 — 15 километров в сторону Мордвеса.