Geum.ru

Последние дни агента 008 и первый арест Штирлица

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 4. вальтер, генрих и кровожадные крокодилы
Глава 5. борис и дорогой эльдар
Глава 6. бойня на красной
Подобный материал:
1   ...   86   87   88   89   90   91   92   93   ...   109

ГЛАВА 4. ВАЛЬТЕР, ГЕНРИХ И КРОВОЖАДНЫЕ КРОКОДИЛЫ


Не сразу понял Генрих, что он занял, пожалуй, самый высокий пост в своей

многоликой карьере. Но когда он три c лишним часа поднимался по лестнице

Останкинской башни до своего председательского кабинета, его хилое тело на себе

ощутило всю тяжесть возложенной на него ответственности. Остановившись

передохнуть у ресторана "Седьмое небо", Кальтенбруннер решил чего-нибудь выпить.

За дальним столиком сидел его старый знакомый Вальтер Шелленберг. Генрих подошел

к бару и заказал виски c содовой. Лидер ШиРа насторожился. "Ну вот, пора

действовать", -- подумал он и подозвал официанта.

В ту же самую минуту некто Стефани из славного городка Сиднея влепила сильную

пощечину своей сопернице Марии. Мария упала в бассейн, в котором жили

кровожадные крокодилы. Стефани ликовала и c нетерпением ждала кровавой схватки.

ГЛАВА 5. БОРИС И ДОРОГОЙ ЭЛЬДАР


Борис Николаевич был так увлечен чтением, что не заметил вошедшего к нему

Эльдара Рязанова, который тихо опустился в кресло, стоящее возле камина. Эльдар

Александрович протянул руки к огню и закряхтел от удовольствия. Ельцин вздрогнул

и понял, что в кабинете кто-то чужой. "Кто это? -- подумал он. -- Люди Зюганова

или Шахрая?"

"Я это, Борис Николаевич", -- покраснел создатель "Служебного романа".

-- Дорогой Эльдар, это ты? -- спросил президент, закрывая книгу.

-- Я, Борис Николаевич! Феллини уже никогда здесь не появится, могу вас в этом

уверить!

За окном светило яркое осеннее солнышко и его лучи, проникая сквозь высокие окна

Кремля, блуждали по кабинету президента и создавали хорошее настроение у

собеседников.

-- Вот, Борис... Можно вас так называть?..

Ельцин кивнул.

-- Пришел, Борь, снимать о тебе фильм.

-- Боевик? -- пошутил первый президент России.

Рязанов хмыкнул и скрестив ноги откинулся на спинку кресла.

-- Боевиков сейчас хватает. Хотелось бы, чтобы получилось что-нибудь этакое...

-- В стиле "Гаража"?

-- Да нет, что-нибудь, понимаешь, неординарное... сам не знаю...

-- Эльдар Александрович, -- махнув рукой, сказал Ельцин, -- время у президента

ограничено. Так что, не тяни резину.

-- Вы читали "Операцию "Шнапс"? -- вдруг спросил режиссер.

-- "Шнапс"? -- задумался Борис Николаевич. -- Что-то подобное слышал. Но точно

не помню...

-- Это книга молодых неопытных авторов. Написана в стиле трагикомедии. Главный

герой -- один известный шпион...

-- Шпионы бывают известными?

-- Комедия, господин президент. Эти писаки из пальца высасывали сюжет,

получилось, конечно, неплохо, но достаточно неграмотно. Однако, идея хорошая.

Вот я и решил c вами посоветоваться...

-- Так фильм не обо мне? -- нахмурился Ельцин. -- Я-то думал...

-- Борь, ты не суетись, не суетись. Он и о тебе, и обо всех нас.

-- Обо всех, значит -- не обо мне. И баста!

-- Ну можно подумать... грим, там подкрасить, здесь подделать...

-- Я тебе что, манекен?!

-- Но на главного вы великоваты, Борис Николаевич, -- потупившись произнес

Эльдар Александрович.

-- Ладно, выкладывай детали.

-- Ну, в общем, главный герой -- разведчик. Его путь нелегок и тернист. Работа

опасная. Но Максим Максимович...

-- Максимович?

-- ...умело справляется со своими обязанностями и четко выполняет все задания

нашей разведки.

-- Ну, на разведчика я не потяну...

В это время в дверь постучали и принесли кофе. Эльдар Александрович почти

выхватил чашку c горячим напитком и залпом выпил половину ее содержимого.

"Волнуется!" -- подумал президент.

"Конечно волнуюсь! Не каждый день встречаешься c руководителем партии и

правительства!" -- заметил про себя режиссер.

"Какой еще партии? Что он несет?"

"Это от волнения!" -- Рязанов поставил чашку на стол и вслух сказал:

-- Вот такой сюжет.

-- Что-то мы ходим c тобой вокруг да около... Ближе к делу. Что ты от меня

хочешь?

-- Вашего сотрудничества.

Ельцин неохотно встал и подошел к камину. Огонь издавал приятный треск,

пронизывая кабинет теплом. Борис Николаевич протянул к огню руки и приятно

чихнул.

-- Почему бы и нет? Когда съемки? В принципе против я ничего не имею.

-- Я всегда уважал вас, господин президент, как человека и как истинного лидера

многострадальной России.

-- Да ладно тебе. Эпитеты оставим для мемуаров... Зачем третировать истину,

когда надо работать!

-- И я того же мнения, Борис Николаевич! -- радостно протянул режиссер и,

поклонившись, покорно вышел из кабинета.

ГЛАВА 6. БОЙНЯ НА КРАСНОЙ


А в ШиРе творился полный бардак. Трещали телефоны, копировальные аппараты

печатали листовки, факсы изрыгали из себя рулоны c длинными посланиями.

Сторонники движения c разбитыми физиономиями бегали из угла в угол и, суетясь,

больно толкали друг друга.

-- Да, ШиР. Какая в жопу демократия! У нас блок Штирлица! Ах вы не c нами, ну

тогда, дорогой, вы против нас! А вас и не спрашивают! Можете и не голосовать. Мы

вас потом найдем! -- восторженно вещала разгневанная секретарша.

-- Оксаночка, помягче. Это же все-таки наши избиратели, -- проговорил молодой

человек, похожий на Дмитрия Диброва c четвертого канала "Останкино".

-- Дим, заканали они меня. Сил нет никаких.

-- Партийная работа сложна, Оксаночка, и требует от нас выдержки и спокойствия.

Но вдруг вбежал мужчина лет пятидесяти и нервно прокричал:

-- Дим, камера в опасности, молодчики из коммунистов бьют наших!

-- Где?

-- Да хватит рассуждать! Собирай всех и к ГУМу.

Через минуту известный телерепортер c командой здоровых ребят рысью несся по

Красной площади. Недалеко от исторического музея стояла толпа, вооруженная

дубинками и ломами.

-- Господа! -- крикнул Дибров толпе. -- Или вы сейчас же расходитесь и не

мешаете вести трансляцию или мы за себя не отвечаем. -- Возбужденная толпа

обернулась. Лица людей выражали зверство и решимость. Кто-то крикнул:

-- Спокойно, товарищи! Нас больше! Окружаем их!

Штирлицевцы поняли, что их сейчас будут бить и поэтому отступили. Коммунисты

организованно шли вперед. Прохожие останавливались и c любопытством ждали исхода

схватки. Из окон Кремля высунулись спящие физиономии.

-- Коммуняки! Ненавижу! -- высокомерно воскликнул Дмитрий. -- Братва, спокойнее!

Помните, что их дни сочтены. -- Шировцы, продолжая отступать, уперлись в Собор

Василия Блаженного. -- За нами Россия, господа! C честью встретим этих придурков!

Началась бойня. Коммуняки шли напролом и безжалостно избивали сторонников

легендарного шпиона. Но всех спас Дибров, проявив в схватке небывалую стойкость

и мужество. Казалось, что этот человек всю свою жизнь занимался боксом. Его

удары по толпе были профессиональными и слаженными. Противник падал без чувств,

кровь сочилась из ран и вытекала на холодный булыжник. Воодушевленные таким

примером почитатели ШиРа c воплем "Да здравствует Штирлиц!" цепью начали теснить

наступавших. Из окон Кремля раздались радостные возгласы:

-- Бей гадов! Бей стерву! Бей! Бей их! Молодец, Дибров!

Услышав поддержку правительства, шировцы окончательно смяли противника.

-- Зачинщиков ко мне в кабинет! -- торжественно кричал Дима. -- Лежачих не

трогать... По мозгам, по мозгам дайте вон той харе!

Драка утихала. Несколько человек из ШиРа, скрутив руки мужчине лет сорока,

поволокли его по направлению к Мавзолею. Со стороны набережной показались

милицейские машины. Дибров насторожился и, c неподдельным интересом посмотрев в

их сторону, исчез.

Солнце освещало кровь и избитые лица. Казалось, что огромное красное полотнище

накрыло место сражения. Но куранты пробили двенадцать ударов и все стихло. Все

любопытные расходились по своим делам. В ГУМе стояла длинная очередь в один из

валютных отделов, c Тверской подтягивались богатые и не очень покупатели, со

стороны Охотного ряда спешили на работу уличные торговцы. Москва жила своей

жизнью и готовилась к выборам.

А крокодилы были все ближе и ближе. Стефани спокойно закурила и откупорила

бутылку отличного американского джина. Мария захлебывалась и просила пощады.