Geum.ru

Опубликовано в: Рубеж. №16. 2001 Гендерные различия стратегий занятости работающих бедных в России

Вид материалаСтатья

Содержание


Что держит на работе зарплата, гарантии или что еще?
Мужчины всегда больше работают и больше получают… Дисгармония в семье получается, когда жена начинает получать больше мужа. –
Подобный материал:
1   2   3   4

«Удобная» вариация: неформальная занятость. Противоположный пример занятости демонстрирует Ольга, мать двоих детей и обладательница мужа пьющего, а потому не гарантирующего стабильное содержание семьи.


Трудовой путь Ольга начала в 1984 г. с окончания кулинарного училища в родном поселке, последующего переезда в Сыктывкар и трудоустройства на телефонную станцию. Проработав там почти четыре года, из желания разнообразия Ольга переходит сначала в газетно-журнальную экспедицию сортировщицей, спустя еще три года устраивается временно в сберкассу кассиром и, наконец, в 1991 г. – по специальности, поваром в трест столовых и ресторанов. Последний переход мотивировала началом реформ и материальных проблем. Инфляция в стране отягощалась внебрачной беременностью и рождением первенца. Чтобы устроить свою семейную жизнь, Ольга отправляется на родину: поселок на притоке Печоры. Там выходит замуж и вместе с мужем возвращается в город. С окончанием оплачиваемого отпуска по уходу за первым ребенком переходит с нелюбимой поварской профессии на работу в педагогический институт вахтером-сторожем. Как и в случае с Верой, место работы не имело значения, поскольку ожидался следующий ребенок и требовались основания для получения детского пособия. Пока не истек срок оплачиваемого отпуска, Ольга числилась в штате пединститута. Затем, проработав три-четыре месяца и выяснив невыгодность такой занятости (расходы превышают доходы), уволилась по собственному желанию и зарегистрировалась в службе занятости.
  • "Я еще немного работала опять в пединституте вахтером за 200 рублей, это вот в прошлом году, так почти те же деньги, что сейчас по безработице платят, но на работу ходить надо, а тут - кайф, никакой работы, просто получаешь деньги ни за что… Что 200 рублей за работу деньги? …Предлагают работу, но за копейки. Это не по мне. Уже не хочу – лишь бы работу, лучше уж так, сама себе хозяйка. Но за нормальные деньги пошла бы работать".

Регистрация безработной позволила ей получить статус нуждающейся и подрабатывать уличной торговлей. Уже второй год она нигде официально не значится: снята с учета в службе занятости, трудовая книжка лежит дома, сама продолжает зарабатывать на жизнь уличной торговлей. Для нее это оказалось наиболее удобным местом работы в условиях распространения низкооплачиваемой занятости и ненадежности супруга. В отличие от Веры, обычный перечень официальных рабочих мест, доступный низкоквалифицированным работницам и гарантирующий оптимальное соотношение оплаты и удобства (воспитатель, санитарка, уборщица, сторож), не устраивает Ольгу. По ее оценкам, она больше и быстрее зарабатывает уличной торговлей семечками и туалетной бумагой: в среднем за четыре часа работы ежедневно она выручает около 50 руб., или 1000 руб. в месяц из расчета пяти рабочих дней в неделю. Насколько устойчивой будет такая ориентация, покажет время. В настоящее время трудовое поведение явно определяется предпочтением незарегистрированной самозанятости над привычной работой.


Вынужденный отказ от «удобной работы» влечет за собой неформальную занятость, а затем и создание собственной рабочего места, устраивающего по временным затратам и доходу. Это прототип гибкой занятости, который по мере необходимости может быть прерван возвратом к традиционной стабильной занятости для выработки стажа.


«Удобная» вариация: гибкое предпринимательство Противоположный пример трансформации привычной для женщин практики «удобной» работы демонстрирует Люба, 45-ти лет, живущая с одним ребенком от первого брака и вторым мужем.

Ее трудовой путь складывался в начале 70-х годов в одном из строительных предприятий города. Подруга оказала решающую роль в выборе места жительства, работы и профессии. Приехав «за компанию» на Север, Люба вслед за ней поступила учиться в строительный техникум, затем перевелась на заочное отделение и устроилась работать на завод. Для обеих место работы было своего рода средством закрепления на Севере, а значит ускоренного получения жилья, приличных средств существования и условий жизни. От простого лаборанта до инженера, а потом освобожденного секретаря комсомольской организации своего предприятия и, наконец, заместителя директора по хозяйственной части – ступеньки должностного роста этой женщины. Продвижение по службе не было самоцелью, а складывалось естественным образом вследствие действовавшей в советские времена практики поощрения (стимулирования) прикрепления к одному предприятию: стажевые, выслуга лет, премиальные в зависимости от проработанного времени на данном предприятии и, наконец, предоставление жилья. На своем предприятии Люба проработала в разных службах более двадцати лет, зарабатывая квартиру и недостающие для содержания семьи деньги. По Любиным отзывам, муж был не способен самостоятельно обеспечивать семью. Даже рождение единственного сына в 1981 г. не удержало ее дома. Спустя месяц после родов она возвращается на рабочее место, где проработала до начала рыночных реформ и производственного кризиса. С развалом производства в середине 90-х, они вместе с подругой оказываются в рядах безработных, а затем работников частных фирм и владельцев собственного дела.

Даже в этом случае при каждой смене рабочих мест происходит постоянный выбор между необходимостью материально обеспечивать семью, а значит проводить много времени на работе, и необходимостью содержать дом, быть домохозяйкой. В рациональной связке: «время –деньги» определяющей поведение на рынке труда, постоянно доминирует элемент необходимости безвозмездного служения дому. «Служение» не ограничивается денежным (материальным) обеспечением семьи, а связано с физическим присутствием и выполнением определенных домашних обязанностей, от которых откупиться в принципе можно, но достаточно сложно. Весь вопрос в стоимости «откупа». Мужчина платит за свободу от домашних обязанностей гораздо меньше. Женщина помимо достаточно высокой платы еще обязана найти себе замену: мама, дети, в последнюю очередь – муж, если удастся договориться.
  • Мне дали очень большую ставку. Я даже не мечтала о такой заработной плате…Но дома я не была… Дом у меня был в запустении, потому что дома я ничего не делала. Я была на работе. Только работа. Все. (Люба, 1956 г.р., 4-23-1)

В этом смысле предпринимательство – открытие небольшого ремонтного предприятия – стало способом решения проблемы совмещения дохода и ведения домашнего хозяйства. Оно позволило больше времени проводить дома и параллельно обеспечивать семью в силу несостоятельности и второго мужа, находящегося по сей день в рядах безработных.


Три вышеописанных случая демонстрируют различные практики занятости замужних женщин. Лейтмотивом их трудового поведения по-прежнему остается необходимость сочетания “денежной” работы с “удобной”. Среди семей нуждающихся часто эта стратегия спровоцирована (отягощена) разводом, потерей “кормильца” или отсутствием такового. В целом в неполных семьях тенденции, проявившиеся в супружеских парах, усиливаются.

Показателен пример Надежды, 1968 г.р. Вдова, была дважды замужем, с первым мужем развелись, двое детей: один от первого брака, второй – от второго. В настоящее время живет вместе со своими родителями в трехкомнатной благоустроенной квартире типового многоэтажного дома. Работает посудомойкой в школе. Заработная плата около 200 руб., и те выплачивают нерегулярно. За рабочее место держится из-за возможности брать домой пищевые отходы. Это натуральное дополнение к заработной плате и невозможность найти лучшее место смиряют с непривилегированной и малооплачиваемой работой, которую она сочетает с подработками в столь же непривилегированных рабочих местах или продажей туалетной бумаги на рынке.

Эта трудовая биография демонстрирует очень традиционную для женщины практику выбора и смены работы. Вслед за переменами семейной жизни: замужеством, рождением ребенка, разводом, сожительством, вторым ребенком, вдовством, – меняется траектория занятости. В каждом случае выбор объясняется ограничениями на рынке труда: “не было работы”, “трудно устроиться”, “не платят” и т.п. И тем не менее институциональные факторы задают канву, а стратегию определяет недоверие мужчине как кормильцу: “Все равно как-то не доверяла, потому что на себя как-то надежды больше”.

Получается, работа являлась и является своего рода страховкой от нестабильности семейной жизни, нестабильности "кормящей" роли мужа. Параллельно в роли такой страховки выступает государство: через политику стимулирования рождаемости, декретных и оплачиваемых отпусков по месту работы, через службы занятости.

Реализованное стремление «зарабатывать» лишь отчасти снимает проблему материальных лишений, так как доходность женских рабочих мест существенно ниже мужских, да и зарабатывание денег не освобождает женщину, за редким исключением, от необходимости выполнения домашних обязанностей. В результате среди женщин все больше утверждается идеал “комплексной занятости”: работы, которая бы позволяла быть с ребенком, обеспечивать семью, получать социальные пособия, реализовывать в работе свой интерес и получать общение.


«Доходная» классика: привычная занятость. Классическим примером, демонстрирующим привычную практику занятости бедных мужчин, является случай с Денисом, 1968 г.р., работающим стоматологом в поликлинике, женатым, имеющим двоих детей.

После окончания средней школы в селе, Денис едет учиться в Кировский сельскохозяйственный институт, откуда в 1985 г. уходит служить в Армию. После увольнения в запас по настоянию матери бросает институт и поступает в медицинское училище Сыктывкара. В 1987 г. его по распределению направляют в городскую поликлинику, где он трудится по настоящее время. Жена, по специальности воспитатель, находится в отпуске по уходу за ребенком. Денис обеспечивает семью, работая и подрабатывая по основному месту работы, безуспешно пытаясь решить жилищную проблему (семья живет в общежитии). Заработная плата составляет около 3 тыс. руб. ($100). Случается, калымит на собственной машине, но все средства, вырученные таким образом, тратит на бензин и ремонт машины. Работу менять не собирается. Эта занятость позволяет содержать по минимуму семью, работая на одном рабочем месте: стабильном и по-своему доходном.

По существу, такая трудовая практика становится инверсией стратегии «удобной» работы, поскольку при существующем потолке заработной платы демонстрирует ограниченные перспективы данной специализации и решения материальных проблем семьи, грозящим привыканием к лишениям.

Яркий пример такого рода инверсионной стратегии занятости – случай с Ильей (1971 г.р., 4-34-3), слесарем аэропорта. Несмотря на жесткую нехватку денег, он продолжает держаться за свое рабочее место, что для него является удобным.
  • Что держит на работе зарплата, гарантии или что еще? – Интерес держит. Не такая трудная работа. И что, не так, как в частной, знаешь, что на следующий день не уволят. Да и не такие строгие условия, как на частных предприятиях: туда нельзя, это надо больше сделать... Там ни больничного, ни отпусков, ничего нет. По двенадцать часов работают. Кого я не знаю, все по двенадцать часов работают. Каждый день. Труд тяжелый. – А есть возможность найти другую работу с высшей зарплатой? –Найти-то можно, но только в частной фирме. Я так думаю, что только в частной (Илья, 1971 г.р., 4-34-3).

Иными словами, сохранение рабочего места в условиях недостатка материальных средств становится попыткой сохранения привычного места работы и приспособления к нему потребностей семьи.


«Доходная» инновация: неформальная занятость. Противоположный пример доходной занятости представлен в случае с Алешей, 1972 г.р., женат, двое детей.

Сразу после окончания средней школы в Киргизии он поступает в профессиональное училище на краснодеревщика. В 1991 г. после окончания учебы призывается в армию, по возвращении из которой попадает в больницу. Проблемы со здоровьем, признание инвалидности, а также совместная жизнь с родителями сдерживают поиск работы. Работать начинает только в конце 1997 г. после переезда в Сыктывкар и женитьбы. В настоящее время, несмотря на инвалидность, является основным кормильцем семьи, поскольку жена, работавшая санитаркой, находится в отпуске по уходу за ребенком. Работает неофициально, выполняя вместе с напарником заказы на ремонт квартир. Афишировать и тем более регистрировать свою деятельность Алеша не собирается, поскольку статус инвалида позволяет не только получать пенсию, но и жилищную субсидию, а также прочие льготы, предоставляемые нуждающимся семьям. Это первое и единственное теневое место работы его вполне устраивает в основном заработной платой (около 3 тыс. руб.), самостоятельностью в определении продолжительности и интенсивности труда.


«Доходная» инновация: двойная занятость. Другой пример инновационной практики доходной занятости демонстрирует случай Георгия, также женатого мужчины, имеющего двух детей.

Он начал работать матросом рыболовецкого судна в Мурманске сразу после окончания службы на флоте и непродолжительных обучающих курсов в 1989 г. Работа нравилась приличной зарплатой и возможностью побывать в разных странах. Однако инфляция и длительность заграничных командировок постепенно обесценивали получаемую в рублях зарплату. В 1994 г. Георгий увольняется, уезжает в родной город и устраивается на работу в частную торговую фирму: ведет бухгалтерский учет, обеспечивает торговые закупки и представляет фирму в Москве и Питере. В 1997 г. женится, а спустя год устраивается работать на фабрику нетканых материалов оператором. До сих пор он работает на данном предприятии, получая заработную плату в размере 1500-2000 руб.. Низкая, по его мнению, заработная плата является основной причиной недовольства данным рабочим местом, которому он предпочел бы аналогичную работу на другом крупном промышленном предприятии, самом благополучном на сегодняшний день в регионе, выплачивающем стабильную и высокую заработную плату. Жена работает главным бухгалтером лесоперерабатывающего предприятия. Официальный размер ее заработной платы – 300 рублей, реально на руки получает около 4 тыс. Большую часть семейного дохода составляют доходы от совместных приработков: бухгалтерский учет, составление балансов. Основным поставщиком заказов является жена. Размер приработков примерно в два раза превышает заработную плату Георгия. Заказы выполняют вместе по выходным дням и в свободное от основной работы время. Несмотря на явную прибыльность семейного бизнеса, они не собираются полностью сосредоточиться на коммерческой деятельности. Боязнь банкротства и необходимость ежемесячно выплачивать кредит за приобретенное недавно жилье прикрепляют к стабильному рабочему месту на крупных промышленных предприятиях.

Явно доходная стратегия занятости прослеживается и у Олега (1971 г.р., 4-36-3). Он находится в постоянном поиске оплачиваемого рабочего места. Причем рационально взвешивает конъюнктуру рынка и возможности найти «хорошую» работу. В расчет принимается не только размер оплаты труда, а также наличие свободного времени для подработок. В отличие от Ильи (4-34-3), он свободное время рассматривает как ресурс, который можно использовать для дополнительного заработка. Вместе с тем такого рода практика двойной занятости его не прельщает как долгая перспектива. Он готов расстаться с этим замкнутым кругом, рассчитывая найти приличную зарплату. Однако представления о приличной зарплате «сдвинуты» потребностями в квартире. Такие доходы реально, по его мнению, получить только в Чечне ценой здоровья, а то и жизни, предпринимательством или торговым посредничеством, граничащим с криминалом. Примечательно, что при наличии основного рабочего места, он каждую подработку считает работой: «У меня есть еще третья работа».

Итак, бедные мужчины могут оправдать социальные требования и обеспечить семью только при условии наличия стабильной и прилично оплачиваемой работы. Подработки по основному месту работы, работа по заказам, самозанятость или семейный бизнес не считаются серьезным и перспективным источником дохода и содержания семьи из-за отсутствия первоначального капитала. Поэтому даже в тех случаях, когда реально они имеют место, параллельно сохраняется или ищется хорошо оплачиваемое место наемного работника. Однако найти такое рабочее место на локальном рынке труда достаточно сложно.

Примечательно, что мужчины, оказавшись без семьи, не стремятся зарабатывать, искать приличную работу. Напротив, мужчины с детьми, потеряв “ответственных за обеспечение семьи” жен, становятся домохозяйками или стремятся найти работу с удобным режимом работы.
  • А куда деться? Где взять другую работу? Посмотри кругом - вон какие в службе занятости очереди… Я много знаю ребят, которые болтаются без дела вообще. Тут хоть какая-то стабильность. Мне стабильность и определенность очень нужна, мне Андрейку растить одному…(Ваня, 1949 г.р., 4-14-1).
  • Саша, одинокий отец 45 лет, находясь в похожей ситуации, предпочитает статус безработного и случайные неофициальные подработки по заказам. Теневая самозанятость осуждается и оправдывается одновременно наличием детей, которых он не в состоянии содержать из-за отсутствия постоянной работы. Примечательно, что нет упреков в адрес государства и больших ожиданий государственной помощи. Признается, что “на рынке” его специальность не котируется, отсюда все проблемы.

Здесь явно противоречие слов и дела: наличие заказов не подтверждает отсутствие спроса на труд. Проблема в другом: в низкой оплате труда и неплатежах. Продолжительность такого негативного опыта, отягощенного пьянством, ведет к депрессии т деморализации.
  • Сейчас никуда не устроиться. Вернее, можно устроиться туда, где не платят или мало платят. А туда, где платят, только по великому блату можно попасть (Саша, 1957 г.р., 4-22-1).

Хорошей он считает также стабильно оплачиваемую работу. Причем достаточный для положительной оценки размер заработка исчисляется из минимума: “чтобы покушать и одеться”.
  • Мы нормальные мужики. А то, что сейчас творится: и работы толком нет, и зарабатывать нельзя. Ну, устроиться можно на 200-300 рублей. Но зачем это нужно? Это деньги, что ли? А так мы нормальные мужики. Были бы деньги, мы бы ездили на юг, и семья бы была, и питались нормально, и дети бы были тут. А то что - пенсионеры ребенка моего воспитывают? А действительно, две пенсии по 400 рублей, да еще мать подрабатывает. Так они, может, хоть что-то могут ей купить. Дайте нам работу и оплачивайте. И все. А мы любому делу можем научиться (Саша, 1957 г.р., 4-22-1).

В мужской стратегии постоянная и оплачиваемая работа рассматривается как условие сохранения семьи:
  • Мужчины всегда больше работают и больше получают… Дисгармония в семье получается, когда жена начинает получать больше мужа. – Иными словами, для мужчины важно иметь оплачиваемую работу? – Не для мужчины, для семьи. Буду делать самую грязную работу, лишь бы платили деньги. Я сейчас на все согласен, хоть ассенизатором работать, лишь бы деньги платили (Саша, 1957 г.р., 4-22-1).

Однако часто эта стратегия не реализуется по разным причинам: ситуация с рабочими местами в городе, безработица, низкий уровень образования, разрушение семьи, особые представления о “нормальной” мужской работе. Поэтому предпочтение отдается работе, сочетающей в себе “адекватную”, по оценкам работника, оплату труда в единицу времени. Маленькая зарплата удовлетворяет только при условии низких временных затрат на трудовую активность.
  • Ну, 500 что за деньги – сейчас 500 не деньги. Ну, по идее сторожем платили так же, но я сидел там: две ночи работаешь, две ночи дома и целыми днями дома – и время, и деньги. [Нормальная оплата]… Это все зависит от того, какой объем работы. Можно неделю работать, а месяц искать работу. Потому, что непостоянно. Это как договоришься (Женя, 1968 г.р., 4-25-1).

Следует отметить, что возможность обмена ролями существует и в супружеских парах. Так, бывший летчик, выйдя на пенсию, занимается домашним хозяйством. Правда, очень ограниченно: моет посуду, периодически устраивая мятежи, готовит, ходит в магазин, занимается с детьми. Однако, отказывается заниматься дачей, поскольку туда перестала ездить жена.
  • После того, как опять без работы остался напряг пошел. В принципе он пошел еще раньше, как на пенсию вышел. Жена больше получает. Напряженность уже есть, С самого начала это было. Я сейчас больше домашним хозяйством занимаюсь. Иногда, правда, бунт поднимаю, только он подавляется. Он подавлен в корне. (Валя, 1964 г.р., 4-35-3).

Несмотря на продолжительный опыт такой практики (около двух лет), Валентин не считает ее перспективной и приемлемой, находясь в безуспешных поисках доходного рабочего места.

Таким образом, мужские стратегии занятости ориентированы на поиск стабильной и оплачиваемой работы, в редких случаях связаны с предпринимательством в форме самозанятости. Хотя размер заработной платы является важной составляющей выбора и сохранения рабочего места, во внимание принимается также ее стабильность и «трудоемкость».

Кризис мужского бредвинерства в связи с недостатком рабочих мест, удовлетворяющих представлениям о “нормальной” мужской работе, а также временная или постоянная нетрудоспособность (по разным причинам) объясняют формальную незанятость и распространение работы под заказ, случайные заработки, тщательно скрываемые. Отсутствие постоянной занятости определяет включение мужчины в домашние обязанности, однако воспринимается как временная мера. Только с потерей второй половины меняется характер занятости и предпочтения отдаются работам с удобным режимом труда в ущерб размеру заработной платы.