Потанина Неразгаданная " Вставайте, граф, рассвет уже полощется"

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 24

- У твоего папаши остались долги... Вот,- он впервые заговорил со мной за два года работы. Передо мной лежали три маленьких пакетика с порошком,- я не намерен вмешиваться в его разборки. Если он и вправду должен это, отдашь Гарику и Лене, помнишь, приходили с медиком…

Я кивнула.

- Не переживай, это совсем копейки,- и меня выставили за дверь.

Итак, они подслушали тот разговор и считают, что порошок у меня... Господи, да никто и не поверит, что я могла его выкинуть. Это не объяснить! Такого, по их мнению, не бывает…

- Итак, давай останемся друзьями, верни нам то, что по праву нам принадлежит.

- У меня нет товара. – признаюсь я.

- Продала? Отдай деньгами...

- Да нет, я не продала, я выкинула... В окно.

Опять гогот.

- Чего? Человек, проработавший уже не год в наркобизнесе, выкинул за окно один из самых дорогих видов товара?

- Но...

- Не шути, милая,- и он достает из заднего кармана брюк пистолет. Легко, как игрушку…Мне почему-то вспомнилось, что таким же жестом в фильмах неисправимые романтики достают из-за спины букет цветов для своей девушки. Мне совсем не страшно. Пушки я видела и раньше. Пистолет какой-то ментовский, в кобуре даже...

- Вам не понять... Этим дерьмом убился мой друг. Я выкинула эти пакетики, и буду выкидывать всякий раз, когда они мне попадутся.

- Ты в своем уме?

«Ну не убьют же они меня!» - звучит в мыслях.

- Ты как-то не понимаешь, что происходит. – кричат в уши, - У тебя есть бабушка, да ведь? Пожилая такая. А еще у тебя ноги красивые, его это,- маленький кивает на напарника,- явно возбуждает.

По-моему этот гогот я запомню на всю жизнь.

- Сколько с меня?- не нужны мне неприятности... Дура, и почему я тогда не сообразила, что ко мне придут за долгами отца... Какого хрена я выкинула тогда эту гадость? Ну, психанула... Идиотка. Еще и людям бизнес запорола. Они ведь давали гарантии, так, значит, и расплачиваться им придется...

- Вот, это уже другой разговор. Ты же сама понимаешь, что не права. Надо вернуть чужое. Пятьсот долларов

На моем лице явно читается гримаса разочарования. Из-за таких копеек мне тут угрожают? Из-за таких копеек эти, якобы крутые, дяди оторвали свои задницы от мягких кресел... Даже я не могу сказать, что это большая сумма - три месяца работы, на самом-то деле...

- Да, вот такой маленький должок. Но вернуть его все равно придется... Я не собираюсь из своего кармана на промахи твоего старика и сумасшествие его дочери тратить ни гроша.

- Я верну вам деньги.

- Давай.

Сумма-то небольшая, но у меня ведь и ее нет, не хватает трехсот... И если я отдам свои двести, то останусь совсем без гроша…

- Сейчас у меня нету.

- Пропила ты деньги с продажи, что ли?- черный мне категорически не верит.

- Ладно, без разговоров. Завтра в одиннадцать мы зайдем... Деньги в одиннадцать ноль пять должны быть у меня, иначе тебе грозят очень серьезные неприятности, Риточка.

- Господи, из-за каких-то копеек...

- Родная, для меня и доллар - деньги, потому, что я его зарабатываю... И тратить из-за тебя не намерен. Во всем надо быть честным. Справедливость – залог нормальной работы…

Я молчу... В голове творится сумбур. Почему я не кричу, почему не прошу их оттянуть сроки? Я боюсь, что ли? Может быть. И потом, я ведь сейчас действительно расплачиваюсь за собственные промахи...

Они спускаются по лестнице молча, не попрощавшись. На второй ступени маленький останавливается и подмигивает мне. “Эй, ну ты же нас знаешь!” Еще бы, наслышана... Черт, где бы взять денег... Я вдруг явственно представила картину, я, накручивающая без остановки номера всех друзей и знакомых с просьбой занять триста долларов. Представила удивленные лица музыкантов, у которых денег не было никогда, представила физиономии богатых клиентов, никак не ожидавших от меня такой наглости… Нет! Нет! Нет! Представила гнев араба: “Я же сказал, мне это по фиг!” Никто не займет, а если и займут, как возвращать? Я ведь теперь безработная... Есть, правда, один нормальный человечек с деньгами... Он, правда, захочет расплаты... Он один из постоянных клиентов. Когда-то он вполне серьезно предлагал мне свою любовь, крича, что без моего тела ему просто не жить. Сашенька этого, к счастью, не слышал и даже не знал о таких закидонах Ростика (так звали того клиента). Позвоню сейчас ему… Впрочем, что же получается? Как понадобились деньги, так Рита сразу же и побежала под него. Ну и что? Он ведь тоже, замечал Риту только когда напивался вдрызг. Как я буду с ним? Что буду изображать? Я ведь даже не представляю, как это делается... А потом все будут передавать из уст в уста, мол, «Морского дочь приперлась ночью к клиенту и пыталась отдаться ему за деньги... Кайфа он так и не испытал, зато денег лишился... Ха-ха-ха!» Все это крутилось в моей голове, целый день. Я накручивала диск телефона, металась по комнате, выходила во двор покурить… В общем, делала всё, чтоб впустую потратить время. «На самом деле, нужно было попросту поехать к тому клиенту… Был, правда еще один вариант: можно сбежать из Харькова, как и отец. К маме, например... Но, во-первых, бабушку нельзя с этими оставлять, во-вторых, не могу я обратно... Вроде как, попробовала свободы и обломалась, столкнувшись с трудностями... Нет, только не домой.» - всё это я кручу в мыслях уже по пути к остановке. Решилась-таки поехать к Ростиславу.

И тут я понимаю, что троллейбусов уже не будет. Идиотка... Спохватилась, бегу куда-то. Не реветь в ванной от незащищенности, не метаться из угла в угол моего зашкафья надо было сегодня весь день, а ехать к Ростику пока светло, пока визит может быть верно расценен. И тут возле меня останавливается черный «Мерседес».

- Куда ехать?- я знаю прекрасно, что он не таксист. Из-за ночного образа жизни столько таких, рыщущих по городу в поисках любви, насмотрелась, что тошно. Всех обычно разгоняла, они и не настаивали, нет так нет, не шибко я прекрасна, да и мала больно.

- На Салтовку.

- Садись.

Сажусь. Что я делаю, мать мою, что же это я делаю, а?

- И что в такую темень можно на Салтовке делать?

- Да, деньги надо забрать...

- У, какой-нибудь дяденька должен за “услуги”?

- Нет, тетенька должна за работу.

- Это в такое-то время, а?- он все понимает, он смеется. Полноватый с редкой шевелюрой каких-то серых, явно давно не мытых волос...

- У вас сигареты не найдется?

- Я не курю. Хочешь, сейчас купим... Ну, так что, на Салтовку очень надо?

- Очень... – делаю жалостливую гримасу, изо всех сил стараясь не понравиться…

- Слушая, а сколько тебе надо для полного счастья, а?

Что ж правду так правду. Отчего-то успокаиваюсь вдруг. Прямой вопрос, прямой ответ… Не слышала, правда, раньше, что судьба в качестве перста «Мерседесы» присылает… Но, оказывается, и это бывает.

- Триста долларов – отвечаю чужим голосом.

Он многозначительно присвистывает... Ловлю себя на том, что мне на миг становится страшно, а вдруг у него нет таких денег... Не слишком ли это много за то, что он от меня хочет?

- Многовато... Обычно берут тридцатку.

- Я не проститутка.

- А как же это еще называется?

Я затыкаюсь, понимая, что он прав.

- Тебе очень нужны деньги?- он кажется, наконец, взглянул на мою физиономию, и понял, сколько мне лет.

- Да.

- О'кей, я согласен.

- Я ничего Вам не предлагала. Вы меня неправильно поняли... Остановите немедленно.

Кажется, мною завладела паника.

- Ну, тихо, тихо... Это совсем не страшно... Ты чего. И потом, деньги ведь такая вещь...

- Деньги вперед,- это не я говорю, не со мной это происходит. Это какая-то гадкая девчонка-проститутка, совсем на меня не похожая... А когда все это закончится, эта девчонка умрет и никогда ее больше не будет. Она нужна только для того, чтобы рассчитаться с долгами... И все, больше ни за чем.

- О'кей,- он притормаживает, достает из кармана пачку купюр, отсчитывает мою сумму,- держи.

Я взяла у него деньги!!! Я взяла у него деньги. Сука, шлюха я последняя. Взяла, и глазом не моргнула…

- Только, между прочим, я ничего не умею. Вам придется меня научить...

- Девственница что ли?

Я киваю.

- Во блин, попал я. Лет-то тебе сколько?

- Скоро семнадцать.

- Ну, хоть не посадят и то хорошо. Странно, в семнадцать лет некоторые бабы уже детей рожают... Слушай, ты хоть улыбнись. А то сидишь перепуганная, так... слушай, я буду называть тебя мышкой, ты такая же серая и забавная.

Он смеется собственной находчивости, я молчу.

- Ну-ка я сейчас хоть товар посмотрю...

И он нагло расстегивает две пуговицы моего плаща, отодвигает шарф, подымает свитер и больно сжимает грудь, не отвлекаясь при этом от ведения машины. Я чувствую себя коровой, которую доят. Нелепой, огромной, тупой коровой у порога мясокомбината… Резко бью его по руке.

- Не смейте, я вам не животное... Что, с женщиной никогда не были?

Он опять смеется.

- Да уж... Мыша показывает зубки,- но руку не убирает, я чувствую, что он намного сильнее меня, и сопротивление бесполезно,- слушай, а ведь есть там кое-что, очень даже, мне нравится. Мы с тобой подружимся...

Мне таки удается убрать его руку. Он останавливается возле таксистов, опускает стекло окна, кидает таксисту “езжай за мной” и мы едем ставить машину в гараж. Возле гаража пересаживаемся в такси и опять куда-то едем. На улице очень холодно. Холодно и мерзко, мне хочется плакать... Но я не должна, я не мышка, на самом-то деле. В конце концов, я делаю то, что мне нужно. Мне так хочется. Улыбаюсь как можно вульгарней и начинаю что-то говорить. Мы выходим возле киоска. При свете фонарей я замечаю, что моему спутнику ну никак не меньше сорока пяти. Мне как-то противно становится.

- Так, нам бутылку ликера, да?- он вопросительно смотрит на меня,- пачку каких-нибудь женских сигарет, и презервативчики…

Он так и сказал, громко отчетливо, и теперь киоскерша неодобрительно смотрит на меня, явно поняв все. Я краснею, он смеется и шлепает меня по заднице.

- А ты что думала? Всё у нас будет чин-чином…

Молча иду с ним. Захожу в дом. Таких роскошных квартир я не видела никогда в жизни... Вот оно, явное разделение человечества на классы. Те кто сумел, пожалуйста, и огромная квартира с шикарным ремонтом, и машина, и проституток можем снимать... А те, кто не у дел, - коммуналочка и раскладушки, и тараканы, прыгающие по кухне... Почему так? Мы идем в ванную, он этого хочет. Ванная похожа на маленький бассейн. Я неловко раздеваюсь.

- Господи!!! А белье ты себе сама такое покупала?- он не пугается, он просто смеется. А я стою в обычных хебешных трусиках, зеленых, с белой тесемочкой и плотном черном лифчике. И мне стыдно. Не из-за того, что стою тут возле чьей-то ванны-бассейна голая, а оттого, что бельё ему не понравилось.

- Ну, раздевайся, мыша,- он уже сидит в ванной, я стараюсь не смотреть на него. Старый с одрябшей коричневой кожей... Мне страшно...

- О, мне так не нравится, - он морщится, глядя на меня, - Хорошие девушки должны следить за собой. Надо побрить здесь, совсем побрить, так будет красивее.

- Не хочу.

- Что значит, не хочу? Надо есть надо,- и он смеется этим своим “надо” напоминая мне мужа моей матери...

- Имя-то у тебя хоть есть?

- Мыша,- отвечаю я, и залажу в ванну рядом с ним,- а вы?

- Я Стас. Знаешь, у тебя шикарная фигура,- он пристально разглядывает меня, как когда-то я разглядывала на базаре кожаные куртки, пытаясь отличить настоящую кожу от подделки.

- Ладно, раз ты такая, то я ухожу. Жду тебя в спальне. Побреешь писочку,- боже я не вынесу подобной речи, обращенной ко мне,- оденешь вот этот халат и приходи. Только волосы не мочи, ненавижу мокрое, ненавижу…

Он долго и тщательно вытирается я тупо смотрю в потолок, чтоб не видеть его висящего (интересно, я что вообще не возбуждаю?) и слегка болтающегося члена. Не хочу выходить из ванной. Представляю вдруг, как сейчас наглухо закрою защелку, и как где-то через час он начнёт ломиться в дверь, а я не открою, а он сорвёт дверь с петель и ворвётся, но обнаружит, что меня уже нет, потому, что я стала рыбкой - маленькой такой, золотистой - и уплыла в канализацию сквозь вот эту дырочку в ванной, так же, как сейчас уплывают сбриваемые мною коротенькие черные волосики. Я смотрю на себя в зеркало. Для шестнадцати лет у меня довольно неплохая фигура, он прав. А может и вправду телом можно торговать? Замахиваюсь и бью себя по щеке со всей силы, чтоб не лезли в голову такие мысли. Тщательно вытираюсь, подражая хозяину, и выхожу. Он уже ждет, лежит на огромной кровати перед телевизором и смотрит какую-то порнуху.

- Любишь такое?- он кивает на телевизор.

- Нет.

- А зря, это многому учит. У меня одна знакомая проститутка всему училась из порнушек, теперь шикарно трахается! Да еще и берет с молоденьких девочек деньги за обучение. Не хочешь поучиться?

- Нет.

Я сижу в халате на краюшке кровати и смотрю за окно. Из-за тюля мне уличу видно, а ей меня –нет. Улица не знает, где я. Никто не знает. Никто не может ворваться сюда, надавать мне по морде за такое поведение и забрать, главное, забрать меня отсюда… Не вставая с постели, он разливает в большие фужеры ликер. Я закуриваю и пью. Пью много, мне так важно сейчас напиться.

- А пепельницы нет?

- Надо спрашивать разрешения закурить.

- Можно?

- Да.

Пепельница лежит в шкафу возле бара. Открываю шкаф и опрокидываю этот дурацкий бокал с ликером (какого у меня так дрожат руки-то, а?). И темная густая жидкость льется прямо на белый махровый халат и на ковер на полу и на...

- Оставь, не вытирай, у меня есть, кому прибирать. Сними-ка халат и иди сюда.

- Сейчас, я докурю,- вот и наступает момент...

- Иди, здесь докуришь.

Я медленно приближаюсь к кровати. Какая-то женщина дико орет в телевизоре.

- Стас, ты знаешь, я передумала, я верну тебе деньги и уйду, ладно?

Он не отвечает, лишь манит меня пальцем к себе.

- Иди, иди ко мне,- его шепот и дыхание раздражают, но я подхожу.

- Теперь разденься, красиво, в танце.

Я медленно снимаю халат, он резко дергает меня на себя, кричит, охает, тяжело дышит, без предисловий и ласк начав бороться за проникновение во внутрь меня. Мне дико больно, я сжимаю зубы и кулаки.

- Вошел!!!- победно шепчет он. Я не шевелюсь, лежу на спине с плотно сжатыми зубами. Он извивается, механически, словно маятник на часах раскачивается вверх, вниз, вверх, вниз. Мне больно ногтями одной руки впиваюсь в собственную ладонь, до крови. Другой рукой вывожу в такт раскачиваниям моего партнера ногтем у себя на согнутой коленке “Мама” и снова “Мама”. Почему так? Не знаю, бессознательно как-то получается: “Мама”, “Мама”...

Когда он уснул, я, встав, тихо иду в ванную, одеваюсь и на цыпочках, тихонько, тихонько бреду к двери.

- Ты уходишь? А вдруг мне понадобится твоя п...да утречком, а? За такие деньги я в праве рассчитывать на всю ночь!!!- он голый стоит в дверях спальни. Резко открываю дверь и бегу. У меня преимущество - я одета, значит, погони не будет. Бегу до первого этажа пешком. Останавливаюсь, чтоб отдышаться. Мне плохо, очень, очень плохо... С трудом выхожу на улицу. Черт, здесь в центре ни одной лавочки, сажусь прямо под каким-то домом на корточки, опираясь стеной о железобетонную стену и плачу. Как собачка бездомная поскуливаю, боже, как плохо мне...

***

«Утром все было уже нормально. Та сумасшедшая, которая позволила себе быть проституткой, которая решила подарить “свежатинки” престарелому ублюдку… она умерла, выполнив свое предназначение и выревевшись вдоволь. А я совсем другая. Я гордая, чистая, сильная. Я отдала уже все долги. Теперь начинается новая жизнь. Новая, значит прекрасная. Я больше никогда не полезу в грязь. Я теперь другая!!!”

Рита наконец нашла работу. В газете было объявление “телекомпания ищет на конкурсной основе работников: ведущие, менеджеры, режиссеры. Образование значения не имеет.” Рита прошла по конкурсу. Куча взрослых дядь и теть не прошли, а Рита прошла. Это было так здорово. Новый мир, новая жизнь. Девочка была почти счастлива.

“Это что-то удивительное. Я чувствую себя нормальным, честным человеком... Сегодня было первое занятие на курсах по обучению для новой работы. Нас десять человек. Трое отсеются в процессе обучения. Почему-то я уверена, что в эту троицу не попаду... Конкурс проходил так: сначала собеседование, потом пробные съемки... Было так: все трясутся, как бы их не выгнали, все гораздо старше меня, я заражаюсь общим настроением и тоже начинаю трястись. Как это здорово, бояться не пули в висок, не передозировки, не милиции, а неуспеваемости на курсах... Кажется, я становлюсь нормальным человеком…

Вышли все вместе покурить после занятий. Так дружно смеемся, говорим все, что вздумается. Мне в напарники по передаче “Все для дома и офиса” дали молоденького паренька, лет двадцати трех. Смешной такой, веселый, в очках. Он рассказывает о своей красавице-жене, о их жутко потешном маленьком сыне... Странно, вместо зависти я чувствую радость за него. Раньше завидовала тем, кто не одиночки. Сейчас знаю, что и сама могу стать такой же. Мне нравится, нравится! Нравятся эти курсы, нравятся эти люди… Может, я слишком привязчива? Может, нельзя так воспринимать совершенно незнакомых людей - как родных, как семью. Но Владимир, это наш преподаватель - очень классный, какой-то совсем родной - говорит “Мы все теперь одна команда.” Где-то в глубине, та я, которая плохая, возразила (в мыслях, конечно), “Мы, мол, просто зарабатываем вместе деньги, причём каждый для себя, а вам просто выгодно раздувать идиллию для поддержания духа” Но другая я, та которая теперь сверху, которая хорошая, взяла и растоптала плохую, загнала ее глубоко, глубоко и та заткнулась. И как я раньше не понимала, что надо отдавать себя коллективу... Кажется, я становлюсь коммунисткой!!!

Моего напарника (совершенно не считаю его конкурентом), зовут Миша, обзываю его сразу же Мишаней, потому как на Майкла он не тянет. Он хвастается, что защитил вчера диплом, сегодня в общаге (у них в Хаевне, это институт такой, авиационный, оттуда наша Харьковская команда КВН вышла) будут праздновать. Зовет меня с собой, мол сразу и с Натальей познакомишься (это жена его) и на малого глянешь... Я тут же соглашаюсь, не задумываясь. Как здорово соглашаться на визит в гости, не размышляя над тем, как это будет расценено Арабом, и не посчитает ли кто-то мою дружбу попыткой к разрушению иерархической лестницы структуры…

Едем весело, смеемся с каждой мелочи… Я никогда раньше не была в общаге... А зря, очень зря. Семейные пары живут здесь в одной комнате, их всего двое на несколько ячеек. В их комнате чисто и аккуратно, не в пример другим жилищам. Кухня общая на пять комнат - умывальник, теплая вода в котором достигается путем поворота кранов с горячей и холодной водой лицом друг к другу. “Это наш чудо смеситель,” - смеется Димка, тоже дипломник, он курит на балконе и пристально следит за моими исследованиями. На стенах здесь начерчена табличка - крысы - 12, мыши -”, тараканы - 322. “Это сколько убитых на нашей совести”,- поясняет Димка и смущенно улыбается.

- А чего тараканов так мало?- судя по количеству снующих здесь насекомых столько убитых маловато для пятого курса, а для дипломников тем более.

- Не, мы их один к ста пишем,- опять все смеемся. Как здорово!!!

Потом пьем дешевую, бодяжную, пахнущую ацетоном водку. Не чтоб нажраться, а просто для поднятия настроения… Во мне явно живет какой-то панк!!! Реагирую положительно и на крыс с тараканами, и на водку… Курим “Ватру”, панк мгновенно отмирает – это уже не по мне. Отправляюсь в соседний киоск за нормальными сигаретами. Покупаю шесть пачек - пусть всем хватит. Возвращаясь, застаю удивительнейшую картину. Мне объясняют, что это ритуал - защитивших диплом, ставших уже инженерами, катают на тазиках первокурсники. В тазу проделывается маленькая дырочка, туда привязываются веревки, и первокурсники, отныне кони, тянут, усевшегося в тазик инженера по коридорам общаги, с дикими воплями и смехом.

- По что младших обижаете?- я немного шокирована.

- Да не обижаем мы их, а воспитываем. Когда они будут выпускаться, их тоже возить станут.

“Кони” и вправду не похожи на обиженных, раскрасневшиеся, довольные всеобщим вниманием, они стараются изо всех сил, и им это явно нравится. Потом отправляемся заправлять коней, все той же водкой и солеными огурчиками, вытащенными из чьей-то банки. Пьём чай, мажем какое-то варенье на черствые кусочки хлеба, и быстро-быстро съедаем, чтоб не потребовалось делиться с голодными глазами соседних ячеек... А за окном торжественно горит всеми огнями город. Мой город, их город, веселый и бесшабашный Харьков. Это общежитие, попросту десятка, стоит на краю обрыва, и внизу простираются бескрайние кварталы Салтовки. И я впервые не испытываю щемящее ощущение тоски и одиночества, глядя в чужие светящиеся окна. На доме напротив вертикально с двенадцатого этажа до третьего размещается ярко-красная надпись, выгодно освещенная светом фонарей: “С добрым утром, десятка!!!”

- Это наши самоубийцы прыгали с крыши, и написали в полете.

- А серьезно?

- Куда ж серьезней-то.

- Не дезинформируй нам гостью!- Мишаня все-таки чувствует себя ответственным за мое впечатление от десятки,- это наши альпинисты. Они и по домам лазят... Знаешь, как классно, просыпаешься с первыми солнечными лучами, и к окну, а там тебе желают доброго утра... Становится теплее.

Господи, как здорово, когда люди не пытаются маскировать свои настоящие чувства под маску равнодушия, когда не надо доказывать, что ты сильный, путем игнорирования окружающего мира. Можно показывать слабости, потому, что ты и так сильный, и с ними… И ты не против, ты вместе с этим миром, этими огнями, этой надписью!!!

Blog

Потанина Неразгаданная " Вставайте, граф, рассвет уже полощется"