Вернер Зомбарт и русский капитализм

Вид материала

Статья

Содержание Zweynert, Riniker 2004 2. Зомбарт в спорах о капитализме в России 3. Зомбарт в контексте «Серебряного века»: 1905–1917 4. Поездка Зомбарта в Россию весной 1914 года Mitzman 1987 [1973] Зомбарт 1903-1905; Зомбарт 1904-1905. Архив Зомбарта

Подобный материал:

• Вернер Зомбарт Буржуа: этюды по истории духовного развития современного человека, 5341.32kb.
• Ответы на эти вопросы можно найти в трудах философов М. Бланшо, В. Зомбарта, Э. Канетти,, 2816.37kb.
• Йозеф Шумпетер "Капитализм, социализм и демократия", 1264.13kb.
• Государственный капитализм в Советском Союзе, 2952.15kb.
• Йегер Вернер пайдейя. Воспитание античного грека, 3782.25kb.
• Политическая обстановка в россии и перспективы ее развития. Капитализм гибель для россии, 1214.65kb.
• Йозеф Шумпетер. "Капитализм, социализм и демократия", 8400.93kb.
• Йозеф Шумпетер. "Капитализм, социализм и демократия", 8400.93kb.
• Русский язык общие сведения о языке, 1950.63kb.
• Киянова ольга Николаевна Заведующая кафедрой, 27.74kb.

Вернер Зомбарт и русский капитализм


«Русская душа и немецкий дух, объединившись, заново перестроят мир» (Вернер Зомбарт)

Даниэль Риникер/Йоахим Цвайнерт/

Резюме:


Статья посвящена рецепции трудов Вернера Зомбарта в России с 1890-х годов до Октябрьской революции 1917 года, а также восприятию немецким ученым России, претерпевшему значительные изменения в указанный период.

На рубеже веков Зомбарт был одним из самых популярных иностранных ученых, за развитием научной мысли которого российская публика следила с большим интересом. Весной 1914 года в рамках лекционного турне Зомбарт даже лично объездил целый ряд городов Российской империи.

Если в 1890-е годы русские марксисты, восхваляя преимущества капиталистического пути развития, регулярно ссылались на научный авторитет Зомбарта, то накануне 1-ой мировой войны в прочитанных лекциях, равно как и в двух газетных статьях, посвященных России, уже явно обозначился романтический поворот в духовной эволюции ученого, восторгавшегося теперь именно отсталостью России, еще не тронутой пагубой ненавистного ему нового времени.


1. Введение


На протяжении почти четырех десятилетий, с 1897 по 1933 год, когда советская цензура наложила запрет на упомнание его имени, Вернер Зомбарт был одним из самых популярных иностранных ученых в России.¹ Все основные труды Зомбарта, за исключением поздних работ, появившихся после 1931 года, были переведены на русский язык и часто вызывали в России бурные дискуссии не в одном лишь научном мире. Кроме того, весной 1914 года Вернер Зомбарт даже сам выступал с докладами в различных городах Российской империи. Его лекции на темы «Любовь и капитализм» и «Евреи и хозяйственная жизнь» вызвали живой отклик в русской периодической печати.² Вернувшись в Германию, он опубликовал в газете «Berliner Tageblatt» две статьи из задуманного им цикла «Мысли о России: Из русского блокнота», свидетельствовавшие о романтическом повороте мысли ученого еще до начала 1-й мировой войны. И если прежде русские марксисты, восхваляя преимущества капиталистического пути развития, в полемике с народниками регулярно ссылались на молодого Зомбарта, то теперь он в очерках о России восторгался именно отсталостью этой страны, еще не тронутой пагубой ненавистного ему нового времени.

О восприятии Зомбарта в России нами написана отдельная работа ( Zweynert, Riniker 2004). В настоящей статье мы попытаемся осветить процесс взаимовлияния русской экономической мысли и эволюции воззрений немецкого ученого. Мы сконцентрируемся при этом, во-первых, на роли Зомбарта в двух важнейших экономических и социально-политических дискуссиях в России на рубеже веков – в спорах о сущности капитализма и в полемике о роли евреев в развитии экономики нового времени. Во-вторых, мы остановимся на том, как сам Зомбарт оценивал развитие капитализма в России и будущее страны. Мы ограничили временные рамки нашего исследования периодом до 1917 года, поскольку в силу радикально изменившихся исторических условий восприятие идей Зомбарта в советское время, равно как и отношение к нему со стороны русского Зарубежья, носили уже принципиально иной характер, рассмотреть который объем короткого доклада не позволяет.


2. Зомбарт в спорах о капитализме в России


Восприятие Зомбарта в России неразрывно связано с эволюцией русского экономического строя. Начиная с петровских времен российская государственная политика была направлена на то, чтобы догнать Запад. Это роднит Россию с Германией, до середины XIX века также отстававшей в своем хозяйственном развитии. В России начало эпохи грюндерства (Gründerzeit) наступило, однако, еще позже, чем в Германии, а именно в 90-е годы XIX века.³ Поэтому неудивительно, что в России, с запозданием переживавшей те же этапы развития, что и Германия, с таким интересом следили за процессом превращения последней в промышленную державу. И именно в работах Зомбарта о возникновении европейского, и в частности немецкого, капитализма русский читатель находил ответы на волновавшие его актуальные вопросы. В предисловии к русскому переводу «Истории экономического развития Германии в XIX веке» А.А. Кауфман так охарактеризовал это обстоятельство:

«Предлагаемая ныне вниманию русского читателя книга – написанная сочными мазками картина эволюции народного хозяйства в стране, которая сто лет тому назад была бесконечно далека от капитализма, в настоящее же время стремится вырвать у Англии первенство в мировой народнохозяйственной конкуренции; это – как бы реальный пример или образец, на котором читатель может проследить и проверить начертанную теорией схему развития капитализма, эволюция и влияние которого прослеживаются Зомбартом во всех областях народнохозяйственной жизни, начиная от крупной обрабатывающей промышленности и кончая домашним потреблением» (Кауфман 1911, [III]).

Начало капиталистического развития привело и в России к тем глубоким социальным сдвигам, последствия которых обсуждались в Германии в рамках так называемого «спора о среднем сословии» (Mittelstandsdebatte)⁴. Вытеснение ручного труда крупным производством вселило страх в тех, кто полагал, что маленькие ремесленные мастерские могли бы служить оплотом политической и социальной стабильности. Поэтому они призывали замедлить структурные изменения и хотя бы частично поддержать мастерские в конкуренции с фабриками (см., например, Schmoller 1999 [1890]). Им возражали немецкие сторонники «манчестерского либерализма», утверждая, что активная государственная социальная политика будет только препятствовать положительным последствиям капиталистического развития (см., например, Becker 1907).

Основываясь на эволюционном толковании учения Маркса об экономическом развитии, в своих ранних работах, вплоть до первого издания «Современного капитализма», Зомбарт жестко критиковал «этическую» национальную экономию, утверждая, что она «по природе своей в экономическом отношении неизменно реакционна» (Sombart 1897, 33). Капитализм и культурный прогресс, по его словам, не противоречат друг другу, ибо: «За капитализмом нет развития, нет культурного прогресса, они возможны только по преодолению его» (Sombart 1896, 110-111).

Русские споры о капитализме были посвящены, по сути, той же проблеме. То обстоятельство, что Россия позднее и с более низкой ступени экономического развития вступила в эпоху капитализма, определило, однако, и два главных отличия от немецкого «спора о среднем сословии». Во-первых, в то время как в Германии под угрозой оказались прежде всего маленькие ремесленные мастерские, в России обсуждалась главным образом судьба крестьян, часто в зимнее время вынужденных заниматься кустарным промыслом. Во-вторых, дискуссия в России велась гораздо более радикально. В Германии мало кто брался отрицать капитализм вообще, несогласия касались, скорее, характера и направления социальной политики при капитализме. В России же сама возможность и социальная необходимость осуществления капитализма ставилась под сомнение. Опираясь на самого Карла Маркса, народники Н.Ф. Даниельсон и В.П. Воронцов предлагали «перепрыгнуть» этап капиталистического развития и сразу перейти к стадии крестьянского социализма.

Представители молодой русской социал-демократии (о ее развитии см.: Wildman 1967), однако, также ссылались на Маркса, утверждая, что на пути к социализму Россия все-таки вынуждена пройти стадию капитализма. Для нас особенный интерес представляет позиция так называемых «легальных марксистов»⁵, П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановского и С.Н. Булгакова, занимавших в русской полемике о капитализме позицию, аналогичную зомбартовской в «споре о среднем сословии». Доказывая необходимость капитализма, они опирались на его рассуждения о культурном развитии страны. Так например, Струве в статье, написанной по-немецки, назвал «известным национальным заблуждением мнение о том, что народ, находящийся на такой низкой ступени культурного развития , как русский, мог бы отказаться от школы капитализма» (Struve 1894 b, 631), ибо, как он утверждал в рецензии на главный труд народника Н.Ф. Даниельсона⁶, «любой политический и обще-культурный прогресс неизбежно сопровождается прогрессом в капиталистическом развитии, и наоборот» (Struve 1894 a, 358).⁷

В архиве Зомбарта сохранились свидетельства того, что на рубеже веков его контакты с «легальными марксистами» носили не только научный, но и личный характер. В письме к немецкому ученому С. Булгаков, позднее, подобно Зомбарту, ставший ярым противником марксизма, писал:


В отличие от немецкой научной литературы, опровергнувшей экономическую систему Маркса еще до того, как она была закончена, в России влияние марксизма на научную критику и вообще на образованное сословие не сравнится ни с какой другой системой. Все мы с нетерпением ждем появления Ваших основополагающих работ о марксизме, обещанных Вами в статьях об Энгельсе (Архив Зомбарта. 10a. Часть 1, 182).


2.2. Рецепция ранних работ о социализме и первого издания «Современного капитализма»


Уже в 1902 году критика отмечала, что имя Зомбарта в России в рекламе не нуждается (Хейсин 1902, 260). Популярность сорокалетнего бреславльского профессора в России зиждилась прежде всего на русских изданиях его ранних работ о социализме и социальном вопросе. В 1900-е годы его «Социализм и социальное движение в XIX столетии» стал бестселлером и в России, выдержав не менее 10-ти изданий между 1902 и 1917 годами. Поэтому утверждение Роберта Михельса о том, что «поколения русских студентов и особенно студенток выучили социализм по Зомбарту» (Michels 1927, 143), нельзя назвать преувеличенным. При этом бросается в глаза то, что в России молодого Зомбарта воспринимали не столько как ученого-экономиста, а скорее как современного интерпретатора Маркса и социалистического автора научно-популярных сочинений.

На рубеже веков от Зомбарта ожидали многого не только в Германии, но и в России, о чем свидетельствует, в частности, и вышеупомянутое письмо С. Булгакова. В начале 1903 года в обзоре научной литературы за прошедший год «Современный капитализм» был назван важнейшей книгой, которую следовало бы как можно скорее перевести на русский язык.⁸ И действительно, между 1903 и 1905 годами вышло сразу два разных русских издания «Современного капитализма».⁹ За выпущенным на скорую руку в 1903 году переводом первой части первого тома последовало гораздо более авторитетное, снабженное пространным предисловием, издание 1904-1905 гг. под редакцией Ф. Базарова и И.И. Скворцова-Степанова. Главную ценность «Современного капитализма» Скворцов-Степанов видел в призыве автора книги к общественному обновлению, выраженному главным образом во втором томе его труда. Там Зомбарт устанавливал положительную связь между культурным прогрессом и капитализмом (см.: Sombart 1902, Bd. 2, 290 и далее), одновременно указывая на то, что ремесло может конкурировать с крупным производством всего лишь путем «эксплуатации незрелой рабочей силы». Именно на таких утверждениях были основаны надежды Скворцова-Степанова на то, что


книга Зомбарта может сыграть серьезную роль в развитии русской общественной мысли. Она поможет окончательно разделаться с остатками национализма, принимают ли они славянофильскую окраску, как в старое время, или народническую, как несколько позже, или же «идеалистическую», как в новейшее время. Русскому читателю она скажет каждой страницей, что в прошлом у нас ничего нет, кроме бедности и некультурности, и что идеализировать в прошлом решительно нечего (Степанов 1904, XXXIII-ХХХIV)¹⁰.


Наряду со Скворцовым-Степановым в спорах с народниками на Вернера Зомбарта ссылался и сам В.И. Ленин, отвергая этическое истолкование учения Маркса:


Нельзя не признать поэтому справедливости утверждения Зомбарта, что «в самом марксизме от начала до конца нет ни грана этики»: в отношении теоретическом – «этическую точку зрения» он подчиняет «принципу причинности»; в отношении практическом – он сводит ее к классовой борьбе (Ленин 1960 [1895], 440-441).¹¹


Принимая во внимание, какой подрывной потенциал заключался в «Современном капитализме» для позиции народников в их полемике с марксистами, главный теоретик народничества В.П. Воронцов¹² удивительно сухо отозвался о русском издании 1903 года. Рецензия Воронцова наглядно показывает, как промежуточная между историзмом и марксизмом позиция Зомбарта позволяла приверженцам самых разных идеологий выбирать из работ немецкого ученого то, что им было нужно для подтверждения собственных взглядов. Так, Воронцов, в отличие от Скворцова-Степанова, склонного к марксистской интерпретации Зомбарта, подчеркивал, что Зомбарт


не придерживается очень распространенного взгляда о неизменных законах хозяйственного развития; и по отношению специально к современному капитализму полагает даже, что он есть явление более или менее случайное (В.В. 1904, 389).¹³


3. Зомбарт в контексте «Серебряного века»: 1905–1917


3.1. Зомбарт и российский книжный рынок


События 1905 года всколыхнули и российский книжный рынок. Спрос на политическую литературу резко возрос, цензура была ослаблена. Наряду с до сих пор запрещенными сочинениями русских авторов «значительную часть публикуемых тогда книг» составляли переводы с немецкого, и в первую очередь «Маркс, Лассаль, Энгельс, Каутский, Зомбарт и др.» (Streltzoff 1906, 181).

О бурном росте читательского спроса на политическую литературу наглядно свидетельствует количество переводов сочинений Зомбарта. Между 1900 и 1931 годами мы насчитали 77 отдельных изданий его работ на русском языке. Из них 41, то есть более половины, появились в период между 1905 и 1907 годами.¹⁴

После 1907 г. количество изданий Зомбарта в России, однако, сильно сократилось. Кажется, что здесь сказалось сразу несколько факторов.

Во-первых, переворот в духовной эволюции самого Зомбарта. В 1905 вышло 5-е немецкое издание «Социализма и социального движения», в котором Зомбарт недвусмысленно обозначил свой отход от марксизма. К этому времени в России развернулась ревизионистская дискуссия. Для правоверных марксистов Зомбарт сделался предателем догмы, вследствие чего на новые издания «Социализма и социального движения» они обрушили беспощадную критику (см.: Дицген 1907; Канель 1907).

Во-вторых, ужесточение цензуры с 1907 года привело к тому, что сочинения Зомбарта в течение трех лет фактически исчезли с полок книжных магазинов в России. Хотя мы не обнаружили прямых указаний на то, что труды Зомбарта были запрещены,¹⁵ сами цифры все же говорят о многом: если в 1906-1907 годах появилось 41 издание работ немецкого экономиста, то в 1908-1910 были выпущены всего лишь три его книги.¹⁶

В-третьих, после неудавшейся революции 1905 года читательские вкусы сильно изменились. Не Марксом и Зомбартом увлекалась теперь публика, героем дня стал «Санин» Арцыбашева. Переводчица Paula Gutzeit в начале 1910 года писала Зомбарту о том, как скептически русские издатели оценивают шансы его работ у русской публики:


В этом есть доля правды, так как интерес к серьезной книге у русской публики со времен революции сильно упал, однако Ваше имя, глубокоуважаемый господин профессор, пользуется в России слишком большим авторитетом для того, чтобы издатели не считались с этим (Архив Зомбарта. 4g, 8).


В отношении книги «Евреи и хозяйственная жизнь» это предположение вполне оправдалось.


3.2. Споры вокруг работ Зомбарта о еврейском вопросе


Россию и Германию роднят не только сходные пути экономического развития, направленного на то, чтобы догнать более развитые страны Запада. В обеих странах социальные потрясения, сопровождавшие капиталистическое развитие, сильно отразились не в последнюю очередь на судьбе еврейского населения. Русский антисемитизм являлся, по сути дела, антикапитализмом (см. подробнее: Löwe 1978, гл. 1), и характерно, что ни в одной другой стране Европы, за исключением Германии, он не проявил себя с такой силой, как в России. Публикация переводов книг «Евреи и их участие в образовании современного хозяйства», «Будущность еврейского народа», «Евреи и хозяйственная жизнь»¹⁷ и изданного Зомбартом сборника статей «Крещение евреев» совпала со все усиливавшейся волной антисемитизма в России, достигшей своего апогея в деле Бейлиса (1911-1913).

В России по-разному судили о том, можно ли считать работы Зомбарта о еврейском вопросе антисемитскими, и если да, то в какой степени.¹⁸ Русская либеральная печать с удовлетворением отмечала, что Зомбарт подписал протесты против дела Бейлиса и казни в России ([Без подписи] 1914 а). Особенно положительные отклики, как в России, так и в Германии, вызвала книга «Будущность еврейского народа». Как писал автор предисловия к русскому изданию Д. Пасманик, «Зомбарт – не антисемит ни в банальном, ни даже в культурном смысле этого слова [...] и если Зомбарт – антисемит, то лишь постольку, поскольку самые лучшие из христиан инстинктивные антисемиты» (Пасманик 1912, XI). Гораздо более критически отозвался о книге «Евреи и хозяйственная жизнь» народник В.П. Воронцов, автор вышеупомянутой рецензии на «Современный капитализм»:


Вся эта аргументация о расовых контрастах, как основании антисемитизма, поддерживаемая, нужно полагать, собственными чувствами автора, может быть и убедительна для одинаково с ним чувствующего немца, но не имеет объективного характера и вряд ли покажется убедительной беспристрастному русскому читателю, имеющему собственные на этот счет наблюдения (В.В. 1912, 381).


Безотносительно к интенции Зомбарта¹⁹ следует подчеркнуть, что с сегодняшней точки зрения его книги о еврейском вопросе сыграли положительную роль в русском контексте. Его научный авторитет поддерживал тех, кто считал необходимым использовать интеллектуальный и экономический потенциал еврейского населения во благо экономического развития страны.²⁰

Так, автор предисловия к русскому изданию «Евреев и хозяйственной жизни» И.Х. Озеров отмечал убедительность положения Зомбарта о том, что «евреи зачастую являются ферментом хозяйственной жизни» (Озеров 1912, VI), и высказывал надежду, что «эта книга, быть может, сыграет свою благодетельную роль в разряжении той сгущенной атмосферы, которая окружает у нас этот вопрос» (там же, III). Сходная точка зрения выражена и в двух статьях сборника «Щит».²¹ Известный экономист М. Бернацкий в статье «Евреи и русское народное хозяйство» указывал на то, что «Россия, столь бедная не только представителями высшего, квалифицированного труда, но и просто грамотными людьми» (Бернацкий 1916 [1915], 27), не может себе позволить лишить еврейское население доступа к образованию и, тем самым, к повышению социального статуса, так как это, по сути дела, обозначало бы пренебрежение важнейшим фактором экономического роста. Бернацкий отмечал, что в отличие от России, в западной Европе это поняли уже давно, и даже такой авторитет как Вернер Зомбарт в книге «Будущность еврейского народа» указывал на то, что Германия в экономическом отношении нуждается в активном участии еврейского населения в народном хозяйстве.²² Ему вторил и Воронцов, указывавший на то, какое большое значение для экономического развития страны немецкие ученые – не только Зомбарт, но и Макс Вебер – придают участию евреев в хозяйственной жизни, признавая, что евреи являются одним из «самых ценных видов человеческого рода» (В.В. 1916 [1915], 57).


4. Поездка Зомбарта в Россию весной 1914 года


Весной 1914 года Вернер Зомбарт предпринял месячное лекционное турне по европейской части Российской империи. К сожалению, в архиве Зомбарта мы не нашли материалов, документирующих организационную сторону этой поездки.²³ Тем не менее, сохранившиеся отклики российской публики на прочитанные Зомбартом в Германии и Галиции лекции о еврейском вопросе (известные в России по газетным отчетам), позволяют с уверенностью предположить, что именно еврейская тематика, привлекшая внимание российских читателей, и послужила поводом для приглашения Зомбарта в Россию (ср.: Архив Зомбарта. 4d, 2-3; 4e, 184; 4g, 2 и далее). Повышенный интерес, с которым в России следили за лекциями Зомбарта, оставил впечатляющий след в русской либеральной периодической печати. По этим газетным материалам можно реконструировать российское турне Зомбарта фактически по дням.

Зомбарт читал на немецком языке в разных городах чаще всего по две лекции, являвшиеся сокращенными вариантами уже появившихся в печати книг «Любовь и капитализм» и «Евреи и хозяйственная жизнь»²⁴. Путь Зомбарта пролегал через Ригу (26 и 28 февраля), Санкт-Петербург (4 и 8 марта), Москву (5 и 9 марта), Одессу (12 и 13 марта), Либаву (17 марта), Юрьев (19 марта), Лодзь (21 марта) и Варшаву (24 марта). Этот маршрут примечателен сразу в нескольких отношениях. В первую очередь, бросается в глаза отсутствие Киева, через который Зомбарт проезжал на пути из Москвы в Одессу. Думается, что после убийства Столыпина и дела Бейлиса еврейская тема казалась городским властям для Киева слишком щекотливой.²⁵ Также отметим, что Зомбарт в одном из своих интервью, в извечном соперничестве двух российских столиц отдал недвусмысленное предпочтение Москве перед Петербургом. Небольшой этнологический экскурс в одной из его статей о России открывает имевшиеся для такого решения идеологические причины:


Что же представляют собою «русские»? Этот вопрос неотвязно преследует, когда бродишь по улицам их городов или проезжаешь по их стране. [...] В Петербурге все чаще сталкиваешься с безликой массой европейски-американского мегаполиса. В Москве же русского встретишь скорее, русского, то есть славянина чистой или (как правило!) смешанной крови (Sombart 1914 b, 2).


Москва противопоставляется здесь как настоящий, еще не испорченный, подчеркнуто русский топос, ориентирующемуся на Запад космополитическому, фактически уже ничем не отличающемуся от западно-европейских и американских городов, Петербургу. Это восприятие России и русскости, осциллирующееся между досадным распознаванием уже известного и знакомого в чужом с одной стороны, и открыванием нового и идеализацией чужого – с другой, является основным и неизменным во всех текстах Зомбарта, посвященных России.

Отчеты о лекциях Зомбарта в русской печати наглядно показывают, что в 1914 году Зомбарта уже не воспринимали как ученую знаменитость из-за границы, чьи мысли и теории имели непосредственное отношение к актуальным проблемам страны: острая полемика о сущности капитализма была давно забыта и споры о ревизионизме уже затихли. Тем не менее, идеологический переворот Зомбарта являлся – по крайней мере для многих марксистов или бывших марксистов – загадкой, которую необходимо было отгадать. Многие наблюдатели именно в отходе Зомбарта от социализма усмотрели главную причину того, что идеи немецкого ученого, яркого представителя научного мира, вызывавшего интерес даже у бульварной прессы, уже не могли применяться непосредственно в русских условиях: «Что же превратило автора превосходного для своего времени „Социализма и социального движения“ в остроумничающего говоруна, заслоняющего блестящею чеканкою фраз отказ от серьезной постановки трактуемых им вопросов»? (Эльг 1914). Поэтому почти все статьи, знакомившие российскую публику с лектором из-за границы, не столько останавливались на его научном кредо, сколько пытались осмыслить и объяснить его идеологическую и политическую эволюцию (см., например: Б.У. 1914; Вл.Н. 1914; Кольцов 1914 а; Левин 1914; Н.П. 1914). Несмотря на это, российские газеты все же обращали внимание читателей на то, что приехавший немецкий профессор – «один из выдающихся современных политико-экономов; может быть, даже самый выдающийся», в своем вечном стремлении к познанию заслуживающий титула «Фауст политической экономии» (Ст.П. 1914). Ко времени лекционного турне Зомбарта его работы уже потеряли былую актуальность в российских спорах, что, однако, не отразилось на популярности самого ученого у либеральной российской аудитории. Почти всюду он встречал теплый прием, и на его лекциях почти неизменно присутствовала многочисленая аудитория, желавшая наконец живьем услышать знаменитого профессора. Тогдашние газетные отчеты свидетельствуют о том, что выступления Зомбарта в России были общественным событием первого разряда:


Большой зал Политехнического музея битком набит. Среди публики профессора, журналисты, адвокаты, дамы и студенты. Много популярных и известных в Москве лиц ([Без подписи] 1914 б).


Успех лекции, однако, объясняли скорее «личностью самого лектора, пользующегося большой популярностью среди русских читателей, чем самым содержанием ее» ([Без подписи] 1914 е). Представители ученого мира были явно не в восторге от выступления немецкого коллеги, да и некоторые столичные газеты обрушили на него уничтожающую критику.²⁶ Характерным примером этому может служить статья, красноречиво озаглавленная «Профанация науки»:


Крайне размеренным голосом, отчеканивая медленно каждое слово, очевидно боясь, что плавная речь не будет понятна русской аудитории, проф. Зомбарт, вместо приведения серьезных фактов и критического их анализа, ограничивался исключительно общими местами, поверхностным скольжением по затронутому им вопросу. […] Очевидно, проф. Зомбарт был плохо осведомлен об умственном развитии тех слушателей, которых он может встретить в России […] Недостаток лекции Зомбарта не парадоксальность, а полная бездоказательность всех положений, крайняя легкомысленность и, можно было бы сказать, крайняя наглость и развязность выступления […] К сожалению, имя лектора, звание заграничного профессора импонировало части слушателей; среди другой части слушателей вместо уважения к науке и ее деятелям она внушала горькое разочарование и недоверие к ее значению. Действительно, чего же стоит наука, если один из «блестящих заграничных» ее представителей позволяет себе такую глубокую профанацию и такое ничем не оправдываемое легкомыслие? Однако нужно думать, что большинство публики сумело разобраться. Аудитория была переполнена, но лектора публика проводила очень холодно. Материальный успех лекции очень большой; моральный – об этом лучше не говорить (Кольцов 1914 b).²⁷


Требовательная русская публика, ожидавшая, что немецкий ученый, кроме прочего, попытается и опровергнуть критику, высказанную по поводу его работ (см.: Б.Эль. 1914; Вишницер 1914), была явно разочарована выступлением Зомбарта.


4.2. Статьи Зомбарта о России в газете «Berliner Tageblatt»


Уже через две недели по возвращении в Германию 19 апреля 1914 года в газете «Вerliner Тageblatt» появилась первая статья из задуманной Зомбартом серии «Мысли о России: Из русского блокнота» (Gedanken in Rußland: Aus meinem russischen Skizzenbuche) (Sombart 1914 a). Уже на следующий день, однако, редакция газеты предпочла публично дистанцироваться от высказываний Зомбарта ([o. Verf.] 1914). 10-го мая была опубликована еще одна статья немецкого ученого (Sombart 1914 b), за которой, однако, обещанное продолжение так никогда и не последовало.²⁸

Газетные статьи Зомбарта показывают с предельной наглядостью, как тесно идейная эволюция была связана с развитием образа России в работах ученого. Первоначально Зомбарта, в 1893 году призывавшего заниматься «теперь преимущественно теми странами, в которых социальное развитие, да скажем прямо – капитализм, находится еще в зародыше» (цит. по: Lenger 1994, 72), Россия привлекала тем, что и она отличалась «относительной отсталостью капиталистического развития» (Lenger 1994, 72) – проблема, которой молодой ученый посвятил свой первый научный труд о римской Кампанье. На заре своей научной деятельности Зомбарт еще противопоставлял западную Европу стоявшим на низшей ступени культурного развития восточно-европейским и восточно-азиатским народам (Sombart 1897, 43). Позднее, в связи с идеализацией докапиталистических экономических и общественных отношений, ясно выраженной в книге «Буржуа: Этюды по истории духовного развития современного экономического человека», Россия для Зомбарта становилась все более и более подходящим местом для проекции его обращенной назад, в прошлое, социальной утопии.²⁹ Россия, не знавшая еще ни массового общества, ни массового туризма, еще имевшая «людей, чтобы служить», в которой «несмотря на конституцию и капитализм старые отношения между барином и прислугой еще не нарушены, отношения, при которых, если барин не полная свинья, на самом деле, все на своем месте и всем как нельзя лучше» (Sombart 1914 a, 1), казалась Зомбарту прекрасной Аркадией, о которой весной 1914 года он смог во всеуслышание заявить, что и он там был.

Если в первой своей статье Зомбарт противопоставлял Германии, и в первую очередь ее столице Берлину, патриархальный русский уют, то вторая статья – вероятно, не без влияния вышеупомянутого протеста газетной редакции – объявляет уже Запад вообще, США и, как символ американской буржуазии, Бенджамина Франклина³⁰ прямой противоположностью «широкому», «барскому» русскому князю и интеллигенту. Те же черты Зомбарт находил даже и у русского «купца», но не у западного «торгаша». Образ России, отразившийся в статьях Зомбарта 1914 года, может служить прекрасным примером люкримакса, который А. Эткинд определяет как «неутолимую тягу человека элитарной культуры ко всему настоящему, подлинному и первоначальному, а также отрицание им собственной культуры как неподлинной и ненастоящей» (Эткинд 1998, 166).³¹

Впоследствии Зомбарт все реже противопоставлял Россию и Германию,³² скорее, наоборот, он обнаруживал все больше общего между обеими странами, так как Россия, как он писал еще в 1914, является, по сути дела «всего лишь продолжением наших любимых восточных краев» (Sombart 1914 b, 1). А в «Пролетарском социализме» Зомбарт заявлял:


Никто из тех, кто имеет хоть малейшее понятие о духе русского народа, как он, например, проявляется в Достоевском, не может сомневаться в том, что весь пролетарский социализм, т.е. большевизм, являющийся ничем иным, как воплощением идей пролетарского, то есть марксистского социализма, по сути своей нерусский, более того – антирусский, точно так же, как он не немецкий, а антинемецкий. Господство большевизма для русских равнозначно проявлению Антихриста. Пролетарский социализм для русского сознания – исчадие ада. Он в любом своем проявлении является прямой противоположностью русскому народному духу как метафизической сущности – и только о ней может идти речь, когда мы говорим о народном духе, ибо он по своему глубокому естеству насквозь религиозен, мистически иррационален и стремится воздействовать на национальную, церковную и общественную жизнь (Sombart 1924, Bd. 2, 513-514).³³


Эта тенденция достигает своего апогея в письме Зомбарта от февраля 1924 года, которое издатель русского перевода «Народного хозяйства Германии в XIX и в начале XX века» приводит в предисловии:


Моя заветная мысль, – пишет он [Зомбарт], – это объединение русского и немецкого существа. Оба народа обладают самым высоким, что осталось еще у современного человечества. Русская душа и немецкий дух, объединившись, заново перестроят мир. То, что я этой книгой в состоянии внести хоть малую лепту в установление братства между обоими народами, исполняет меня гордости и радости ([Дволайцкий] 1924).