Geum.ru

Из опыта литературного и лингвистического анализа

Вид материалаУрок
Подобный материал:
С думой о думах А.Кольцова…

(Из опыта литературного и лингвистического анализа.

Материалы к уроку о творчестве А.В.Кольцова).


Я загляну в Петровский сквер и сяду в тень.

Напомнит памятник Петра о днях былых,

Когда Россия мчалась в свой грядущий день

С верфей воронежских на парусах тугих.

В зелёной роще я пройду по тишине

И буду снова удивляться соловьям.

Берёз кудрявых шелест навевает мне

Кольцовы песни, что летят к донским степям…

С.Я.Гориводский.


Когда-то притязательный и строгий критик В.Г.Белинский, не скрывая беспокойства, сказал о сочинениях А.В.Кольцова: «Не знаю, будут ли иметь успех стихотворения Кольцова, обратит ли на них публика то внимание, которого они заслуживают… всё это покажет время».

И время показало: поэзия нашего земляка А.В.Кольцова, сакраментально-духоносная, наполненная музыкой, многоцветной палитрой русского фольклора, передающая биение пульсирующего темперамента сердца славянина, эта поэзия стала достоянием отечественной истории и культуры – и справедливо!

Поэтому все художественные сравнения и «звонкие» метафоры по праву применимы к поэту: он – «сокол русской поэзии», «огнь степной», «колокольчик под дугой, звук которого услышишь и в метель, и в непогоду», и воронежский «песняр». Его произведения столь самобытны, что подчас сочетают несочетаемое: редкие, трогательные, «неисписанные» мысли и слова, народно-поэтические по своей природе, «узаконенные» древними фольклорными традициями, живущими в каждой сказке, песне, былине.

Таков он – редкий, чистый, застенчивый и простодушно-нежный – голос русского поэта, парящий с «приснопамятных» времён над воронежский степным раздольем. И трудно поверить, что это самобытное дарование называли просто – «поэт-самоучка», чудом замеченный и «благосклонно принятый» литературной богемой в северных столицах.

Нетрудно понять, что столь блистательная литераторская среда (Н.В.Станкевич, В.А.Жуковский, В.Ф.Одоевский, П.А.Вяземский, А.П.Сребрянский, В.Г.Белинский и даже А.С.Пушкин) могла «отреагировать» после признания главного «солнца русской поэзии» на что-нибудь сверхисключительное, оригинальное и светоносное.

К тому же, зная «неистовость» В.Г.Белинского, «апостола» русской критики Х1Х века, можно лишь удивиться скорому признанию «народного воронежского поэта», самобытного автора неувядающих со временем звонких и пронзительно-глубоких поэтических строк.

Известно, что художественные симпатии А.В.Кольцова были весьма и весьма постоянны. Это в одинаковой степени проявляется в жанровом своеобразии, поэтике и общей содержательной стороне его сочинений.

Безусловно, для жителей земли воронежской А.В.Кольцов – прежде всего «песняр», стихи которого – своеобразный литературно-фольклорный сплав, соединяющий далёкие народно-песенные традиции и поэтическое эссе, вполне художественно завершённое и отточенное. Не случайно «Песни Кольцова» в кондитерском воплощении известны даже самым маленьким воронежцам.

Однако другой литературный пласт, тяготеющий к философской тематике, отражающий почти стихийное стремление прикоснуться к тайнам бытия, достоин не меньшего внимания и изучения.

Думы А.В.Кольцова (именно о них – дальнейший разговор) явились миру результатом «тончайшего глубокомыслия» поэта, стремившегося, как и прочие смертные, к пониманию устройства вселенной, постижению диалектики души, тайн мироздания, жизни, смерти и бессмертия, силы спасительного заступничества Творца, одинаково являемой в судьбе имущих и неимущих, «сильных мира сего» и «маленьких людей».

Дум Кольцова так же много, как и песен: «Великая тайна», «Человек», «Неразгаданная истина», «Умолкший поэт», «Великое слово», «Молитва», «Вопрос», «Человеческая мудрость», «Божий мир», «Две жизни», «Царство мысли», «Поэт», «Дума сокола», «Жизнь» и пр.

Названия произведений позволяют выстроить некую цепочку жизненных событий, отражающий этапы взросления и духовно-нравственного возрастания человека, живущего богатой внутренней жизнью, «печалующегося» и радующегося, проделывающего серьёзную внутреннюю работу по самовоспитанию и самоочищению.

В них, очевидно, - ключ к пониманию национального характера. «Нежнейший лирик России» становится глубоким философом с «простецкой» русской душой, честного в открытиях и заблуждениях, дающего нехитрые советы с глубинным русским простодушием и незамысловатостью.

И хотя, пожалуй, поэт не открывает никаких истин, руководствуясь не «умственностью» и назидательностью, а простыми житейскими советами. Но даже современный читатель может извлечь нравственные уроки из его сочинений.

Анализ лингвистического строя произведений и художественных достоинств стиха поможет расставить правильные акценты в «отсорбировании» главной идеи каждой поэтической новеллы.

Думы А.В.Кольцова – уникальные по форме и стилистике сочинения. При всех многозначительности и претенциозности названий, высокопарности слога, глубине и философичности мысли, в них много непритязательности и простоты, отражающихся в незамысловатости рифмовки (или даже – её отсутствии), стилистическом рисунке стихотворения в целом.

В этом несложно убедиться, если прочесть некоторые из них:

Тучи носят воду,

Вода поит землю,

Земля плод приносит;

Бездна звёзд на небе,

Бездна жизни в мире;

То мрачна, то светла

Чудная природа…

(Дума «Великая тайна»)


В душою пророка,

С печатью величья

На гордом челе,

Родился младенец

На диво земле.

(Дума «Умолкший поэт»)


Спаситель, Спаситель!

Чиста моя вера,

Как пламя молитвы!

Но, Боже, и вере

Могила темна!

(Дума «Молитва»)


Речетативная льющаяся речь уводит в мир давних народных традиций – протяжных песен, причитаний, древних молений и даже заговоров. В этом случае поэту важно до конца «выговориться», а не следить за рифмой; важно донести до читателя сокровенное, тайное, что почти всегда запечатлено в последних строках сочинения: в них – либо риторический вопрос или восклицание («Что же совершится/В будущем с природой?../О, гори, лампада,/Ярче пред распятьем!/Тяжелы мне думы,/Сладостна молитва!»); либо итог раздумий («Прости ж мне, Спаситель!/Слезу моей грешной/Вечерней молитвы:/Во тьме она светит/Любовью к тебе…»); либо незавершённая мысль, поданная со знаком «многоточие», так что используемый художественный приём умолчания наводит на читателя «высокую думу», заставляет задуматься над вечными вопросами бытия («Веет над могилой,/Веет буйный ветер,/Катит через ниву,/Мимо той могилы,/Сухую былинку,/Перекати-поле»).

Исключённый из общих закономерностей рифмовки стиха немного. В их числе – дума «Неразгаданная истина».


При этом своеобразие представляют и лексико-стилистические возможности стиха. В едином художественном пространстве соединяются три лексические стихии: возвышенная, нейтральная и сниженная, что придаёт произведению патетическое и приземлено-бытовое звучание. Так, например, наряду с архаизмами и словами высокого стиля («в бездну низвергались», «тайны провиденья» и др.) употребляются разговорного, диалектно-просторечного стилей, тяготеющих к фольклорности, некоей речетативности и напевности русского поэтического слога («тешились людями», «карлы-властелины», «кровью обливались», «с злобою людскою» «города большие людьми разгодятся», «наобум мешает с былью небылицу»). Такая стилистико-лингвистическая ассимиляция ещё больше__ оригинальность поэтического дарования Кольцова. Слова высокого стиля, нейтрального спектра (сферы) употребления и откровенно нелитературного характера (диалектизмы, слова фольклорной принадлежности и др.), ассимилируя и взаимодействуя, придают неповторимость кольцовским стихам, делают их оригинально граничащими с высокой поэзией и народным творчеством. Видимо, эту оригинальность имели в виду поэты и критики, называвшие А.В.Кольцова «явлением неповторимым, исключительным». Нельзя не согласиться с мнением воронежского литературоведа О.Г.Ласунского, утверждавшего, что «пламенные кольцовские строки звучали резким диссонансом на фоне поэзии его эпохи», что «используя эстетические приёмы, давно сложившиеся в устной традиции, поэт обогащает их собственными изобретениями». Так рождается светлый колорит кольцовских стихов, так «выплавляется» специфическая художественная форма поэтического слова, называемая в критике «полулитературной» и «полуфольклорной».

Нет в стихах А.В.Кольцова и подчёркнутой «красивости», «изобразительности». Кажется, всё вычурное, излишне изящное, в представлении поэта, мешало выражению чувств, мыслей лирического героя, общего «настроения» стихотворения.

Именно поэтому поэзия А.В.Кольцова не перенасыщена метафорами, сравнениями, эпитетами, олицетворениями.

Всё в ней по-русски скромно и трогательно, как того требуют каноны народного творчества: в них – «мудрость священная», а «чудеса земные», «коварство пройдёт с злобою людской», а «царство зарастёт травою». Среди слов, определяющих лексический строй стихотворения, преобладают глаголы – слова, передающие и характеризующие действие: реальное и виртуальное («Карлы-властелины/В бездну низвергались»; «пройдёт коварство», «царство зарастёт травою»; «Племена другие/На них поселятся»; «Города большие/Людьми разродятся»).

Таким образом,