Geum.ru

Начало формы Конец формы

Вид материалаДокументы

Содержание


Настоящее горное озеро
Подобный материал:
1   ...   37   38   39   40   41   42   43   44   ...   84

НАСТОЯЩЕЕ ГОРНОЕ ОЗЕРО


Мир опрокинут, сломан надвое Бездонной емкостью зеркал.

Утро пасмурное, но облака реже, разрозненнее. Идем по высокотравью и,

хотя дождь почти закончился, намокаем снизу по пояс, двигаясь в высокой

мокрой траве: логика Гоши торжествует?

Среди пересекаемых нами ручьев выделяется один - белопенный,

удивительно круто падающий - его воды скачут, грохочут камнями. На мой

вопрос о названии ручья Георгиади отвечает:

- Сумасшедшая речка *.

Поляны, перелески. Вот место недавно разобранных балаганов. Пастухи

недаром снимаются с горных пастбищ в начале сентября - знают, что тут их

может застать снег.

Мокро, холодно, но уже километров через десять награда: вылившиеся на

нас облака исчезают, как волшебные занавесы в "Синей птице",-и вот он перед

нами, парад гор в верховьях Мзымты - ослепительный, сверкающий.

Георгиади прозаически роняет:

- Нас дождик мочил, а на горах снег выпал.

Ну, конечно, это же новый снег, такой же пронзительной белизны, какую я

видел позапрошлой осенью. Сейчас в слепящее серебро оделись вовсе неведомые

мне вершины и ближе всех громада Агепсты с ледником Хымс-Анеке,

распластанным по ее склону, как шкура белого медведя. *

Мы на большой поляне. Здесь Мзымта сливается из двух истоков. Видный

нам справа (а по течению он левый) - течет из-под горы Ацетуки и называется

Азмыч**. А видный левее (по течению он правый) - это и есть собственно

Мзымта. В ее истоках сплошной скалистый барьер из белоснежных вершин - каким

же сокровищем должно оказаться притаившееся под ними горное озеро?


* Ее старинное название - Ариеш.

** По-разному называет эту речку разноплеменное население Черноморья -

абхазы, эстонцы, греки, имеретины, армяне - Азмыч, Бзыч, Мзымта-Мзыч,

Адзмыч, а в труде А. Л. Рейнгарда она же по недоразумению названа Лашипсе.


К устью Азмыча мы завтра вернемся с Кардывача, так как именно отсюда

ведет тропа на Ахукдарский перевал к Аватхаре. Услыхав об этом, Гоша

спрашивает:

_ А стоит ли заходить на Кардывач? Заночевали бы прямо здесь - дюжина

километров экономии!

Для чего же тащится с нами этот человек? Чего он хочет от путешествия,

если, находясь всего в шести километрах от одной из главных целей нашего

похода, может думать о том, чтобы на Кардывач даже не взглянуть?! Конечно,

протестуем. Сюзя и та его не поддерживает - наверное, из духа

противоречия...

В высокой траве то и дело раздается шуршание - какие-то существа,

выбравшиеся после ненастья на тропу погреться на солнышке, уступают нам

дорогу. Георгиади уверяет, что это змеи и, словно в подтверждение своих

слов, неожиданно останавливает лошадь, наклоняется и с размаху грохает во

что-то камнем. Второй удар, третий. Подбегаем и видим извивающееся тело

яркой змеи с размозженной головой. По спине вместо зигзага, свойственного

обычным гадюкам, бежит полоса оранжевых ромбов. Это знаменитая красная

кавказская гадюка - гадюка Казнакова. Я уже не раз рассказывал туристам, что

от ее укусов погибает немало скота. Животные гибнут не столько от общего

отравления, сколько от отека дыхательных путей.

Георгиади стоит над поверженной гадиной в позе Георгия Победоносца и

рассказывает известные ему случаи смертельных укусов. Гоша и Сюзя в ужасе

спрашивают, как же теперь быть... Он успокоительно отвечает:

- На вас змея сама не нападет, она уходит. Вы слышите, они нам дорогу

дают? Не надо им только на хвосты наступать.

- А за что же они коров кусают?

- А корова их мордой тычет, когда траву ест,- вот змея и защищается.

Не утешить ли Гошу и Сюзю, что их никто не укусит в лицо?

Все ближе грозные кручи, образующие амфитеатр. На дне чаши и должно

прятаться озеро. Лес уцелел только на склонах, не подверженных лавинам, а

такие склоны тут встречаются редко. Под ногами появляется выпавший вчера и

еще не стаявший снег.

Тропа подводит к совсем тихой и маленькой Мзымте. Рядом ее исток. Идем

вброд, не разуваясь - ноги все равно мокры. В ледяной воде новорожденной

реки их обожгло и заломило. А впереди уже видна полоса неправдоподобно

резкого синего цвета, ни на что окружающее не похожая, словно испускающая

самостоятельный свет. Бегом к этой сини! Замираем, очарованные, подавленные.

Глубина, тишина, прозрачность. Синева самодовлеющая, неведомо откуда

берущаяся, заставляющая голубеть серые камни на дне. Синева, усугубленная

белизной прибрежных полян, покрытых снегом.

Местами к воде склоняются кусты и деревья. С гор струятся нити

водопадов. На той стороне водоема виден бурный поток, впадающий в Кардывач

из глубокой долины. Этот поток сразу же хочется назвать Верхней Мзымтой. Его

долина неподалеку от озера скрывается за кручами горы, которую Георгиади

назвал Лоюбом.

Гляжу на карту и перестаю понимать. Ничего похожего на долину Верхней

Мзымты на карте нет. Прямо от Лоюба на юго-восток вплотную к Кардывачу

показан сплошной, ничем не прерываемый фронт скалистых круч. Мы же видим,

что в этом барьере есть брешь - глубокая, изгибающаяся верховьями на север

долина Верхней Мзымты!

Мокрые, притопываем на нестаявшем снегу. Но разве превозможешь такой

обжигающий холод.

И у Всеволода и у Лены, когда они смотрят на Кардывач, удивительно

голубеют серые глаза. Георгиади даже не торопится развьючивать лошадь.

Застыли и Гоша с Сюзей - вот уже десять минут они, такие же иззябшие, как и

мы, стоят, прикованные к таинственной бирюзе. Стоят и - это надо оценить! -

не точат, не попрекают друг друга. Наверное, Гоша понимает теперь

абсурдность своего предложения - не заходить на Кардывач...

В те годы на озере существовал сарайчик - "лагерь" заповедника (позднее

его разрушило лавиной). Здесь пришлось все делать самим - не было ни

пылавшего очага, ни запаса воды. В числе прочих "нарядов" прозвучал и такой:

- Гоше и Сюзе - за топливом!

Они покорно исполнили повинность.

Снова костер, варка, выжимание и сушка одежды, ночь в холодном приюте у

почерневшего озера. Это был первый вечер и первая ночь, когда никто не

ворчал.