Начало формы Конец формы
Вид материала | Документы |
СодержаниеНа вершину ночью |
- И научной литературы Начало формы Конец формы В. Гейзенберг. Физика и философия, 2763.51kb.
- Начало формы Конец формы державний комітет архівів україни міністерство закордонних, 196.42kb.
- Программа. Литературное чтение 1 4 кл. Автор: Свиридова В. Ю. Начало формы Конец, 130.09kb.
- Начало формы Конец формы Б. В. Соколов. Правда о Великой Отечественной войне (сборник, 4557.38kb.
- Говорение как вид речевой деятельности на современнои английском языке начало формы, 75.72kb.
- Л. С. Выготский вопросы детской психологии, 474.23kb.
- Конец 50 начало 60-х годов нашего столетия, 24.79kb.
- Программа курса «Алгебра и геометрия», прикладная математика и информатика. 3 семестр,, 36.15kb.
- Семинар№1 Ранние формы религии, 13.66kb.
- Система кодирования имен файлов, размещенных на сайте мфэк для загрузки, 50.17kb.
НА ВЕРШИНУ НОЧЬЮ
Вышли тропой к Полуторным балаганам. Сначала мигали фонариком, а потом
оказалось, что глаза притерпелись к кромешной тьме, а ноги сами почти
безошибочно чувствуют тропу. Всего раза три сбились на двух километрах пути
к балаганам. На нас свитеры, за спиной одеяла, свои и наших вершинных
отшельников. У Иосифа термос с горячим кофе, миска с кашей, хлеб.
Все выше по огромной черной горе, по высокой траве, по круче, где и
днем-то не всюду пройдешь. Ответственность, что ли, прибавляет уверенности?
Идем ночью на вершину Аибги - еще полдня назад я счел бы такое предприятие
безумием!
Коровья тропка давно кончилась. Подтягиваемся на руках, держась за
траву, иногда напарываемся на колючки. Не выйти бы мимо вершины к северным
обрывам гребня - кто ведает, как они выглядят в такой тьме?
Вот трава становится мягче - в ней меньше колючек и чемерицы. Чистота
субальпийского луга - признак близости вершины. Да и поднимаемся мы уже
больше часа. Пробую аукнуться:
- А-дам-чик! А друзья втроем:
- Эм-моч-ка!
Отклика нет. А ну-ка вчетвером, еще раз:
- Эм-моч-ка!
Сверху из кромешной тьмы доносится жиденький мужской голос:
- Мы здесь.
Еще пятнадцать минут подъема.
Ищу несчастных лучом фонарика. Вот они - так и сидят под самой
вершиной, прижавшись друг к другу, нахохлившись, как птицы.
- Добрая ночь, вот и мы.
Адам, заикаясь от озноба, произносит:
- Вот уж ммы нне дддумали, нне вверили, что вввы пппридете.
- Иосиф, давайте им скорее горячий кофе.
Они уже надели фуфайки и запеленались в свои одеяла.
Больные, освещаемые лучом фонарика, живо уплетают ужин и, вдохновленные
нашим ночным подъемом, изъявляют готовность чуть ли не сейчас же спускаться.
Э, нет, не пойдет. В такой тьме я не рискнул бы низвергаться с этих скатов и
в одиночку, а не то что с Адамчиком на буксире.
Надо попытаться вздремнуть до рассвета. Но где? Круча такая, что,
заснув, можно сорваться. Может быть, на самом пике ровнее?
Буквально несколько шагов, и мы на вершине. Но высунулись лишь на одно
мгновение, настолько силен и порывист оказался там ледяной северный ветер. И
все же сознание, что мы хоть миг постояли ночью на самом пике, что больше
ощутили, чем увидели, черные бездны отвесов под ногами,- это сознание стало
теперь навсегда нашим достоянием.
- Ну, а сейчас спокойной ночи!
Укладываемся прямо на склоне, соорудив из камней и грунта опоры
подошвам. Впрочем, на круче в тридцать градусов никакая опора не держит,
ползешь вместе с ней вниз. Но мы так устали, что ухитряемся вздремывать и в
этом подвешенном состоянии. До рассвета часа три полусна - съезжаем,
подтягиваемся повыше, снова сползаем...
Не будем говорить и о том, как нам было "тепло" при ночном ветре без
палаток на высоте в два с половиной километра.
Рассвет. Рассвет, видимый с большой горной вершины, с моей любимой
Аибги.
Проснуться над еще дремлющей Абхазией, ловить блики солнца сначала на
самых больших, а потом на все более низких горах, любоваться облаками,
прикорнувшими на днищах долин,- великая награда за перенесенные трудности.
Веселым, нарочито спортивным голосом кричу:
- Подъем!
Все быстро вскакивают.
- Теперь марш завтракать к общему лагерю! Адам, советую вам зажмуриться
и довериться нам. Ведь мы тут и ночью прошли. Значит, стыдно бояться при
свете!
Адамчика справа и слева берут под руки Ашот и Иван. Мы с Иосифом крепко
держим под руки Эмму. Она было пикнула:
- Ой, как же я... Резко отвечаю:
- Ничего, дойдете! Слушайтесь нас. Наши руки оказались настолько
устойчивой опорой, что Эммочка быстро освоила приемы травяного спуска. Она
шла легко, местами даже прыгала - хотелось же ей продемонстрировать, что она
может быть изящна, как серна.
Адамчик пытался напомнить о своем недомогании, но компаньоны служили
ему такими отличными костылями, что скоро и он понял - спуск не угрожает
особыми опасностями. Сначала Адам действительно зажмурился, но потом начал
робко приоткрывать глаза и посматривать вниз.
От Полуторных балаганов супруги быстро, уже своим ходом дошли до
лагеря. Здесь пылал костер, кипел кофе, варилась каша, народ просыпался,
ежился от холода, бегал к ледяному ручью умываться. Настроение у большинства
было отличное. Адамчик и Эммочка без капли смущения давали интервью о своем
самочувствии на вершине и ощущали себя именинниками.
Позавтракали, погуляли по окрестным лугам и пошли на спуск. В голову
колонны ставлю обоих горе-героев под надежным конвоем друзей. Адама даже на
тропе страхуем при спуске - боязнь пространства и тут напоминает о себе.
В одном месте замечаю, что, увлекшись, сбился на незнакомую мне левую
тропу - вероятно, заброшенный зигзаг. Спохватился сразу же. Резко
останавливаюсь и говорю:
- Ой, простите, сбились.
Эммочка бледнеет и испуганно произносит:
- Что? Сбились? Ах, мне плохо!
Ее головка кокетливо ложится на плечо к конвоирующему Иосифу. Много я
читывал о женских обмороках, но такой откровенной симуляции еще не видал.
Подбегаю к ней и дергаю за руку:
- Ничего вам не плохо, вон тропа!
- А, что? Тропа? Ну хорошо.
...На турбазе Энгель благодарит туристов за помощь. Делюсь с ним своими
переживаниями и решительно заявляю, что впредь таких экспериментов делать не
буду. На одного экскурсовода должно быть не больше пятнадцати туристов. Да и
проводник с вьюками должен быть надежнее и умнее.
Оставшиеся три дня своего пребывания на турбазе Адамчик и Эммочка
провели в обстановке нарастающего интереса к их особам. Они не ходили больше
ни в какие маршруты, красовались в ослепительных туалетах, давали интервью,
фотографировались с вновь приехавшими. У них уже начала складываться
какая-то собственная версия, новая трактовка событий и оценка в них своей
роли и заслуг...
Через пять лет они мне встретились в Москве и трогательно рассказали,
как они ночью "спускались с вершины в пропасть".
Здесь горы видят. Их глаза - Озер немая бирюза.