Начало формы Конец формы
Вид материала | Документы |
СодержаниеНочь в холодном лагере |
- И научной литературы Начало формы Конец формы В. Гейзенберг. Физика и философия, 2763.51kb.
- Начало формы Конец формы державний комітет архівів україни міністерство закордонних, 196.42kb.
- Программа. Литературное чтение 1 4 кл. Автор: Свиридова В. Ю. Начало формы Конец, 130.09kb.
- Начало формы Конец формы Б. В. Соколов. Правда о Великой Отечественной войне (сборник, 4557.38kb.
- Говорение как вид речевой деятельности на современнои английском языке начало формы, 75.72kb.
- Л. С. Выготский вопросы детской психологии, 474.23kb.
- Конец 50 начало 60-х годов нашего столетия, 24.79kb.
- Программа курса «Алгебра и геометрия», прикладная математика и информатика. 3 семестр,, 36.15kb.
- Семинар№1 Ранние формы религии, 13.66kb.
- Система кодирования имен файлов, размещенных на сайте мфэк для загрузки, 50.17kb.
НОЧЬ В ХОЛОДНОМ ЛАГЕРЕ
Радуемся остановке. Развьючиваем лошадь и надеваем на себя привезенные
во вьюке теплые вещи. В лагере пусто и неуютно. Правда, на лавочке лежат
спички, соль, пакетик с сухарями и пучок сухих щепок - растопки - хороший
пример туристской взаимопомощи на случай, если люди придут в дождь и
останутся без продуктов. Но даже это не умилило. В лагере не было хотя бы
примитивных нар, очаг, занимающий углубление в центре пола, топился
по-черному, стены исписаны бездарными надписями. Ощущаю приступ ворчливой
пассивности и желание быть на кого-то в претензии.
Размагнитилась вся компания. Нахохлились новобрачные - сели и ждут, что
будет дальше. Уткнул голову в колени совсем замученный пожилой профессор.
Бухгалтер увлекся чтением настенных изречений - этого занятия хватило бы на
два часа. Не сознавая, что поступаю совсем неладно, я тоже уселся на
скамейку, где лежали спички, и застыл в блаженном оцепенении. Тридцать
километров горного пути в день - не пустяк.
Ночлеги на Аибге? Но там приходишь в обитаемые балаганы, к горящему
очагу, ночуешь на нарах, на мягких кошмах, ни о чем не заботишься... А тут?
Тут ничего нет!
Челаков развьючил лошадь и с недоумением сказал:
- Что же вы сели? Я же не успею один и дров натаскать и воды принести.
А постели делать не будете?
Глядим на проводника с не меньшим недоумением. Зачем дрова? Зачем вода?
Какие еще постели?
Великая лень души и тела охватила нас.
Но нет, мы не лентяи, мы герои, готовые съесть свой сухой паек
всухомятку, не разжигая очага и ничего не варя; готовые спать прямо на голых
холодных досках лагерного пола. Мы же туристы, нам все нипочем, мы все
вытерпим, перенесем, вот мы какие!..
Обескураженный Челаков уходит. Я вспоминаю все же о своих обязанностях,
лезу в мешок с едой и начинаю делить сухой паек. Но продуктов, пригодных для
закуски без варки, совсем немного: банка консервов, хлеб да грудинка.
Остальное - крупы, кусок свежего мяса, немного овощей - требовало кулинарии.
Разрезал хлеб и грудинку, роздал сахар... Угрюмо поели, оставив порцию и
проводнику. Он явился с охапкой хвороста для костра и снова исчез, на этот
раз с чайником в руках, недружелюбно взглянув на всю компанию.
Мы уже доедали, давясь, свои сухие бутерброды с пересоленной грудинкой,
когда Челаков притащил воды, раздул маленький костерок и укрепил чайник над
огнем на двух рогульках и палке. Дым от очага заставил закашляться и
прослезиться, по каким теплом повеяло от огня в этом неуютном холодном
сарае! И разве не упоителен сейчас будет глоток горячего чая? Только тут
мелькнула смутившая мысль: а обязан ли проводник нас обслуживать подобным
образом? Разве он меньше устал, чем мы? Встал и вышел на улицу. Сумерки
быстро сгущались. Потускневший и мрачный, дышащий холодом, высился всем
фронтом своих обрывов Псеашхо. А ведь когда мы подходили, на нем только
начинали светиться закатные краски. Значит... Значит, просидев в сарае, мы
непростительно прозевали весь закат на Псеашхо, может быть, то главное, ради
чего сюда вообще стоило идти! Да что же это такое! Можно ли так раскисать и
опускаться? Ведь я же обязан задавать тон. Не мудрено, что так распаялась
и вся "армия".
Вхожу в сарай. У проводника уже закипает полный чайник. Он щедро
заваривает его чуть ли не полупачкой чая и угощает нас всех. Кружки жгутся.
Хлеб уже съеден, а только теперь приходит настоящая радость ужина.
Профессор произносит роковую фразу:
- Знаете что? Вряд ли мы завтра пойдем на этот ледник. У меня хватит
сил только на то, чтобы вернуться. Предлагаю поэтому не растягивать продукты
на три дня, давайте еще хлеба и грудинки.
Коллеги поддерживают. Была не была, роздано по второй порции хлеба и
закуски. С горячим чаем это кажется волшебным яством.
Челаков снова исчез. Через пятнадцать минут он явился с охапкой травы и
мягких веток и предложил нам постелить свои одеяла на эти "матрасы". Может
быть, он и прав, так заботясь о комфорте?
Перед сном выхожу еще раз на воздух. Жгучий холод. Мы словно на дне
черной бездны. Вокруг темные, почти невидимые скаты хребтов, небо усыпано
пронзительно яркими звездами, а впереди, в верховьях Холодной, встает
освещенный скрытой от нас луной Псеашхо с едва белеющим разметавшимся
призраком ледника.
Какое огромное, никогда прежде не испытанное чувство торжественной
чистоты и величия природы! Неужели ежедневно и еженощно царствует здесь эта
победительная красота, никому не видная, не вызывающая ничьих восторгов!
Залезаю на ночь в свой мешок, сшитый из байкового одеяла. Лагерь
оправдывает свое название - он действительно холодный. Челаков, по-моему,
вообще не спит - он всю ночь поддерживает огонь в очаге и поочередно греет
то спину, то бок, то грудь и руки. Беспокойная и мучительно длинная ночь
вздохов, кряхтенья... Забываюсь, вероятно, уже на рассвете.
Утром Тимофей Иванович, встав раньше всех, вместе с Челаковым варит нам
вкусную кашу, поджаривает мясо и кипятит чай. Горячий завтрак возвращает
силы и бодрость. Неужели группа все-таки не захочет идти на ледник?
Профессор непреклонен, новобрачные тоже, бухгалтер колеблется. И когда
я решаю отпустить туристов вместе с Челаковым обратно, Петр Петрович
соглашается идти со мной на разведку к леднику.
Проводник вьючит лошадь, нам оставляют наши одеяльца и остатки хлеба,
грудинки и сахара. Мы идем па ледник!