Geum.ru

Начало формы Конец формы

Вид материалаДокументы

Содержание


Обезьянья тропка
Подобный материал:
1   ...   36   37   38   39   40   41   42   43   ...   84

ОБЕЗЬЯНЬЯ ТРОПКА


Лишь в середине сентября Энгель отпускает меня на семь дней в маршрут

на Кардывач и Рицу. Он понимает, что это будет не прогулка, он уже знает

цену глазомерным съемкам и хронометражу маршрутов.

Компаньонов себе не выбираешь, радуешься, что нашлись попутчики. Кто

они? Молодой инженер Всеволод - шатен, вид спортивный. Симпатичная

сероглазая стриженая блондинка Лена в защитной гимнастерке, брюках и

тюбетейке. Она моих лет, а уже аспирантка университета, биолог. Держится

подкупающе просто, не напоказ. Мрачноватый корреспондент ленинградской

газеты Гоша с унылой женой Сюзей (от имени Сюзанна, крайне неподходившего

этому невзрачному и обиженному на весь свет существу). Пятый - проводник,

грек Юра Георгиади, при лошади.

Вышли хмурым утром. Горы в низко надвинутых облачных шапках. Дождь

начался, едва мы миновали Сланцевый рудник. Супруги нахмурились и скисли, но

сразу же выяснилось, что мы с Всеволодом и Леной образуем неунывающую часть

группы, и пессимистов это сдерживало.

В одном месте проводник уходит с лошадью вверх по зигзагообразной

тропе, преодолевающей небольшой - метров двести - отрог; мы же идем берегом

Мзымты по ясной тропке, которая взбирается всего на десяток метров над водой

и... обрывается у крутого откоса. На нем видны подобия ступенек, наклонных и

скользких, и прямо из грунта выступают обнаженные размывом горизонтальные

корни деревьев, словно перекладины лестницы.

Надо показывать пример. Приседаю, хватаюсь за грязный пружинящий корень

и, вытягиваясь на нем, спускаю ноги в поисках приступки. Затем перехватываю

руками следующий книзу корень. Смотреть вниз неприятно, того и гляди

закружится голова, а надо и взглядом нащупывать очередные ступеньки.

Легко и уверенно спустились Лена и Всеволод. А Гоша с Сюзей вступили в

затяжной спор - кому лезть первым. Гоша доказывал, что первой должна лезть

жена - покинуть ее наверху одну ему не позволяет этика. А Сюзя настаивала,

чтобы первым лез Гоша, подавал бы ей руку и поддерживал бы ее. Пришлось

карабкаться к ней навстречу и заменить собой Гошу в качестве страхующей

подпорки. Сюзя дрожала, как осиновый лист. Чем менее решительно она ступала

на мокрые уступчики, тем сильнее скользили ноги.

К общему удивлению, пожалуй, даже больше, чем она, на этой "лестнице"

дрожал Гоша. Его тоже пришлось встречать, ловить за щиколотки и прижимать

ему башмаки к грунту.

Спущенные таким образом супруги вместо благодарности разворчались в мой

адрес: сотрудник турбазы, а повел живых людей по такой обезьяньей тропке!..

"Обезьянья тропка"... Это выразительно. Пожалуй, так и отметим это

место на чертеже.

Как важно пройти весь маршрут самому! От Димитрия я об этой каверзной

тропке не слыхал. В письмах туристов лишь раз было шутливое упоминание о

висении какого-то толстяка на корнях. А ведь при плохой погоде и на таком

пустяковом месте могут быть аварии.

НАРЗАНЫ


Мост через Пслух. Давно ли под Псеашхо я видел жалкие истоки этой

речки, сочащиеся из перевальных болотец? А сейчас это вздутая дождем, хмуро

рычащая порожистая река, полная кофейно-пенистой жижи.

За небольшим хребтиком поселок из балаганов. Высотомер показывает 650

метров над морем. Для пастухов это слишком низко. В лесной зоне на такой

высоте не бывает обширных пастбищ. Оказывается, это народный курорт - курорт

на углекисло-щелочном источнике. Пятнадцать фанерно-драночных шалашей, в них

дымят очаги, на нарах сидят и лежат старики, старухи, люди средних лет.

Многие пришли издалека, с побережья,- жалуются на печень, на желудок. Все

они верят в чудодейственность "нарзана". Воду пьют, в ней же купаются. На

костре накаляют большой камень, бултыхают в корыто, и он нагревает воду.

Парятся в нестерпимо горячей ванне.

Источник сочится рядом. Дебит его скромен, но на небольшой поселок воды

хватает. Достаем кружки и пьем. Вода типа боржома, в меру газированная.

Пережидать ли дождь в балаганах? По мнению хозяев, ненастье затяжное. В

сухомятку перекусив, решаем двигаться вперед.

Утомительный скользкий подъем выводит на поляны с высокой травой и

одичавшими грушевыми деревьями. Это Грушевая поляна - одно из самых верхних

черкесских аулищ: высота здесь более тысячи метров над морем.

До сих пор нас поливало сверху, а в траве полян мы сразу же промокли с

головы до ног. Башмаки так хлюпали, что можно было шагать вброд через любой

ручей, не ища сухих переправ.

Тропа повела косогором, вверх по долине Мзымты, но высоко - метров

триста-четыреста над рекой. Упрямо, даже под дождем, веду записи в почти

раскисшем блокноте, вычерчиваю путь на кроки, записываю измерения.

Как, наверное, хороша эта тропа в ясный день: за Мзымтой должны

проступать сквозь лес дальние вершины Аибги, а может быть, уже и Агепсты? Но

видим только моросящую муть. Надоедливо чередуются мелкие подъемы, спуски,

броды. Час, два, четыре...

Наконец шум Мзымты приблизился. Проводник показал на тропку, юркнувшую

вправо - к знаменитому Энгельмановскому нарзану, который раньше даже прозван

был Царским за высокое содержание газа и щедрый дебит. Уговариваю товарищей,

как мы ни устали, зайти к источнику. Гоша с Сюзей предпочли шагать за

проводником не сворачивая. Мы же втроем идем к источнику.

У стремительных мутных вод Мзымты ржавые камни с железистыми натеками

от минеральной воды. В небольшой ямке кипит энергичный ключ, и в его воде

разбегаются серебристые пузырьки углекислоты. Пьем из ладоней, каждый

закашливается от бьющего в нос и в легкие газа. Да, это не пслухская

водичка. Недаром Энгельмановский нарзан когда-то так славился.

Мне доводилось читать, что камни вокруг источника бывают засыпаны

трупами насекомых, задохнувшихся в углекислом газе, который заполняет

впадинку. При нас ничего подобного не было: может быть, смыл дождь?

Возвращаемся на тропу. Лес расступился и дал место пастбищам,

раскинувшимся во всю ширину дна просторной долины Мзымты.

Вот она какая, Энгельманова поляна! * Мы ее видим ненастную, а с нее

должны открыться совсем новые горы...

У длинных строений молочной фермы эстонского колхоза пасется наша уже

развьюченная лошадь. Скота вокруг не видно, он сейчас выше - на Тихой речке.

На ферме всего двое жильцов. Нас гостеприимно встречают, приглашают к очагу,

показывают место на сеновале для ночлега.

В накрытых клеенками вьюках вещи остались сухими. В считанные минуты

Всеволод и Лена достают фуфайки и запасные штаны, надевают сухую одежду и

весело выжимают намокшую. Стараюсь не отставать от них и через пять минут

чувствую себя согревшимся и взбодренным. Лена, никого не спрашивая, уже

укрепляет над очагом кастрюлю с водой для супа, а Всеволод раздувает рядом

второй костерок, натягивает над ним веревки. Развешиваем мокрые вещи. Скоро

от них повалили клубы пара. Рисовый суп с мясными консервами - такой густой,

что ложка стоит,- кажется нам чудом кулинарии. Угощаем хозяев, а от них

получаем кружок влажного самодельного сыра.

У очага сидят нахохлившиеся супруги. Они пришли сюда за полчаса до нас,

но все еще не сняли с себя мокрую одежду. Когда мы пришли, они спешно,

всухомятку, что-то дожевывали и смущенно прятали бумажки из-под шоколада. Мы

уже устроились спать на ароматном сеновале, а они только теперь решились

переодеться. Сушить вещи вообще не захотели: "Зачем, когда завтра все равно

все промокнет?"

Ночью не раз просыпаюсь от ворчливого шепота: все спят, только эти двое

вертятся с боку на бок и точат друг друга за неудобства ночлега.

Невольно сопоставляю поведение двух своих новых друзей, видимо, бывалых

туристов, их находчивость, непринужденную веселость с поведением... не

только Гоши и Сюзи, но и со своим собственным в недавнем походе на Псеашхо.

Теперь я вижу, как можно и нужно делать радостными даже ненастные походы.


*Названа так по имени землемера Энгельмана.