Книга представляет собой запись фактов, событий, воспоминаний и размышлений, навеянных работой в чернобыльской зоне и многочисленными встречами с участниками этих работ.
Вид материала | Книга |
СодержаниеНовый способ контроля |
- Библиотека Альдебаран, 2446.13kb.
- Методические указания по выполнению курсовых работ учебной дисциплины, 169.91kb.
- Программа, написанная непосредственно в процессорных кодах, представляет собой последовательность, 302.67kb.
- Виталий Семенович Макаренко (1895-1983). Мой брат антон семенович. [Воспоминания], 697.94kb.
- Выступление губернатора на встрече с активом троо участников ликвидации последствий, 26.77kb.
- Радиации вследствие катастрофы на чернобыльской аэс, 820.17kb.
- Оценка последствий налоговой реформы, 50.61kb.
- В. В. Полуэктов полевые и манипуляционные технологии настольная книга, 6716.55kb.
- Ли Чжунъюй – Основы науки цигун, 594.79kb.
- Источник: В. Гейзенберг, Физика и философия, М., Наука, 1989, сс. 3-132, 2670.06kb.
Новый способ контроля
Среди фотографий послеаварийного Чернобыля есть одна особая. На ней представлена яблоня, давно потерявшая свой зеленый наряд. Красные яблоки на голых ветках резко выделяются на фоне белого снега. Картина символичная – природа продолжает одаривать человека, не подозревая о том, что сам человек сделал эти дары опасными для своей жизни.
Эта фотография сделана первой зимой после взрыва реактора. Дозиметристы же, работавшие в Припяти, еще осенью заинтересовались чернобыльскими яблоками: ведь это первый урожай после аварии. Самым дотошным из них оказался Андрей Митенков из Горького. Выяснилось, что радионуклиды накапливаются в яблоке очень неравномерно. Основным местом загрязнения является сердцевина яблока и особенно косточки. Отмыв яблоко от осевшей на него пыли и удалив сердцевину, можно остальное спокойно использовать в пищу. Для меня, новичка в этих вопросах, такой результат казался удивительным. Но компанию дозиметристам в поедании собранных ими яблок я все же составил.
Эта история вспомнилась летом 1987 года, когда в заброшенных садах Чернобыля начали появляться различные фрукты. Отправляясь домой в Минск после очередной вахты, я прихватил с собой образцы всех появившихся к тому времени фруктов. Моя дочь Лена, работавшая в то время на заводе «Интеграл», произвела в их лаборатории замеры радиоактивности. Рассказывает: лаборанты обиделись на меня, что мало привез. А в остальном все оказалось в норме. Хуже всех, то есть почти на пределе допустимого оказались черная и красная смородина.
Такой результат «окрылил» меня и моих чернобыльских друзей. Проблема витаминов для нас была решена. Благо, в каждом чернобыльском дворе можно было найти фрукты на все вкусы. У нас даже возникло разделение зон влияния: никто границы чужой зоны не нарушал. Как знать, может быть именно обилие поглощаемых нами витаминов помогло нам в то трудное время в борьбе с вездесущей радиацией.
Однажды, уже осенью направился я в медсанчасть, расположенную в Чернобыле.
Нужно было пройти очередной профосмотр. Спешить некуда, иду и любуюсь охваченными осенним разноцветьем садами. И вдруг… Первое желание пройти мимо быстро прошло. Перед моим взором – прелестная беседка, сплошь заплетенная лозами винограда. Наверное много радости доставляло это уютное место своим хозяевам. Но, кто знает, где сегодня ее заботливые хозяева. Отблески солнца от янтарных гроздей винограда восхищают и как бы взывают ко всем: мы ведь родились для вас, для вашей радости, но где же вы?
Я стоял, любовался сказочным зрелищем и боролся с соблазном. Но где уж там: слабости наши ох как сильны. И я не смог пройти мимо. А вы прошли бы? Сорвав и поглотив первую гроздь винограда, я понял, что не смогу уйти отсюда, пока не заполню виноградом всю «тару». Уходил я с гордо поднятой головой, ибо согнуться уже был не в состоянии.
Первым же кабинетом в медсанчасти оказался кабинет СИЧ (счетчик излучений человека). Именно там измеряют мощность излучения как самого человека, так и всего, чем он нашпигован. Признаюсь, содержимое моего желудка меня несколько беспокоило. Пока приборы измеряли и обрабатывали информацию, мое напряжение возрастало. Кто знает, чем обернется для меня моя слабость и неумеренная прожорливость. Но, как выяснилось, волнения мои были напрасными. Никаких отклонений от нормы приборы не обнаружили. Значит, виноград был чистым. Уверен, что связано это с тем, что корневая система виноградных лоз очень глубокая, слой же загрязненной почвы обычно не превышает 7-10 см.
Вот так и добавился еще один очень ценный (и приятный) продукт к списку пригодных для «поедания» фруктов и ягод. А использованная мной «технология» могла бы быть зарегистрирована в качестве изобретения «Нового способа контроля содержания радионуклидов в пищевых продуктах». Как вы на это смотрите?
А если без шуток, то я не советую вам пользоваться этим «новым способом контроля». Не всегда же такие истории могут иметь счастливый конец!
Чернобыль, 1986-87 годы.
Анонимщик
С самых первых дней пребывания в Чернобыле у меня возникало множество вопросов, на которые нужно было найти ответы. И с самого начала мне повезло: оказался я в общежитии, расположенном рядом со зданием городской бани. Но суть не в бане, а в самом общежитии. Комнаты в нем были огромными, в них размещалось до 25 кроватей. Первое впечатление не из приятных, тем более, что досталось мне самое неудобное место: на проходе и у самой двери. И приличный сквозняк. Вечером трудно заснуть, постоянно снуют люди, о чем-то беседуют, что-то обсуждают. Но только через несколько дней, когда первые знакомства с «однокамерниками» уже состоялись, я начал понимать преимущества своего положения.
В то время работы в зоне велись в очень напряженном ритме. Но эта работа не только выматывала людей, но и насыщала их сознание массой новых впечатлений. И, собравшись вместе, люди делились своими впечатлениями о прожитом дне, о пройденном в Чернобыле пути. Вот тут-то я и оказался сразу же в самом центре происходивших событий. Мои новые знакомые приехали в Чернобыль из разных концов огромного Советского Союза, работали они в самых разных местах зоны. И, в большинстве своем, эти люди работали в самых опасных и тем особенно интересных местах, расположенных совсем рядом с эпицентром взрыва. Первое время эти места для меня были закрыты, моя основная работа ограничивалась контуром проволочных ограждений города Припять и Чистогаловским захоронением радиоактивных отходов, куда вывозился загрязненный грунт из города.
Вот тут-то мои сборища в нашей огромной комнате превратились в нечто подобное «вечернему университету». Многие из моих учителей являлись профессиональными работниками атомных станций: они очень много (в сравнении со мной) знали и умели. Мои первоначальные знания сводились к теоретической подготовке на физмате Иркутского Госуниверситета. А мой «вечерний университет» обогатил меня практическими знаниями. В нем проводились даже «лабораторные работы». Если что-то из обсуждавшихся вопросов не находило у нас ответа, то мы договаривались о том, как, где и у кого можно в этом разобраться. И каждый получал задание на завтрашний день. Вечером подводились итоги проделанной работы, и каждый получал оценку своим знаниям и своей активности в разрешении возникшего вопроса. Уровень моих знаний рос со дня на день, и уже через неделю-две я мог на равных обсуждать интересные и сложные вопросы со своими учителями.
Когда мне предоставили комфортабельное жилье в виде однокомнатной квартиры на двоих, мне стало ужасно скучно. Хотя мой курс обучения, можно сказать, завершился вполне успешно, мне очень не хватало вечерних дискуссий с моими теперь уже коллегами. Но в моем новом положении было и одно весьма существенное достоинство. Освободившись от вечерней учебы, я получил возможность осмыслить все услышанное и увиденное. Попробовал записывать наиболее интересное. А интересного было много, и далеко не всегда приятного.
Кроме множества людей, встречи с которыми доставляли удовольствие, попадались и люди, с которыми лучше бы и не встречаться. Иногда их личности и их поведение вызывали возмущение и протест. Эти люди не жили в многоместном общежитии, они были комфортно размещены в поселке Зеленый Мыс или на кораблях, переоборудованных в гостиницы. Это было за пределами зоны, и, в отличие от большинства чернобыльцев, большую часть времени они проводили в чистых местах и с весьма комфортным обслуживанием. Это были начальники, уровень гонора и самоуверенности которых определялся степенью самовлюбленности в собственную персону.
Иногда эта самоуверенность, откровенная некомпетентность и вызывающая наглость так выводили из себя, что появлялось острое желание рассказать об этих «выдающихся» деятелях как можно большему числу людей. На это и тратилось свободное вечернее время. Так и появились «мини-произведения», в которых отображались наблюдения, впечатления и размышления. С самого начала я решил не уходить от фактов и не изменять фамилии действующих лиц.
Очень хотелось посоветоваться с кем-то опытным о качестве произведенной продукции. И кого же избрать лучше, чем автора «Саркофага» Владимира Степановича Губарева? Вот ему я и передал свои первые записки. Оставалось лишь ждать реакции.
Реакция появилась с совершенно неожиданной стороны. Как-то встретил вечером в столовой «Сказка» своего товарища из Днепропетровска Петра Васильевича Швыдько. С ним нас очень многое связало в зоне, многое хотелось бы о нем рассказать. И обязательно расскажу: он этого несомненно заслуживает. Но вернемся к той встрече:
«Ты знаешь, что о тебе говорят начальники?»
Меня этот вопрос искренне удивил:
«Откуда же мне знать?»
«Так вот, говорят, что ты анонимщик!»
«Ну, совсем уж здорово! Как это они до такого додумались?»
«Говорят, что ты о них что-то писал».
«Почему же они решили, что это писал я?»
«Так ведь там стояла твоя подпись».
Вот уж теперь совсем интересно:
«Что же это за анонимка с подписью?»
«Вот и я им то же сказал».
«Ну, и что они?»
«Да, ничего, просто пожали плечами, видно нечем было ответить».
Рассказал я ему, откуда взялись такие слухи. Вместе посмеялись и … забыли об этом «инциденте». Но еще долгое время, встречаясь с разными начальниками, я ощущал на себе настороженные взгляды: вроде побаивались они чего-то. Но мне ни разу об этом не напомнили. Ну и пусть боятся -- это даже не плохо!
С Владимиром Степановичем мы через некоторое время встретились. Об «инциденте» я не стал ему рассказывать. Он доброжелательно отозвался о моих «произведениях». Это, конечно же, ободрило меня. И стал я понемногу пописывать. В общем, если что-то Вам не понравится, можете пенять на него. Это, конечно же, шутка. Но я Владимиру Степановичу действительно за многое благодарен!
Чернобыль, 1986-87гг.