Книга представляет собой запись фактов, событий, воспоминаний и размышлений, навеянных работой в чернобыльской зоне и многочисленными встречами с участниками этих работ.

Вид материала

Книга

Содержание Один на всех Ну и грибочки!

Подобный материал:

• Библиотека Альдебаран, 2446.13kb.
• Методические указания по выполнению курсовых работ учебной дисциплины, 169.91kb.
• Программа, написанная непосредственно в процессорных кодах, представляет собой последовательность, 302.67kb.
• Виталий Семенович Макаренко (1895-1983). Мой брат антон семенович. [Воспоминания], 697.94kb.
• Выступление губернатора на встрече с активом троо участников ликвидации последствий, 26.77kb.
• Радиации вследствие катастрофы на чернобыльской аэс, 820.17kb.
• Оценка последствий налоговой реформы, 50.61kb.
• В. В. Полуэктов полевые и манипуляционные технологии настольная книга, 6716.55kb.
• Ли Чжунъюй – Основы науки цигун, 594.79kb.
• Источник: В. Гейзенберг, Физика и философия, М., Наука, 1989, сс. 3-132, 2670.06kb.

Один на всех

Третий блок. На площадку перед АБК-2 один за другим подходят машины с солдатами-«партизанами». Блок очень «грязный», ведь находится он в одной связке с взорванным реактором. К тому же, плитами перекрытия, выброшенными взрывом, пробило крышу третьего блока. Руководство же работами по так называемой ликвидации последствий аварии, как плохая хозяйка, норовило побыстрее «замести» мусор по укромным местам. И для этого пожарникам пришлось «мыть» крышу. А вода, основательно «удобренная» приличным набором радионуклидов, стекала, естественно, через все пробоины в крыше в помещения третьего блока. Особенно досталось подвальным помещениям, где вода находила свое последнее прибежище.


Солдат разводили по всем этажам блока. Похоже было, что очень торопились хоть чуть-чуть почистить третий блок и побыстрее его запустить. Но какой огромной ценой! Хотя, о чем мы говорим, и здесь ведь действовал все тот же испытанный принцип: «Мы за ценой не постоим». С той лишь разницей, что «цену» оплачивали жизнями и здоровьем других людей (не своими же!).


На всех площадках копошилось множество солдат, соскребая и выскребая все, что прилично «светило». Интересна одна деталь в организации работ: руководитель каждой группы солдат имел единственный на группу дозиметр. Определив рабочее место для группы и дав задание солдатам, он норовил убраться куда-то в более чистое место. И там его дозиметр фиксировал ту дозу, которая ни в какое сравнение с дозами, полученными солдатами, не шла. И на много «не шла»! Не сомневаюсь, что начальству эти тонкости «организации труда», эти «мелкие шалости» были хорошо известны. Но ведь им и не была нужна правда: чем меньшие цифры будут проставлены в отчетах (и в учетных карточках солдат), тем лучше для них. А ведь главным в их деле была забота о человеке, … то есть о себе, конечно же.


Из подвальных помещений солдатам пришлось выгребать и выносить ведрами самую опасную грязь. Какие дозы набрали там ребята трудно даже представить себе. Накопитель же «один на всех» в это время «отдыхал» вместе со старшим группы и, естественно, его показания даже без общепринятой подтасовки оставались «весьма умеренными». Для скольких ребят эта хитрая «организация труда» привела к катастрофическим последствиям. Лишь один пример.


Солдат-«партизан» Василий Витальевич Тимченко из города Сумы до призыва в армию (в Чернобыль) ничем не болел. Работал на очистке подвалов третьего блока. Индивидуальных дозиметров, как обычно, не было. Уже на второй день теряет сознание и оказывается в окружном госпитале Киева. И дальше -- больницы, госпитали, инвалидность, полное бесправие и незащищенность от нашего «заботливого» государства! А сейчас: «Нет здоровья, нет квартиры, нет внимания со стороны медиков. Как жить дальше -- не знаю». Тем, кто гнал людей на такие работы, нет до них никакого дела.


Много подобных историй, связанных с той же методикой «один на всех», происходило во многих местах чернобыльской зоны. Был и случай, когда солдатам поручили копать траншею, и допустимое время работы оценили по мощности излучения на поверхности. По мере же углубления мощность излучения резко возрастала, видимо, на какой-то глубине находился достаточно мощный источник. Но дозиметр, находившийся «на отдыхе» далеко от места работ, не знал об этом. В результате солдаты получили запредельные дозы облучения.


К сожалению, все это еще раз подтверждает полное безразличие организаторов работ к тем людям, на горбу которых вытягивались все работы в чернобыльской зоне!


Третий блок ЧАЭС, лето 1987г.

По-домашнему


Здесь в Чернобыле познакомился я с Валерием Аксентьевичем Моисеенко. Это один из работников МВТУ им. Баумана, которое прислало в Чернобыль два робота. Не будем говорить о роботах, вернемся к Валерию Аксентьевичу. Этот человек привлек к себе мое внимание прежде всего каким-то особым беспокойством за все, что делалось на кровле третьего-четвертого блоков, и особенно за все то, в чем участвовали работники МВТУ. Иногда при неудачах в работе с этими роботами мне бывало просто по-человечески жалко смотреть на него, очень уж близко принимал он все это к сердцу.


Однажды после поздней вечерней работы, когда в сгустившихся сумерках все объекты площадки "М", на которой работали роботы, буквально слились на экранах телемониторов в какую-то единую массу, мы с Валерием Аксентьевичем вынуждены были отправиться домой, то есть в Чернобыль.


Робототехники жили на втором этаже бывшего детского садика "Сказка", там же на первом этаже располагалась столовая. А наше общежитие "Припять" было совсем рядом. Когда мы подъехали к общежитию, я предложил Валерию Аксентьевичу сразу же зайти в столовую поужинать. Но он мне как-то очень многозначительно сказал, что они не ходят в столовую в рабочем виде, они переодеваются в домашнюю одежду и в тапочках идут в столовую. И слово "тапочки" было сказано с какой-то особой значимостью. Я понял, что в него вкладывается смысл чего-то домашнего: вот они пришли домой и, как дома, идут на ужин в тапочках.


На другой день опять работа, опять напряжение до самого обеда. Едем на автобусе в столовую АБК-1 на первом блоке действующей части ЧАЭС. Народу много, все моют руки, приводят себя в порядок, проходят дозиметрический контроль. Мы потеряли из вида друг друга. Стою в очереди к раздаче и все время оглядываюсь назад. Через некоторое время Валерий Аксентьевич появляется, идет в мою сторону и как-то странно улыбается. Смотрю на него с любопытством: чем же вызвана эта улыбка? И только опустив взгляд вниз, понял в чем дело. Шел он без обуви, в одних носках. Оказалось, что дозиметрист у входа обнаружил, что его резиновые сапоги так "светят", что в них идти в столовую нельзя. Попытки отмыть сапоги не дали желаемого результата. Припрятал он свои сапоги где-то в укромном месте, а сам вперед. Ну это был, конечно, номер!


После этого много дней посмеивались над Валерием Аксентьевичем, предлагая еще в автобусе снять сапоги. Вo-первых, зачем снова испытывать судьбу, а, во-вторых, это ведь будет действительно по-домашнему -- в носочках!


Февраль 1987 года.


Ну и грибочки!


В конце 1986 года довелось мне обследовать ближайшие к взорванному реактору территории. Недалеко от города Припять обнаружил завод по переработке грибов. Обычное для этих мест брошенное своими хозяевами предприятие. Обошел его цеха и представил себе сколь активной была жизнь людей на этом предприятии до аварии. В подтверждение этого обнаружил в одном из цехов пачки наклеек для готовой продукции. Это было чудо: каких только видов грибных деликатесов не производили здесь. И ведь все это собиралось в ближайших лесах. Сколь же богата природа этих мест!


Все это невольно наводило на мысль о нашем бездушном отношении к тому дару, который с самого рождения окружает каждого из нас. Говорят, ничто не может оправдать слезинки ребенка. А сколько слез пролито детьми, испытавшими на себе «прелести» атомной энергетики?! Не говоря уже о слезах их матерей. Стоит ли вся вместе атомная энергетика с ее «совершенно безопасными» атомными реакторами, к тому же производящими огромное количество радиоактивных отходов, уже пролитых на созданных ею пепелищах детских и материнских слез?


В чернобыльской зоне, одном из богатейших мест нашей планеты особенно остро ощущается наше неразумное и неблагодарное отношение к тому великому дару, который именуется Природой. Те, кто жили в этих краях, с восторгом рассказывают о всех прелестях здешних мест, способных сделать человека счастливым. И слезы наворачиваются на глаза этих людей, когда из сладостных воспоминаний о «довоенной» жизни возвращаются они к тягостным мыслям о том, что этому уже никогда не бывать.


Среди тех, кто пришел в зону чернобыльской беды уже после аварии, было много истинных любителей и ценителей природы. Рыболовы, грибники и охотники не могли смириться с мыслью о том, что все окружающее нас богатство безвозвратно угроблено. Уже весной 1987 года наиболее нетерпеливые рыболовы не смогли сдержать свою страсть. Их вознаграждение – щуки по полтора-два метра длиной способны были вызвать восторг у любого любителя рыбной ловли. Из одной такой рыбины набиралась трехлитровая банка икры. Дозиметристы тщательно обмерили этих рыбешек, что говорится, вдоль и поперек. И результат: загрязнены голова и спинной хребет, все остальное – годится в пищу. Офицерская столовая в Чернобыле, ранее именовавшаяся рестораном «Припять», угощала своих посетителей блюдами из этой рыбы.


У чернобыльской пристани располагалась база исследовательского кораблика «Сталкер». Находиться постоянно на воде и не видеть рыбы?! Разве хоть один уважающий себя моряк смирится с этим? Пару раз и мне довелось побывать в гостях у моряков этого корабля. Скажу честно, до того мне никогда не приходилось есть уху, состоящую почти исключительно из рыбы с небольшой добавкой воды и всего остального. А жаренные лещи и сомы в огромных мисках! Оба раза мы возвращались в свое чернобыльское жилище со столь основательно заполненным желудком, что даже согнуться, чтобы завязать шнурки на ботинках уже не могли.


О грибах же известно, что они впитывают в себя радионуклиды, как губка. Наверное это связано с тем, что корневая система грибов расположена в тонком поверхностном слое земли, наиболее загрязненном. Поэтому в зоне, мягко выражаясь, не было много людей, готовых позариться на этот вид даров природы. Но все же с одним из заядлых любителей грибов мне довелось встретиться.


…Рабочий день закончился, можно поваляться в мягкой постели чернобыльских апартаментов. Это очень располагало к философскому осмысливанию нашего чернобыльского бытия. Мои далеко уходящие мысли прерывает телефонный звонок. Это Шелдышев Виктор Иванович, сотрудник нашего предприятия «Комплекс», а заодно и парторг его.

«Заглянул бы в гости, есть чем удивить».


Разве улежишь после такого соблазнительного и заманчивого приглашения? Отправляюсь к нему, благо, живет он в том же доме. С загадочной улыбкой Виктор Иванович извлекает из холодильника банку с отборными маринованными белыми грибами. Действительно удивить меня ему явно удалось. Конечно же, я ничуть не сомневался, что собирал он их не в лесах под Киевом, а совсем недалеко от города Припять. Но справку о дозконтроле я, разумеется, не потребовал. Насладившись моим восхищенным взглядом на столь давно забытый мной деликатес, Виктор Иванович открыл банку и предложил мне приступить к дегустации. И мы приступили.


Лакомство было столь приятным, что мы тут же «умяли» половину трехлитровой банки. На остальное после ужина просто места не хватило. Такого удовольствия мне давно не приходилось испытывать. Виктор Иванович оказался не только любителем-грибником, но и классным мастером в приготовлении грибных блюд.


Еще несколько раз Виктор Иванович приглашал меня помочь опорожнить очередную банку. Отказов с моей стороны не было. Читатель может быть удивлен столь безответственным поведением людей, хорошо знающих, что такое радиация. Но я мог бы предложить два объяснения нашему поведению. Во-первых, с таким лакомством нам приходилось иметь дело совсем не часто. Следовательно, «размазанная» на множество остальных дней радиация оказывалась совсем не опасной. И, во-вторых, длительное пребывание в загрязненной зоне приучает человека к некоему философскому восприятию окружающей действительности и опасности в том числе. Но это не значит, что я мог бы посоветовать кому-либо повторять наши «эксперименты».


А все же грибы были классными! И рыба тоже!


Чернобыль, 1987 год.