Проблема цифрового неравенства

Вид материала

Документы

Содержание Таблица содержания Интернета, по языкам Сайты на каких иностранных языках Вы посещали хотя бы один раз за последний месяц? (ответы заявивших, что они пользовались Интер

Подобный материал:

• “Проблема сокращения бедности, 465.13kb.
• Темы контрольных работ по истории управленческой мысли Проблема возникновения социального, 17.23kb.
• Депозитарное хранение и обязательный экземпляр электронных документов, 119.06kb.
• Комплекс состоит из 3х основных блоков. Скважинного цифрового зонда Устройства сопряжения, 58.84kb.
• Решение неравенств. Равносильные неравенства, 46.71kb.
• Методы цифрового анализа текстовых сообщений для идентификации спама, 336.63kb.
• Элективный курс по математике для учащихся 9 класса тема: «уравнения и неравенства,, 248.15kb.
• Доклад внеочередной сессии Рабочей группы по автомобильному транспорту по внедрению, 103.83kb.
• Поурочное планирование (5 часов в неделю, всего 170 часов) Тема, 155.46kb.
• Различия между мужчинами и женщинами имеют сложный характер, 315kb.

Национальные культурные ресурсы в глобальной паутине:

проблема цифрового неравенства.

National Cultural Resources in World Wide Web:

The problem of Digital Divide


Иванова Елена Николаевна

Московская Высшая школа социальных и экономических наук

Российско-британский поствузовский университет

( Академия Народного хозяйства при правительстве РФ и The University of Manchester)

Master of Arts in Cultural Management – MA

e-mail: Eivans2003@yahoo.com

тел: +7 892 657 48541


Концептуальное осмысление глобальной сети как социально-политического ресурса вызвало необходимость переоценки роли культурно-информационного обмена и понятия культурных прав в целом. Для определения взаимоотношений сетевых культурных ресурсов и цифрового неравенства необходимо отделить цифровое неравенство, проистекающее от недостатка технических средств доступа к информации от так называемого контентного неравенства. Ряд стран Западной Европы имеющих целый спектр информационных услуг, глубоко разветвленную информационную инфраструктуру по прежнему остаются вне поля влияния на глобальные информационные процессы и являются информационно «невидимыми» в глобальной паутине. Цифровое неравенство является комплексом мировоззренческих, экономических и социально-политических трансформации, инициированных, прежде всего западной цивилизацией и определяющих глобальную систему мировых коммуникаций и взаимодействий. При этом, невозможно рассматривать цифровое неравенство или цифровой разрыв как исключительно новый тип социального неравенства. Цифровое неравенство является отражением экономического неравенства, а не его причиной и скорее углубляет и выводит на новый уровень уже существующие типы неравенств.

В США проблема "цифрового разрыва" оказалась в центре общественного внимания после публикации в июле 1999 года результатов исследования использования телекоммуникационных технологий в США. Доклад назывался « Провал в Сети: Определение цифрового разрыва» и содержал статистику, свидетельствующую о существовании неравенства среди граждан США в использовании информационных и телекоммуникационных технологий, определяемого экономическими, расовыми и другими демографическими различиями. Проблема приобрела глобальный характер после того, как акцент сместился на технологическое неравенство между разными странами. Предполагается, что цифровое неравенство может вести к дальнейшему углублению экономического и социального неравенства, результатом чего, в свою очередь, станет рост нестабильности в мире. На саммите стран "большой восьмерки", в июле 2000 года на Окинаве, была принята « Хартия глобального информационного сообщества» ¹понятие цифрового разрыва впервые было введено в мировой контекст. Доступность информационных технологий для людей во всем мире провозглашалась основополагающим принципом окинавской хартии. Вслед за этим была создана международная комиссия Digital Opportunity Task Force, задачей которой стал поиск возможностей преодоления неравенства разных стран в доступе к информации и знаниям.

Появление нового сетевого пространства привносит изменения не только во внутреннюю политику самых разных по уровню развития стран мира, но и в отношения между этими странами. Более того, изменяются роли в мировой системе международных организаций, общественных движений, финансовых групп, преступных организаций, отдельных лиц. Эти изменения находят отражение в процессе выработки внешнеполитических решений. Осознание природы этих изменений - необходимая предпосылка для решения многих прикладных задач. Однако данный вопрос можно рассматривать двояко. Безусловно, новые системы коммуникации изменили подходы и методы коммуникации не только между людьми, но и между странами, но внесло ли цифровое неравенство что-либо новое в общую систему политического и социального неравенства в мире? Усугубился ли тот разрыв между бедными и богатыми, развитыми и развивающимися странами? Или же идея цифрового неравенства является одной из форм неоколониализма? Наличие доступа к Интернету и современной коммуникационной инфраструктуры не является первоочередной задачей для стран, где большинство населения

находится за чертой бедности и просто голодает. .

Степень «интернизации» населения мира, а также степень контроля за глобальной паутиной как новым источником массовой информации является важными факторами для представленности культурных ресурсов, однако предстает не в определяющей, а в опосредованной форме. Культурный ресурс характеризуется содержанием. В мире существует ряд стран такие как Швеция, Норвегия, Исландия, где доля пользователей сети от общего числа жителей страны составляет 50% или же Эстония, где этот процент составляет 22 %, что в почти 10 раз больше чем в России, но Интернет ресурсы этих страны остаются почти невидимыми для мирового жителя глобальной паутины. Такую ситуацию можно назвать еще одним аспектом цифрового неравенства - «контентным» неравенством.

«Контентное» неравенство характеризует неравенство среди уже действующих партнеров. С точки зрения « контентного» цифрового неравенства необходимо рассмотривать не степень обеспечения населения компьютерами или наличие необходимых телекоммуникационных систем для предоставления доступа к глобальной сети, но составляющие современной сети по различным признакам. Одним из признаков, по которому можно оценивать существующий контент является языковая составляющая. Существуют ряд компаний, которые проводят исследования по изучению современного состояния Интернета и представляют статистики по динамике развития глобальной сети . Для сравнения приведу две из них:


Таблица содержания Интернета, по языкам

Английский 68.4%

Японский 5.9%

Немецкий 5.8%

Китайский 3.9%

Французский 3.0%

Испанский 2.4%

Русский 1.9%

Итальянский 1.6%

Португальский 1.4%

Корейский 1.3%

Другие 4.6%

Общее число Web страниц: 313В
Источник: Vilaweb.com




Источник: ch.com/globstats/

Если статистика, приведенная www.Vilaweb.com дает возможность традиционной интерпретации, согласно которой англоязычный контент является доминирующим, то диаграмма www.glreach.com представляет совсем иную картину. Соотношение англоязычного контента и контента « нетрадиционных» лидеров (Китая, Японии и Испании) практически равно. Тем не менее, англоязычная часть Интернета остается доминирующей. Большинство европейских стран составляет незначительную часть в данном диапазоне. Одна из самых крупных по терриритории и населению европейских стран, Россия создает от 1.9% до 2.5% от общего состава глобальной сети. Из данного сравнения следует, что измерение контента подобно примеру, приведенному Тоффлером в его работе « Третья волна» об использовании новых проекций в картах немецким историком Арно Петерсом. Он использовал пропорции поверхностей стран относительно друг друга и сделал вывод, что искажение меркаторской проекции « привели к проявлению высокомерия у индустриально развитых стран и осложнили нам видение развивающегося мира». Если даже такой точный предмет, как карты подвергается интерпретации, то столь подвижный, постоянно видоизменяющийся предмет как глобальная сеть тем более может рассматриваться в разных проекциях. Возвращаясь к Тоффлеру: « не нужно говорить о «правильных» картах, а надо понимать различие взглядов на пространство, которое служит разным целям». Исходя из этого, следует принять оговорку, что изучение Интернета не возможно с объективной точностью.

Для того чтобы рассмотреть социальные основы глобальной сети необходимо

изучение не Интернета, а его социальную оценку, выраженную в тех же Интернет ресурсах. Нас интересует метаинтернет, т.е. та часть глобальной паутины, которая осуществляет рефлексию протекающих в сети процессов. Как любая социотехническая система, Интернет является искусственно-естественным образованием, созданным руками человека, но постепенно выходящим из под контроля и живущей по независимым правилам и законам.

Цифровое неравенство может выражаться в формах, как политических и экономических, так и в формах совершенно новых, строящихся на принципиальных изменениях процесса коммуникации в современном мире. Формирующееся информационное общество характеризуется не только и не столько расширяющимися возможностями накопления и переработки информации, сколько новыми формами коммуникации. В таком аспекте необходимо рассматривать Интернет не как объективную реальность, а отношения человека с ней, иными словами - субъективную переработку информации об этой реальности. Соотношение Интернета и культурных ресурсов можно детерминировать лишь условно, так как культурный ресурс видоизменяется в новой предметно-пространственной среде. Построение этой субъективной переработки информации должно базироваться, прежде всего, на понимании этничности и знания как такового.

Понятие этноидентичности необходимо, прежде всего, для того, чтобы определить, что же является национальным культурным ресурсом и в какой мере оно соответствует ожиданиям определенной группы. В отличие от чисто технологического и политического контекста, культурный контекст в значительной мере более сложен. Культура не определена жесткими границами. Национальный культурный ресурс определяется рамками иного рода. Национальные культурные ресурсы в глобальной сети не имеют строгой закрепленности за конкретной структурой и определяются этническими символами как определенными носителями наиболее важных с точки зрения этноса, информационных единиц. Именно характер информации, формы ее кодификации (символ, образ, метафора, знак) и способы ретрансляции дают этносу возможность обладать сходным комплексом черт в культуре, мифом об общем происхождении, коллективной исторической памятью, общим наименованием. Следует отметить, что ощущение этничности становится несколько иным. Так, например 78% испаноязычных пользователей сети Интернет в США предпочитают использовать англоязычные сайты и только 6% испаноязычные ² Тоже самое можно сказать о российской аудитории Интернета. По данным Фонда «Общественное мнение» более половины пользователей Интернета за исследуемый период посещали англоязычные сайты. Посетители сайтов на других языках отстают от англоязычных, по меньшей мере, на порядок. При этом лишь около трети Интернет-аудитории оценивает свое знание английского языка как хорошее или отличное.³




Сайты на каких иностранных языках Вы посещали хотя бы один раз за последний месяц? (ответы заявивших, что они пользовались Интернетом за последний месяц)

Источник: /report/cat/societas/culture/internet/ir00020202

Это свидетельствует о том, что непосредственная связь между этнической принадлежностью и языковыми преференциями в сети не всегда прослеживаются. Поэтому одна только языковая составляющая веб-ресурса не является доминирующей. Скорее, в основе восприятия и удовлетворенности национальными ресурсами лежит идея внутреннего восприятия нации, а также знания необходимого данной группе. При этом знание ориентируется не на объект, а на субъект познания. Здесь прослеживается разница между всеобщим «не рефлектированным» знанием и индивидуальным «рефлектированным» знанием. Трудно определить и некие «пространственные» идентификационные преференции. По данным исследования проведенного центром социального прогнозирования и маркетинга по заказу Фонда им. Ф. Эберта в 1998 году опрошенные респонденты в России более всего отождествляют себя, как россияне, на втором месте как граждане СНГ, на третьем как жители своего населенного пункта , на четвертом как люди на планете.⁴ Здесь возникают два вопроса:

- Что необходимо индивидуально мне и что необходимо мне, как части этноса?

- Есть ли взаимосвязь между Интернетом (речь не идет об интерактивности) и его потребителем.

Если такая связь отсутствует, тогда Интернет предстает как форма Автотехнопоэзиса, т.е. слияние самодостаточности, онтологии и креативности. По мнению Дж. Валентайна автотехнопоэзис - «это слияние социального и технологического начал в некую субстанцию ради имманентной логики развития»⁵ Ресурсы глобальной сети являются еще одной формой развития поэзиса, как безответственного творения новых орудий не отвечающее за развитие в целом. Исходя из этого, сеть- это хаотичная и эклектичная смесь культурных дискурсов. И.В. Кондаков вводит еще одно понятие, связанное с саморефлексией культуры и сети, это понятие «нового синкрезиса», как следующей формы межкультурного синтеза после мифологического и религиозно-схоластического, философски-метафизического и художественно-эстетического, в котором « мир предстает как принципиально многомерный и многозначный, преломленный через множество культурных дискурсов, посредством информационных технологий» ⁶Исходя из этого, рассматривать национальный культурный ресурс в чистом виде практически невозможно. Чаще всего культурная эволюция приводит к видоизменениям и дополнениям в хранилищах информации. Тут вполне уместно вспомнить теорию мэмов разрабатываемую Дюремом, Блэкмором, Линчем и Доукинсоном, которая рассматривает культуру как эволюционирующую систему подобно эволюции биологической и всякое закрепление культурных ресурсов может происходить только искусственным путем

Главный тезис концепции цифрового неравенства в отношении к культурному разнообразию сетевых ресурсов является необходимость ассимиляции культурой глобальной сети. Виртуальный мир, как средство трансляции информации производит переворот в способах освоения культурных ценностей. Но при этом ставится вопрос о том, что мир объединенных в сеть компьютеров сам уже является субкультурой или маргинальным явлением.

Немаловажный фактор находится в сфере также и культурной восприимчивости. Оценить удовлетворенность культурным содержанием можно лишь в том случае, если рассматривать культурные ценности как нечто открытое переоценке. Интернет тем или иным способом содействует ослаблению роли прежних элит занимающих доминирующие позиции в репрезентации культуры. Элиты были аккумуляторами и трансляторами культуры. Глобальная паутина создает культурный полилог ( в том смысле, что в нем участвуют уже несколько разнонастроенных участников) и подобный полилог является потенциальным источником нового знания.

В рамках ликвидации цифрового неравенства задачу представленности культурных ресурсов можно сформулировать таким образом, что информационное наполнение Интернета должно быть богатым, разнообразным и многоязычным, оно должно быть в состоянии удовлетворить конкретные культурные запросы пользователя. Как гарантия международной поддержки культурного разнообразия в сети ЮНЕСКО была разработана Всеобщая декларация о культурном разнообразии. Для усиления Европейского культурного контента в сети и преодолению цифрового неравенства в сфере представленности культурных ресурсов в сети стала разработка т.н. «Лундских принципов». В "Лундских принципах⁹" были изложены основные аспекты политики по оцифровке, сейчас продолжается создание соответствующих координационных механизмов.В рамках проекта ЮНЕСКО "Информационная сеть культуры мира" в прошлом году Московским бюро ЮНЕСКО совместно с Комиссией РФ по делам ЮНЕСКО был открыт русскоязычный сайт¹⁰, посвященный проблематике культуры мира и ненасилия. Процесс глобализации, стимулируемый быстрым развитием новых информационных и коммуникационных технологий, хотя и представляет вызов для культурного разнообразия, вместе с тем создает условия для нового диалога между культурами и цивилизациями

Таким образом, существуют попытки преодоления контентного неравенства, прежде всего между доминирующим американским контентом и культурным контентом европейских стран. Тем не менее, вопрос о представленности культурных ресурсов в сети остается открытым. В соответствии с мыслью Бурдье о неравномерности распространения культурного капитала подобно капиталу финансовому,¹¹ идея равенства в сети остается довольно проблематичной. Вместе с осознанием сети как культурного феномена будет формироваться и понимание о том, какого рода знание необходимо каждой нации в качестве национального культурного ресурса. Разница может быть в том, каким образом мы рассматриваем технологии. Вопрос представленности культурных ресурсов - это вопрос качественной оценки сети. А оценка неравенства в качественной, а не в количественной сфере является не всегда видимым аспектом рассмотрения цифрового неравенства.


⁹ European digital content for global networks . Lund Action Plan

.int/information_society/eeurope/2002/action_plan/stimulate/econtent/eu/index_en.htm

¹⁰ Информационная сеть культуры мира re.of.peace.ru

¹¹ Bourdie P/ Distinction: A Social Critique of the Judgement of Taste.-London: Routledge,1984

и консумеризм порождает новую «пост-индустриальную» культуру. Новая культура не имеет национальных корней, она глобальна по своей природе.