Германские политические партии в процессе и после объединения германии: механизмы конкуренции и тенденции эволюции

Вид материала

Диссертация

Содержание Основное содержание работы

Подобный материал:

• Отчет о работе городского совета и его исполнительного комитета за 2010 год городской, 1108.77kb.
• Рабочая программа дисциплины «Политические партии и общественные объединения» для студентов, 471.18kb.
• Практическая работа «Механизмы макроэволюции», 93.04kb.
• Лекция Политические партии и общественно-политические движения. Группы интересов, 315.64kb.
• «от февраля к октябрю», 116.1kb.
• Дюверже М. Политические партии / Пер с фр. Л. А. Зиминой, 6490.43kb.
• Политические партии зачем они нужны, 492.39kb.
• Политические организации и движения, 344.33kb.
• Политология. Учебник под редакцией профессора М. А. Василика, 7004.32kb.
• В германии создан мультсериал на библейскую тему, 616.9kb.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ


Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, описывается логика и хронологические рамки работы, характеризуется степень научной разработанности проблемы, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, его теоретико-методологические основы, характеризуется научная новизна и практическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту.

Первая глава работы «Партии Запада: эволюция понятий и основных характеристик» посвящена рассмотрению теоретического арсенала партийных исследований, а также анализу тех изменений, которые произошли с политическими партиями западных стран в процессе их исторического развития.

В первом параграфе первой главы «Дефиниция политической партии: становление и развитие научных трактовок» анализируется понятие политической партии и составляющие его структурные компоненты. Суммируя многочисленные дефиниции, делается вывод о том, что к наиболее часто упоминаемым признакам политической партии относятся:

- существование в качестве общественного объединения или организации;

- наличие некоторых мировоззренческих и идеологических принципов;

- выражение специфических социально-групповых интересов;

- обладание определённой степенью общественной поддержки;

- стремление к получению и осуществлению политической власти посредством участия в выборах либо другим способом;

- наличие устойчивой внутренней структуры;

- длительный срок существования.

Также отмечается, что акцент на те или иные конституирующие партийные признаки был обусловлен не только теоретическими и нормативными предпочтениями исследователей, но исторической эволюцией самого объекта изучения. Это обстоятельство объективно порождало изменение структурного баланса между элементами, которые идеально-типически формировали указанное понятие. Если в ХIХ и первой половине ХХ в. их доминирующими признаками были классовые интересы и идеологии, то в последующем на первый план стали выходить организация и электоральная конкурентоспособность. Говоря о современных политических партиях, можно констатировать, что они, в своём большинстве, сегодня определяются властно-политическим измерением, нежели социально-групповым или идеологическим.

Во втором параграфе «Функции политических партий и их эволюция» рассматривается функциональная трансформация современных западных партий. Учитывая двойственную природу партий, являющихся одновременно институтом гражданского общества и составной частью политической системы, наиболее значимые партийные функции были сгруппированы в три блока. К первому относится их активность в качестве агентов общества, куда включается деятельность партий, связанная с артикуляцией и агрегированием интересов, групповой интеграцией, созданием общественного мнения, информированием и коммуникацией, формированием общественной воли, программ и целей, политическим воспитанием, социализацией, мобилизацией, а также партиципацией своих приверженцев и членов. Во второй блок входят функции, обеспечивающие трансляцию общественных интересов на политический уровень, что достигается посредством обеспечения доступа к власти. Речь идёт об электоральных функциях, таких как выдвижение и представление кандидатов, вербовка голосов и участие в выборах. Третий функциональный блок имеет дело с партиями в качестве акторов, формирующих и осуществляющих власть. Он включает в себя отбор и рекрутирование элит, образование правительства, координацию и контроль его деятельности.

Анализируя функциональное развитие партий Запада в целом, следует констатировать, что оно претерпело большие изменения. Прежде всего партийные группировки стали менее эффективно выполнять функции, обеспечивающие связь с гражданским обществом и характеризующие их в качестве его агентов. Главным образом это касается артикуляции и агрегирования интересов, формирования общественной воли, групповой интеграции. Также существенно уменьшилось влияние партий в сфере политического воспитания и социализации, намного снизился их мобилизующий потенциал, упала значимость партийной программатики. В то же время, пытаясь противостоять падению своего общественного влияния, они демонстрируют новые партиципативные возможности, профессионализируя и медиизируя свои информационно-коммуникативные стратегии. Напротив, функции, обеспечивающие доступ партий к власти, по-прежнему имеют для них ключевое значение. Их реализация позволяет партийным объединениям выступать в качестве аутентичных акторов, воспроизводящих свою политичность. Поэтому они перманентно модифицируют и совершенствуют модели поведения, связанные с вербовкой голосов, участием в выборах, выдвижением и представлением кандидатов.

Значение функциональной деятельности партий, характеризующей их как субъектов процесса государственного управления, возросло в наибольшей степени. На рубеже тысячелетий современные западные партии вступили в новую фазу этатизации, что явилось реакцией на снижение общественной поддержки. Государство по-прежнему остаётся доменом партий, при этом роль последних в нём существенно увеличилась. Партийные группировки сохраняют монополию на формирование парламентов и правительств, не ослабляя контроля над их деятельностью. Рекрутируя элиты для властных инстанций, партии специализируют их деятельность, превращаясь в организации профессиональных политиков.

В третьем параграфе «Типологическая трансформация политических партий» исследуется эволюция основных типов западных партий.

Самые ранние типологические характеристики западных партий были связаны с именами Д. Юма, А. де Токвиля, Ф. Шталя, Т. Ромера и отражали начальный этап современного партогенеза. Автором же одной из первых общепризнанных научных типологий стал М. Вебер, который выделял патронажный и мировоззренческий партийные типы. Другой дихотомической парой в веберовской классификации стали партия знати и массовая партия.

Деление на массовые и элитистские партии в дальнейшем было усвоено западной партологической традицией, став основой для последующих классификаций, наибольшую известность из которых получила типология М. Дюверже (кадровые и массовые партии). Наряду с классификацией М. Дюверже, широко употребительной стала типология З. Нойманна, который выделял партии индивидуального представительства (партии знати у М. Вебера и кадровые партии у М. Дюверже), а также партии массовой интеграции (аналог массовой партии), дифференцируя последние на группировки демократической и абсолютной интеграции.

Новой ступенью партийной эволюции Запада стало также появление «всеядной» (всеохватной) партии, теоретическая концептуализация которой связана с именем Отто Кирххаймера. Возникновение этого партийного типа было вызвано процессами социальной модернизации западных обществ, что обусловило снижение классового противостояния и деидеологизацию политики. «Всеядная» партия, наряду с кадровым и массовым типом, становится неотъемлемой частью классификационных схем партийных систем западных стран.

В заключительной четверти XX столетия западные партии вступают в новую фазу развития, которая характеризовалась значительным снижением их общественного влияния. Главным образом данные процессы затронули укоренённые партийные объединения, которые столкнулись со снижением численности и старением своих членов, ростом абсентеизма, появлением протестных группировок с «антипартийным» аффектом. Защитной реакцией традиционных партий на социально-средовые изменения стала выработка новой модели поведения. Прежде всего это касалось взаимоотношений с государством, а также межпартийного взаимодействия, что, в свою очередь, отразилось на внутрипартийной конституции. Концептуализация этой модели нашла своё воплощение в новом партийном типе, возникновение которого, означало наступление нового этапа в развитии партийных систем Запада. Речь идёт о так называемой картельной партии (Cartel Party), теоретическая конструкция которой была предложена американцем Р. Катцем и ирландцем П. Мэйром.

Подводя итог рассмотрению вопроса о типологической трансформации западных партий, можно резюмировать следующее.

- Историческая эволюция партийных группировок была связана с наличием определённого господствующего типа партии, который, представляя собой идеально–типическую модель, выражал квинтэссенцию основных тенденций партийного развития в данный период времени.

- Появление преобладающего партийного типа было обусловлено, как правило, изменениями среды обитания партий, что побуждало их адаптироваться к новым условиям, модифицируя свою внутреннюю конфигурацию и поведенческие модели.

- Господствующий тип партии не исключал наличия иных, «неосновных» партийных разновидностей, которые существовали параллельно первому. Находясь на периферии политической сцены, они выражали интересы определённых (как традиционных, так и модернизирующихся) социальных сред.

- Наиболее распространённой классификацией в западной политологии стал исторический триптих, включающий в себя элитистский, массовый и всеохватный партийный типы. Существуя в разных наименованиях и интерпретациях (партии индивидуального представительства, кадровые, народные партии), его элементы (типы) отражали различные этапы партийного развития Запада – период генезиса современных партий, когда всеобщее избирательное право еще не было введено; эпоху массовой мобилизации и острого классового противостояния; этап формирования постиндустриального общества, для которого было характерно ослабление общественных конфликтов и модернизация социальной структуры.

- Современные тенденции партийного развития западных стран () обусловили появление новых типологических разработок. Одной из влиятельных среди них стала концептуализация картельного типа партии. Тезис о картелизации вызвал дискуссию в научном сообществе, которая в настоящий момент касается, главным образом, его эмпирической проверки.

В четвёртом параграфе «Структурные изменения политических партий» эксплицируется историческое развитие структурных характеристик западных партий.

Становление собственно политологических исследований в партологии было связано именно со структурно-организационным рассмотрением партий. Одними из первых по этому пути пошли Дж. Брайс и М.Я. Острогорский, за ними последовали Р. Михельс и М. Вебер.

Особый вклад в исследование организационных основ политических партий ХХ столетия внёс М. Дюверже. Он полагал, что внутренняя организация партий является фактором, определяющим их истинную природу. Ввиду этого структурная партийная единица становится у него исходным пунктом типологии партий.

Важной проблемой развития партий явилась их подверженность бюрократизации. Оборотной её стороной стал вопрос о степени внутрипартийной партиципации (демократии). В наиболее концентрированном виде эта проблема нашла своё выражение в работах Р. Михельса. Согласно его утверждениям, бюрократизация, олигархизация и вождизм в партиях объективны и неизбежны, что делает невозможным реальное осуществление внутрипартийной демократии. В современной западной партологической литературе тезис Р. Михельса о неизбежности внутрипартийной олигархизации в целом больше критикуется и опровергается, нежели находит своё подтверждение. Характеризуя внутреннее состояние современных западных партий, учёные в большей степени склонны поддерживать тезис об их стратархиальной природе, когда власть распределяется между несколькими уровнями, не концентрируясь в едином центре.

Развитие внутрипартийной демократии неразрывно связано как с исторической эволюцией самих группировок, так и с изменением средовых условий, в которых они находились. В целом, рассматривая современные партии Запада в ракурсе развития внутрипартийной демократии, следует констатировать наличие определённой амбивалентности, при которой партиципация базиса и автономность территориальных подразделений сосуществует с тенденцией концентрации ресурсов и влияния у партийных обладателей государственных постов.

Третья четверть двадцатого столетия вошла в историю партийного развития как период бурного количественного роста западных партий, пик которого пришёлся на 1960-1970-е гг. Однако с начала 1980-х гг. начался обратный процесс, приобретший в некоторых странах обвальный характер и ставший одним из проявлений глобального партийного кризиса. Но, несмотря на изменившиеся социальные условия, побуждающие партии к поддержанию «экономичных», скелетных организаций, внутреннее членство по-прежнему остаётся их неизменным и многофункциональным атрибутом, а его величина - свидетельством степени влияния в обществе. При этом унификация социальных характеристик членского состава основных партий не препятствуют тому, что последние по-прежнему воспринимаются населением в качестве выразителей интересов определённых адресных групп, позволяя выстраивать им вполне различимые политические альтернативы. В то же время, в условиях значительного сокращения численности партий и роста «антипартийных» настроений, для их будущего всё более важным становятся тенденции развития социального состава электората, нежели внутреннего членства.

Пятый параграф «Партийные системы: классификация и факторы формирования» посвящён исследованию межпартийного взаимодействия, его характеристик и национальных особенностей в странах Запада.

Классическим критерием классификации партийных систем, со времён выхода труда М. Дюверже, стал количественный. Согласно ему выделяют однопартийные, двухпартийные и многопартийные системы. В основу другой классификации была положена степень межпартийной конкуренции, присущая той или иной системе. Исходя из этого все партийные системы подразделяются на конкурентные и неконкурентные.

Наряду с разработками М. Дюверже, наибольшую известность среди классификационных схем партийных систем, получила типология Дж. Сартори, которая стала основой для последующих градаций. Он модернизировал правила подсчёта партий, введя, понятие значимых (релевантных) группировок, дифференцировав семь типов партийных систем.

Одной из важных проблем при анализе партийных систем является вопрос о факторах, влияющих на их формирование и определяющих количество системообразующих партий. Можно выделить несколько подходов, объясняющих степень партийной фрагментации, к которым относятся стратификационные, институциональные, кризисные, модернизационные и социально-психологические теории.

Стратификационный подход рассматривает генезис партий и формирование партийных систем через призму социально-экономического деления общества. Восходя к марксистской традиции классовых конфликтов, он увязывает партийно-политическую ангажированность граждан с их социально-групповой принадлежностью.

Институциональный подход обусловливает число партий нормами правового регулирования, формами государственного правления и территориального устройства, особенностями избирательных систем. Особый вклад в его развитие внёс М. Дюверже, исследовавший корреляцию между партийной и избирательной системами.

Теории кризисных ситуаций обусловливают формирование партийных систем процессами коренных общественных перемен.

Теории общественной модернизации в качестве факторов, объясняющих выход на политическую сцену новых партий, привлекают такие переменные как расширение избирательного права, секуляризационные и урбанизационные процессы.

Социально-психологический подход в отличие от вышеназванных рассматривает причины создания новых партийных образований на микроуровне, ставя в центр своего внимания психологические связи между партиями и их сторонниками. К числу концепций, репрезентирующих данный подход, можно отнести различные варианты теории политической социализации.

Однако наибольшей научной продуктивностью в объяснении формирования новых партийных группировок обладают теории, интегрирующие в себе элементы всех вышеназванных подходов. Самой известной среди них выступает концепция социальных расколов С. Роккана и С. Липсета, которые предприняли попытку обобщить существующие теории, предложив модель, описывающую становление партийных систем Запада.

Другой влиятельной интегративной концепцией, объясняющей возникновение новых политических образований, стала теория перегруппировки партийной системы (Realignment Perspective). Согласно её постулатам, они возникают как результат кризиса (стимула) в определённых частях электората, которых не удовлетворяет политика правящих элит. Кризис интенсифицирует властную конкуренцию и может привести к переориентации избирателей в пользу новых группировок, вероятность которой тем выше, чем менее выражена лояльность по отношению к традиционным партиям.

Таким образом, структура и контуры партийных систем опосредуются множеством факторов, совокупный вектор которых обусловливает их конкретные типы. Оценивая же современное состояние партийных систем Запада, необходимо отметить наличие тенденций их фрагментации, что является следствием уменьшения общественного влияния укоренённых партий и ростом политической значимости группировок, позиционирующих себя в качестве «антипартийных», «антиистеблишментских» (как правило, крайне правых) объединений. Ввиду этого традиционные группировки выстраивают защитные механизмы, находящие своё выражение в процессе картелирования, который можно расценивать как барьер на пути дробления партийных систем.

В шестом параграфе «Партии в органах власти: тенденции развития и перспективы влияния» анализируется властно-политические аспекты деятельности партий, проявляющих активность в качестве обладателей публичных постов.

Изучение партий в качестве элементов властных структур логическим образом вытекает из их функционально-целевых императивов: они возникали и развивались как группировки, которые в конечном итоге стремились к получению и осуществлению политической власти. Рассматривая партии в качестве акторов, действующих на парламентско-правительственном уровне, можно сделать следующие выводы:

1. Парламентско-правительственная часть партии выступает в качестве обособленной партийной субструктуры. Характер её взаимоотношений с остальной организацией детерминирован способом возникновения политических группировок и является предметом особого исследовательского интереса.
   
2. Баланс сил между различными структурными частями партии^, анализируемый в историческом контексте, изменился в пользу обладателей государственных постов, что стало результатом целого ряда объективных факторов, главным из которых стал процесс этатизации партийных группировок.
   
3. Влияние идеологических императивов на парламентско-правительственное поведение партий на рубеже столетий значительно ослабло, что объясняется, с одной стороны, редукцией конфликтного потенциала западных обществ, с другой, изменением макроэкономических условий, жёстко детерминирующих выбор вариантов при принятии политических решений.
   
4. Статус и права парламентской оппозиции во второй половине двадцатого века существенно возросли. Это связано с уменьшением мировоззренческой дистанции между значимыми группировками, а также с их картелизацией, что можно оценивать как защитную реакцию партий на падение общественной поддержки. Следствием указанных процессов стали рост кооперативного сотрудничества между правительством и парламентской оппозицией и усиление политико-институциональных возможностей последней в странах Запада.
   

В центре внимания седьмого параграфа «Партии и электоральные процессы» находятся взаимоотношения между партийными группировками и их избирательным окружением.

Электоральные исследования занимают одно из главных мест в партологии, где они конституировались в качестве самостоятельного проблемного поля. В настоящее время оно включает в себя такие тематики, как электоральное поведение и его интерпретация, флуктуация избирательных предпочтений, партийно-электоральная структура, степень социальных и политических размежеваний, партийная идентификация и её изменения, регионализация избирательных оплотов партий.

В начале ХХ в. А. Зигфридом были заложены основы так называемой электоральной географии, которая нашла широкое применение в дальнейших исследованиях выборов, а подход, делавший акцент при анализе избирательных процессов на макросоциальные факторы, получил название социологического. Классическим образцом концептуализации данного подхода стала теория кливиджей С. Роккана и С. Липсета.

Другой подход, в рамках которого концептуализировались электоральные процессы, получил название социально-психологического. Его представители сосредоточили своё внимание прежде всего на индивидуально-аффективных связях, которые выстраивали избиратели по отношению к партиям. Одной из первых разработок этого направления стала теория критических выборов В. Ки. Также большой вклад в развитие данного подхода внесли представители мичиганской школы - А. Кэмпбелл, Ф. Конверс, У. Миллер, Д. Стоукс.

Особое влияние в партологии приобрела теория партийной идентификации, которая, будучи разработанной на основе американского политического опыта, стала применяться в электоральных исследованиях Западной Европы. Вместе с тем обнаружилось, что она более плодотворна при анализе поведения избирателей в двухпартийных системах, где их идентификация легче поддаётся количественному определению, тогда как в условиях многопартийности возникают трудности её операционализации. Тем не менее, её измерение прочно вошло в арсенал электоральных исследований.

Последняя треть ХХ в. отмечена кардинальным убыванием партийной идентификации в западных странах, что было результатом падения влияния политических партий и ослаблением их связей с обществом. Ввиду этого устойчивая партийная ориентация как основополагающий элемент электорального решения стала замещаться иными мотивационными компонентами, в числе которых одну из первых ролей начинает играть избирательный прагматизм. Аналитическим инструментом, позволяющим рассматривать поведение избирателей в таком ракурсе, становится возникшая в 1950-х гг. теория рационального выбора, которая превратилась в одно из самых авторитетных направлений в области электоральных исследований и имела на протяжении нескольких десятилетий большое влияние в партологии. Вместе с тем теория рационального выбора также имела ряд методологических изъянов. Одним из главных недостатков стало весьма упрощённое уподобление экономической конкуренции соперничеству в сфере политики.

В целом, рассматривая научные подходы, анализирующие взаимодействие электората и политических партий Запада, можно резюмировать, что партология имеет в своём арсенале набор консистентных теорий, которые, хотя и обладают различными эвристическими возможностями, однако взаимодополняют друг друга и позволяют более или менее адекватно объяснять избирательные процессы.

В завершение необходимо сказать, что с тех пор как на политическую авансцену вышли всеохватные партии, ориентация на электорат, а не на внутренне членство, всё более выступает в качестве доминирующей партийной стратегии. В то время как прежняя, коренная электоральная среда традиционных партий неуклонно сокращается, они начинают конкурировать между собой за голоса представителей новых средних слоёв. Но нетрадиционные избирательные группы являются трудно достижимыми для политических группировок, поскольку не имеют устойчивых партийных ориентаций. Тем самым электоральное поведение становится для них всё более непредсказуемым и нестабильным, что выражается в росте числа ситуативных избирателей, часто меняющих свои политические симпатии (Volatility). Таким образом, нынешние партии превращаются в электорально уязвимые организации, впадая в зависимость от смены избирательных настроений. Пытаясь противодействовать подобным тенденциям, партийные группировки делают упор на инновационные поведенческие модели, такие как персонализация политики и профессионализация своей медиа-деятельности. Однако главным средством защиты от избирательной неустойчивости становится процесс этатизации западных партий, основная составляющая которого - увеличение государственного финансирования.

Во второй главе диссертации «Процессы партийного развития ФРГ и ГДР накануне объединения Германии» рассматривается состояние партийных систем двух германских государств в преддверии государственного объединения.

Первый параграф второй главы «Партийная система ФРГ в 1980-е гг.» описывает особенности партийного развития Западной Германии на рубеже 1980-1990 гг.

В партийной системе Федеративной республики, которая с 1957 г. рас­полагала так называемой системой «двух с половиной партий», в 1980-е гг. произошли существенные изменения. Прежде всего это свя­зано с появлением на политической сцене «зелёных», сумевших в 1983 г. попасть в парламент, а также Партии республиканцев, которая хотя и не была представлена в бундестаге, но играла заметную роль в политической жизни страны. Благодаря этим группировкам индекс фракционно­сти партийной системы ФРГ с 1957 г. достиг наивысшего уровня (глав­ным образом за счет «зе­лёных»). В основе их появления лежали процессы модер­низации западных стран, ока­завших влияние и на традиционные партийные формирования. Следствием этого стало падение их роли в общественной жизни, выразившееся в ослабле­нии элек­торальных связей, уменьшении избирательной активности, сниже­нии членского состава. Всё это дало повод говорить о кризисе партий и всей партийной системы в целом.

Второй параграф главы «Политические партии ГДР в 1980-е гг.» посвящён анализу процессов, происходивших накануне германского объединения, на партийной сцене ГДР.

Партийная система ГДР, несмотря на наличие пяти партий, имела однопар­тийное содержание. Главная функция сох­ранения многопартийности состояла, пре­жде всего, в интеграции всех граждан ГДР в существующую политиче­скую систему. Таким образом, существовавшие в стране наряду с СЕПГ четыре остальные партии выполняли функцию трансмиссии, которая обеспечивала бесперебойность действия всей обще­ственной системы в целом. Кроме того, быть вовлеченными в какую-либо официальную организа­цию в ГДР, имело большое значение для тех, кто хотел сохранить определённую авто­номию внутри системы и в то же время надеялся на об­щественное продвижение. Таким образом, членство в какой-либо из партий было свиде­тельством политической лояльности. Эта функция союзнических по отношению к СЕПГ партий, получила название «али­би-функции».

Процессы, развернувшиеся в ГДР с октября 1989 года, привели к качест­венным изменениям в её партийной системе, которые характеризова­лись наличием трех новых факторов:

- ликвидацией политической монополии на власть СЕПГ;

• изменением роли остальных партий Демократиче­ского блока;
  
• появлением новых группировок.
  

Наиболее значительными из новых политических организаций стали «Но­вый форум», «Демократия сейчас», «Демократический про­рыв». За исключением «Демократического прорыва», который стал партией консерва­тивной ориентации, две другие груп­пировки, наряду с «Инициативой за мир и права человека», конституи­ровались на этом этапе в качестве движений непартийного харак­тера, объеди­нившись впоследствии в единый блок под названием Союз 90. В октябре 1989 г. появились и первые социал-демократиче­ские ор­ганизации, на основе которых была создана Соци­ал-демократическая партия в ГДР, позже переименованная в СДПГ.

Радикальная транс­формация в этот период происходит в теряющей своё влияние СЕПГ. Часть её руководства, группирующаяся вокруг новых партийных лидеров - Г. Гизи и Х. Мод­рова, встала на путь реформирования СЕПГ в Партию демократиче­ского социализма. К выборам в Народную палату ГДР 18 марта 1990 г. ПДС удалось отчасти преодолеть тот глубокий структурный кризис, который поставил её на грань политической гибели.

В целом же можно констатировать, что, несмотря на разнообра­зие поли­тических группировок в ГДР на рубеже 1989-1990 гг., расстановка сил в Западной Германии оказывала столь мощное воздейст­вие на их развитие, что там стала складываться партийная система, анало­гичная западно-германской. Это нашло выражение прежде всего в формировании двух основных полю­сов политического противостояния – ХДС и СДПГ. Симметричность двух партийных систем проявилась, кроме того, в создании «Зелёной партии» ГДР, а также в образовании Немецкого социального сою­за, ориентированного на баварский ХСС. Унификацию партий­ной системы ГДР, в соответствии с её западно-германским образцом, допол­нил и факт присоединения ДКПГ к восточно-германским демохристианам. Ассиметрию обеих систем в этот период создавали наиболее влиятельные восточно-герман­ские группировки левой ориентации - ПДС и Союз 90.

Третий параграф второй главы «Проблема объединения Германии и отношение к ней в контек­сте социально-демографической и партийно-электоральной структуры ГДР и ФРГ» затрагивает вопрос о политических установках, касающихся германского воссоединения, сторонников различных партий и демографических групп.

Процессы партийного взаимодействия в 1990 г. протекали под знаком объединения двух германских государств, поэтому эта тема и отношение к ней со стороны партий и их избирателей, явились главными факторами, определявшими изменения, происходившие в обще­германском политическом ландшафте.

В ФРГ опросы 1960-70-х гг. ясно показали, что сила националь­ного самосознания населения прямо пропорциональна воз­расту и степени интереса к политике. Чем моложе были опрашивае­мые, тем сдержаннее они соглашались с мнением, что германс­кий во­прос ещё не решен. Другой водораздел в отношении к германскому вопросу проходил ме­жду сторонниками правящих и оппозиционных партий. Так сторонники ХДС/ХСС и СвДП в середине 1980-х гг. в абсолют­ном большинстве считали национальный вопрос открытым, тогда как приверженцы СДПГ и «зелёных» придерживались другой точки зрения. Однако в целом, количество тех, кто считал, что положение об объединении, заложен­ное в Основной закон ФРГ, должно быть сохранено, оставалось довольно большим.

Что касается восточных немцев, то количество тех, кто не исключал объе­динения ГДР и ФРГ, а также число граждан с низким уровнем идентификации со своим государством во 2-й половине 1980-х гг. неуклонно росло, увеличива­ясь прямо пропорционально усилению кризисных явлений в общест­венно-политической жизни страны.

После падения берлинской стены, когда государственное объ­едине­ние Германии стало набирать темп, отношение к этому вопросу среди сторонников различных партий продолжало оставаться неоди­наковым. В ГДР наиболее ярко требования об объединении были выражены среди сторонников правых партий, хотя с течением вре­мени его противников почти не осталось и среди избирателей левой ориен­тации. В ФРГ же принципиальными противниками государственного объ­едине­ния в этот период были лишь «зелёные», которые оценивали этот процесс как нарушение суверенитета ГДР. Лишь после выборов в Народ­ную палату ГДР 18 марта 1990 г., когда оно стало неиз­бежностью, партия «зелёных» изменила свою позицию.

Третья глава работы «Партийная конкуренция в ходе государственного объединения Германии: функциональный аспект» исследует политическую борьбу партий в процессе германского объединения через призму выполнения ими своих основных функций.

В первом параграфе «Программная функция» анализируется партийная программатика, рассматриваемая в контексте грядущего объединения.

События в ГДР осени 1989 г. кардинально изменили политическую повестку дня в ФРГ, поставив во главу угла проблему объединения Германии. Актуальной задачей партий в этих условиях становилась выработка конкретной программы решения «германского вопроса», которая была бы наиболее адекватна складывающейся социально-политической и экономической ситуации. Правые формирования и их сторонники были более ориентированы на национально-государственное объединение двух германских государств, нежели левые. Если в официальных документах и выступлениях лидеров как ХДС, так и ХСС неизменно говорилось о единстве немецкой нации, то социал-демократы в середине 1980-х гг. говорили о бесплодности дискуссии об открытости германского вопроса.

Что касается других партий, то наиболее отчётливо требование о воссоединении Германии, звучало в программе «республиканцев», которые к концу 1980-х гг. переживали взлёт политической популярности. В противоположность этому, западно-германская Партия зелёных занимала в этом вопросе откровенно «антинациональную» позицию.

Таким образом, правые политические партии ФРГ были более подготовлены в программном отношении к решению «германского воп­роса» в русле государственного объединения, что оказалось наиболее адекватно ситуации, когда национальное самосознание немцев по обе стороны границы было подвержено бурному росту. Однако до определённого момента эти программные ориентиры оставались лишь в потенции.

Первой конкретной программой действий, предложенной какой-либо из партий в новой ситуации, стали «десять пунктов» федерального канцлера. Обнародовав этот план, ХДС во главе с Г. Колем, перехватил инициативу у своих политических конкурентов как слева, так и справа. На правом фланге это имело своим следствием падение популярности республиканцев. Что касается главного конкурента ХДС, то СДПГ, казалось бы, лучше теоретически оснащённая в силу только что принятой, новой партийной программы, оказалась не готовой своевременно дать адекватную оценку событиям, происходящим не только в ГДР, но и процессам, развернувшимся во всей Восточной Европе.

В этих условиях часть руководства СДПГ, во главе с кандида­том в канцлеры О. Лафонтеном, сделала главный упор на использова­ние негативной стратегии по отношению к правительству, что в программном отношении выразилось в положениях, акцентирующих внимание на ошибках своих политических конкурентов. Основой его избирательной кампании стала кри­тика правящих партий в отношении финансирования гер­манского объединения и введения в действие договора о валютном, экономическом и социальном союзе.

Западно-германские ХДС и СДПГ составляли два основных полюса притяжения, как в ФРГ, так и в ГДР. Их программные стратегии в решении германского вопроса были главной осью, вокруг которой вращалась тематика других германских партий. В рамках этого альянса СвДП выступала с типичными либе­рально-экономическими требованиями, делая упор на минимальное государственное вмешательство в реконструкцию восточно-германских земель. Особым её условием было требование о превращении Восточ­ной Германии в зону с низким налогообложением, которое, ввиду складывающейся финансовой ситуации, было впоследствии снято. ХСС же, в лице своего председателя Т. Вайгеля, являвшегося одновре­менно министром финансов, был также активным участником создания экономической стратегии объединения Германии.

«Зелёные» были единственной значимой западно-германской организацией, ко­торая в течение определенного периода выступала принципиальной противницей национального объединения Германии. Исходя из своего понимания политики, они предполагали существование двух германс­ких государств в демилитаризованной, свободной от блоков Европе.

Программные установки восточно-германских объединений были ориентированы на аналогичные разработки родственных группировок из ФРГ. Подобно тому, как и там, водораздел в отноше­нии национально-государственного объединения Германии проходил между левыми и правыми партиями. Так ПДС и организации, входив­шие в Союз 90, дольше других отстаивали положение о государс­твенной самостоятельности ГДР, в основе которого лежали надежды на формирование нового национального самосознания восточных нем­цев. Восточно-германские социал-демократы, ориентируясь на родственную им партию в Западной Германии, увязывали национальное объединение с европейским процессом, одновременно оговаривая постепенность его осуществления. Как и их коллеги в ФРГ, СДПГ ГДР настаивала в начале на объединении согласно статье 146 Основного закона Федеративной республики. Правые группировки - ХДС и НСС - требовали скорейшего присоедине­ния ГДР к ФРГ в соответствии со статьей 23 западно-германской конституции.

Второй параграф «Функция артикуляции и агрегирования общественных интересов» раскрывает вопрос о том, насколько партиям в ходе политического соперничества удалось отразить и синтезировать интересы своих адресных групп.

Государственное объединение означало в первую очередь кардинальное изменение судеб восточных немцев, не говоря уже о том, что это было связано с прекращением юридического существования ГДР. Западно-германские же избиратели, в целом при­ветствуя объединение, не отводили ему роль самой важнейшей из всех проблем. В этой ситуации позиция О. Лафонтена, сделавшего упор на социально-экономические и финансовые издержки объединительно­го процесса, имела под собой определенные основания и отражала, в известной мере, настроения западно-германского электората. Однако его «антинациональный аффект», который снискал себе симпатии избирателей «зелёных», не находил отклика у национально наст­роенных избирателей как СДПГ, так и приверженцев других партий. Но несмотря на своеобразие своей позиции, кандидат в канцлеры от СДПГ следовал курсу, который в целом поддерживался партией. Главные темы О. Лафонтена - социальные аспекты объедине­ния, критика его чрезмерного темпа, вполне согласовывались с мнением СДПГ и её избирателей. Поэтому электорат СДПГ в старых федеральных землях, несмотря на её внутрипартийные разногласия, продолжал оставаться стабильным. В той же мере это можно было сказать и о сторонниках ХДС/ХСС. Христианский альянс, по мне­нию избирателей, были более компетентен в решении экономических проблем, вопросов борьбы с преступностью и т.д., то есть там, где его опыт оценивался всегда выше, чем политика СДПГ. После введения в действие договора о валютном союзе, правительственные партии стали считаться и более сведущими относительно проблем объ­единения Германии. Но сама тема объединения, как уже говорилось, не являлась для жителей Западной Германии настолько важ­ной, что могла бы обусловить значительную переориентацию избира­телей в пользу блока ХДС/ХСС.

Западно-германские «зелёные» были единственной организацией, ко­торая в течение долгого периода выступала против национально-государственного объединения Германии. В этом позиция партии существенно расходилась с требованиями её приверженцев. Почти четверть избирателей «зелёных» еще в ноябре 1989 г. одобрительно отнеслась к плану, предложенному Г. Колем. В начале 1990 г. уже абсолютное большинство их сторонников высказывалось в пользу объединения. В то же время, когда к лету 1990 г. партия изменила свою позицию в этом вопросе, треть её электората продолжала выступать принципиальной противницей объединения.

Если западно-германский электорат был социально детерминиро­ван и политические группировки программно представляли интересы своего традиционного электората, то в Восточной Германии ситуация была совершенно иной. В условиях, когда устойчивые связи между пар­тиями и избирателями отсутс­твовали, артикуляция интересов обусловливалась актуальными, на данный момент, вопросами, а также вариантами их решений, кото­рые предлагал тот или иной партийный кандидат. Без сомнения, что проблемой номер один для восточных немцев являлось объединение Германии. После того, как в ГДР в течение немногих месяцев сложилась партийная система во многом аналогичная западно-германской, ос­новными конкурирующими партиями здесь стали также СДПГ и ХДС. Ориентируясь на эти объединения, восточно-германский избиратель имел в виду стоящие за ними родственные организации Западной Германии, а также политику, проводимую их лидерами - Г. Колем и О. Лафонтеном. Взятый с самого начала федеральным канцлером курс на форсированное объединение Германии гораздо в большей степени совпадал с устремлениями восточно-германского электората, нежели та политика, которой следовал О. Лафонтен. Несмотря на то, что темп объединения, кото­рый диктовали правительственные партии ФРГ не находил абсолютной поддержки у населения ГДР, всё-таки главным здесь было наличие общественного консенсуса по поводу самого факта национально-государственного объединения, против чего выступал кандидат в канцлеры от СДПГ.

ПДС и Союз 90 дольше дру­гих настаивали на сохранении двух германских государств, в чём их позиция в начальный период была сходна с позицией «зелёных» ФРГ. Однако, отражая интересы определённой части избирателей, их точка зрения в значительной мере расходилась с требованием о нацио­нальном объединении, звучавшем среди основной массы населения ГДР.

Таким образом, подводя итог рассмотрению этой партийной функции, можно резюмировать, что программные стратегии правых группировок в отношении германского объединения, а также их практическая реализация, в большей степени соответствова­ли настроениям избирателей.

В третьем параграфе «Функция мобилизации избирателей и членов политичес­ких партий» рассматривается способность партий в ходе объединительного процесса интегрировать свой членский и электоральный потенциал.

В ФРГ в рассматриваемый период правительственные и оппозиционные группировки особенно наглядно демонстрировали различную степень внутрипартийной мобилизации. В СДПГ отношение к проблеме объединения Германии вызвало размежевание в рядах её руководства, вылившееся в июне 1990 г. в острый внутренний кризис. Он отразился не только на популярности О. Лафонтена и его партии среди общей массы избирателей, но и вселил неуверенность в её электорат. Согласно опросам общественного мнения, проведенным в ФРГ, уже в июле 1990 г. среди сторонников оппозиции проявились пораженческие настроения. Если споры в СДПГ были обусловлены различными подхо­дами в выработке политических стратегий, то «зелёные» были охвачена внутренним кризисом, который в меньшей степени был порожден конкретной ситуацией 1990 г. Республиканцы, внушавшие так много опасений альянсу ХДС/ХСС, также были парализованы внутрипартийной борьбой. Сплочённость правительственных группировок ФРГ резко контрасти­ровала по отношению к разногласиям в рядах оппо­зиции. Накануне общегерманских выборов более 80 % сторонников ХДС/ХСС поддерживали Г. Коля в его германской политике, тогда как в рядах СДПГ лишь каждый второй одобрял в этом вопросе позицию О. Лафонтена.

В отличие от ФРГ, в ГДР основные политические оппоненты - ХДС и СДПГ - находились в соста­ве действующего кабинета министров. Если среди западно-германских социал-демократов раскол произошел в вопросе отношения к объедине­нию Германии, то размежевание в СДПГ ГДР проходило между сторон­никами и противниками вхождения партии в восточно-германское пра­вительство. Впоследствии, войдя в него, социал-демократы не сумели сформировать за время пребывания там свой собс­твенный профиль, что обусловило уменьшение партийных рядов. В противоположность СДПГ, восточно-германскому ХДС удалось еще с начала 1990 г. стабили­зировать свой состав. Элек­торат демохристиан также оставался весьма устойчивым. Для либералов ГДР было характерно то, что они были предс­тавлены сразу тремя организационно самостоятельными партиями, разногласия между которыми не позволили им создать единую организацию вплоть до общегерманского объединительного съезда. Однако подобно ХДС, восточно-германские либералы продолжали сох­ранять значительный по численности состав.

Оппозиционные партии ГДР находились в состоянии структурного кризиса, хотя и обусловленного различными причина­ми. Внутри ПДС продолжалась борьба между платформой демократического социализма и менее влиятельной коммунистической платформой. Количество её членов в течение 1990 г. продолжало катастрофически сокращаться. Между группировками, образовавшими Союз 90, также существо­вали разногласия. Летом 1990 г. внутри объединения едва не произошел раскол ввиду различного отношения его членов к западно-германским «зелёным», которые занимали негативную позицию в вопросе объединения Германии. Численность его электората колебалась на уровне нескольких процентов.

Таким образом, в ГДР, в отличие от ФРГ, степень мобилизо­ванности и сплоченности партий и их избирателей не зависела от принадлежности к правительственному или оппозиционному лагерю, однако, как и в Западной Германии, восточно-германские правые группировки, за исключением НСС, превосходили в этом организации левого спект­ра.

Четвёртый параграф «Общегерманские выборы 2 декабря 1990 года» посвящён анализу итогов межпартийной конкуренции в процессе объединения Германии.

Первые общенациональные вы­боры подвели итог партийной борьбы в год германского объедине­ния, легитимно закрепив достижение государственного един­ства Германии. Возникшее в их результате соотношение политических сил на германской партийной арене сохранялось в течение первой половины 1990-х гг. Осо­бенно триумфальным избрание 12-го бундестага стало для ХДС и СвДП, которые значительно увеличили свой политический вес в объединённом государ­стве, а их лидеры – Г. Коль и Г.-Д. Геншер, снискали лавры националь­ных героев.

Характеризуя результаты выборов в ракурсе формирования общегерманской структуры партийно-электоральных связей, следует сделать вывод, что партийные ори­ентации восточно-германского населения в начале 1990-х гг. были гораздо меньше социально детерминированы, чем у жителей Западной Германии. И хотя политические партии воспринимались в глазах населения, как представляющие специфические групповые интересы уже в масштабе всей страны, очертания их избирательных пропорций, ввиду изменений, происходящих в социальной структуре Восточной Герма­нии, в этот период ещё не обрели своей законченной формы.

Заключительный параграф второй главы «Организационное объединение германских партий» рассматривает структурные аспекты формирования общегерманской партийной системы.

Рассматривая межпартийное объединение в организационном аспекте, следует констатировать, что общегерманская система явилась результатом слияния родственных (за исключением ПДС и левых формирований прежней ФРГ) восточных и западных группировок. Хотя процесс интеграции у различных партийных акторов имел свои особенности, ко­торые обуславливались соотношением сил, подлежавших слиянию формирований, всё же ввиду того, что западно-германские организации почти во всех отношениях доминировали над вос­точно-германскими, правильней было бы говорить о присоединении партий бывшей ГДР к родственным политическим образованиям ФРГ. Ожидаемого в процессе этого объединения программного прорыва со стороны восточно-германских группировок не последовало. Их влияние на создание общегерманского партийного профиля в рамках от­дельных организаций было незначительным. Исключение составило лишь образование партии Союз 90/Зелёные.

Четвёртая глава диссертации «Тенденции эволюции политических партий после государственного объединения Германии» содержит комплексный анализ развития основных партийных группировок в рамках единого государства.

Первый параграф «Христианско-демократический союз» рассматривает программные установки, партийно-электоральный состав, резуль­таты участия в выборах, а также статус и влияние в партийной системе одной из двух народных партий.

ХДС, сумевший извлечь максималь­ные политические дивиденды из объединения страны, вместе с ХСС продолжал доминировать на партийной сцене Германии в первой половине - середине 1990-х гг. Одним из факторов, способствовав­ших преобладанию в этот период демохристиан над их главным оппонен­том – СДПГ, явилось наличие значительной электоральной под­держки в новых федеральных землях. Вместе с тем задача внутреннего объединения Германии и груз социально-экономических проблем, накопив­шийся в стране, оказался не под силу правительственной коали­ции, ведомой ХДС. Следствием этого стало сокрушительное поражение в 1998 г., обнажившее внутренние проблемы христианских демокра­тов. Уход из большой политики Г. Коля предопределил последующую рота­цию партийного руководства, в результате которой партию возглавила А. Мер­кель, вышедшая из рядов восточно-германского ХДС. В это же время демохристиане утрачивают доминирующее положе­ние среди избирателей на территории экс-ГДР.

Характеризуя современное состояние партии, следует заключить, что в объединённой Германии ХДС продолжал оставаться перед лицом тех же проблем, которые имели место на рубеже 1980-х – 1990-х гг. В их числе старение электората и его сокращение в силу растущего атеизма населения, снижение численности партийных рядов. По своему социаль­ному облику христианские демократы являются организа­цией, представляющей интересы предпринимателей, служащих и чиновни­ков, при этом на востоке члены партии отличаются от своих запад­ных коллег превосходящим представительством рабочих и пенсионе­ров.

Несмотря на то, что в 2005 г. демохристианам удалось вернуть себе статус правящей и самой влиятельной партии (вместе с ХСС), итоги выборов в 16-й бундестаг стали свидетельством снижения их электо­ральной поддержки до уровня 1998 г. Ввиду этого ХДС вынуж­ден был разделить правительственную ответственность с СДПГ. Таким образом, ближайшие перспективы христианских демократов зависят от того, насколько успешными будут действия «большой коалиции», возглав­ляемой А. Меркель.

Во втором параграфе «Христианско-социальный союз» исследуется место и роль ХСС в партийной системе объединённой Германии.

Для Христианско-социального союза объединение Германии имело своим следствием уменьшение его политического веса не только потому, что границы деятельности партии были по-прежнему очер­чены территорией Баварии. Ликвидация германского раскола знамено­вала собой окончание прежней эпохи исторического развития, в которой значимость ХСС питалась во многом противостоянием двух обществен­ных систем.

История ХСС в единой Германии, как и ранее, нераз­рывно связана с биографией его старшего партнёра по альянсу, вме­сте с которым он синхронно переживал взлёты и падения политиче­ского влияния. В настоящее время приходится констатировать, что в силу уменьшения избирательной поддержки, которое испытывают народ­ные партии, и роста значимости третьих группировок, прежде всего, «зелёных» и Левой партии, Христианско-социальный союз превра­тился в аутсайдера германской партийной сцены.

Однако, несмотря на все перипетии, происходящие на партийной сцене ФРГ, позиции ХСС в Баварии остаются незыблемыми. Залог его политической стабильности коренится прежде всего в состоянии земельной экономики, которая на фоне остальных регионов выглядит весьма успешной даже во времена кризиса. Общенациональный же статус партии обусловлен не только вхождением в федеральное правительство, но и той ролью, которую она играет во взаимоотношениях со своим старшим партнёром по христианскому альянсу. Формулируя своё собственное видение в таких вопросах, как эмиграционная политика, европейская интеграция, уголовное законодательство, ХСС выступал в качестве самодостаточной политической силы, не опасаясь идти на обострение отношений с ХДС. Ввиду этого Христианско-социальный союз по-прежнему остаётся партией баварской принадлежности с общегерманским призванием.

Третий параграф «Свободная демократическая партия» посвящён новейшей истории германских либералов.

СвДП стала единственной из значимых партий, которая по ито­гам выборов 1990 г. смогла существенно увеличить своё политиче­ское влияние. Кроме того, в результате организационного слияния восточ­ных и западных либералов, она впервые встала на путь превраще­ния в массовую партию. Получив большие электоральные диви­денды в год ликвидации германского раскола, партия впоследствии стала втягиваться в полосу кризиса. Наряду с тем, что свободные демо­краты должны были делить с партнёрами по коалиции ответственность за социально-экономические последствия объединения Германии, в на­чале 1990-х гг. в их руководстве началась смена поколений. Пик кризиса пришёлся на 1998 г., когда правящая коалиция на выборах в 14-й бундестаг потерпела сокрушительное поражение, а либералы, полу­чив один из худших в своей истории результат, едва удержались у границы избирательного порога.

С середины 1990-х гг. господствующим направлением в СвДП стано­вится правоцентристкое, установки которого нашли воплощение в новой партийной программе (Висбаден, 1997 г.).

На рубеже столетий партия преодолевает кризисное состояние. Если на выборах в 15-й бундестаг либералы ещё оставались пятыми по числу по­лученных голосов, то в 2005 г. они вновь завоевали третье место на политической сцене, что, однако, не позволило СвДП вернуться к власти.

Оценивая нынешнее положение СвДП в партийной системе Герма­нии, следует констатировать, что, если формирование в ней двух блоков в 1990-е гг. ликвидировало монополию либералов на выполнение функ­ции создания коалиционного большинства, которой они обладали в прежней ФРГ, то снижение влияния народных партий и, как следствие, возникновение пятипартийности в начале XXI столетия, лишило свобод­ных демократов гарантированного участия в осуществлении правительст­венной власти. Несмотря на то, что, как показал партийный кризис 1990-х гг., нижние пределы избирательной поддержки СвДП не опускаются ниже 5 %-ной отметки, длительный период пребывания либералов в оппозиции может подорвать основы их электоральной среды.

Четвёртый параграф «Социал-демократическая партия Германии» анализирует развитие и современное состояние СДПГ.

Политическая биография СДПГ в объединенной Германии распада­ется на три периода. Первый – с момента государственного объеди­нения по 1998 г., когда партия находилась в оппозиции; второй - с осени 1998 г. по осень 2005 г., когда социал-демократам дважды удава­лось приходить к власти в составе не имевшей ранее аналогов в германской истории «красно-зеленой» коалиции. После выборов в 16-й бундестаг партия начала отсчёт нового этапа своей политической биогра­фии, будучи участником реанимированной почти четыре десятиле­тия спустя «большой коалиции», ведомой, как и в 1966-1969 гг., канцлером от ХДС. С точки зрения конкуренции со своим основным соперником, а ныне правительственным партнёром – блоком ХДС/ХСС, СДПГ, в рассматриваемый отрезок времени достигла почти равного ба­ланса, отражением которого и стало формирование последнего каби­нета министров.

Одной из её задач в этом соперничестве являлось создание стабиль­ной электоральной базы в новых федеральных землях, с помощью кото­рой она могла бы устранить избирательный дисбаланс, сложившийся там в пользу христианского альянса в первой половине 1990-х гг. Хотя с 1998 г. СДПГ стала доминировать на территории бывшей ГДР, эта задача для неё вряд ли осталась решённой. Стабильно низкой оста­ётся и величина членского состава социал-демократов в Восточной Герма­нии.

Оценивая место СДПГ в системе идеологических координат, необхо­димо отметить, что за последнее десятилетие она эволюционировала с левого фланга политического спектра в сторону его центра. Однако, смеща­ясь в середину, социал-демократы подвергли себя риску наруше­ния баланса интересов между новым электоратом и своими традиционными сторонниками, укоренёнными в рабочей и профсо­юзной среде. Подтверждением этому служит то положение, в кото­ром оказалась партия после принятия законов Хартца и «Повестки 2010», оцененных её коренными избирателями как отход от основополагаю­щих принципов социал-демократической политики.

Итоги выборов 2005 г. позволили социал-демократам вновь ос­таться у власти. Но более значимой и важной, чем просто удержание вла­сти, является для СДПГ задача обеспечения долгосрочных политиче­ских перспектив, позволяющих партии сохранить высокую сте­пень общественной поддержки и на равных конкурировать со своими соперниками в партийной системе.

В пятом параграфе «Союз 90/Зелёные» прослеживается эволюция партии «зелёных» в объединённой Германии, результатом которой стала превращение её в укоренённую политическую группировку.

«Зелёные» после четвертьвекового пребывания на политической арене ФРГ вошли в пору своей зрелости, переживая на фоне традицион­ных группировок период роста и стабилизации обществен­ного влияния. Внутрипартийные структурные реформы, программно-миро­воззренче­ские изменения, приобретение правительственного опыта, способство­вали превращению Союза 90/Зелёных в полноправного соуча­стника партий­ной сцены. Нынешняя фаза устойчивого развития «зелё­ных» обу­словлена, не в последнюю очередь, исчезновением тех внутрипартий­ных течений, которые определяли лицо организации в 1980-е гг.

Вместе с тем электорат политической группировки подвержен процес­сам старения, что позволяет говорить о том, что феномен «зелё­ных» гораздо больше связан с циклами генерационной активности, не­жели с ростом постматериалистического менталитета. Одним из подтвер­ждений этого служит слабая укоренённость партии на востоке, где её приверженцы не были затронуты социализационным эффектом западно-германской политики 1970-х – 80-х гг. Таким образом, будущее Союза 90/Зелёных, независимо от краткосроч­ных колебаний электоральной конъюнктуры, будет зависеть от того, насколько новые поколения граждан ФРГ будут усваивать специ­фику артикулируемой ими политики, и насколько она, в свою очередь, будет соразмерна практическому решению задач, стоящих перед герман­ским обществом.

Шестой параграф «Левая партия» эксплицирует процесс трансформации бывшей СЕПГ-ПДС, прошедшей путь от радикальной группировки к этаблированной левофланговой партии, занимающей устойчивую нишу в партийной системе ФРГ.

Пятнадцатилетняя история Левой партии в объединенной Герма­нии вместила в себя как её внутреннюю эволюцию, так и изменение отноше­ния к ней со стороны других акторов партийной системы. В настоя­щее время она превратилась во влиятельную парламентскую пар­тию, с которой вынуждены считаться все политические группировки. Хотя Левая партия остается мировоззренчески гетерогенной, с приня­тием новой программы принципов (2003 г.) в ней стало доминировать ре­форматорское крыло, что не даёт оснований по-прежнему характеризо­вать её как леворадикальную группировку, выступающую про­тив сложившихся в политической системе правил поведения.

Сотрудничество с партией Труд и социальная справедливость – Избирательная альтернатива (ИАТСС) качественно изменило ситуацию для Левой партии, которая до этого оставалась региональной восточно-германской организацией. В лице ИАТСС она, спустя 15 лет после объедине­ния Германии, нашла политически родственного партнёра, объеди­нив усилия с которым, ей удалось компенсировать дефицит электо­ральной поддержки в старых федеральных землях и встать на путь превращения в организацию общегерманского масштаба.

Жизненно важным для Левой партии остаётся вопрос о ста­бильности собственной социальной среды, так как исполнение ориенти­рованных в будущее функций устойчивой парламентской группи­ровки, гарантированно преодолевающей избирательный барьер, может быть подорвано естественной убылью той части сторонников, которые сохранили восточно-германскую идентичность и были близки её предшественнице – СЕПГ. Таким образом, долгосрочные перспек­тивы партии будут зависеть от того, насколько успешной она окажется в роли агента политической социализации подрастающего поколения, как на востоке, так и на западе Германии.

В седьмом, заключительном параграфе «Партийная система Германии: современное состояние и перспективы развития» анализируется эволюция партийной сцены ФРГ, её современные констелляции и тренды.

Возникшая в результате объединения Германии и первых общегерман­ских выборов партийная система на парламентском уровне почти с точностью воспроизвела западно-германскую об­разца до 1983 г. Однако сложившееся после выборов 1990 г. соотно­шение политических сил было обусловлено во многом благо­даря особым условиям, в которых разворачивалась межпартийная борьба в год германского объединения. Уже выборы 1994 г., с возвраще­нием в бундестаг западных «зелёных», восстановили статус-кво парламентского представительства партийной системы ФРГ второй по­ловины восьмидесятых годов. Отличие общегерманской сис­темы партий от западно-германской, состояло в более увеличен­ной левой части, что было связано с присутствием ПДС.

Характеризуя партийную систему после объединения Германии, сле­дует констатировать, что если в 1990-х гг. она имела ярко выражен­ный двухблоковый характер, что было связано с измене­нием той роли, которую стали играть в ней «зелёные», лишившие либера­лов монополии на выполнение функции обеспечения правительст­венного большинства, то итоги досрочных парламентских выборов 2005 г. качественно изменили политическую расстановку сил. Падение влияния СДПГ и ХДС/ХСС и, как следствие, усиление третьих партий, главным образом, Левой, привело к фрагментации партийной сис­темы, которая, утратив прежний биполярный характер, обрела черты пя­типартийности.

Рассматривая же традиционные политические объединения в контексте обще­ственного развития ФРГ в целом, приходится констатировать, что их влияние и авторитет продолжают неуклонно снижаться. Наиболее на­глядными проявлениями этих отрицательных для партий тенденций явля­ется уменьшение их количественного состава, а также снижение участия граждан на выборах всех уровней. Оборотной стороной процесса уменьшения партийного базиса является их непри­ятие германской молодёжью и, как следствие, старение членского со­става и электората.

Указанные тенденции явились следствием и проявлением того, что в науч­ных и общественных кругах получило название «досады от партий». Вина за такое положение дел возлагается, главным образом, на народ­ные партии, чьи интеграционные способности в обществе продолжают снижаться.

Содержательным аспектом падения авторитета и влияния партийных группировок явля­ется снижение эффективности проводимой ими политики, что в пе­риод эпохальных для Германии социально-экономических трансформа­ций обуславливает дефицит их легитимности. Вместе с тем необхо­димо отметить, что уменьшение эффективности деятельно­сти партий и, как следствие, падение их значимости, имеет объективные основа­ния, обусловленные рос­том комплексности современных постиндуст­ри­альных обществ, что создает сложности в принятии и реализа­ции решений различными по­литическими инстанциями.

Однако, несмотря на то, что общественное влияние партий как политиче­ского института снижается, они по-прежнему занимают проч­ные позиции на государственно-административном и парламентском уров­нях. При этом важным фактором устойчивости партийных формирований является нали­чие системы государственного финансирования, а также существова­ние в Германии политического класса, который имеет силь­ную укоренённость в них.

В Заключении обобщаются основные теоретические результаты, полученные в диссертации, суммируются ключевые положения исследования.

По теме диссертации опубликованы следующие работы, общим объёмом 36, 7 п. л.:

I. Монографии

1. Спасский, Е.Н. Германские политические партии в процессе и после объединения Германии: монография / Е.Н. Спасский. - Хабаровск: Изд-во ДВГУПС, Владивосток: Изд-во ДВГУ, 2006. – 168 с.

2. Спасский, Е.Н. Политические партии западных стран: теория и современное состояние (монография) / Е.Н. Спасский. - Хабаровск: Изд-во ДВГУПС, 2008. – 168 с.