Geum.ru

Переяславский договор и политика Москвы в отношении Украины при гетманстве Богдана Хмельницкого (1654-1657)

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4
§3. Переяславский договор как нормативно-правовая база российско-украинского союза


Делегация города Переяславля во главе со старостой Иваном Григорьевичем прибыла в Москву еще до приезда туда казацкого посольства. Они привезли три челобитные на царское имя, в которых просили подтвердить права и привилегии города. В апреле 1654 царь издал три жалованную грамоту, в которых полностью подтверждал давние права Переяславля. А в июне июле 1654 г. в Москве проводила переговоры делегация киевских мещан. В результате украинское мещанство мало сохранить все свои права и вольности, которые им были даны еще литовскими князьями и польскими королями, прежде всего городское самоуправление. Переговоры с московским правительством вело и православное духовенство. Украинская церковная делегация во главе с выдающимся деятелем Иннокентием Гизелем прибыла в Москву в августе 1654 г. Длительные переговоры не имели результатов.

Украинская православная церковь не соглашалась на зависимость от патриарха московской, которой стремились московское правительство и русская православная церковь. Значит, только мещане нашли общий язык с московским правительством, казачество вместе с украинской православной шляхтой - только частично, а православное духовенство отказалось от незаконных требований Москвы.28 Условия украинско-московского договора 1654 г. свидетельствуют об объединении Украины и Москвы в своеобразную конфедерацию. Договор при условии соблюдения двумя государствами был равноправный и взаимовыгодный. Однако он был незавершенный, несовершенный, действовал несколько лет и поэтому очень быстро потерял силу.29

В исторической и историко-юридической литературе бытуют разные, подчас диаметрально противоположные взгляды относительно характера украинско-российского соглашения 1654 г. П. Кулиш, Г. Карпов, В. Мякотин, их последователи и эпигоны в российской дореволюционной историографии, а позже — вся советская официальная историческая литература отрицали договорные принципы акта 1654 г. В то же время Н. Костомаров, П. Шафранов, М. Грушевский, А. Яковлив, Н. Василенко, Б. Нольде, А. Оглобин и другие исследователи отмечали, что, несмотря на специфику подписанных документов (которые имели вид «прошения» Войска Запорожского и царского «пожалования» на него), есть все основания классифицировать акт как двусторонний межгосударственный договор.30

Довольно полное представление о понимании содержания российско-украинского договора московской политической элитой дают материалы Земского собора 1653 г., где рассматривался украинский вопрос. С правовой точки зрения в глазах российских политиков он делился на две части. Первой (и главной) была проблема разрыва «вечного окончания» с Речью Посполитой, заключенного в 1634 г., второй – принятие в подданство Войска Запорожского. Именно так этот вопрос формулировался в царской грамоте от 19 февраля 1651 г. о созыве Земского Собора, так он рассматривался и во время его заседаний. Соборные решения в этих двух пунктах были такими: 1) стоять «за честь» покойного царя Михаила Федоровича и правящего Алексея Михайловича и начать войну с «литовским королем»; 2) гетмана, ради православной веры и Божьих церквей, принять под высокую царскую руку.

При ознакомлении с материалами Собора бросается в глаза, что вопросом, который более всего беспокоил московских политиков с государственно-правовой точки зрения, был разрыв мирного соглашения между Россией и Речью Посполитой. Решался он в рамках защиты «чести» царя. Вместо этого юридические аргументы в пользу распространения его власти на территорию Украины (она фигурирует здесь как «города и земли Войска Запорожского» без детального очерчивания границ) искались в сфере церковно-религиозной.

Причиной разрыва «вечного окончания» с московской стороны выдвигались:

- неточности в царских титулах, допущенные польскими членами правительства, которые писали в Москву (в царской грамоте о созыве Собора таких случаев насчитано 186, в том числе – именование Михаила Федоровича Михаилом Филаретовичем, то есть за монашеским именем царского отца Федора Романова);

- издание в Польши книжек, где Владислава IV назван великим князем московским; отказ короля подвергнуть наказанию виновных за вышеупомянутое;

- пропуск крымского посла в Швецию через территорию Речи Посполитой, что запрещалось условиями мирного договора;

- конфликты в пограничных районах. 31

Характерно, что главный «юридический» аргумент российской стороны – об ошибках в царском титуле и о требовании подвергнуть наказанию виновных – вызвал смех со стороны польских членов правительства во время пребывания в Варшаве московского посольства Репнина-Оболенского (что с укором отмечено в материалах Собора), но чрезвычайно серьезно воспринимался в Москве. Этот аргумент и лег в основу решения Собора: стоять «за честь государей».

Проблема принятия «под высокую царскую руку» Войска Запорожского решалась Собором в двух плоскостях. Во-первых, необходимо было разрешить вопрос о том, может ли царь принять в свое подданство подданных другого монарха. Эта проблема была смещена ссылками на то, что Ян Казимир, вступая на престол, давал клятву не нарушать религиозные права своих подданных, а поскольку относительно казаков он нарушил свою клятву – последние могут считаться свободными и перейти в подданство московского царя. Аргумент этот в материалах Собора особенно не подчеркивался, но также должен был внести свою часть в процесс правового обоснования важного внешнеполитического акта Москвы, итак российские послы в Польше активно собирали факты нарушения королевской властью религиозных прав православных.

Религиозной сферы касалась и юридическая аргументация следующего решения собора: «гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское с огородами и с землями принять». Делалось это «для православные християнские веры и святых божьих церквей»32. Польский король в данном случае выступал как нарушитель религиозных прав своих подданных, а российский царь – как защитник православия и православных церквей, в том числе и за пределами государственной территории России.

Характерно, что среди трех правовых аргументов, на которые опиралось решение Земского собора, только в одном, последнем, находим следы традиционной московской идеологии, которые достигают своими истоками идеи Москвы как третьего Рима и московских князей как протекторов мирового православия. Материалы Собора не упоминают ни о каких династических правах царей на русские земли, которые было характерными для официальной российской идеологии конца XV – начала XVI ст. Призывы на эти права будут использованы в комплексе российских дипломатических документов, связанных с Переяславским соглашением, но позднее – уже после окончания Земского собора.

Политико-правовая, историческая и идеологическая аргументация Переяславского соглашения, которую подает статейный список российского посольства во главе с Василием Бутурлиным, кардинально отличается от аргументации Земского собора.33 Некоторые из этих отличий можно объяснить разными задачами, которые стояли перед Собором и посольством. В материалах посольства, например, практически не идет речи о «вечном окончании» между Речью Посполитой и Россией – вопрос чрезвычайно важный для Собора. Вместо этого, привлекает особое внимание при изучении статейного списка – новые важные элементы, которые появились в трактовке российской стороной акта принятия Войска Запорожского «под высокую царскую руку».

Аргументы церковно-религиозного характера, единые при рассмотрении этот вопроса во время работы Земского собора, в материалах посольства уходят в тень. Это изменение заметно более рельефно в различиях между двумя речами, возглашенными Бутурлиным во время торжеств 8 января 1654 г. в Переяславле. Первая была прочитана царским боярином сразу же после Переяславского совета и содержала изложение аргументов в пользу принятия Украины в царское подданство, сформулированных Земским собором. Вторую Бутурлин произнес уже после присяги Хмельницкого и старшин, вручая гетману царский флаг, булаву и символическую одежду. Главным отличием второй речи было причисление к аргументам в пользу российско-украинского соглашения новых элементов исторического и правового характера, а именно: увязывание власти московских царей с властью св. Владимира; представление Киева как бывшей царской/княжеской столицы; подчеркивание покровительства и протекции со стороны царя как основного элемента российско-украинского объединения. Последняя идея была фактически главенствующей в речи. Передавая гетману одежду (ферезию), Бутурлин отмечал символизм этой части царского пожалованья: «В знамение таковыя своея царские милости тебе одежду сию даруєт, сею показу я, яко всегда непременною своєю государскою милостию тебе же и всех православних под его пресветлую царскую державу подкланяющихся изволи покрывати»34. Похожая мысль звучит и в той части речи, где говорится о даровании гетманские шапки: «сию шапку пресветлое царское величество в покрытие дарует».35

Наибольшего же давления идея протекции и покровительства приобрела в том месте речи, где упоминается Богородица. Бутурлин, заметив, что на царском флаге изображена пресвятая Богородица в покров, прямо сослался на Влахернскую легенду, с которой связано возникновение покровского культа на Руси: «яко ж пречистая богородиця некогда верных в Цареграде покрывающи чюдним своим покровом, врат на верных вооружившиеся всесильным своим заступлением, от иконы ея чудотворные бываемым, иния чюдотворно изби, другия же со стыдом прогна, тако да и посреде полков ваших в царском сем знамени написана носима, вас от иноверных оружия покривает и победу на них даруя, тебе со всем православным воинством и со всеми верными соблюдает невредимих»36.

Надо заметить, что сама стилистика и весь дух второй речи Бутурлина, в которую были введены новые элементы исторически-правового характера, значительно отличаются от стилистики и духа российских официальных документов того времени, однако находят множество параллелей среди известных ныне речей украинских государственных и даже религиозных деятелей, начиная с речи Адама Киселя российскому царю в посольстве 1646 г.

Материалы статейного списка выразительно свидетельствуют в пользу того, что и первая и вторая речь Бутурлина не являлись его собственным экспромтом, а зачитывались из заведомо заготовленных текстов. Однако когда текст первой речи был, очевидно, составлен вместе с общей инструкцией посольству (об этом свидетельствует его стилистическая и фразеологическая близость к материалам Земского собора), то текст второй члены посольства получили значительно позднее, вероятно – накануне его въезда на украинскую территорию в конце декабря 1653 г.

Земский собор принял решение начать войну с Речью Посполитой и принять в подданство «гетмана со всем Войском Запорожским» 1 октября, а уже 9 октября к Хмельницкому было направлено полномочное посольство. Исправляли его второпях, поэтому записки, «по чему гетмана й Войско Запорожское к вере привести и в городы, послати, и знамя, и булова, и фрезея, и шапка», были посланы из Москвы уже вдогонку посольству. 17 декабря послы получили сообщение, что отправленные им флаг и письмо с текстом речи, которую Бутурлин должен был произнести во время передачи флага и других властных инсигний и царских подарков, в дороге оказались поврежденными, поэтому царь приказал изготовить новый флаг. Царский гонец с новым флагом и, судя по всему, новым письмом-речью, догнал посольство уже на украинской территории 1 января 1654 г37.

Таким образом, 8 января в Переяславле Бутурлин вручал Хмельницкому именно этот, новый флаг и произнес текст упомянутой речи: «говорил гетману речь против государева указу».

Собственно, это и была та речь, которая выразительно отличалась стилем и характером исторически-правовой аргументации от первой речи Бутурлина и других материалов посольства, имея много общего с речами украинских деятелей. Загадочная история с заменой флага и текста речи, хотя и может объясняться целиком тривиальными причинами – повреждением одного и второго в дороге, в целом привлекает внимание к тому, что произошло в Москве в октябре – декабре 1653 г., приведя к формулировке проблемы российско-украинского объединения в полностью новом контексте, не акцентированном на Земском соборе.

Сходство второй речи Бутурлина с памятками такого рода украинского происхождения позволяет предполагать участие в ее составлении украинцев, присутствующих осенью и зимой 1653 г. в Москве. Особое внимание, которое Бутурлин уделил наиболее чтимым в Киеве святым – Антонию и Феодосию и великомученице Варваре, сужает круг поиска к гостям из числа киевского духовенства. Характерно, что почтительность перед киевскими святыми выглядела довольно инородной в устах московского боярина, который, согласно тому же статейному списку, приписывал успех своей миссии заступничеству «великих чудотворцев Петра, и Алексия, и Ионы, и Филиппа Московских и всеа Руси» (речь шла о канонизированных московских митрополитах; прах последнего в этом перечне, Филиппа, был перенесен в Москву при патриаршестве Никона, поэтому упоминание Бутурлиным культа святых-митрополитов играла роль в московских делах того времени амбициозного Никона).

Святые Антоний, Феодосий и Варвара находились вне московской «моды» того времени, принадлежа Киеву, их изображение на царском флаге и соответствующие акценты в речи, которые подчеркивали право первенства Киева в распространении православия на Руси, были не только рассчитаны на украинцев, но, судя по стилю речи, и инициированы кем-то из представителей киевского духовенства.38

Среди вероятных кандидатов на эту роль можно назвать присутствующих на то время в Москве киевских монахов Епифания Славинецкого и Арсения Сатановского, которые прибыли туда по приглашению царя еще летом 1649 г. Известно также, что зимой 1653-1654 г. (возможно, и раньше) в Москве жил человек, который в свое время рекомендовал царскому двору Славинецкого и Сатановского – Феодосий Софонович, кстати, автор написанной позднее «Повести о преславных чудесах святой великомученицы Варвары». В июле 1654 г. он писал царю, упоминая свое пребывание в Москве и высказываясь о российско-украинском объединении терминами, чрезвычайно подобными тем, которые содержала вторая переяславская речь Бутурлина: «егда еще во царствующем граде Москве сея зимы... видех своими очима тамо, яко... под крыле царския своея печати, орла глаголю, нашу Малую Росию в защищение свое приемлеши и крепкую десницу от упадающей гонения подаеши, зело радовахся й благодарих Бога». Что же касается Бутурлина, то во время вручения Хмельницкому царского «пожалованья» он говорил: «орла носяй печать, яко орел покрыти гнездо свое и на птенца свое вожделе, град Киев с прочими гради царь государско покрыти, с им же и птенца своя верныя, некогда под благочестивых царей государством сущия в защищение свое прияти».39

Мотив орла, орлиных крыльев и покрова как протекции над Украиной (Малой Русью) был чрезвычайно популярен в церковных, а в определенной мере – и политических кругах Украины во времена Переяславля. В частности, он широко обыгрывался здесь в русле традиции гербового стихосложения, где отправной точкой поэтических фантазий служило изображение в царском гербе двуглавого орла с раскрытыми крыльями. Аллегорией на эту тему поздравил российских послов при въезде в Переяславль и местный протопоп Григорий: «под его царь совершу пресветлого величества тихо осеняющими крилы почиет и наше Малыя Росии православие». Этот же мотив звучал и в речи митрополита Сильвестра Косова во время приезда Бутурлина в Киев: »...яко да вашим пришествием обновитца, яко орлу юность, наследия больших благочестивых, князей русских». Согласно статейному списку, тема орла использована и в обращении Богдана Хмельницкого и Ивана Выговского к Бутурлину в Переяславле: «Яко орел покривает гнездо свое, тако и вон, государь, изволил нас приняти под свою царского величества высокую руку»40.

Даже если принять во внимание, что тексты приветствий редактировались московскими писарями (а без этого просто невозможно было обойтись), следует признать, что метафора царского орла с его раскрытыми крыльями была популярной в обращениях к российскому посольству с украинской стороны.

Объединение темы протектората с мотивом крыльев встречаем также в турецких документах того времени. Например, султан Мехмед IV писал в письме к Богдану Хмельницкому: «открывши [нам] всю верную искренность, целиком подвергаетесь под крыла и протекцию нашей необъятной Порты».

С польской стороны отношения казаков с Москвой, равно как и их возможные объединения с другими соседними государствами, также трактовались преимущественно в определениях протекции и протектората. Так, воевода Лещинский писал в феврале 1658 г.: «Казаки живут в такой стране, что сами по себе, без посторонней опеки разобраться не могут, а кому бы ни подверглись под протекцию, каждому будут подозрительными»41.

Взгляд на Переяславское соглашение, как на акт установления царской протекции над Украиной, которая фиксируется в письмах и обращениях представителей украинского духовенства и старшин во время визита в Украину Василия Бутурлина, а также в речи последнего во время вручения гетману царского «пожалованья», подчеркивал в российско-украинском соединении элементы защиты и протекции со стороны православного царя. Аргументация церковно-религиозного характера занимала важное место в определении украинско-русского союза со стороны казацкой администрации. Чтобы представить значение религиозного фактора в украинской интерпретации Переяславского соглашения, следует обратить внимание на православно-конфессионную окраску большинства писем Богдана Хмельницкого царю, начиная с июня 1648 г. и заканчивая переписками относительно реализации Переяславского соглашения.

Религиозный аргумент выступает главным и в речи Хмельницкого в Переяславле, где гетман сначала объяснил причины восстания гонениями на «церковь Божью», а дальше противопоставил российскому царю турецкого султана и крымского хана, которых называет «басурманами», а также польского короля (Хмельницкий не подчеркивает его католичества, но говорит о «нещадном пролитии крови христианские»). Царь же в упомянутой речи изображен как монарх «единого [с нами] благочестия греческого законы, единого исповедания»42. Реакция на эту речь собранных на совете выглядит также мотивированной религиозным фактором: «Волим под царя восточного, православного, крепкою рукой в нашей благочестивый вере умирать, нежели ненавистнику Христовую поганину достать»43.

Таким образом, анализ тех событий неумолимо свидетельствует, что Хмельницкий, проигрывая восстание, удачно воспользовался последним шансом для сохранения своей власти и обеспечения автономии для казачьего Войска Запорожского.

Значительно тяжелее оказалась ситуация в Московском государстве. Ему пришлось вступить в затяжную и изматывающую войну с Польшей, которая продолжалась почти полтора десятилетия и потребовала колоссальных средств.

А что же Украина? Получив огромные права автономии и блестящий шанс для развития, она им не воспользовалась. Ее элита затеяла непрерывные междоусобные войны, количество гетманов временами доходило до абсурда. Причем каждый гетман руководствовался личными предпочтениями во внешней политике. В результате Русь (Украина) разделилась на две враждующие между собой части — левобережную Украину и правобережную, вошедшую в состав Речи Посполитой. Началась Руина.

Непредвзято анализируя исторические события, мы не имеем права предъявлять претензии ни России, ни Польше, с которой на многие столетия были совершенно испорчены отношения. Претензии мы должны предъявлять собственной казачьей элите, которая руководствовалась в первую очередь личными интересами.


§4. Война с Речью Посполитой, первые шаги российской администрации в Украине и начало обострения российско-украинских отношений.


В Москве прекрасно понимали, что присоединение к России украинских земель неизбежно вызовет войну с Польшей. Стремление избежать войны было основной причиной отказов царей Михаила и Алексея от принятия в подданство казаков и от любого вмешательства в события на территории Речи Посполитой.

Царь Алексей желал присоединить к Москве не только потерянный в Смутное время Смоленск, но и все русские земли, захваченные в XIV—XV веках Литвой, и требовал от воевод не обижать своих новых подданных. Так, православной шляхте из Полоцка и других земель был предложен выбор: поступать на русскую службу и ехать к царю под Смоленск за жалованьем, а тем, кто по-прежнему считал себя королевским подданным, было разрешено беспрепятственно ехать в этническую Польшу44*.

Вступление Швеции в войну с точки зрения здравого смысла было большой удачей для Русского государства. Русская армия заняла значительные территории Речи Посполитой, но ее военную мощь сокрушить не удалось. Неужели в Москве надеялись, что соседние государства одобрят захват Россией большей части Речи Посполитой? Шведы должны были радоваться выходу русской армии к Риге, а турки — появлению русских на Волыни вблизи вассальной Молдавии?45

Единственным союзником царя против Польши, Швеции, турецкого султана и крымского хана был Богдан Хмельницкий, преследовавший совсем другие цели, нежели царь.

Поэтому раздел Речи Посполитой, предложенный Карлом X, был идеальным вариантом для России, даже если бы большая часть бывших польских земель досталась шведам. В любом случае России потребовалось не менее 20—40 лет, чтобы переварить даже небольшие территорий, побывавшие под властью Речи Посполитой.

Трения между Украиной и Москвой начались уже летом 1654 года. Москва, как и предусматривалось соглашением, объявила Польше войну, и с московским войском пошли на Беларусь казаки под проводом наказного гетмана Золотаренка. Население Беларуси радостно признавало власть гетмана и принимало казацкое устройство. Но московские воеводы должны были присоединять белорусские земли к Московии.

Союз Украины с Москвой привел к образованию союза Крыма с Польшей. Совместные силы татар и поляков начали с осени 1654 года разорять Подолье, Брацлавщину, доходили до Белой Церкви, дважды были отбиты от Умани. Страна была разрушена, люди сбегали на Слобожанщину (тогда беженцы с Кондратьевым во главе основали г. Сумы). В бою на Дрижиполе в январе 1655 года погибло много людей, но он не дал перевеса ни одной из сторон, хотя положение Польши значительно ухудшилось.

Тем временем Хмельницкий с воеводой Шереметевым перенесли центр действий в Галицию, а на севере была покорена вся Беларусь и Литва до Вильно. Население Волыни, Полесья, Подолья признало власть гетмана. Князь Святополк-Четвертинский просил у гетмана войска для охраны; гетманского покровительства просили Радзивилл и слуцкие князья. В 1657 году приняла украинскую власть шляхта Пинского повета. Так территория Украинского государства расширилась на север и запад.

Положение Польши стало угрожающим. Шведский король Карл-Густав IV занял Варшаву и Краков. К нему присоединился курфюрст Бранденбургский. Литва признала власть Швеции. Король Ян-Казимир сбежал в Шлезск.46 Из этой, казалось бы, безнадежной ситуации спасла Польшу дипломатия: она обратилась к Москве с пропозицией перемирья и предложением царю польской короны после смерти бездетного Яна-Казимира. В 1656 году подписано в Вильно, без представителей Украины, сепаратное перемирие.

Так руками Москвы был нарушен Переяславский договор. Виленский мир развязал руки Хмельницкому: военный союз Украины с Москвой против Польши был разрушен, а больше от договора ничего не осталось.

24 октября 1656 с Польшей было заключено Виленское соглашение, по которому все территориальные споры оставались открытыми, и обе стороны объединились для совместных действий против шведских войск. Наши войска овладели Дерптом, Динабургом, Мариенбургом, подошли к Риге. Но здесь потерпели поражение от Карла X и вынуждены были снять осаду.

Виленский мир вызвал большое возмущение Хмельницкого и казацкой старшины. На Раде, созванной в Чигирине 2 октября 1656 года, все присутствующие полковники, есаулы, сотники присягали, что будут вместе защищать Украину: присягали себе, а не чужим монархам. Заключение Виленского мирного договора с Польшей без согласия и даже без участия украинской стороны представляется нам первой существенной попыткой московского государя указать своенравным украинским подданным на их место.

Всем воочию было видно, что русские это делают по горькой необходимости, в силу несчастного оборота войны, принудившего их помириться на формуле: "кто чем владеет". Известно было, что и исход войны определился, в значительной мере, изменами Выговского, Ю. Хмельницкого, Тетери и Дорошенко.47

Под мудрым руководством Хмельницкого Украина стала центром многосторонних коалиций. В первую коалицию, собранную Хмельницким, вошли Швеция, Бранденбург, Семигород, Молдавия, Влахия и Литва. Союзники решили разделить Польшу, причем Украина должна была получить все земли, заселенные украинцами, и вместе с Швецией - протекторат над Литвой, которая должна была стать Королевством Литовским. Но эту коалицию разбила Дания, которая под влиянием Австрии начала войну с Швецией, что заставило Карла-Густава IV вывести войска из Польши. Следом за ним то же самое сделал и курфюрст Бранденбургский.

Параллельно Москва с 1654 г. постепенно приступила к введению своей администрации в Украине и установлению ее экономической (в первую очередь финансовой) зависимости. После проведения Переяславской рады, в соборе присягнули на верность царю гетман и полковники, на следующий день остальная старшина, казаки и народ. В Киеве, Нежине, Чернигове и других крупных городах, также в торжественной обстановке, совершили приведение к присяге или сам Бутурлин или члены его посольства. В мелких городах, местечках и селах приведение к присяге было проведено местной казачьей администрацией. По свидетельству и русских и украинских современников, народ присягал не только охотно, но и радостно и нигде нет сведений о попытках уклониться от присяги, кроме уже упомянутого случая в Киеве.

В процессе оформления воссоединения в Переяславе имело место одно недоразумение, которое дало повод шовинистам-самостийникам и их исторической "школе", искажая действительность, ложно изображать исторический акт воссоединения. Некоторые старшины потребовали от Бутурлина, чтобы он от имени царя также присягнул на верность всему тому, о чем было договорено.

Находясь долгое время под владычеством Польши, где короли часто и охотна давали присяги (далеко не всегда их выполняя), казацкая старшина считала естественным, что бы, в отсутствие царя, за него присягнул Бутурлин, видя в этом гарантию, что будет выполнено обещание совместных военных действий против Польши и сохранение установившейся после изгнания поляков казачьей администрации, т. е. широкой автономии Украины.48

Бутурлин присягать категорически отказался, говоря, что не в обычае, чтобы русский царь, давши обещание, еще и присягал

Зная настроение широких народных масс и их стихийное стремление к воссоединению, в котором они видели единственное спасение от ненавистного польско-католического порядка, старшины — "оппозиционеры" не решались настаивать и принесли присягу. В течении января-февраля присяга была проведена по всей свободной от поляков территории Украины. При этом составлялись списки принявших присягу, согласно этим спискам присягнуло 127.338 человек, глав семейств.

После присяги для оформления статуса Украины в Русском Государстве и для выработки плана общих действий, Хмельницким были отправлены в Москву генеральный судья Зарудный и переяславский полковник Тетеря49.

Москва брала на себя обязательство направить основную массу своих войск против Литвы и обещала дать указание донским казакам, чтобы они начали беспокоить крымских татар для отвлечения последних от атак на Украину. Часть московских вооруженных сил должна была быть послана на Украину для оказания поддержки Хмельницкому в его кампании против поляков. Со своей стороны Богдан обещал перебросить часть казацкой армии в Белоруссию для совместных действий там с москвичами.

Администрация гетманства, генетически восходя к казацкой, основным своим звеном имела народное собрание - казацкий круг, который избирал старшину и контролировал ее деятельность. Будучи включенным в состав России, где централизаторские, монархические тенденции все более усиливались, Гетманство оказалось в достаточно сложном положении.

Вместе с тем нельзя согласиться с мнением современных украинских историков, которые однозначно оценивают инкорпорацию гетманата в структуру империи как «рабство» и «погибель». Во-первых, этот процесс не был полностью насильственным: украинская политическая элита – казацкая старшина – сама предпринимала шаги по сближению своего статуса с российским дворянством. Во- вторых, интеграция оказалась выгодна обеим сторонам, и не только с политической и экономической точек зрения.50

Отношения с Россией оформлялись в виде так называемых "статей" (Мартовские 1654 г., Переяславские1659, Московские 1665 г., Глуховские 1669 г.) и с каждым новым договором политические права Гетманства ущемлялись, самоуправление на Украине ограничивалось.

В марте 1654 г. после двухнедельных переговоров все было согласовано, были одобрены и приняты обеими сторонами так называемые "Статьи Богдана Хмельницкого", известные также, как "Мартовские статьи". По существу это была конституция автономной Украины, неразрывно и навеки, волеизъявлением своего народа, вошедшей в состав Русского Государства. Этими "Статьями" определялось юридическое положение Украины в Русском Государства. Оригинала этих "Статей" не сохранилось, точнее, пока он нигде не обнаружен, но на основании имеющихся черновиков и заметок, содержание "Статей" можно установить. Основные пункты этих "Статей" (всего их 11) сводились к следующему:51

а) Сохранение на всей Украине казацкой администрации, распространяющейся на все население. Этим утверждалась осуществленная во время гражданской освободительной борьбы, замена польской администрации — казачьей. При поляках юрисдикция казачьей администрации распространялась только на казаков.

б) Установление реестра в 60.000 Казаков.

в) Обещание защищать Украину-Русь от поляков и татар всеми силами Русского Государства. "Если нападут татары,' — говорится в "Статьях", — донские казаки должны немедле напасть Крым". Для продолжения борьбы с поляками русские "ратные люди" в дальнейшем ведут эту борьбу совместно с казаками Б. Хмельницкого.

г) Подтверждение царем прав и привилегий высшего класса Украины-Руси: высшего духовенства, монастырей старшины, шляхты и закрепление за ними имений.

д) Предоставление гетману прева сношений с другими государствами. Для сношений с Польшей и Турцией нужно было предварительное разрешение царя, а при сношениях с другими государствами гетман был обязан обо всем уведомлять царя и без его согласия не принимать решений. В случае же поступления предложений невыгодных для Русского Государства гетман был обязан задерживать послов и немедленно уведомлять царя.

е) Все собираемые на Украине-Руси местной администрацией приходы поступали в "царскую казну". Из этих приходов должно было оплачиваться содержание местной администрации и реестрового казачества. Так как к моменту составления "Статей" определить высоту этих доходов не представлялось возможным, то и вопрос о высоте "жалования" реестровым казакам остался открытым.52

Кроме этих основных статей — положений, определявших будущую совместную жизнь воссоединенных после нескольких столетий раздельной жизни частей когда-то единого русского Киевского Государства, в "Статьях Богдана Хмельницкого" была много уточняющих подробностей, до таких мелочей, какое "жалование" должен получать войсковой писарь или артиллерийский "обозный".

Особым пунктом в "Статьях" указано обязательство Русского Государства содержать и снабжать постоянный гарнизон крепости Кодак, служившей охраной от внезапных татарских набегов

Также особым пунктом введено в "Статьи" царское подтверждение на все имения православного высшего духовенства и монастырей, которые были не только крупными землевладельцами, но и имели зависимых от них крестьян. К "послушенству" монастырям призывал Хмельницкий еще до воссоединения, хотя крепостная зависимость фактически и была уничтожена явочным порядком уже в первые годы освободительной борьбы.

Из содержания этих "Статей" видно, что они удовлетворяли старшину, сохраняя казачью администрацию и закрепляя за ней социальное положение, приобретенное во время освободительной борьбы. В то же время они не противоречили и идее централизованного государства, каковым в то время было Русское Государство. Это видно из пунктов "Статей", предусматривающих сдачу "в царскую казну" всех доходов, собираемых администрацией. Удовлетворены были и широкие массы населения, т. к. принятое Русским Государством обязательство защищать от татар и поляков обещало возможность спокойной жизни и гарантировало от возвращения ненавистных порядков времен польского владычества.53

Созвучно было также воссоединение и его переяславское оформление и с воспоминанием о единстве Руси Киевского периода, еще жившим в народной памяти во всех частях Руси, а потому в народном сознании Переяславский акт был именно воссоединением, разорванных когда-то историей, частей единого государства Киевской Руси, а не пpисоединением, как не точно его называли дореволюционные русские историки, или завоеванием и оккупацией, как пытаются представить воссоединение шовинисты — сепаратисты. Отсутствие в архивах подписанного оригинала "Статей" дала возможность произвольного толкования их содержания и самого духа и смысла Переяславского акта.

Через несколько дней (27 марта) российское правительство дополнило «Мартовские статьи» грамотами «О правах и вольностях Войска запоржского» и о правах православной украинской шляхты. Последующие статьи между Россией и Украиной, которые утверждались русским правительством при избрании гетманов во второй половине XVII - начале XVIII вв., в основном подтверждали положения «Мартовских статей». Порядок утверждения прекратился с 20-х гг. XVIII в., когда началось сокращение автономных прав Левобережной Украины. Окончательно гетманство (украинская автономия) было уничтожено в 1764 г.

Взгляд на казацкую Украину как на неотъемлемую составляющую России и определял политику Москвы в отношении нее не только в первые годы после договора 1654 г., но и на протяжении второй половины XVII — XVIII вв. Оценивая ее, М. Грушевский отмечал, что «московское правительство пользовалось и сим раздвоением (между политическими домогательствами старшины и социальными требованиями общества54) и всеми колебаниями, замешательствами, противоречиями, чтобы вести далее свою централистическую политику и ограничивать шаг за шагом автономию Украины. Оно использовало аспирации карьеристов и амбициозных лиц, деморализовало казацкую старшину, шаг за шагом выторговывало от нее отречение то от той, то от сей политической прерогативы, платя авансами, имениями, уступками...»55

Итак, договор 1654 г. просуществовал всего около 4,5 лет. Выступив его инициатором, украинская сторона, обманувшись в своих надеждах, отказалась от него. Представляя собой типичный договор о принятии протекции, он не предусматривал ни «воссоединения» Украины с Россией, ни порабощения Украины Россией.

Завершая рассмотрение вопроса, необходимо заключить: исключительная сложность положения Украины состояла в том, что в тех исторических условиях у нее не было другой разумной альтернативы, кроме союза с Россией. В то же время Украина объединялась с державой, в составе которой она не имела перспектив для самостоятельного развития.