Geum.ru

Теоретико-методологический комплекс этнополитологии: современный взгляд 49 сергей кузнецов 53 моделирование процесса этногенеза 53

Вид материалаДокументы

Содержание


Михаил хлебников
Эпоха просвещения в контексте расово-конспирологического генезиса
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   24

МИХАИЛ ХЛЕБНИКОВ


доцент кафедры гуманитарных основ государственной службы Сибирской академии государственной службы, кандидат философских наук

Новосибирск, Россия

ЭПОХА ПРОСВЕЩЕНИЯ В КОНТЕКСТЕ РАСОВО-КОНСПИРОЛОГИЧЕСКОГО ГЕНЕЗИСА



Следует указать на то, что эпоха Просвещения, предшествующая Французской революции, по существу создает, изобретает новую схему социально-исторического развития, основные черты которой сохранились и по сей день, как для научного, так и для обыденного сознания. Центральным моментом данной схемы, преодолевающей и циклическую модель античности, и теоцентризм средневековья, выступает тезис о возможности рефлексивного постижения исторической процессуальности. А. Р. Тюрго, один из виднейших политических и идеологических представителей Просвещения так говорит о принципиальном различии природной сферы и сферы социальной: «Явления природы подчиненные неизменным законам, заключены в кругу всегда одинаковых переворотов». Социально-историческое бытие в своем движении способно выйти за границы непосредственно данного и «представляет из века в век всегда меняющееся зрелище»1. В просвещенческий дискурс вносится идея о «творческом» характере истории, постижение которой напрямую связано с субъективным фактором. О «недооцененной» стороне этого процесса свидетельствуют слова З. Баумана: «Его суть <понятие индивида в Новое время> далеко не сводилась к простой замене одного на другое … нет, то было радикально новое понимание человека как существа, чье поведение обусловлено его/ее познаниями, а эти познания, в свою очередь, детерминированы теми, кто дает знание, истинными или самозваными «посвященными»2.

Эпоха Просвещения параллельно формирует два важных социокультурных явления: конспирологическую теорию (теорию заговора) и естественнонаучную, расово-биологическую антропологическую концепцию. Наша задача заключается в рассмотрении их последующей взаимосвязи и взаимовлияния.

Успехи естественных наук, не механики, но уже биологии способствовали постановки вопроса о происхождении человека. Спор между сторонниками моногенизма и полигенизма касался происхождения человека, степени дифференциации расовых отличий по отношения к единому человеческому типу. Рождались самые экстравагантные и радикальные теории, трактующие расовые различия. Так, Э. Лонг в «Истории Ямайки» разделяет род человеческий на три вида: европейцев, негров, орангутангов. Особую пикантность работе британского ученого придают рассуждения о возможности и последствиях половых отношений между неграми и орангутангами. Расовые различия в понимании полигенистов были настолько фундаментальны, что Й. Х. Фабрициус даже выделяет отдельные, «расово обусловленные» типы кожных паразитов. По его мнению, черная негритянская вошь кардинально отличается от «человеческой вши», что еще раз подчеркивает принципиальное разделение расовых типов.

Дискуссия о происхождении человека привлекает внимание не только ученых Франции и Англии, но и видных философов, мыслителей того времени. Приверженцами моногенизма объявляют себя Монтескье, Кондильяк, Кондорсе. Гуманистический порыв последних приводит, также как и в случае с полигенистами, к некоторому комическому эффекту: обезьяна объявлялась «братом человека», со всеми вытекающими семейными последствиями. Но не все видные представители эпохи Просвещения разделяли разделяли столь радикально политкорректные воззрения. В контексте нашего исследования особый интерес вызывает позиция Вольтера по «расовому вопросу», изложенная в его сочинениях «Трактат о метафизике» и «Исследованиях нравов и умов наций». Пламенный борец за религиозную терпимость, равенство сословий оказывается не менее убежденным сторонником расового, дифференциального подхода к истории развития человечества. По мнению Вольтера, представители белой расы настолько выше негроидов, насколько негроиды выше обезьян, а обезьяны, в свою очередь, выше устриц. Подобное «сочетание несочетаемого» позволяет Л. Полякову так определить вольтеровскую позицию: «Если не один человек не сделал столько, чтобы разрушить идолов и развеять предрассудки как Вольтер, ни один в той же мере не распропагандировал и заблуждения нового века науки»1.

Следует без преувеличения говорить о революционном перевороте в понимании антропологического вопроса. Хотя еще древние греки и римляне четко разделяли миры эллинистические, римские и варварские, но «водоразделом» для них выступали социально-культурные критерии. Как известно, были широко распространены случаи переходов, не только индивидуальных, но и массовых, из варварского состояния в цивилизационное. Средневековье с его доминированием религиозной идентификации также позволяло переступать расовые, этнические рамки. Абсолютизация расовых признаков имеет последствием и жесткое закрепление социальных ролей: «Вплоть до последней четверти XVII столетия на плантациях Виргинии использовался наемный труд белых наравне с трудом африканцев и индейцев. И только в 1670-е там было принято законодательство, однозначно связывавшее рабский труд исключительно с африканцами. Именно с этого времени все завезенные в Америку африканцы стали – независимо от их этнической принадлежности – «неграми-рабами» и на них распространилось понятие единой черной расы»1.

Обозначенный парадокс: сторонники Просвещения, то есть идеи естественного права, певцы «естественного человека», неожиданно предстают перед нами как зачинатели расового подхода, неизбежно предполагающий дифференцирующий взгляд на самого человека. Понимание этого должно складываться, на наш взгляд, из описанного нами процесса десакрализации бытия. Явление достаточно точно и образно названное М. Вебером как «расколдовывание мира» приводит к тому, что человек извлекается из священной иерархии, при этом аннигилируется его зависимость от божественной сущности. Отрицание идеи творца дает возможность субъекту к самоидентификации, основой которой выступает природное маркирование. В силу своей наглядности, «самоочевидности» биологические различия позволяют выстроить новую «естественную» иерархию человечества. Апеллирование к метрическим параметрам, достаточно сложная система кодификации придают расовым теориям объективно научное звучание. Отныне появляется возможность количественного постижения человеческой природы, что приводит к возникновению физической антропологии. Стремительный же прогресс в физической антропологии в XIX веке подкрепляет своим авторитетом притязания на «научность» конспирологических авторов.

Конспирология (теория заговора) возникшая параллельно с расовой антропологией, на первом этапе своего существования носила ярко выраженный натуроцентрический характер. Хронологически мы можем заключить данный период в рамки столетия: от середины XIX в. до середины прошлогоXX в. Расовые, этнические особенности определяли по мнению авторов «теории заговора» схему тотально неизбежного исторического противостояния тех или иных народов. Аргументация биологического толка активно присутствует в работах весьма широкого спектра. Расовые аргументы используются в ряде работ внешне посвященных религиозной проблематике. Обращение конспирологических авторов к этому вопросу определено важной внутренней проблемой «теории заговора» того периода. Говоря о противостоянии «белой расы» конспирологи среди определяющих качеств европеоидов особое внимание уделяют христианству, понимаемому как предикату «белой расы». Сложность возникает при обращении к историческим корням христианства, которое объективно возникает внутри мессианского движения иудаизма и первоначальной средой которого выступает еврейское население Палестины. Краткое обоснование этой проблемы отражено в словах Д. Рида: «Утверждение, что «Иисус был евреем» постоянно употребляется в наш век с политическими целями. Им часто пользуются для заглушения возражений против влияния сионистов в международной политике и захвата Палестины, ибо раз Иисус был евреем, то нельзя христианам протестовать против того, что делается во имя евреев»1. Данные факты являются неприемлемыми для натуралистического варианта «теории заговора», действительно затрудняя «возражения» и «протесты», и вынуждают ее авторов заняться пересмотром истоков и истории христианства, для создания их «адекватной», «первозданной» версии.

Обратимся к сочинению Д. Коннера «Христос не был евреем», которое является своеобразной квинтэссенцией данного подхода, как с методологической, так и с содержательной стороны. Ставя перед собой задачу, открыть истинную историю возникновения христианства, автор определяет ее важность, помимо необходимости собственно исследовательской, с конспирологической позиции: «Актуальность темы возрастает в связи со все усиливающимся наступлением еврейской расы на весь христианский мир»2. Это наступление сопровождается, по мнению автора, спекулятивными ссылками на иудаистические истоки христианства, что в корне неверно. Качественное различие между иудаизмом и христианством заключается в характере культов, если первый представляет собой «тайный и закрытый расовый культ», то есть собственно «тайное общество» в конспирологической интерпретации, то христианство ориентировано на создание открытого этического культа.

Система доказательств Коннера строится на допущении биологически нееврейского происхождения Христа, что тем самым решает натуралистический подход его внутреннего противоречия, так как, принимая во внимание культурологические, собственно религиозные аспекты христианства нельзя не признать их внутреннюю связь с иудаизмом. «К счастью, помимо генеалогического, есть еще историко-расовый подход, который расширяет и облагораживает тему, придавая ей достойную значимость, и устраняет ошибочные генеалогические обоснования»3   объясняет свой выбор Коннор. Авторские аргументы базируются на признании Галилеи в качестве неиудейской территории, населенной представителями арийской расы. Используя данные антропологии, археологии автор рисует картину тотального противостояния Христа еврейскому окружению: «В течение всего служения Христа он находил множество случаев отозваться похвально о галилеянах в отличие от их еврейских соседей и иногда в ущерб последним»4. Для Д. Рида возражения против еврейского происхождения Христа концентрируются в трех положениях: религиозном, политико-географическом и расовом, причем два последних положения, несомненно, внутренне связаны и взаимодополняемы.

Галилея – родина Христа, не являлась частью Иудеи, была политически изолирована, имела собственного римского наместника. Рождение же Иисуса в иудейском Вифлееме имеет лишь политическую причину, заключающуюся в путешествии беременной Марии для участия в объявленной переписи. Для ортодоксальных иудеев Галилея не была территорией с идентичной религиозной составляющей, что отражено даже в ее названии – древнееврейское Галил означает «область язычников». «Смешанные браки между жителями этих двух стран были запрещены, и еще до рождения Христа Симон Тарсис, один из Маккавейских князей, насильно пересилил всех проживающих в Галилеи иудеев обратно в Иудею. Другими словами, и по расе, и политически галилеяне и иудеи были различными народами»1.

Как мы можем заметить, сама способ мышления сторонников натуралистической версии «теории заговора» восходят непосредственно к вышеупомянутым дискуссиям между полигенистами и моногенистами в XVIII столетии. Хотя Коннор, как и другие сторонники натуралистической конспирологии, всячески подчеркивают свою личную религиозность, стремление следовать освященным веками христианским канонам, их отношение к религии является не столь однозначным. Во-первых, преобладание аргументов объективно-научного характера свидетельствует о том, что собственно религиозные доказательства утрачивают фундаментальность, вскрывается их недостаточность в контексте рационалистического мышления. В данном случае, частое и настойчивое обращение к христианству, его истории и священным текстам служит важной, но все же лишь дополняющей частью по отношению к естественнонаучному базису.