Лекторский Владислав Александрович Эпистемология классическая и неклассическая. — М
| Вид материала | Документы |
- 22. Разновидности научной рациональности: классическая, неклассическая, постнеклассическая., 134.84kb.
- С. В. Соболь 200 г. Экзаменационные вопросы, 130.05kb.
- Вопросы кандидатского экзамена, 25.33kb.
- Экзаменационные вопросы по курсу «Философия, история и методология естествознания», 18.63kb.
- Белорусский государственный университет факультет философии и социальных наук Кафедра, 108.57kb.
- Научная картина мира, 61.46kb.
- Левизов Владислав Александрович контрольные вопросы, 43.75kb.
- Д. В. Михель Метафизика в поисках своих оснований, 2733.42kb.
- Фио : Чередниченко Владислав Александрович Должность, 65.11kb.
- В главных ролях владúслав – Владислав Александрович Рудкевич (Влад), князь, колдун,, 1777.05kb.
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
В.А. Лекторский
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ
классическая
и неклассическая
УРСС Москва * 2001
ББК87
Настоящее издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 00-03-16051)
Лекторский Владислав Александрович
Эпистемология классическая и неклассическая. — М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 256с.
ISBN 5-8360-0225-8
В книге анализируется ряд ключевых проблем познания в контексте взаимоотношения неклассической и классической эпистемологии. В качестве основного используется коммуникационный подход. Показывается связь современных проблем эпистемологии с рядом актуальных проблем социальной философии, философии культуры (гуманизм, толерантность, плюрализм, критицизм, рациональная дискуссия, вера и знание и др.), философской психологии («внутреннее» и «внешнее», коммуникация и субъективное переживание, сознание и деятельность, сознание и бессознательное и др.). Дается анализ традиционных проблем и принципов эпистемологии в неклассическом ключе. Ряд центральных проблем эпистемологии по сути дела впервые детально анализируются (проблема «Я» и др.). Критически анализируются некоторые догматические стереотипы отечественных исследований в области теории познания (теория отражения, понятие ощущения, восприятия, чувственного познания, сознания и самосознания, разделение субъект-объектных и субъект-субъектных отношений и др.).
Группа подготовки издания:
Директор — Доминго Марин Рикой
Заместители директора — Наталья Финогенова, Ирина Макеева
Администратор — Леонид Иосилевич
Компьютерный дизайн — Виктор Романов
Главный редактор — Елена Кудряшова
Верстка — Ксения Пулькина
Редакционно-корректурные работы — Елена Кудряшова,
Андрей Стулов, Борис Ветухновский
Техническая поддержка — Наталья Аринчева
Менеджер по продажам — Алексей Петяев
Издательство «Эдиториал УРСС». 113208, г. Москва, ул. Чертановская, д. 2/11, к.п. Лицензия ИД №03216 от 10.11.2000 г. Гигиенический сертификат на выпуск книжной продукции №77.ФЦ.8.953.П.270.3.99 от 30.03.99 г. Подписано к печати 07.02.2001 г. Формат 60x88/16. Тираж 2000 экз. Печ. л. 16. Зак. № 1$?.
Отпечатано в АООТ «Политех-4». 129110, г. Москва, ул. Б. Переяславская, 46.
ISBN 5-8360-0225-8
Эдиториал УРСС, 2001
Оглавление
Эпистемология: расширение, переосмысление, пересмотр
(Вместо введения) 5
Часть I
Знание, человек, коммуникация 11
Гуманизм как идеал и как реальность 13
Толерантность, плюрализм и критицизм 21
Духовность и рациональность 32
Научное и вне-научное мышление: скользящая граница 38
О некоторых вариантах соединения религии и научного знания
(Проекты христианской физики и христианской психологии) .... 52
Рациональность, критицизм и идеалы либерализма
(На примере социальной философии и эпистемологии Поппера) . . 62
Деятельностный подход: смерть или возрождение? 75
О философских уроках 3. Фрейда 88
Л. Витгенштейн и некоторые традиции отечественной мысли 94
Часть II
Проблемы и принципы эпистемологии:
новое рассмотрение 102
Теория познания (гносеология, эпистемология) 103
Ощущение 115
Восприятие 121
Представление 128
Опыт 132
Сенсуализм 135
Эмпиризм 136
Мышление 137
Отражение 151
Субъект 155
Объект 157
Оглавление
Субъективное 159
Объективное 161
Сознание 163
Самосознание 168
Солипсизм 171
Я 173
Часть III
Человеческое познание. Пропедевтика 185
Раздел 1. Язык и познание 188
Раздел 2. Системы знания 201
- Математика 201
- Естествознание 210
- Науки о человеке и обществе 224
- Историческое познание 230
Литература 249
Эпистемология: расширение, переосмысление, пересмотр
(Вместо введения)
Проблематика теории познания (эпистемологии — я не различаю этих терминов, как и большинство современных авторов) в течение последних сорока лет была одной их центральных в отечественной философии. Именно в этой области философии (так же, как в логике, философии науки, некоторых разделах истории философии) давление идеологии было меньше, и поэтому существовали возможности для исследовательской работы. Здесь появились интересные философы с оригинальными концепциями (Э. В. Ильенков, Г. П. Щедровицкий, М. К. Мамардашвили, Г. С. Батищев, М. К. Петров и др.), создавшие собственные школы. Велись живые дискуссии, были установлены плодотворные связи с некоторыми специальными науками (психология, история науки, лингвистика).
Сегодня положение изменилось. В нашей философии возникли новые для нас дисциплины, само существование которых ранее было невозможно: политическая философия, философия религии. По существу заново начала изучаться история русской философии. Впервые стало возможным серьезно обсуждать проблемы социальной философии, этики. В этой новой ситуации эпистемологическая проблематика как бы отошла на второй план. Кажется, что основные подходы к ее решению известны и обстоятельно разработаны, в то время как этого нельзя сказать о других разделах философии. К тому же социально-философские вопросы, проблемы философии религии и этики представляются более непосредственно связанными с осмыслением современной ситуации, с попытками разобраться в том непростом мире, в котором мы сегодня оказались.
К этим соображениям добавляются другие. Ряд популярных сегодня теоретиков постмодернизма (влиятельных также и в нашей стране), например, Р. Рорти, говорят о снятии всей традиционной эпистемологической проблематики, о ее вытеснении герменевтикой, т. е. вопросами интерпретации текстов. Другие постмодернисты идут дальше и говорят о том, что даже текст (и его высшее воплощение — книга) исчезают, заменяются аудиовизуальными носителями информации (прежде всего радио и телевидением). Восприятие информации, передаваемой через аудиовизуальные средства, существенно иное, чем восприятие смыслов, передаваемых посредством текста. Именно последний всегда был главным способом существования того, что Поппер называет «объективным знанием». К знанию, зафиксированному в тексте, можно отнестись рефлексивно, критически — отстранение, что гораздо труднее сделать
6 Эпистемология: расширение, переосмысление, пересмотр
по отношению к устной речи или изображению. Недаром лишь появление письма сделало возможным возникновение философии и науки. Если верно, что аудиовизуальная культура вытесняет сегодня культуру книжную (и вообще текстовую), то это должно иметь далеко идущие последствия. Речь в этом случае шла бы, в частности, о возникновении иного типа личности с весьма размытым, если не исчезнувшим сознанием собственной идентичности. Ведь последняя предполагает возможность саморефлексии, которая исторически возникла как раз на основе объективации состояний сознания в виде письма. Другим следствием наступления нетекстовой культуры был бы существенный подрыв позиций философии и науки, во всяком случае, лишение их культурообразующей функции. Эпистемология как критическая рефлексия над знанием в этом случае во многом потеряла бы смысл.
Хотя постмодернисты говорят о реальных проблемах, я думаю, что главный их тезис принять нельзя. Имеется много оснований считать (и на эту тему существует большая литература), что наиболее развитые страны вступают ныне в стадию информационного общества, когда мерилом богатства становится производство, распространение и потребление знания. Именно отношение к знанию, к возможностям его создания и использования все в большей степени будет определять и социальное расслоение общества, и разделение на страны и регионы с точки зрения их места и влияния в новом мировом порядке. При этом речь идет в первую очередь о том знании, которое может быть передано от одного человека к другому, о знании, на основе которого можно конструировать новые технологии и типы коллективных практик, т. е. существующего в интерсубъективной форме, прежде всего в виде текста (как книжного, так и компьютерного).
Одна из особенностей современного этапа в науке — выявление фундаментальной важности факта производства и потребления знания для понимания самых разнообразных явлений. Это и «когнитивная теория» биологической эволюции, и когнитивная психология (как индивидуальная, так и социальная), и когнитивная наука в целом (включающая наряду с психологией определенные разделы лингвистики, логики, философии, математики). Это когнитивный подход в теории культуры. Это, наконец, растущее понимание того, что само успешное функционирование современного демократического общества предполагает рациональное обоснование принимаемых решений, культуру рефлексии и критической дискуссии.
Проблематика знания и познания, таким образом, не только не снимается с повестки дня, но становится центральной для понимания современного общества и человека. Вместе с тем серьезно расширяется и изменяется понимание знания, его отношения к информации, к процессам в неживых, живых и компьютерных системах, возможностей его обоснования, его социального и культурного характера. Появляются такие новые дисциплины, исследующие знание и познание, как «экспериментальная
Эпистемология: расширение, переосмысление, пересмотр 7
эпистемология», в которой философские и логические способы анализа знания взаимодействуют с разработками в области искусственного интеллекта, как эволюционная эпистемология, изучающая познавательные процессы в контексте биологической эволюции, как социальная эпистемология, исследующая познание в контексте функционирования социальных и культурных структур.
Таким образом, колоссально расширяется по сравнению с классической эпистемологией поле изучения знания и познания. И вместе с тем новые исследования ведут к необходимости пересмотра ряда положений классической эпистемологии относительно понимания знания и возможностей его обоснования, сознания и его единства, Я как носителя знания и сознания. Для классической эпистемологии был характерен ряд особенностей. Это гиперкритицизм (скептическая установка в отношении существования внешнего сознанию мира и возможностей его познания, а также в отношении знания чужих сознаний), фундаментализм (идея о существовании некоторых неизменных норм, позволяющих выделять и обосновывать знание), субъектоцентризм (мнение об абсолютной достоверности знания о состояниях сознания субъекта и недостоверности остального знания), наукоцентризм (установка на то, что только лишь научное знание является знанием в точном смысле слова). Складывающаяся сегодня неклассическая эпистемология отказывается от всех этих установок и заменяет их другими, такими, например, как доверие к принимаемой субъектом познавательной традиции (при определенных условиях), учет конкуренции и дискуссии таких традиций, отказ от фундаментализма, от субъектоцентризма, новое понимание «внутренних» состояний сознания, ментальных репрезентаций и самого Я и др. Это порождает целый ряд новых проблем, которые не существовали для классической теории познания.
Отечественные разработки в области эпистемологии оказываются сегодня в особой ситуации. С одной стороны, для многих наших философов идея неклассической эпистемологии оказывается близкой. Можно сказать, что некоторые из них в течение последних сорока лет в значительной степени двигались именно по этому пути, используя, в частности, ряд идей К. Маркса, Л. Выготского, М. Бахтина (эти идеи очень популярны сегодня на Западе, в том числе и в контексте разработки неклассической эпистемологии). С другой стороны, многие принципиальные проблемы неклассического понимания знания и познания нам еще предстоит серьезно осваивать и исследовать. Вместе с тем у нас существует дополнительная трудность в этой работе. Дело в том, что в советский период в качестве официальной идеологической доктрины, от которой специалисты в области эпистемологии не могли отступать под страхом идейного уничтожения, была так называемая «ленинская теория отражения». Правда, сам В. И.Ленин не претендовал на то, что его рассуждения об отражении в работе «Материализм и эмпириокритицизм» (которые во многих случаях он просто переписал из работ Ф. Энгельса)
8 Эпистемология: расширение, переосмысление, пересмотр
могут считаться законченной и непогрешимой «теорией», тем более «высшим этапом» марксистской философии. Понимание В. И. Лениным отражения не совсем ясно и может быть интерпретировано различными в философском плане способами. Ленинское понимание ощущения как «субъективного образа объективного мира» и как единственного источника знания выражало позицию наивного сенсуализма и окончательно стало анахронизмом по крайней мере к середине нашего столетия. Между тем, начиная с 30-х гг. так называемая «ленинская теория отражения» навязывалось всем советским философам в качестве неоспоримой догмы. Когда в 60-е, 70-е гг. у нас появились оригинальные исследования в области теории познания, то и они вынуждены были ссылаться на эту «теорию» и использовать ее терминологию, хотя по существу не могли не отступать от ее догматических принципов в ту или другую сторону. В ряде случаев этой «теории» давалось такое толкование, которое позволяло как бы нейтрализовать некоторые ее установки (так, например, ряд наших философов и психологов по сути дела критиковали сенсуализм). Вместе с тем использование терминологии «теории отражения» затрудняло обсуждения ряда современных эпистемологических проблем. Разработка неклассической эпистемологии поэтому означает для нас также и пересмотр собственного наследия в этой области, отказ от некоторых положений, уточнение и конкретизацию других. Вместе с тем, как я уже сказал, ряд философских идей К. Маркса, относящихся к разработке дея-тельностного подхода, к пониманию связи деятельности, коммуникации и познания, как раз работают на неклассическую эпистемологию.
К сожалению, серьезным пересмотром нашего наследия в области теории познания мы еще по-настоящему не занялись. В тех же случаях, когда такие попытки предпринимаются, они, на мой взгляд, не всегда удачны, ибо нередко не принимают во внимание существующий сегодня в мире контекст подобных исследований. Так, например, критика теории отражения иногда сопровождается восхвалением субъективизма и инструментализма, призывом «повернуться к субъекту», к анализу «внутренних» состояний сознания. В этом случае догматические и наивные идеи «теории отражения» выбрасываются вместе со свойственным ей эпистемологическим реализмом. Конечно, плохо, что раньше у нас нельзя было защищать анти-реалистические установки в эпистемологии. Плохо потому, что любая концепция может плодотворно развиваться только в дискуссии с оппонентами. Для философии это особенно верно. Но это не значит, что эпистемологический реализм (присущий и «теории отражения», хотя он выражен в ней в наивной и противоречивой форме) заведомо хуже инструментализма или феноменализма. Между прочим, большинство специалистов по эпистемологии и философии науки в мире занимают сегодня именно реалистическую позицию. Конечно, эпистемологический реализм порождает ряд трудных проблем. Но для его оппонентов в эпистемологии таких проблем не меньше, а по моему мнению, гораздо больше. Призыв «назад к субъекту» сегодня означает возврат к классической
Эпистемология: расширение, переосмысление, пересмотр 9
эпистемологии, непонимание новых проблем эпистемологии неклассической, для которой характерен как раз отказ от субъектоцентризма.
В данную книгу вошли мои работы последних лет, связанные с попытками нового рассмотрения ряда проблем в духе неклассической эпистемологии. Я специально обсуждаю некоторые официальные догматические установки, которые нельзя было ранее критически обсуждать в нашей философии: так называемую теорию отражения, понимание ощущения (не только его сенсуалистическое истолкование, но и вопрос о самом его реальном существовании), смысл объективности и целый ряд других. Но главное в книге другое: анализ вопросов, которые ранее у нас практически не обсуждались.
Я хочу специально сказать об отношении этой книги к моим предшествующим исследованиям в этой области. Эта книга выражает новое понимание ряда проблем и вместе с тем и прежде всего анализ тех вопросов, о которых как я, так и другие наши философы, не писали. Я пытаюсь осмыслить ряд принципиальных эпистемологических сюжетов в свете той новой ситуации, которая сегодня возникла в мире в исследовании этих вопросов как философами, так и представителями специальных наук. Я пытаюсь выявить новые связи между сюжетами эпистемологии и рядом проблем философии культуры, социальной философии, этики. Для меня (я думаю, что также и для большинства наших специалистов в этой области) это новая тематика. Вместе с тем я хочу специально подчеркнуть, что исследование этих проблем вовсе не означает для меня отказа от того, что я делал раньше (в частности, от разрабатывавшегося мною деятельностного подхода к познанию и знанию, который я считаю исключительно актуальным и сегодня). Я не перечеркиваю свои предшествующие работы, а скорее встраиваю их в некоторый более широкий и глубокий контекст (конечно, такое встраивание неизбежно связано с изменениями в некоторых пунктах). Конечно, я, как и все наши философы, должен был использовать терминологию теории отражения. Между тем, смысл, который я вкладывал в понятия отражения и образа, позволял мне (а также таким нашим философам и психологам, как, например, Э. В. Ильенков, С. Л. Рубинштейн, А. Н.Леонтьев, В. П. Зинченко и др.) обходить ряд догматических моментов этой концепции. Что касается критики сенсуализма (одной из официальных догм нашей философии советского периода) и даже сомнений в самом реальном существовании ощущений, то все это можно найти уже в моей книге «Субъект, объект, познание», изданной в 1980 г. (Лекторский, 1980).
Тематика всей книги строится вокруг понимания знания как культурного феномена, который в современной культуре играет во многом новую роль. Первая часть посвящена анализу социально-философских и куль-турофилософских следствий из коммуникативного подхода к знанию и познанию. В этой связи анализируется и новое понимание гуманизма, и ряд актуальных вопросов политической философии. Во второй части сделана попытка систематического анализа ряда принципиальных
10 Эпистемология: расширение, переосмысление, пересмотр
проблем эпистемологии в свете новой, неклассической ситуации. В этой связи также критически рассматриваются некоторые догмы в разработке эпистемологии в советский период. В третьей части я попытался изло-' жить принципиальные сюжеты эпистемологии очень популярно, и вместе с тем учитывая современный контекст их исследования в мире. Мне представляется, что такого рода работы у нас отсутствуют.
В заключение хочу подчеркнуть, что рассматриваю данную книгу как только начало работы в этом направлении.
Часть I
ЗНАНИЕ, ЧЕЛОВЕК, КОММУНИКАЦИЯ
В последнее время мне приходилось размышлять над тем, как проблематика эпистемологии обнаруживает неожиданные связи с теми вопросами, которые мы до сих пор обсуждали безотносительно к ней. При этом речь идет об очень острых современных проблемах. Так, например, выясняется, что анализ вопроса о судьбах гуманизма, о том, можно ли говорить о нем сегодня и, если можно, то как говорить, ведет к обсуждению разных интерпретаций знания, имевших место исторически и существующих сейчас. Понимание возможностей человека в отношении овладения природой и социальными процессами, а также овладения самим собою, оказывается связанным с определенным пониманием науки и знания вообще, возникшим еще в период Просвещения. Речь идет об интерпретации знания как господства, как возможности контроля над внешними сознанию процессами. Но возможен и иной подход к знанию — как к диалогу познающего и познаваемого, каждый из которых играет роль самостоятельного партнера. Такое понимание ведет не только к новой концепции человека и гуманизма, но и к конструированию нового типа социальных практик. Или вопрос о плюрализме и толерантности, который сегодня является одним из основных для политической философии и особенно остро стоит для современной России, в которой с толерантностью ничего не получается и, как иногда кажется, ничего не может получиться. Анализ этой проблемы показывает, что дело тут не только в культурных и психологических стереотипах, но также и в представлении о том, как возможно общеобязательное знание и взаимное понимание представителей разных культурных, ценностных и познавательных установок. Толерантность и плюрализм не только могут по-разному истолковываться. Их разное понимание ведет к тому, что они по-разному и практикуются. И вовсе не любой способ их осуществления одинаково хорош. В некоторых условиях плюрализм может вести не к развитию, а к стагнации. И толерантность хороша не во всех случаях. Эпистемологический анализ позволяет разобраться в этих непростых сюжетах. Или вопрос о возможности рационального общества. Либерализм как политическая идеология связывает свои идеалы именно с такого рода социальным устройством, предполагающем уважение прав личности и вместе с тем принципов разума, ибо только в этом случае можно прийти к взаимному согласию. Но тоталитарные идеологии тоже могут исходить из идеи рациональной организации общества. Оказывается, что разное понимание рациональности, роли критики в процессе получения и совершенствования знания существенно влияет также и на формулирование социально-политических идеалов и на представления о возможности и средствах их осуществления.
12