Гендерная проблематика в экологии

Вид материала

Документы

Содержание Либеральный экофеминизм Социалистический экофеминизм The end of Nature Gyn/Ecology: The metaethics of Radical Feminism Women and Nature: The Roaring Inside Her Ecofeminism and the Mastery of Nature Environmental Ethics Women, Culture, Society Feminist Epistemologies

Подобный материал:

• Гендерная проблематика: подходы к описанию, 886.32kb.
• Гендерная проблематика романов а. Мердок, 249.31kb.
• Гендерная проблематика в творчестве н. В. Гоголя (литературно-художественные аспекты), 416.45kb.
• Учебная программа (Syllabus) Дисциплина: Гендерная психология Специальность 050503, 189.24kb.
• Лекция гендерная проблематика в основных направлениях, 752.67kb.
• Экология как научная, 94.09kb.
• В. Э. (Сыктывкар) “Призрак гендера” в исследованиях по этнографии и фольклору коми, 53.69kb.
• Программа минимум кандидатского экзамена по специальности 03. 02. 08 экология, 290.05kb.
• Вопросы к зачету по дисциплине «Экология», 38.39kb.
• Шилов И. А. Экология. М.: Высшая школа, 1998. Николайкин Н. И., Николайкина Н. Е.,, 25.15kb.

Екатерина Карпенко

Гендерная проблематика в экологии¹


1. Введение: экология и экофеминизм. Понятие экофеминизма


Базисным принципом экологии является принцип, который подчеркивает, что все живые организмы должны рассматриваться в отношении к их природному окружению. Экосистема, окружающая любой живой организм, накладывает ограничения на условия его существования. Неспособность человечества уважать свои экологические пределы приводит к современному экологическому кризису.²

Экофеминизм вводит проблематику пола/гендера в экологию: он основывается на утверждении, что потребительское отношение к природе и притеснение женщин в культуре тесно взаимосвязаны. Экофеминизм подчеркивает богатство отношений женщин как к природе, так и к обществу, поэтому он приобрёл распространение в самых различных областях знания и в различных контекстах: от экономики до спиритуализма, от прав животных до прав человека. Экофеминистки рассматривают женщин в качестве силы, играющей ключевую роль в переходе к стабильному миру.

Размеры и влияние экофеминизма зависят от того, как широко его толковать. Узкое определение охватывает тех женщин (и мужчин), которые открыто идентифицируют себя как экофеминисты. Многие из них являются учеными, стремящимися утвердить его и как вид научной деятельности, и как движение. Широкое определение экофеминизма включает всех женщин (и мужчин), которые проводят кампании по вопросам окружающей среды, даже если феминистские или экофеминистские убеждения ими специально не подчеркиваются.


2. Возникновение и теоретические источники современного экофеминизма


Экофеминизм как идеологическое движение и теоретическое направление в экологии возник в начале 70-х годов сначала во Франции и США, а затем во многих других странах. Согласно экофеминизму, сексизм и деградация природы предопределены тем, что западная мысль склонна во всём замечать принадлежность либо к разуму и духу, абстрактному мышлению, научному методу, технологии, контролю, либо к природе, телу, репродуктивности, интуиции. С делением на эти иерархические оппозиции связывается вся динамика западного патриархата как главного источника экологических разрушений.

В 1974 французская исследовательница Дюбон (именно с её именем связывается появление самого слова «экофеминизм») призвала женщин к экологической революции во имя спасения жизни на земле. Она попыталась доказать, что мужской контроль над производством и женской сексуальностью приводит к двойному кризису: во-первых, к разрушению окружающей среды посредством сверхприбыльного производства, и, во-вторых, к демографическому кризису посредством искусственного манипулирования процессом рождаемости.³ Очевиден факт влияния Дюбон на все последующее развитие экофеминизма. Она коснулась ряда вопросов, которые стали центральными для экофеминистского движения: кризис современности как экологический счет, предъявленный прогрессу; критика (западной) патриархатной системы как причины этого кризиса; призыв к женщинам и мужчинам, разделяющим идеи экофеминизма, добиваться социальных и экологических изменений.

Хотя экофеминизм появился в разных странах приблизительно в одно и то же время, Соединенные Штаты доминировали на ранних этапах развития экофеминистского мышления. Бывший католический теолог Мэри Дэли⁴ познакомила бостонских студентов с работой Дюбон в 1974 году. В том же году была проведена конференция «Женщина и окружающая среда» в Калифорнийском университете, Бэркли. Теолог Розмари Рэдфорд Руттер⁵ прочитала лекции по теме «Женщина и экология» в Каламазо Колледже, заявка на подобный курс лекций была сделана в сельскохозяйственный департамент Калифорнийского университета (Бэркли) поэтессой Сюзан Гриффин.⁶

В ранних работах, посвященных экофеминизму, отсутствовало различие между академическим и поэтически-спиритуалистическим подходами. Например, вступление к антологии по экофеминизму 1990 года описывает, как «хор голосов, отражающих разнообразие забот, всплывающих в экофеминизме, бросил вызов границам, разделяющим такие жанры, как научный документ и взволнованное поэтическое повествование. Здесь признается поэтическое видение как форма знания и как один из важных шагов в процессе глобального преобразования».⁷

По мере того, как экофеминизм становился более зрелым, работы, ему посвященные, становились более академичными, хотя не менее вдохновенными. Потеряв некоторую поэтическую энергию ранних работ, они вместе с тем теоретически более ясно обосновывали связь феминистской и экологической проблематики.⁸ В течение последних двадцати пяти лет экофеминизм разработал четкую и очень ценную теоретическую перспективу связей между обществом и его природным окружением. Она имеет как социально-теоретическое, так и практическое значение.

В частности, экофеминизм соединил воедино элементы феминистского движения и движения зеленых, вдохнув новые силы в каждое из них. Он взял от зеленых заботу о последствиях человеческих действий в природном мире, а от феминизма — критику гендерной асимметрии в обществе. Если философию феминизма характеризуют как ориентированную на практику⁹, то в еще большей степени это касается экофеминизма.

Представители движения зеленых, в свою очередь, делятся на тех, кто признает, что общество, используя свою технологическую и техническую изобретательность, способно преодолеть экологические проблемы или адаптироваться к ним (light ecology), и тех, кто считает, что человечеству необходимо фундаментально переосмыслить свое отношение к природному миру (deep ecology).

Экофеминизм склоняется к точке зрения глубинной экологии (deep eсology). Природный мир и человечество рассматривается в его рамках как взаимосвязанное и взаимозависимое целое. Преодоление сложившейся тенденции развития этой целостности связано с пересмотром оснований и принципов взаимодействия её частей.

Несмотря на то, что экофеминизм разделяет с зелеными тревогу по поводу экологического ущерба, причиненного современными социально-экономическими и милитаристскими системами, он, в свою очередь, показывает неспособность экологического движения и его теоретиков адекватно соотнести причины экологических проблем с последствиями мужского доминирования и женского подчинения в культуре. Эта неспособность обусловлена, главным образом, мужским доминированием в самом движении зелёных.¹⁰ Хотя не стоит отрицать того, что теоретики зеленых и активисты экологического движения уделяют феминизму больше внимания, чем большинству других политических перспектив.

В процессе концептуализации теоретических оснований экофеминизма определились два основных направления. Одно из них отдает предпочтение эссенциалистским мотивам. Оно подчеркивает родство женщин с природным миром и является близким к биологическому детерминизму (хотя редко охватывает его полностью). Другое направление связывает свои выводы с социально-конструктивистской и радикально-политической перспективой. Вместе с тем жесткое различие между эссенциализмом и конструктивизмом не выдерживает критики: эссенциалистские рассуждения имплицитно содержат также конструктивистские идеи, и наоборот. Нет причины считать, что природными качествами исчерпывается сущность женщин, а сущность мужчин проявляется только в социальном конструктивизме. Более того, по мнению обоих направлений, прекращение притеснения женщин является предпосылкой устойчивого развития не только общества, но и экосистемы. Отсюда необходимость артикуляции экофеминистских перспектив в обществе, так как не стоит уповать на то, что они будут сопутствующим результатом других форм борьбы. Проблема покоится на трудности теоретизирования социального в отношении к природному. Вопрос о женской биологии должен подниматься с целью конструктивного преодоления соматофобии, которая в течение веков была основой противопоставления природы и культуры.

В рамках социально-конструктивистского направления выделяется постмодернистское направление, отличающееся своей критикой эссенциалистского универсализма в феминистском мышлении и широким пониманием феномена телесности. По их мнению, характеристика телесности, с одной стороны, присуща женщинам, а, с другой стороны, не редуцируется к биологически понимаемой сексуальности. Акцентация женщин на сексуальности и воспитании детей характеризует предвзятость современной сексуализированной культуры, которая разделяет общественную и частную жизнь и ограничивает роль женщины только сферой домашнего хозяйства и материнства. С позиций экологических последствий человеческой деятельности и социально-экономического неравенства, с которыми человек сталкивается в процессе реализации своих физических потребностей, этот акцент можно расценить как попытку отвлечь внимание женщин от социально-экологических проблем. Фокусирование внимания на поле, сексуальности или воспроизводстве материнства игнорирует те сферы человеческой жизни, в которых осуществляются другие виды подавления и эксплуатации, в особенности, производство и потребление. Отсюда постмодернистское понимание телесности как формы власти и одновременный отказ от классического феминистского представления о сексуальном доминировании как о фундаментальном

Исходным теоретическим делением в экофеминизме — как и в гендерных исследованиях вообще — было деление понятий пол (то, что относится к биологическим характеристикам) и гендер (то, что относится к социальным характеристикам). Позже данная теоретическая дихотомия в методологии гендерных исследований видоизменилась: в частности, стало утверждаться, что пол, подобно гендеру, должен рассматриваться в большей степени как социально сконструированный, чем биологически данный.¹¹

Свое обобщенное видение проблемы различения пола/гендера в контексте дихотомии природа/культура в 1974 году предложила Шерри Ортнер в статье «Соотносится ли женское с мужским так же, как природное с культурным?».¹²

Основной тезис анализа, осуществленного Ортнер, заключался в утверждении, что женщины подчинены мужчинам во всех обществах и что эта субординация зависит от ассоциации женщины с природой. Однако такое высказывание не стоит однозначно расценивать как биологический детерминизм. Мужчины, считает Ортнер, генетически не предопределены доминировать над женщинами, а женщины не предопределены быть в подчинении у мужчин. Женщины просто идентифицируются с тем, что каждая культура обесценивает, что рассматривается ею как более низкий уровень организации, а таковой во все периоды самоутверждения культуры называлась природа. Поэтому образ женщины — это скорее символ ассоциации с природой, чем сущностная (эссенциалистская) идентификация с ней. Несмотря на то, что Ортнер стремилась обозначить отношение женщин к природе как культурный артефакт, её объяснение подчиненного положения женщин остается достаточно тесно связанным с биологическим детерминизмом и эссенциализмом. По её мнению, женщины более порабощены внутри своего вида, чем мужчины, испытывая от этого дискомфорт. Мужчины же, наоборот, избегают рабской зависимости от биологической роли, а поэтому могут сконцентрироваться на истинном фокусе человеческого существования — на жизни культуры. Ортнер доказывает, что ассоциация женщин с природой в маскулинной культуре является неосознанной, непреднамеренной, а поэтому не стоит винить в этом мужчин.

Различный исторический опыт мужчин и женщин обусловил то, что женщины осваивали причинность в мире целостно и интуитивно, а мужчины развивали логический, линейный и разумный способ мышления. Иногда это объясняется как результат разделения функций головного мозга.¹³ Человеческие цивилизации с мужским доминированием были чрезвычайно творческими и разнообразными. Однако это разнообразие и творчество сейчас стало разрушительным и угрожающим человеческому виду, а поэтому требует переосмысления. Вместе с тем и аргументы об исключительности женского опыта как основы новых тенденций познания являются проблематичными, особенно с позиций постмодернистских перспектив.¹⁴

Экофеминизм, с одной стороны, разделяет с постмодернизмом эпистемологическую критику западного дуализма как познавательной основы модернизации в науке и технологии, с другой — критикует его за недостаточное обращение к вопросам биологии и к природе, которые поднимаются экофеминизмом. Отдавая онтологическое предпочтение культурной борьбе внутри человеческого сообщества, или более точно внутри языка и культуры, постмодернистский феминизм не может поднять вопрос об отношении между человечеством и природой. Он сконценрирован на человеке и отдает приоритет радикальной конструктивистской перспективе. И вместе с тем в теории экофеминизма приветствуется критика постмодернизмом «единого субъекта» и дуалистической логики эпохи Просвещения, а также позитивная разработка концепций множественности, Другого, которые способствуют деконструкции патриархатного символического мира и дают шанс для поиска новых тенденций взаимодействия общества и природы. Делая акцент на женщинах и женском опыте, экофеминизм имплицитно и эксплицитно принимает перспективу этой точки зрения.


3. Основные концепции и направления экофеминизма


Либеральный, спиритуалистический (культурный) и социалистический (социальный) экофеминизмы озабочены ухудшением взаимоотношений между обществом и природой, но каждый по-своему оценивает методологические основания и практические перспективы экофеминизма.

Либеральный экофеминизм считает опасным утверждение о том, что биологическое разделение по половому признаку и социальное разделение людей по гендерному признаку связано с природными, биологическими особенностями мужчин и женщин. Поднимать вопрос об ассоциации женщин с природой, а равно и позитивно утверждать это, с точки зрения представительниц либерального экофеминизма, является регрессивным побуждением. Такой подход подрывает результаты борьбы, которую женщины вели против их идентификации с природой, служившей оправданием женской подчиненности. Женщины оказались несправедливо отстраненными от выполнения равной с мужчинами роли в общественной жизни. Либеральные экофеминистки связывают реформирование отношений к природе с утверждением новых законов и их регулированием.

Представительницы спиритуалистического экофеминизма (именно он доминирует в культурном экофеминизме) заявляют, что они могут обнаружить специфическую женскую духовность путем провозглашения ценности старых форм мудрости. Это обеспечит основу для усиления женщин вне патриархатного контроля, который стремился стереть эти формы знания и опыта из памяти. Главным фокусом их критики является иудейско-христианские доктрина — то есть западная религия как символ западной патриархальной культуры. Во вступлении к антологии Возрастание женской духовности, которая была опубликована в 1979 году, Кэрол Крист и Джудит Пласкоу утверждали, что феминистская духовность затрагивает четыре важных вопроса.¹⁵ Во-первых, это проблема образа и языка бога, которые являются исключительно мужскими. Во-вторых, это проблема души и тела, являющаяся центральной идеей христианства, в котором плоть — это грех пребывания на Земле, это только тяжкий труд на пути к Царству небесному. В-третьих, это утверждение женского духовного опыта и истории. И, в-четвертых, это разработка новой теологии и новых ритуалов. Феминистская духовность ориентируется на земные ценности, а не устремлена к небесам. Она обеспечивает создание образов духовности в форме женских божеств и знаменует духовную природу физического мира. Спиритуалистический экофеминизм соединяет сконцентрированные вокруг женщин ценности (материнство, воспитание, забота) и прославление женских тел. Женская телесность привносится в космологию, которая стремится идентифицировать и соотнести мужские и женские силы. Трансцендентному богу противостоит имманентная богиня.

Многие экофеминистки стремятся воссоздать потерянный мистический мир старых ориентирующихся на землю религий, связанных с язычеством, колдовством, магией и почитанием богинь: «В древние времена мир был един. Биение барабанов было биением сердца земли — во всем её загадка, очарование, изумление, страх и ужас. Наши ноги танцевали в священных пещерах, чествуя духов природы. Все, что позже было разделено на молитву и музыку, ритуал и танец, игру и работу, первоначально было единым».¹⁶

Спиритуалистический экофеминизм черпает вдохновение из предыстории человечества и из сохранившихся племенных религий, в особенности, из религиозных верований коренных народов Америки, Австралии и Новой Зеландии.

Спиритуалистические феминистки отличаются друг от друга в зависимости от того, рассуждают они о реальном существовании богини или же о её существовании в качестве символа. Стархок, первый национальный президент церкви «Завет богини», утверждает: «Это зависит от того, что я чувствую. Когда я чувствую свою слабость, она представляет то, что может помочь мне и защитить меня. Если я чувствую себя сильной, она символ моей силы. Иногда я чувствую её как природную энергию в моем теле и в мире».¹⁷

Кэрол Крист заявляет, что религия поддерживает глубинную человеческую потребность в символах и ритуалах, которые дают возможность людям справиться с предельными ситуациями в человеческой жизни (смерть, зло, страдание), а также помогает пройти важные жизненные этапы (рождение, сексуальность, смерть). Она понимает духовность как важный источник доверия к женщинам. Подобно многим феминистским теологам, Крист анализирует нападки на женщин, предпринятые в подготовленном двумя доминиканскими монахами и изданном в 1486 году Молоте ведьм. Этот трактат утверждал, что все способности ведьм происходят от похотей их плоти.

Утверждение женской телесности и сексуальности очень важно для спиритуалистических феминисток. Ритуалы, включающие менструальную кровь и другие аспекты проявления женских тел, которые в мужских религиях рассматриваются в качестве табу или объявляются нечистыми, здесь наоборот возвеличиваются. Таковы, например, убеждения сторонницы языческой религии Мириам Соморс.

Социалистический экофеминизм, который наиболее заметен среди разновидностей социального экофеминизма, основывается на признании экономического неравенства и вытекающей из него системы доминирования в обществе. Представительницы этого направления утверждают, что просто переделав мифы из мужских в женские, из «плохих» в «хорошие», мы не изменим нашей социальной реальности. Доминирование над природой и женщиной возникает в обществе и, следовательно, также в обществе должно разрешаться.

Кэролин Мёрчант, одна из первых защитниц положения о совместимости социализма и экофеминизма, приходит к выводу: «хотя культурный феминизм внедрился глубоко во взаимодействие женщин и природы, социальный и социалистический экофеминизм содержит потенциал для более содержательной критики доминирования и высвобождения и утверждения социальной справедливости».¹⁸ Её наиболее известная книга Смерть природы (1980) представляла собой феминистскую критику идеи природы в период научной революции. В ней она коротко упомянула о социализме в контексте социально-феминистской цели революционизирования экономических структур. Достижение этой цели позволило бы уравнять возможности мужского и женского труда и реформировало бы капиталистическую систему, создающую прибыль путем перерасхода природных и человеческих сил.¹⁹ В последующих работах Мёрчант расширила сферу взаимоотношений между экофеминизмом и другими феминистскими перспективами. В своей книге Радикальная экология (1992) она рассматривает социалистический экофеминизм как часть радикального экологического движения.

Главный источник проблемы, по мнению Мёрчант, состоит в разделении труда по половому признаку, потому что общество старается отделить себя от природы, выделиться из неё посредством системы производства. Мужчины преобладают в сфере производства средств производства, в то время как сфера домашней жизни обслуживается женским неоплачиваемым трудом. В результате женщины и мужчины становятся отчужденными друг от друга и от результатов их труда. По её мнению, необходим многоуровневый структурный анализ, который рассматривает диалектическое отношение между производством и воспроизводством как в контексте взаимоотношений между обществом и природой, так и между мужчинами и женщинами.

Социалистический экофеминизм, утверждает Мёрчант, избегает крайностей как эссенциализма, так и социального конструктивизма. Точно так же он избегает крайностей в оценке патриархата и капитализма как систем эксплуатации. Кэролин Мёрчант выступает против деления экофеминистского движения на противоречивые направления, считая, что интересы этих направлений переплетаются: главная их задача — поддержать жизнь на земле, обеспечить её воспроизводство. Это движение, по её мнению, не установило пока нового социалистического порядка, но оно предлагает новое видение мира, в котором расовые, классовые, половые и возрастные барьеры будут элиминированы и основные человеческие потребности будут удовлетворены.

Другая представительница социалистического экофеминизма Инестра Кинг отвергает идею о том, что женщины должны отказаться от ассоциации с природой и объединиться с мужчинами на равной основе в сфере общественной жизни (в публичной сфере). То, что женщины экологически чувствительнее и их жизненные ориентации социально конструктивнее, наглядно видно из повседневной жизни. Нет оснований думать, что объединение женщин и мужчин в общественной сфере на равных правах реально не окажется снова объединением по патриархатному принципу. Именно поэтому артикуляция особенностей связи женщин с природой крайне необходима. Сложились культурные формы жизни, которые экологически деструктивны и социально не отрегулированы. «Женщины, — утверждает Инестра Кинг, — являются культурной жертвой природе».²⁰ В ответ на это здравомыслящие люди должны использовать полноту чувственности и интеллигентности для того, чтобы продвинуть себя в направлении новой стадии эволюции. В этом процессе женщины играют важную роль: «Настал момент, когда женщины признали себя в качестве активных участников истории — и даже уникальных участников — и со знанием дела преодолевают классический дуализм между духом и материей, искусством и политикой, разумом и интуицией. Это потенциальная возможность разочарования в рациональном познании. Это проект экофеминизма».²¹ Другими словами, по мнению Кинг, женщины могут осуществить сознательный политический выбор, не отказываясь от своей связи с природой.


4. Перспективы экофеминизма: значение для экологии и гендерных исследований


Политическому влиянию экофеминизма мешает тот факт, что нередко его по-прежнему идентифицируют только с культурно-спиритуалистическими основаниями, а, следовательно, в его адрес направляют упрёки в эссенциализме, романтизме и политической наивности.

Экофеминизм порой рассматривается как постулирование биологически детерминированного единства между женщинами и природным миром, которое противопоставляется миру мужчин. Критики утверждают, что такая перспектива является реакционной. Она представляет ложно обобщенный образ «женщины», который игнорирует различия и неравенство между женщинами. Хотя все женщины имеют общие черты, свидетельствующие об их подчиненном положении в обществе (зависимость, подчиненность, домашний труд, сексуальная эксплуатация), они также разделены между собой, потому что одновременно интегрированы в различные структуры угнетенных и угнетателей. Большая часть этой критики была адресована экофеминизму Соединенных Штатов.²²

Некоторые аспекты спиритуалистического экофеминизма, конечно, заслуживают критики за романтизацию женской телесности, женского опыта, женской истории. Однако не стоит отрицать его стремления объяснить проблемы женской идентичности, которое в большей мере разрушало старые гендерные стереотипы, чем либеральный феминизм. Спиритуалистический экофеминизм, вырастая из радикального культурного феминизма, по-своему создавал возможности для налаживания связей между западными и незападными, цветными и белыми женщинами. Барабара Эпштейн подчеркивает, что развитие духовности в рамках экофеминизма является позитивной тенденцией, и оно будет способствовать созданию тесных контактов между белыми и цветными женщинами.²³

В то же время, по убеждению британской экофеминистки Мэри Мэллор²⁴, важно не допустить, чтобы довольно реалистическая и аргументированная критика различных версий экофеминизма затушевала комплексность предлагаемых им аргументов. Сходств между разновидностями экофеминизма больше, чем расхождений. Последние часто предстают исключительно как риторические расхождения. Задача экофеминизма не в том, чтобы изменить сознание, переписать теологию, переистолковать историю. Культура и сознание сами являются только реализацией последствий социальной системы, а трансформация сознания является вспомогательным средством борьбы за экологические изменения, вплетенные в сложную систему социальных, технических, технологических и межличностных отношений.

Для экофеминисток природный мир не представляется «немым»: он не только существует, но и активно действует. Человечество может разнообразно интерпретировать природные феномены и реагировать на них, но не может абсолютно независимо конструировать их или себя. Природный мир — это не только материальный источник, который может эксплуатироваться, или нечто, что может интерпретироваться в позитивистском или объективистском смысле.

По мнению Донны Хэрэуэй, люди не могут достаточно глубоко знать природы, потому что её активная динамика во многом находится за пределами человеческого осознания. Для обозначения природного мира Хэрэуэй использует метафору Койота-хитреца, у которого свое чувство юмора, и с которым человек должен учиться общаться. Знание о природном мире — «это разговор, а не открытие».²⁵ Койот не только сопротивляется восторженной мистификации, он также дестабилизирует дуализм активного и пассивного, мужского и женского, источника и потребителя, познающего и познаваемого, на которых покоится эпистемология и политика доминирования. Койот, подобно человеку, есть в одно и то же время и часть природы и творец артефактов.

Частью огромного проекта, пробивающего брешь в оппозиции «природа-культура», «мужчина-женщина» и широко обсуждаемого в рамках современного экофеминизма, является также миф о киборге, развиваемый Хэрэуэй.²⁶ Трансгрессия, осуществляемая киборгом и размывающая границы между человеком и машиной, человеком и животными, человеком и природой, мужчиной и женщиной, с одной стороны, обескураживает поклоняющихся технологии, а с другой стороны, объединяет всех людей, способствуя возрастанию ответственности за машины, ими создаваемые.

Тенденции, просматривающиеся на пересечении эссенциалистского и социально-конструктивистского подходов к определению характера связей между женщинами и экологическими условиями, позволили Карен Варрен (1996) применить к экофеминизму метафору «квилтинга» (изделие из лоскутков).²⁷ Квилтинг-экофеминизм предполагает как самоидентификацию культур в определенных природных условиях, так и диалог между ними, что способствует укоренению в современном обществе эпистемологической и практической ответственности за характер отношений между природой и обществом, мужчинами и женщинами.