Интегративная стратегия гендерного подхода в социальном познании

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Основное содержание работы Первая глава В первом параграфе Первый параграф Второй параграф Первый параграф Второй параграф

Подобный материал:

• Утверждаю, 196.37kb.
• Формирование гендерного подхода к обучению и воспитанию учащихся в школе 343, 102kb.
• Спецкурс Научные картины мира и феномен маргинальности в социальном и историческом, 126.45kb.
• «Обычная» советская женщина обзор описаний идентичности. М., Sputnik+, 1998, 814.99kb.
• Факультет социологии, 183.31kb.
• «Особенности смешанного и раздельного обучения школьников», 68.51kb.
• Основные рекомендации для организаторов гендерного аудита 8 Часть первая: Методология, 2651.58kb.
• Национальный план действий по достижению гендерного равенства в Кыргызской Республике, 1344.6kb.
• Учебный курс «Философские вопросы общества риска», 64.22kb.
• Концепция духовно-нравственного развития, воспитания обучающихся на ступени начального, 229.35kb.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ


Во введении обосновывается актуальность работы, характеризуется степень разработанности проблемы, формулируются цель, задачи, объект, предмет, гипотеза, методологическая база исследования, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, формулируются положения, выносимые на защиту, описываются формы апробации результатов исследования.

Первая глава «Интегративная методология гендерных исследований» посвящена рассмотрению интегративных тенденций в современном социальном познании, анализируется социальный и общенаучный контекст возникновения, специфика дискурса и этапы развития гендерных исследований. Особое внимание уделяется разработке терминологического аппарата гендерного подхода.

В первом параграфе «Интегративные тенденции в социальном познании» диссертант анализирует современное состояние исследования общества, отмечает закономерное отсутствие его доминантной парадигмы и, как следствие, невозможность давать однозначные ответы на вопросы, которыми занимается социальная философия. Такая ситуация связана с принципиальной несопоставимостью различных теоретических конструкций, а также с невозможностью охватить все предметное поле социального познания с помощью одного принципа или фактора.

В параграфе отмечается, что, несомненно, полезное на определенном этапе разделение на классическую, неклассическую и постнеклассическую методологию перестает быть адекватным при понимании любого познания и знания в качестве социально-культурных феноменов. Современные исследователи общества все чаще используют теоретические посылы и методы различных наук, как социо-гуманитарных, так и естественных, ориентируясь на актуальную социальную проблему, рассматривая ее в разных ракурсах и реализуя, таким образом, междисциплинарный подход.

Ссылаясь на мнение И. Валлерстайна, И. Т. Касавина, А. Турена, Н. Смелзера, подчеркивается, что именно междисциплинарность (не предполагающая жестких границ каждой вовлеченной дисциплины) есть естественное состояние науки, предельным случаем которого являются относительно строгие дисциплинарные структуры, границы которых задаются не столько системами знания, сколько институциональными формами. Междисциплинарность рассматривается не как простая процедура синтеза, а скорее как метод проблематизации познавательной ситуации, погружение ее в самые разнообразные контексты. Такой подход в современном обществоведении обозначается как полипарадигимальный (так называемые объединительные парадигмы), наиболее известный по работам Э. Гидденса и П. Бурдье, сделавших попытку интегрировать макро- и микроанализ общества, субъективизм и объективизм. В работах отечественных исследователей используются аналогичные по содержанию идеи многомерности (В. Ж. Келле) и комплиментарности (Н. С. Розов) как методологических принципов социального познания, а также принцип системного рассмотрения изучаемого явления.

Следствием междисциплинарного подхода в современных социальных исследованиях является внимание к контексту, языковому дискурсу, потребность в качественных методах познания и приемах количественной обработки полученных данных. Получили широкое распространение «кейс-стади», герменевтические техники, биографический метод, глубинное интервью, фокус-группы, проективные методики, обрабатываемые формализованными методами при опоре на вероятностный подход.

Принципиально новое внесли в социальное познание те тенденции современной мысли, которые характеризуются как постмодернистские: постструктурализм, деконструктивизм, и некоторые течения феминизма, которые отрицают устойчивые онтологические основы, неоспоримые теоретические предпосылки и закономерности, но признают языковую концепцию реальности. Основной материал методологического дискурса постмодернизма составляют не столько факты, сколько слова-понятия и репрезентируемые ими мысли. Диссертант использует данные идеи постмодернизма для привлечения внимания к роли клише и познавательных стереотипов в конструировании как повседневного мира, так и научных знаний.

Автор фиксирует проблематизацию и переформулирование содержания основных социально-философских понятий, потребность в разработке и использовании новой понятийной сетки, использование метафор в социальном познании. Широко распространенными терминами описания социальных процессов и явлений становятся «сеть» вместо структуры, «миро-система», а не общество, «игра» как следование социальным правилам, а не деятельность, «социальное изобретение», не имеющее автора, «габитус», то есть ментальные образования, посредством которых люди действуют в социальном мире и так далее. Их содержание определено не четко, а потому современный исследователь должен начинать работу с определения рабочих понятий.

Соглашаясь с мнением А. Ю. Зенковой, В. Е. Кемерова, Т. Х. Керимова, А. Е. Смирнова, автор показывает, что гетерогенность становится ведущим принципом социального познания, что выражается в отказе от понимания социальных феноменов как гомогенных. Рассматривая общественное сознание как комплекс идей, общих лишь для некоторой категории индивидов, предлагается отказаться от случайных выборок и формировать их по целому ряду релевантных признаков, в противном случае данные многих социальных исследований можно считать непоказательными. Подобным же образом можно усомниться в показательности усредненных статистических данных. Привлечение идей Ж. Деррида, Ж. Лиотара, В. Библера акцентирует проблему выражения гетерогенности, так как различия не могут быть описаны в бинарных терминах, что, тем не менее, не отменяет диалектических дихотомий. С точки зрения гетерологии, не различие предполагает интеграцию, а интеграция утверждается как признание различия, множественности социальных явлений и толерантного к ним отношения.

Широкие интегративные процессы в социальном познании не позволяют говорить о новой парадигме как определенных методологических рамках исследования общества. Ссылаясь на разработки Г. И. Зверевой, диссертант использует понятие «познавательный поворот» для обозначения качественных изменений в системах производства, передачи и способах репрезентации научного знания, иллюстрируя его на примерах дискурсивного, визуального и телесного «поворотов». Таким образом, конкретная исследовательская практика понимается как работа, совершаемая по правилам в пространстве «своей» интеллектуальной культуры в соответствии с индивидуальными способностями и интересами субъекта познания. Все указанные тенденции позволяют характеризовать современное социальное познание как интегративное.

Во втором параграфе «Гендерная методология: контекст возникновения, генезис, дискурс» исследуются социальные и общенаучные источники возникновения гендерных исследований, выделяются основные этапы развития гендерной методологии.

Методологической базой гендерных исследований явились различные по содержанию направления социального познания – прежде всего философия феминизма с идеей о том, что пол не сводится только к первичным и вторичным половым признакам, а пронизывает все сферы социальной и культурной жизни человека и общества; социальный конструктивизм, постулирующий социально-культурный статус любого знания, в том числе и о мужчинах и женщинах; философия постмодерна, в которой осознается потребность в новых средствах думания, говорения, письма о людях разного пола в обществе; исследования антропологов, показавших вариативность понимания социальных ролей мужчины и женщины, их статусов, ценностных ориентаций. Диссертант делает акцент на том, что становление гендерной методологии стало возможным лишь на определенном этапе развития общества с быстрым изменением традиционных ролей в силу интенсификации производства и вовлечением в него женщин, появлением массовой, по утверждению Э. Гидденса, рефлексии и трансформацией понимания интимного, с особым вниманием к самоидентичности и универсальным правам. Таким образом, методология гендерного подхода представляется изначально интегративной.

Показывается, что в результате обсуждения этих проблем возникает необходимость в понятиях, которые бы помогли дистанцироваться от прямой коннотации с биологическим детерминизмом, преодолеть нормативный дуализм в изучении «мужского» и «женского», а также традицию мизогинии. Подчеркивается, что если в англо-американской традиции есть возможность противопоставления/дополнения «sex» и «gender», то в русскоязычной такой возможности нет. Поэтому термин «гендер» в отечественном варианте есть показатель методологии, которую использует исследователь, а также способ обозначить свою причастность к общенаучным тенденциям.

Разрабатывая идеи Ф. Ницше, М. Фуко и Ж. Деррида, гендерные исследования центрируются на проблемах властных технологий в отношениях мужчины и женщины. Фаллогоцентричный языковой дискурс рассматривается в качестве основного средства формирования телесного и сексуального, а деконструкция становится основным методом преодоления этого дискурса. Привлечение идей Г. Зиммеля и П. Бурдье позволило обосновать гендерным исследованиям необходимость деполяризации как терминологии, так и системы аргументации, преодолевая, по выражению Дж. Батлер, «эпистемологический империализм».

Гендерные исследования актуализировали разработку острых социальных проблем, которые долгое время не были предметом научных дискуссий и для которых не было обозначающих понятий: семейное и сексуальное насилие, «стеклянный потолок» пола, гендерный сепаратизм и сексуальные домогательства, транс- и гомосексуализм, маскулинизиция общества, гендерный конфликт и гендерное равенство. Особый акцент диссертант делает на том, что в качестве источника знаний рассматриваются повседневные практики человеческих взаимодействий, изучаемые «мягкими» методами (микросоциологические методы, биографический метод, кейсстадиз, герменевтические техники).

Продуктивным для развития методологии гендерных исследований является привлечение теории гендерной схемы С. Бем, в которой проблематизируется сам процесс получения знаний об окружающем мире и мужчинах и женщинах в нем и доказывается гипотеза о сформированности познавательной системы человека через поляризацию мужского и женского, их иерархию и интерпретацию подобного положения при помощи биологизации этого процесса, то есть категоризация всех свойств и функций по принципу «мужское/женское» происходит без существенного обоснования.

В развитии гендерной методологии диссертант проследил определенную логику: от общеметодологического этапа с критикой андроцентризма в постмодернизме, социальном конструктивизме и философии феминизма через этап феминистской концептуализации с появлением гендерной терминологии, использованием междисциплинарного подхода и мультикультурной перспективы к постфеминистскому этапу, когда были разработаны основные положения гендерной теории и подвергнуты критической рефлексии многие методологические проблемы внутри гендерных исследований.

Третий параграф «Концептуальная схема гендерного подхода к исследованию общественных явлений» посвящен анализу современного состояния терминологического аппарата, методологических принципов и сфер применения гендерного подхода.

Чрезвычайно важным для понимания гендерной методологии, как полагает диссертант, является прослеживание трансформаций в понимании термина «гендер». Первоначально (в 1970-е года) его содержание противопоставлялось термину «пол» и лишь дополняло эссенциалистское понимание мужского и женского. Однако в 1980-х годах осознание вариативности самих критериев «мужское»/«женское» и условности (конвенциональности) деления на мужчин и женщин по морфологическим признакам привело к тому, что биологический пол стал пониматься включённым в социально-культурный пол, в гендер. Социально конструктивистское понимание гендера как знания, которое создаёт значения для телесных различий, стало доминантным. Исследования 1990-х годов показали, что в его конструировании участвует целый ряд факторов (тип общества, социальные нормы и ожидания), следовательно, гендер - одна из необходимых характеристик среди других (класса, расы, этничности, возраста и сексуальной ориентации) в социальном исследовании. Таким образом, гендер, уходя от прямой коннотации с понятием «биологический пол», становится индикатором исследовательской позиции, методологическим подходом.

В ходе указанных дебатов произошло существенное уточнение понятийного аппарата гендерных исследований. Была сформирована понятийная сетка для обозначения множества явлений, которые еще недавно определялись терминами «пол», «половые», «сексуальные». Среди них центральными являются понятия «гендерная система», «гендерная структура», «гендерная картина мира», «гендерная стереотипия», «гендерное неравенство», «гендерные роли», «гендерная идентичность».

Принципиальным для перехода гендерных исследований на макроуровень анализа общества является выделение понятия «гендерная система» - социально сконструированной системы неравенства по половому признаку, которая рассматривается как способ социальной стратификации общества в сочетании с такими социально-демографическими факторами, как раса, национальность, класс, возраст, что дало основания для разработки стратегий институциональных преобразований на основе гендерного подхода в контексте общественных реформ.

Развивая идеи Дж. Скотт и Л. П. Репиной, автором описывается общенаучная модель исследования гендера, включающая четыре уровня: культурно-символический; нормативно-интерпретационный; социально-институциональный; индивидуально-психологический. Характеризуя современный этап развития гендерных исследований как постфеминистский и подчеркивая интегративный характер гендерной методологии, автор приходит к выводу о необходимости гендерного подхода в социальном познании, поскольку, во-первых, его содержание неоднородно и чаще всего междисциплинарно; во-вторых, использование заимствования «гендер» является категориальным указателем на совокупность специфических теорий и исследовательских практик; в-третьих, наблюдается активное внедрение гендерного компонента в основные социально-гуманитарные дисциплины.

Специфика гендерного подхода выражается в проблематизации представлений обо всех свойствах, ролях, функциях, особенностях, приписываемых людям на основании их половой принадлежности, деонтологизируя их и рассматривая как вероятностные. Методологические принципы данного научного направления автором подразделяются на общеметодологические и специфические. Общеметодологические принципы являются сходными для современных социально-гуманитарных наук: это принципы холизма, гетерогенности и толерантности. Среди специфических принципов гендерного подхода фиксируются антиэссенциализм, неиерархичность, социальный конструктивизм, активизм. Реализуя указанные принципы, гендерный подход предполагает комплексность и включает в себя исследования, анализ, политическую практику, планирование и институциональное развитие во всех сферах общества, являясь, таким образом, необходимым механизмом достижения гендерного равенства, которое понимается как единство прав и возможностей для мужчин и женщин, а также как необходимость учета существующих гендерных различий.

Во второй главе «Оппозиция «мужское» - «женское» как сущностная методологическая проблема гендерного подхода» рассматривается явление гендерной стереотипии при изучении актуальных социальных проблем, анализируются дискуссии по основным методологическим вопросам гендерных исследований, обозначается интегративная стратегия их преодоления.

Первый параграф «Гендерная стереотипия в социальном познании» посвящен проявлению и объяснению гендерной стереотипии в изучении и решении актуальных социальных проблем.

Гендерный стереотип в качестве характеристики общественного сознания является совокупностью нормативных устойчивых эмоционально-окрашенных представлений о природной обусловленности мужских и женских социальных характеристик, демонстрирующих патриархальный дискурс и оправдывающих неравенство по половому признаку. Работы П. Бурдье, Т. Б. Рябовой, И. С. Клециной, О. В. Рябова позволили обозначить это явление как социально сконструированное и культурно-символическое, что выражается через маркировку без достаточного основания любых объектов (личностных свойств, поведения, ролей, сфер деятельности, областей знания и т. д.) в качестве феминных или маскулинных и переноса на них всей суммы смыслов, которые закреплены за этими понятиями в культуре. Философская традиция феминизации или маскулинизации накладывает отпечаток при анализе многих социальных явлений и попытках разрешения острых общественных проблем.

Наиболее явно подобная традиция проявляется в дебатах о состоянии современной семьи и демографической ситуации: идеализируется традиционная нуклеарная многодетная семья, в которой роли и функции определены как мужские и женские; не учитываются или маркируются как негативные другие виды семьи (неполная, встречающаяся, однодетная и прочие); рассматривается репродуктивное здоровье исключительно женщин, причем только фертильного возраста, по отношению к которым сохраняется патерналистская социальная политика, не позволяющая обрести экономическую самостоятельность. К более сложным и устойчивым мифам о семье приводит смешение гендерных и религиозных стереотипов.

Используя работы А. В. Лысовой, О. А. Ворониной, И. Д. Горшковой, Н. В. Ходыревой, О. М. Здравомысловой, диссертант утверждает, что именно дихотомия «мужское/женское», выраженная через понятия «публичное/интимное» и «общественное/природное», приводит к рассмотрению сексуального и домашнего насилия в качестве «частного дела», восприятие женщины как пассивной жертвы блокирует видение динамики насильственных отношений, не учитываются психологический и косвенный виды агрессии. Подобным же образом гендерная стереотипия приводит к неоднозначной оценке проблемы проституции и порнографии: во-первых, как явление преимущественно женское; во-вторых, женский, мужской, детский виды проституции, то есть однопорядковые явления, оцениваются с разной степенью лояльности; в-третьих, законодательная регламентация детской порнографии или сцен физического насилия над детьми находит более широкую поддержку, чем регламентация порнографии или насилия в отношении женщин, так же как и ограничение сексизма в средствах массовой информации.

Автор обращается к анализу исследований сексуальности для иллюстрации наиболее ярко проявляющейся гендерной стереотипии по отношению к гомо- и транссексуальности: во-первых, гомосексуальность противопоставляется гетеросексуальности, во-вторых, данные явления трактуются как патология, психическая или психофизическая, в-третьих, отсутствуют (или единичны) разработки с целью преодоления социального остракизма.

Анализ ряда исследований, позиционированных в качестве гендерных, позволил диссертанту определить, что рассмотрение феноменов «маскулинного» и «феминного» как неизменных и фундаментальных, приводит не к деконструкции, а к воспроизведению самих стереотипов. Таким образом, гендерные стереотипы как часть господствующего общественного сознания носят нормативный характер и, следовательно, принимают участие в создании системы социальных отношений, в конструировании гендерной системы. Изучение гендерных стереотипов вносит важный существенный вклад в выработку нового взгляда к проблеме стереотипизации в целом как процесса социального контроля, установления, поддержания и корректировки общественных отношений.

Взаимосвязь между языком науки, официальным дискурсом и дискриминационными практиками до настоящего времени не была объектом внимания российских исследователей. Необходимо признать, что развитие категориального аппарата и методологии социальных наук тесно связано с преодолением эссенциалистских навыков мышления.

Во втором параграфе «Интеграция как способ преодоления методологических проблем гендерного подхода в изучении общества» обсуждаются методологические проблемы, решение которых является принципиальным для данного научного направления.

Современное состояние гендерного подхода характеризуется увеличивающимся разрывом между гендерными исследованиями и феминизмом как изолированным политическим движением. Об этом же свидетельствует стратегия академизации, отмеченная О. В. Зиневич и обозначенная как движение от критического дискурса к внедрению в содержание научных исследований, образовательных программ и университетских структур, например, создание Научного совета по проблемам гендерных отношений Отделения общественных наук РАН. Если в одних научных дисциплинах (социология, история, лингвистика) процесс взаимопроникновения шел достаточно эффективно, то в других (философия, психология) он только начинается. Подчеркивается, что подобная стратегия не является отходом от целей гендерных исследований, поскольку теоретические достижения феминизма и гендерной теории уже изменили проблемное поле социально-гуманитарных наук, принесли новые объекты, методы и гипотезы. Тем не менее, осуществление академической стратегии требует осознания и принятия ценностной нагруженности гендерного подхода. Предполагается, что гендерная трансформация может реализовываться только в контексте демократических реформ и гражданского общества, до полноценного функционирования которого далеко в большинстве стран, в том числе и в России.

Дискуссии по поводу понятия «гендер» остаются по-прежнему актуальными. Соглашаясь с точкой зрения С. Ушакина, диссертант полагает, что термин стал играть роль, в значительной степени противоречащую изначальной идее: вместо того чтобы подчеркивать социальную природу половых отношений, термин маскирует ее. Подобная проблема, обозначаемая как квазигендерные исследования, остается распространенной как в зарубежных, так и в отечественных работах и свидетельствует, по мнению автора, о формальном использовании гендерной методологии. Пересечение классовых, этнических, конфессиональных групп нивелирует гендерные вопросы, остающиеся за бортом глобальных проблем. Призыв к более активной гражданской и политической позиции, так ясно звучащий в феминистских текстах, в гендерных исследованиях последнее время слышится совсем слабо.

Одна из сложностей методологического характера возникает при включении в гендерные исследования мужчин, причем как в качестве объекта исследования с одной стороны, так и в качестве самого субъекта гендерного исследования, с другой. Существование тесной связи и преемственности между женскими и гендерными исследованиями определяется эволюцией академического феминизма и политической практикой и делает положение мужчин в данной отрасли если не маргиналами, то, по крайней мере, одиночками. Используя работы М. Киммела и Р. Брандойти, двусмысленное положение мужских исследований автор объясняет, во-первых, их более поздним и менее интенсивным по сравнению с феминизмом развитием, во-вторых, стереотипным противопоставлением категорий «мужественности» и «женственности», в-третьих, закономерной негативно-агрессивной ответной реакцией мужчин (в том числе и ученых) на многолетнюю феминистскую критику, в-четвертых, нивелированием привилегированности мужчин другими проблемами, в частности, экономическими. Гендерные исследования по сравнению с женскими имеют более широкий предмет изучения – не только неравенство и дискриминацию по половому признаку, но и гендерные отношения, различия и сходство полов, репрезентации пола в разных культурах. Значительная часть мужских исследований является профеминистской и следует идеям о том, что маскулинность есть, также как и феминность, система навязанных обществом ограничений. Лучший способ преодолеть эти ограничения – преодоление с сексизма и гендерных стереотипов.

Рассматривая попытки объединительных подходов к изучению гендерных отношений и используя работы Э. Гидденса, П. Бурдье, М. Фуко, М. М. Малышевой, автор подчеркивает тесное переплетение тематики власти, сексуальности, семьи, интимности и идентичности и показывает преобразование представлений о проблеме пола: «естественное» становится социализированным. Предоставляя информацию о количественных и качественных изменениях участия мужчин и женщин в экономике и политике, о сменах моделей поведения в семьях и домохозяйствах, гендерный подход позволяет судить об изменениях во взаимодействии систем материального производства и воспроизводства человека. Чем интенсивнее идет процесс глобализации, тем активнее эти две системы воздействуют друг на друга. Как следствие, акцент исследователей смещается от микроанализа повседневных взаимоотношений к макроанализу на уровне государственных и глобальных тенденций, а также к установлению их взаимосвязи и взаимозависимости, что позволяет преодолеть дихотомию объективистских и субъективистских концепций. Гендерные исследования, таким образом, с новой точки зрения ставят вопрос о власти в обществе в целом и в каждом его структурном элементе.

Существенное методологическое и законодательное затруднение представляет собой дихотомия равенства и различия полов. Если равенство понимается как сходство, а различия как фундаментальные, то выбор между равенством и различиями становится невозможным. Апеллируя к работам К. МакКинон, О. А. Ворониной, Дж. Скотт с целью преодоления двустороннего нормативного эссенциализма, автор полагает, что равенство есть не тождественность, а создание равных условий для различий, но также их сознательное игнорирование как основу для построения иерархии. И в симметричном, и в асимметричном подходах существует двусторонний нормативный эссенциализм. Универсализация оппозиции мужчина/женщина игнорирует различия внутри полов и маскирует стратификационное влияние расы, этнической принадлежности, класса, возраста.

Проблема бинарных оппозиций в рамках гендерного подхода упирается в вопрос о правомерности концептов «мужское»/«женское», «маскулинность»/ «феминность», их нормативности или вариативности. Настаивая на идее об их разном содержании для представителей разных социальных групп (возрастных, профессиональных, этнических, конфессиональных), тем более – в разных обществах и культурах, диссертант акцентирует тенденцию преувеличения различий между полами и игнорирования многочисленных сходств и качественного своеобразия вследствие традиционной когнитивной схемы. Гендерные различия позиционируются как вероятностные и ситуативные, а их величина изменяется под влиянием социокультурных факторов. Альтернатива бинарной конструкции – не сходство, не тождественность, не андрогиния, но признание более сложной и исторически изменяющейся системы разнообразия, чем оппозиция мужчина/женщина.

Таким образом, ведущей стратегией гендерного подхода становится интеграция. Гендерные исследования актуализируют принципы холизма и гетерогенности, включая в анализ все больше переменных с применением макро- и микроанализа. Преодолевается традиция изучения фактов дискриминации исключительно женщин, чему способствует позиционирование мужчин в качестве объектов и субъектов gender studies. Исследователями постепенно осознается проблематичность использования традиционных теорий и понятийных сеток в рамках гендерных исследований, интерпретация данных в дихотомичных рамках приводит к неадекватной оценке результатов.

Расширение предмета и практик «gender studies» существенно повышает требования к самому субъекту познания – к методологической осведомленности в различных областях научного знания и к его собственной гендерной чувствительности – умению увидеть, оценить силу и глубину влияния гендерного стереотипа, отделить собственные интерпретации от дискурса исследования.

В третьей главе «Гендерный подход в изучении российского общества» основное внимание уделяется процессу освоения и трансформации гендерной методологии в отечественном научном дискурсе.

В первом параграфе «Этапы развития и сферы реализации гендерных исследований в России» проведен анализ методологии гендерных исследований в отечественном контексте, определены основные достижения гендерного подхода в изучении российского общества.

В России начала 1990-х годов развитию гендерных исследований способствовали три основных фактора: во-первых, масштабные преобразования, включавшие в себя изменение статусных позиций различных слоев российского общества, во-вторых, возникновение в ходе перестройки независимых женских инициатив и женского движения и, в-третьих, стимулирующую роль сыграли глобализационные тенденции. Понимая неоднозначное положение феминизма в России вследствие советского варианта эмансипации, автор настаивает на признании значительных заслуг женского движения и наличии социальных исследований пола в российской общественной науке.

Отмечая, что основное внимание в развитии гендерных исследований уделяется процессу их институциализации в России, диссертант выявил значительные изменения в понимании самого термина «гендер» и освоении гендерной методологии за последние 15 лет. На основе данного критерия предлагается собственная периодизация развития гендерных исследований в России:

1. Этап прямого калькирования зарубежного опыта (1980-е - 1996 гг.);
   
2. Этап адаптации западных теорий к российскому контексту (1997-2001 гг.);
   
3. Этап методологической рефлексии (с 2001 г. и по настоящее время).
   

Показывая восприятие отечественными исследователями термина «гендер» как феминистского, фиксируется то обстоятельство, что другие методологические основания в виде конструктивистских и постмодернистских идей поначалу не были акцентированы. Каждый этап периодизации характеризуется существенной чертой. На первом этапе – это, прежде всего, прямое, не всегда некритическое освоение зарубежного феминистского опыта. Гендерная проблематика воспринимается как синоним женской, а пол – противопоставлен гендеру. Основным критерием выделения второго этапа полагается появление российских экспериментальных работ, посвященных гендерному анализу российского общества, а также первых учебных пособий по данному научному направлению. Констатируется тот факт, что лишь на последнем этапе впервые в российских гендерных исследованиях возникают попытки критического анализа методологических проблем, искажений и квазигендерных исследований. Несмотря на значительные терминологические разногласия, в исследованиях отечественных авторов гендерному анализу были подвергнуты такие общественные институты, как экономика, политика, право, семья, средства массовой информации, религия. Результатом этого анализа стала констатация гендерной асимметрии и дискриминации в нашей стране.

Одним из существенных достижений является возникновение сообщества гендерных экспертов, появившееся в конце 1990-х годов и принимающее участие в обсуждении законопроектов разного уровня и профиля, а также в их реализации (проекты «Гендерные бюджеты в России», гендерная экспертиза законодательства по четырем сферам: трудовые, репродуктивные права, законодательство о СМИ и миграции; разработка гендерных индикаторов в здравоохранении, гендерная статистика, гендерная экспертиза учебников для высшей школы).

Опираясь на аналитические разработки центров гендерных исследований, автор отмечает, что при нарастании в последние годы научного интереса к гендерной проблематике содержание работ, набор подходов, методов и источников дублируются, не привнося существенной новизны. Среди глубинно не изученных остаются темы: права мужчин и женщин в системе прав человека, гендерные аспекты насилия (домашнее, сексуальное), агрессии (в том числе и аутоагрессии), гендерная асимметрия в сфере формальной и неформальной занятости, семейных, супружеских, профессиональных ролей, женское и мужское политическое участие, новые формы дискриминационных практик. Одна из существенных причин подобного положения – глубокий разрыв между научными исследованиями и применением их результатов на практике.

Выражая согласие с исследователями, которые фиксируют тенденцию усиления гендерного неравенства на фоне формальных действий правительства, автор отмечает усиление гендерного дисбаланса и обозначает факторы, которые препятствуют дальнейшему развитию гендерных исследований: отсутствие государственной политики, направленной на развитие гендерного равенства; превалирование биологического детерминизма в академических науках и, как следствие, в содержании образования разного уровня, неофициальный статус гендерных образовательных программ и учебных курсов; отсутствие тесной взаимосвязи между гендерными экспертами и законодательными и исполнительными органами, а также общественными организациями; возрастание влияния национализма и религиозного фундаментализма, считающих гендерные и феминистские исследования несовместимыми с российскими традициями.

Второй параграф «Биологический фундаментализм и редукционизм в отечественных гендерных исследованиях» посвящен анализу специфических методологических проблем гендерных исследований, обусловленных российским общенаучным и социальным контекстом.

Основное внимание уделяется проблеме формального преодоления теоретико-методологических расхождений между своими и чужими познавательными традициями за счет нивелирования их семантики. Так, по отношению к термину «гендер» выделены следующие смысловые наполнения: в виде универсалистского (расширительного) толкования большинства аспектов, касающихся мужчин и женщин; как обозначения предмета, метода и субъекта гендерного исследования; в качестве новой вербальной оболочки для привычного значения «пол»; как чужое понятие, требующее адаптации и критического осмысления.

Последняя позиция как наиболее продуктивная, но и более сложная в освоении, акцентирует проблему соотношения текста и контекста, что дает возможность понять природу фундаментальных трудностей, которые возникают при культурном переводе и усвоении феминистских и гендерных концептов: противопоставление содержания понятий «пол» и «гендер», «гендер» и «сексуальность»; фиксация двух «гендеров» - мужского и женского, сведение всех форм взаимоотношений людей к якобы гендерным, а затем к биологическим; широкое использование авторитетных, но уже устаревших теорий. Такая ситуация иллюстрирует сложность и нетрадиционность в отечественной науке разделения анатомо-физиологических особенностей, репродуктивных функций, сексуальности и идентичности, связанной с полом.

Фиксируя проблему выбора языка для вербальной репрезентации конкретного социального объекта, диссертант отмечает разрыв философской, теоретико-научной, художественной, обыденной рефлексий по женской и гендерной проблематике, объясняя его и стремлением дистанцироваться от маркировки исследования как профеминистского под влиянием внешней негативной оценки, и своего рода интеллектуальным снобизмом исследователей, влиянием мнений переводчиков текстов феминистской и гендерной критики, наличием большого количества «концептуальных омонимов» — терминов, сходных по звучанию, но обозначающих разные реалии в разных культурах, и, наконец, «эффектом хрестоматии», приводящей к редукции идей феминистской и гендерной критики в российском интеллектуальном поле.

Констатируется незавершенность процесса интеграции гендерного подхода в отечественные социально-гуманитарные науки, что подтверждается результатами гендерной экспертизы учебников для вузов. Внедрение гендерного компонента в систему социально-гуманитарного знания определяется не только как методологическая, но и гуманитарная проблема.

Четвертая глава «Интеграция гендерного подхода в систему отечественного образования» посвящена изучению современного состояния гендерного образования в России.

Первый параграф «Гендерное образование – индикатор и механизм демократического развития общества» фиксирует методологические основы, цели, задачи, стратегии развития гендерного образования и особенности методики преподавания гендерной проблематики.

Понимание образования, с одной стороны, в качестве главного фактора развития, а с другой - как ведущего показателя уровня развития культуры, позволяет ставить задачу ликвидации огромного разрыва между наукой, состоянием российского общества и системой отечественного образования. Проблема формирования социальной идентичности и социального запроса к системе образования является одной из центральных в современной философии и не позволяет игнорировать достижения феминистской и гендерной теорий в этой области. Переход к более гуманному социальному порядку возможен при условии продвижения гендерного измерения в общественное сознание через образование и воспитание, организацию публичного дискурса, чтобы гендерное измерение реальности стало частью социальной рефлексии. Система образования в России по-прежнему носит дифференцированный по полу характер, определяя в дальнейшем разные сферы профессиональной реализации, разную оплату труда и, соответственно, разные уровни и стили жизни для мужчин и женщин.

Автор приводит существенные аргументы в пользу того, что интеграция гендерного подхода необходима как политикам, юристам, менеджерам, педагогам, так и самим исследователям. Гендерный подход способствует более глубокому анализу результатов исследований, пониманию социального и экономического содержания интересов различных групп российского населения; обеспечению социально справедливого характера социально-экономических программ и выполнению взятых на себя государством обязательств по реализации международных конвенций, направленных на снижение гендерной сегрегации и дискриминации по половому признаку.

Среди задач гендерного образования наиболее значимыми являются деконструкция гендерных стереотипов и патриархатного устройства общества, легитимация обсуждения и решения гендерных проблем, развитие социальной идентичности личности на основе эгалитарного мировоззрения и толерантного сознания, освоение гуманистических форм образовательной практики.

Сравнительный анализ гендерного образования за рубежом и в России позволил зафиксировать недостаточную концептуальную обоснованность гендерной педагогики как отрасли отечественной науки, низкую степень подготовленности преподавателей средней и высшей школ в этой области знания, доминирование локальных стратегий, исходящих «снизу» при введении подобных курсов в учебные планы, превалирование традиционных методов при изучении гендерной проблематики и консервативность педагогов, неоправданное связывание гендерного образования с раздельным по половому признаку. Подчеркивается необходимость разработки стратегии информационного обеспечения политики гендерного равенства и расширения гендерного просвещения, экспансии данной проблематики за рамки академического преподавания.

Предметом гендерного анализа в образовании являются: программы и учебные пособия для детей и взрослых, полотипизированные мероприятия (прежде всего - праздники), педагогическое общение, различные виды деятельности (игра, учение, межличностное общение, труд) и само пространство образовательного учреждения, художественная литература, профессиональное сознание педагогов школ, преподавателей вузов и администрации образовательных учреждений.

Предлагается ряд мер по дальнейшей интеграции гендерного подхода в систему отечественного образования: включение гендерной проблематики в государственные образовательные стандарты и в школьные и вузовские учебники; введение гендерной экспертизы учебников социально-гуманитарного профиля; разработка гендерной составляющей практического компонента профессионального образования (учебных, производственных практик, практикумов по предметам); повышение гендерной культуры преподавателей средней и высшей школы, например, в виде курсов на ФПК и стажировок.

Второй параграф «Опыт интеграции гендерного подхода в педагогическое образование Республики Мордовия» посвящен экспериментальному изучению гендерных характеристик и развитию гендерной толерантности субъектов педагогического образования региона, анализу состояния гендерного образования в региональном педагогическом вузе.

Как термин социальной теории, толерантность используется для характеристики ситуаций диалога культур, достижения консенсуса, рационального обоснования приоритетности поиска путей мирного и стабильного сосуществования в условиях многообразия. Как позитивная личностная характеристика толерантность видится важнейшей составляющей социальной зрелости личности, нацеленной на диалогичность восприятия окружающего мира. Разработки С. В. Полениной, О. А. Ворониной, Л. В. Штылевой позволяют считать одним из условий формирования такой личности гендерное равенство, которое одновременно выступает как результат взаимодействия толерантных личностей.

Авторское видение гендерной толерантности как лояльного отношения к чувствам, мыслям, поведению, выходящих за рамки традиционных гендерных стереотипов, подчеркивает единство когнитивного, ценностного и поведенческого компонентов этой социально значимой характеристики. Экспериментальное изучение гендерных характеристик участников образовательного процесса Республики Мордовия показало, что их содержание является преимущественно стереотипным, что является основанием множества гендерных конфликтов. Результаты диагностики студентов показали, что большинство (до 65 %) испытывают на себе негативные последствия гендерного конфликта: хроническую усталость (например, при одновременном выполнении ролей жены, матери и студентки трудно образцово выполнить все роли); чувство вины за несоответствие традиционным гендерным стереотипам (например, «хорошая мать не бросает маленького ребенка на няню или «хороший муж обеспечивает семью»); снижение самооценки, когда выглядят и ведут себя не как «настоящий мужчина» или «настоящая женщина»; агрессия, направленная на тех, кто нарушает установленные гендерные нормы «мужественности» и «женственности»; завышенные требования к окружающим людям, особенно противоположного пола; трудности в выражении и интерпретации эмоций, страх потери самоконтроля, нежелание принять помощь (ограничения традиционной мужской роли); маскировка одаренности и неприятие компетентности у женщин.

В основу методики развития гендерной толерантности были положены такие методы активного обучения, как деловая и ролевая игра, социально-психологический тренинг, проблемные лекции, учебно-профессиональные задачи. Анализ экспериментальных данных позволил выделить и описать уровни развития гендерной толерантности. В исследовании отмечены трудности развития поведенческого компонента гендерной толерантности, что доказывает необходимость комплексного подхода к решению проблемы гендерного просвещения. Под руководством автора на основе данной методики были разработаны и апробированы курс «Гендерная педагогика и психология» для студентов педагогического вуза и работников системы образования, тренинги гендерной толерантности для родителей и старшеклассников, учебная программа «Гендерная психология» для общеобразовательных школ.

Экспериментальное исследование процесса интеграции гендерного подхода в педагогическое образование региона показало, что в содержании профессионального образования педагогов гендерная проблематика практически не разработана. Специальные курсы единичны. Распространено механическое включение гендерной тематики в курсы. Данная тема игнорируется факультетами повышения квалификации и переподготовки кадров для системы образования региона. Автором предложена гендерная составляющая содержания образования на примере специальности «Педагогика и психология» в рамках блока психолого-педагогических дисциплин.

Государственные образовательные стандарты высшего профессионального образования большинства специальностей педагогического профиля не содержат гендерной тематики. Как следствие изучение гендерного компонента является необязательным. Разработка подобных курсов по выбору (спецкурсов) остается делом энтузиастов в рамках их собственной научно-исследовательской работы. Редко используется стратегия внедрения гендерного подхода сразу в несколько предметов общей и предметной подготовки. Опираясь на десятилетний опыт преподавания гендерных курсов, автор подчеркивает, что единичные курсы по выбору не меняют общей картины гендерной стереотипии в сознании студентов, не способствуют развитию гендерной толерантности и культуры.

Многие преподаватели не только средней, но и высшей школы не знакомы с разработками в этом направлении, минимальное количество учебно-методической литературы является еще одним сдерживающим фактором на пути гендерной интеграции. Большинство используемых в психолого-педагогическом образовании учебников и пособий не содержит гендерной тематики. Автор выдвигает гипотезу о том, что именно недостаточная осведомленность педагогов в области гендерных исследований приводит к обоснованию раздельного по половому признаку обучения гендерными различиями.

Анализ образовательной практики (собственной, центров гендерных исследований и ведущих вузов страны) позволил сделать вывод об отсутствии целенаправленной и комплексной политики в области гендерного образования. Отсутствие гендерного компонента в государственных стандартах приводит к его разработке на неофициальном уровне, основанной на личной заинтересованности исследователя, что является недостаточным для изменения общественного сознания. Таким образом, автор приходит к закономерному выводу о том, что современное состояние гендерного образования отражает многие методологические и организационные проблемы гендерных исследований, не позволяя на данном этапе решать возложенные на него задачи.

В заключении подводятся итоги исследования, намечаются перспективы использования гендерного подхода в социальном познании, очерчивается круг наиболее актуальных для изучения аспектов данной области.

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях, общим объемом 48,8 п. л.