Geum.ru

Мальчишкой, а было это давно, когда еще не было мобильных телефонов, когда на шеях детей были повязаны красные галстуки, я очень любил бегать по крышам гаражей

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
  1   2   3   4   5

Антон Баранов

Художник

Друзьям


Когда я был мальчишкой, а было это давно, когда еще не было мобильных телефонов, когда на шеях детей были повязаны красные галстуки, я очень любил бегать по крышам гаражей. Вы не представляете как это здорово: прыгать по крышам гаражей! Думаете, это просто?! А если она треугольная? А если, под углом? А если, один гараж отстоит от другого на метр?.. Но это еще ничего, вот когда приходят их владельцы… но самое тяжёлое для меня было, возвращаться домой! Почему? А представьте, я прихожу – моя бабушка, только что пролила слёзы над героями сериала – а тут я с разодранными в кровь коленками.

Однажды, не помню точно когда, случился сильный ветер. Мы с Андраником, Серегой, Женькой, Андрюхой и другими друзьями играли, в башики на крышах гаражей. Я побежал, перелетая с крыши на крышу и вдруг, в момент мгновенного полета, меня ударило резким порывом ветра, и я упал прямо в кашу из снега и грязи. Черт побери! вид у меня наверно смешон, весь грязный, но руки поднял вверх, чтобы не испачкать хотя бы их. Блин! Как же мерзко лежать между гаражами, среди железного мусора, который ленивый автомобилист оставил в надежде, что донесет его до мусорки. Здесь, в луже темно-коричневой воды лежал мальчик, маленького роста, худой, с залитыми потом глазами: в непонятную погоду - непонятно как. Мой друг Андраник крикнул: «Ты вышел из игры, туда нельзя!» и убежал, вечно он так! От резкой боли, я громко выругался, созвал всех к себе и легко заплакал. «Шмыг… яколенкусломал шмыг… такударилчто… что дослезпробило!» - и крепко схватился обеими руками за правое колено. Парни подали мне руку, помогли подняться и очистили снегом мою пуховую куртку. Уф! Сколько же здесь метров? «Спинауменясильная, шмыг… нотоженемноготреснула!» - продолжал я. Рядом проходил Дима-Лена, это его погоняло, Дима назвала мама, а Лена обозвали мы, за его длинные волосы белого цвета и схожесть с девчонкой. А еще Дима-Лена был завистлив, особенно завидовал он Мишке, не мог смириться со своей никчемностью, стучал на нас учительнице, и конечно, получал за это. Например, не давно мы решили, при встрече пинать его под зад. «Лена дура! Лена дура! Дура Лена!» - закричали мы так, что я совсем забыл про сломанное колено и немного треснутый позвоночник. Дима-Лена был здоровый парень, но сделал вид что не слышит и прошел мимо.

- Неотгаленная рожа на татарина похожа! – теперь сказали мне.

- Придурки, я колено сломал, вообще я домой пошел.

Я думал о менталитете народов, что это за штука такая?! Это какая-то призма, преломляющая, как луч света, все поступки человека или вбитый в лоб гвоздь? Вот мой менталитет заключался в гулянии - я все время хотел веселиться, играть и бегать по крышам, а мой друг, представитель другой национальности - Андраник, был более уравновешен, сдержан и серьезен, но тоже любил гаражи. Ха, еще бы! я всегда подбивал его на разные проделки и хулиганские выходки. Это, конечно, не нравилось взрослым: и сколько раз я пытался объяснить, что это не я гуляю до десяти, не я получаю двойку по русскому языку, не я забываю рассказать о родительском собрании в школе: это все он – могучий менталитет, который у русских людей развит настолько сильно, что главенствует над головным мозгом и нервной системой. И сегодня перед родителями, склоняя голову, я буду пытаться прочитать лекцию про этот менталитет, но в ответ мне, в очередной раз, проведут лечебно-терапевтический курс кожаным ремнем, за вновь прогулянные уроки.

Если я заикнулся об Андранике, коренном армянине, стоит рассказать о нем побольше. Андраник хороший друг, но его менталитет, жителя Кавказа, иногда играет злую шутку с окружающими. Например, с ним невозможно было поиграть в наклейки, в эту культовую игру моего детства, когда наклейки, собранные из жвачек по рублю, кладутся на стол, а потом их ладонями выбивают, пока они не перевернуться. Сам Андраник оценивал свои наклейки очень высоко, он за одну свою просил две наших, а после проигрыша Андраник обычно говорил: «Мы же не навсегда играли!», - и тут же требовал обратно свои проигранные наклейки. Некоторые, конечно, возражали Андранику какой-нибудь грубостью, за что, сразу получали от него в глаз. Андраник не был дикарем, он был добрый парень, просто не любил терять свои наклейки. Очень часто мы приходили играть к «Б» классу, выиграв все, Андраник мог надсмеяться над ними: обзовет их, например, или будет хвастаться, но больше всего он любил кулаком в глаз или ухо или в живот или в почку или во все эти вышеперечисленные места. В общем, горный армянский менталитет, воспитанный родителями придавал Андранику завистливой вспыльчивости и горделивости. За это его многие не любили, точнее почти все, но не мы: я, Женька, Серега, Андрюха и Андраник были лучшими друзьями в школе.


***


Перед тем как зайти домой нужно было просушить одежду, чтобы дома не так сильно ругались. А где это сделать, как не в подъезде?

Желтая коричневая дверь всегда громко хлопала в спину, за это какая-нибудь сварливая старушка вешала листок с надписью: «Дверьми не хлопать!». Через несколько лет здесь все поменяют, теперь дверь будет железной с длинным железным ключом, а потом постепенно все дома будут стильные, с домофонами, которые уже громко хлопать не будут. И та сварливая старушка будет сидеть дома и не слышать жизни, потому что у нее уже никого нет, кроме той двери.

Каких-то пять минут, мне достаточно, чтобы привести себя в порядок: снег растаял на варежках и снова застыл вместе с шерстью, поэтому пришлось выдирать эти маленькие сосульки, мне всегда доставляло это удовольствие. Потом я снимал шапку и начинал отряхивать ее, бабушка говорила: «Не тряси шапку – голова заболит». Внутри ботинок было мокро, там снег уже растаял и намочил мои носки, пришлось выжимать их, иначе дома мне бы попало из-за мокрых следов на линолеуме. Еще три минуты и я иду домой почти сухой.

Кто вообще придумал эти падения людей на землю? А если бы мой папа брякнулся с гаража вниз? А если мама? А мой дедушка… он бы лопнул как воздушный шарик с водой. Это все из-за его пропорций, в нем нет костей или они очень глубоко под слоем кожи. Он определенно бы лопнул! Моя бабушка, самая лучшая коммунистка на планете, ни за что бы не залезла на гараж, она постоянно упрекала меня в глупости, которую я приобрел, будучи младенцем. Представляете, тот маленький парень любил проводить время в сундуке! Теперь я даже не думаю об этом, но мало того он глотал там блестящие пуговицы и ел тряпки. Как-то раз он, задыхаясь, начал биться головой о крышку сундука. Кхе, кхе! услышала бабушка, она как ярая коммунистка всегда на стреме, схватила меня за ноги, перевернула и стала трясти, спасая мне жизнь; пуговица благополучно была выплюнута вместе с моим интеллектом, так мне объясняют мою природную глупость. Мама мамы постоянно причитала: «Ай, ой, ах, тупенький родился – отец виноват, да я ему еще голову стрясла, ох, пропадет!» Ну я не чувствовал за собой вины, я не обижался на бабушку, ведь она наша реликвия, она знает «как было раньше», что «тогда было лучше», а в мои года она «уже работала на заводе» и «не носилась по двору с друзьями».

В то время, когда я жил с мамой, папой и сестрой и любил прыгать с гаража на гараж, я писал с большой высоты и мечтал, чтобы каким-нибудь зимним вечером, моя струя превратилась в оригинальную удочку.

Я любил гаражи. Их невозможно не любить! Я знаю все про них:

а) Выпуклые, похожие на хлеб, главное не подходить к краю, с таких легко скатиться в скользкую погоду, если ты не обладаешь сноровкой и опытом;

б) Прямые - это самые обыкновенные и о них нечего рассказывать;

в) Треугольные, они самые опасные, но самые прикольные;

г) Под углом, зимой мы катались с них, как с горки;

д) Все остальные, крыши которые не входят ни в одну категорию.

Не просто так я любил прыгать по гаражам – весь смысл в долях секунды свободного парения между одним и другим. Это и заставляло меня прыгать еще и еще. Как это здорово! Я чувствовал себя супер ниндзей, который владеет конг-фу, ощущение мне давал этот полет. Разгоняешься, летишь, опять разгоняешься и снова летишь, как настоящий японец. Есть второй смысл этих прыжков – адреналин, который бесится внутри меня, когда тебя догоняет разъяренный владелец крыши. Мы почти всегда убегали. Дело в том, что в такой экстренной ситуации каждый сам за себя и поэтому все: «Врассыпную!!!». Я попадался, но вот к Алексею Юрьевичу, ни разу. У нас была такая легенда.


Легенда о «Дружбе».

Один парень играл в башики на этих крышах и провалился прямо в гараж Алексея Юрьевича. Больше его никто не видел. Алексей Юрьевич разрезал парня намного кусочков своей бензопилой «Дружба», а затем аккуратно сложил мясо в своем подвале.


Часто во снах я приходил в логово этого злодея и вызывал его на бой. Мой самурайский меч против его безобразной пилы. У меня была супер сила, с помощью которой можно летать и предугадывать все движения противника. Я немного напряг свою ладонь и дверь в гараж Алексея Юрьевича, можно только сдавать в металлолом. Тут выходит он, со своей пилой в майке и семейных трусах, завязался бой, конечно, я побеждаю, если бы это был его сон, то было бы наоборот; а сейчас я резко уворачиваюсь от его ударов, валятся деревья, бежит моя алая кровь, но, стиснув зубы, я продолжаю сражаться. Бах! Трех! Тарарах! Дзиииинь! и уже утро и уже пора в школу. На самом интересном месте – как всегда, эх!

Итак, в то время, когда я еще бегал по крышам гаражей, а было это много-много лет назад… я жил в подвале пятиэтажного дома, где находилось культурно - досуговое учреждение «Радуга», там, в комнате отдыха со мной жили мама, папа и сестра.

Посмотрите вниз и вы наверняка увидите подвал вашего дома, он может быть магазином, складом, культурно-досуговым учреждением, а еще жилищем человека. Чтобы зайти ко мне в гости, надо спуститься на 11 ступенек вниз, пройти по длинному коридору, в половину пятиэтажного дома, и там, в комнате отдыха сотрудников, был мой дом – комната. Все удобства были общими с детьми, занимающимися в кружках «Радуги». Зато три туалета и четыре раковины. Представляете, мое окно, находилось на самом потолке, размером метр на метр, так что из него я видел лишь щиколотки ног, солнца из него не было видно, как не пытайся. А зимой, окошко было нашим холодильником.

Спать мы все не могли дома, так как не хватало места: в нашей комнате помещался лишь раскладной диван, мой стол и кухонный угол с электрической плитой, плюс пара советских тюфяков. Перед сном мы брали ключи от какой-нибудь студии, где посередине стояли столы для занятий, и вот постелив на них спальники, положив подушки с одеялами, мы с сестрой располагались, чтобы ночью увидеть сны. Неудобно, но не жаловались.

Конечно, здесь нас знали все и то что мы здесь жили, знали тоже все. Я не думал об этом, но даже не хотелось представлять, что испытывали мои родители от любопытных взглядов детей. Сотрудники «Радуги» нас принимали хорошо, на свою зарплату они жили ничуть не лучше.

В те самые годы, когда я осваивал землю под ногами, мой мозг только начинал понимать «где он?» и «что он?», в самые прекрасные годы жизни моих родителей, когда они любуются своим ненаглядным мной, была одна проблема: у меня не было солнца.

А вот у Женьки, окна квартиры выходили прямо на восток, т.е. по утрам его будили не родители, а первые лучи солнца. Мне всегда нравилось просыпаться у него в гостях, особенно летом, когда нежные лучи утреннего солнца начинали пробираться к моим глазам уже в шесть часов, а в восемь вся комната как будто пылала и все вокруг казалось рыжим. Наверное, поэтому Женька и сам был рыжий. Он злился на это и не признавался, называя себя каштановым. Все-таки ему повезло, раз каждое утро он был заряжен энергией солнца, от которой никуда не укроешься: оно пробьется сквозь веки твоих глаз, сквозь толстое одеяло, сквозь маленькую щель для воздуха под подушкой – этот луч проникнет в твои глаза и отдаст тебе силу своей позитивной энергии. Женька всем и всегда дарил массу удовольствия. Утром, мы как сонные тетери, шли в школу, а он бежал, да так быстро, что мог без труда четыре раза вернуться домой и не опоздать. Он угощал нас всем, что только было в его карманах, иногда воровал «рэперские» кассеты из магазина, принадлежавшего отцу Андраника, чтобы мы переписали их. Своими нелепыми поступками он всегда радовал окружающих, даже если его действия были противозаконные.


***


В «Радуге» было много студий: Умелец, Авиамоделирование, УШУ, Рукоделие, Керамика, Туризм (ее вела моя мама), Школа Выживания, Хореография, Декоративно - прикладное творчество, хор и другие которые не могу вспомнить. Лично я занимался во всех сразу, но вот моя сестра была тщательней в выборе. Туда не пойду, сюда не хочу, здесь не охото и т.д.

Именно из-за нее мне пришлось идти танцевать в студию "Карусель". Как я ее ненавидел вместе с руководителем - тираном. Так получилось, что природа наградила меня исключительно деревянным телом, а мою сестру этот дар обошел стороной. Представить сложно, но я даже выступал на сцене и много раз занимал почетную последнюю линию, таща за собой Юлю. Мама все равно нами гордилась, потом она отправляла сестру учиться в Пермское Государственное Хореографическое училище, но это уже совсем другая история.

Помимо студий в "Радуге" я в разное время занимался: волейболом, плаванием, детским фольклором, занимался в тренажерном зале, пел в хоре, учился параллельно в Московской школе математики и физики и играл на виолончели. Бросал все занятия, когда было скучно, но начинал заново, и так до бесконечности.

Природная глупость, о которой мне постоянно говорит моя бабушка, дает о себе знать, я совсем забыл о главной цели моего повествования - Художнике. С детства родители для воспитания во мне личности, приучали меня к искусству: водили на балеты, оперы, концерты седых музыкантов. Как я изгибался в кресле на таких мероприятиях, буквально не мог сидеть. Как-то к нам в музыкальную школу приехали музыкант и музыкантша - муж и жена. В своем городе они не имели такую популярность, как в нашем поселке городского типа, у нас авторитет приобретал каждый приезжий, хотя едва ли отличался от наших. И вот вечер, концерт и я опять в неудобном кресле уже устал смотреть на, пока еще пустую сцену. Мое тело тосковало по прыжкам с крыши на крышу, мои мышцы ныли и сжались разом все, в знак протеста мероприятию. Концерт прошел на удивление быстро и через два часа пришел к своему логическому завершению. Здесь и произошла первая наша встреча с Художником. Что смотреть на пианистов? – сидят и брякают о клавиши, а вот двухметровый лысый дядя, неопределенного возраста фотографировал этих мучителей, то так, то эдак, то снова так, то вот так. И он увидел меня, извивающегося как змея на углях, терзающегося в мучениях вжавшись вглубь кресла, а потом сказал на ушко: "Что надоело?". Я кивнул и представил как Художник, освобождает меня от оков искусственной тюрьмы и вот уже свобода так близка, а где-то вдалеке видны крыши моих любимых гаражей. Фотограф взял меня за подмышки – вот, дверь так близка!.. поднял… гаражи!.. и посадил меня прямо на стул у сцены, а потом отошел в сторону, как ни в чем не бывало. Я увидел всех. Мне казалось, что каждый смотрит только на меня. Ну а как я мог извиваться как змея на углях, ерзать на стуле, когда на меня смотрят столько человек? Выпрямив спину, и как можно сильней изобразив заинтересованность в мероприятии, с выражением будто разбираюсь в искусстве - я стал слушать произведения на бис. Через пять минут пошел пот, еще через пять заболела спина, еще через пять я перестал слышать что играют музыканты, по-моему перестал слышать вообще, а еще через пять я заметил в зале мальчика, который, так же как и я, недавно, изгибался и ерзал в кресле. "Как же ему не стыдно?» - подумал я. Ай, ай, ай! - "Ему еще везет, что ему так не стыдно". Мои проклятья летели в сторону Художника, будто бы выстрелы из автомата, вспоминая все обидные слова, я направлял их прямо в объектив фотоаппарата. Для всех нас концерт благополучно закончился через 40 минут.

Художника звали Сергей Белов. Он работал в доме культуры обычным фотографом. Если бы его звали не Сергей, то может быть я не обратил на него внимание, но было то что было, а значит когда-то в моем возрасте его называли Серегой, он был другом какого-нибудь парня, как я, и они наверняка портили школьное имущество, а может даже, как написала моя первая классная руководительница в дневнике поведения, цитирую: «Умышленно распространяли неприятный запах по третьему этажу», когда от безделья мы с Серегой стояли у двери туалета и то открывали, то закрывали ее. Наш жест расценивали как преступление. Вообще, часто наше поведение представляли родителям как на нарушение статьи Уголовного Кодекса Российской Федерации и никогда не пытались понять, что законы не для нас написаны. Мы дети, какими были все и каждый умный дядя, который когда-то, напишет философский трактат Мирового значения и за это получит Нобелевскую премию.

В Белове Сергее меня поразило сходство с моим другом Серегой, как так получилось, что два человека имеющие лишь одинаковые имена были настолько похожи? Серега всегда отличался рослостью и гигантизмом в нашем классе. Он всегда стоял первым, на уроке физкультуры и кричал: «Ровняйсь! Смирно!» - безусловно, это добавляло ему авторитета среди одноклассников. Я представил Белова Сергея говорящим: «Ровняйсь! Смирно!» Скорее всего он тоже их говорил и тоже обладал уважением в классе. И мне стало интересно, есть ли магия имен, я слышал, что каждое что-то означало, но вот правда это или нет, задумался, только увидев копию Сереги в лице фотографа. Правда ли, если тебя всю жизнь называть вместо Женьки Андраником – ты будешь жадничать и копить наклейки, как начинающий банкир или, если тебя называть вместо Андрюхи Серегой, то вырастут ли такие же большие ладони, и ты сможешь говорить всему классу волшебные слова: «Ровняйсь! Смирно!» В этом определенно что-то есть магическое? С такими мыслями я пришел домой, когда уже стемнело.

Вечером мой папа любил проводить время около телевизора, смотря свою «альтернативную классику» как он ее называл. Это было любимое выражение в его «эк-лю-зив-ном» словаре. Почему «эк-лю-зи-ви-вном»? Все-таки, какое приятное слово… толпа смотрит обыкновенный телевизор с запрограммированными телепередачами для программного мышления, а мы смотрели «эк-лю-ви-зный» материал и я гордился этим. Какое же приятное слово…

Воспитание «альтернативной классикой» подействовало на меня очень сильно. Каждый кадр будто сидит у меня в клетках мозга, а при первых аккордах саундтрека одного из этих фильмов, мой пульс становится учащенным, а сердце немного подкалывает, выделяется немного слюны и мелкие мурашки быстро пробегают по пояснице. Моим сверстникам не разрешали смотреть эти фильмы, объясняя это пленкой жестокости на прекрасной ленте Мировой классики. Жестокость жестокости рознь, вот та жестокость в новостях и программах посвященных чрезвычайным происшествиям по-настоящему жестока – она реальна. Мне не разрешали смотреть такие передачи, я не знал кто кого как за что ограбил и на сколько лет заключен под стражу. Жестокость Тима Рота в «Четырех комнатах» смешна в сравнении.

- Этот Белов Сергей болеет олигофренией – сказала мама, когда я рассказал всем о встрече с художником – это сложная психологическая болезнь, очень редкий случай малоумия и недоразвитости мозга.

- Олигофрения идет от греческого слова oligos, что означает малый и слова phren, т.е. ум - вот и получается малоумие – сказал отец – у него низкий уровень интеллектуальной деятельности. Поэтому ведет он себя как дурак.

- Я смотрела передачу с Эмилем Крепелином, который объяснил этот термин – мама разговаривала уже только с отцом – это из-за…

- Это врожденная болезнь – перебил отец – или приобретенная до трехлетнего возраста.

- То есть он дебил? – спросила сестра.

- Дебилы – это люди с легкими отклонениями – продолжал он – скорее Сергей Белов похож на друга капитана Хэна Соло – Чубакку, помнишь эту большую обезьяну?

- А такие на самом деле бывают? – спросила Юля

- Нет конечно, это вымышленный герой – по-доброму пояснила мама.

- Интересно, а что бы сказал твой Креплин на счет Чубакки? – папа постоянно иронизировал по таким вопросам, а потом долго смеялся, как и сейчас – тебе надо прекратить смотреть этот телевизор, а то можно превратиться в этого олигофрена.

- Мне кажется, дядя Сережа похож на Антонио Бандероса из фильма «Четыре комнаты» - наконец вставил я – когда Тим Рот и дети разгромили весь номер, подожгли занавески и были застуканы отцом, который велел им вести себя хорошо. Антонио Бандерос даже не заругался. Ну, он по-другому воспринимает «хорошо вести себя». Плохо это, наверно, когда ты приходишь домой, а его нет вместе с половиной района. Для нас с вами это как фантастика, для Антонио Бандероса - «плохо ведешь себя».

- Это тоже вымышленный персонаж, как и Чубакка – сказал отец и в тоже время на темном экране телевизора, оранжевыми буквами появилась надпись «Live America Inc. presents» - начался фильм.

- Что вы выдумываете? Он просто олигофрен – закончила мама.

***


С каждым временем года у меня возникают свои ассоциации. Например, приближение зимы я предугадывал, когда с друзьями, вместо того чтобы гулять по улицам, мы сидели на лестницах в подъезде, этот запах морозного подъезда и бетонных ступенек в темное время суток, определенно говорил мне, что наступила зима. Запахи играли важную роль в моем детстве, они говорили мне о многом, иногда по одному только запаху человека я мог узнать про него все: какую еду он предпочитает, какой имеет темперамент, характер, уровень интеллекта. Может я был и не прав, но вы подумайте, как это классно нюхать людей и сразу знать кто он. Зимой, засыпая на столе для занятий рукоделием, я слышал ругань сквозь тонкую щель в двери. Единственный источник света падал на мои ноги, закутанные одеялом, и стену, опору для жилого здания над головой. Пятиэтажное здание держалось благодаря ей, тысячи холодных, серых кирпичей впитывали миллионы ссор и эхом отражались еще в стольких же. А в феврале, когда ночи настолько длинные, что пришлось количество дней в месяце уменьшить, меня, как назло, мучали бессонницы. Родители изнуренные долгой зимой, ругались чаще, чем в другое время, как и много лет назад в крестьянской деревянной избе, муж кричал на жену, в надежде доказать свою правоту, так и на другой планете через тысячу лет мужчина как-то поспорит с женщиной; будут плеваться слюной, пускать сопли, а под этим дождем, где-то в ногах, будем, как и сейчас путаться мы, дети, причем периодически получая пенделей с сиропом.