Г товстоногов беседы с коллегами (Попытка осмысления режиссерского опыта)

Вид материала

Документы

Содержание Распределение ролей Первая репетиция — 23 ноября 1975 года. 23 декабря 1975 года. 25 декабря 1975 года. 30 декабря 1975 года. 13 января 1976 года. 14 января 1976 года. 15 января 1976 года.

Подобный материал:

• Гипнотические приемы в общении, 1196.49kb.
• К вопросу о человеческом и искусственном интеллекте, 75.75kb.
• Тимошка. Domestic cat1, 210.11kb.
• Методические рекомендации по их подготовке Раздел «История культур и цивилизаций Древнего, 288.42kb.
• Товстоногов, 13475.03kb.
• «Лучший молодой адвокат года», 45.4kb.
• Методика проведения родительского собрания     , 16.13kb.
• Управление образования Фрунзенского районного в г. Харькове совета, 734.24kb.
• План беседы 13 2 Конспект беседы 14 1 Повторение пройденного материала 14 2 Чинопоследование, 336.7kb.
• Т. В. Шевченко Монографические беседы, 3419.03kb.

М. Горький

«ДАЧНИКИ»

Постановка Г. А. ТОВСТОНОГОВА Художник Э. С. К О Ч Е Р Г И Н Режиссер-ассистент Д. Л. Либуркин

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ РОЛЕЙ:

Басов	— О.	В.
Варвара	— С.	В.
Суслов	— О.	И.
Юлия	- Н.	М.
Шалимов	— В.	И.
М а р ь я Львовна	— Л.	И.
Дудаков	— Б.	С.
Дудакова	- Э.	А.
Влас	— Ю.	А.
К а л е р и я	— Л.	И.
Замыслов	— Г.	П.
Двоеточие	— Е.	А.
Рюмин	— В.	Э.
Пустобайка	— А.	Е.
Кропилкин	— А.	Н.
С а ш е н ь к а , горничная	— Л.	К.

МЕДВЕДЕВ
БАСИЛАШВИЛИ ГОЛОВИНА БОРИСОВ ТЕНЯКОВА СТРЖЕЛЬЧИК МАКАРОВА, Н. А. ОЛЬХИНА РЫЖУХИН, С. Ю. Ю Р С К И Й ПОПОВА, 3. М. ШАРКО ДЕМИЧ КРЯЧУН БОГАЧЕВ Л Е Б Е Д Е В , В. А. РЕЦЕПТЕР ГАРИЧЕВ ПОДШИВАЛОВ САПОЖНИКОВА

ответственность. Надо искать новые ходы, новый подход. И наш собственный опыт работы над Горьким повторен быть не может.

В начале века бездуховность и гражданская вялость овладели определенной частью интеллигенции. Горький на это и откликнулся, написав «Дачников». После поста­новки пьесы автор был освистан. Возмущение части интеллигенции доказывало, что Горький попал в цель. Для своего времени это было произведение публицисти­ческое.

Сегодня прямой публицистический ход не годится, он был бы просто несовременным, архаичным. Мы можем до­биться убедительного результата в показе духовно раз­битой интеллигенции, только пропустив зрителя через внутренний процесс жизни героев, пытаясь понять этих людей.

В процессе работы мы должны проникнуть в суть каждого, обнаружить его субъективную правду, чтобы образы получили смысловую емкость, неоднозначность. Зритель в результате сам сделает вывод, но только если мы объясним ему горьковских персонажей, покажем их собственную сложность. Например, Суслов — пропаган­дист мещанства, причем убежденный и оголтелый, но ес­ли не будет раскрыта его трагедия, мы его не поймем. Или Рюмин. Что такое — пошлость или трагедия пошлости? Нам необходимо найти ход психологического объяснения, избежав публицистической прямолинейности оценок, а тем более пародии.

Пьеса бессюжетна, даже по сравнению с «Варварами». Нужно открыть и выстроить непрерывный психологический процесс. Действие начинается в атмосфере, страшно нака­ленной, с самого начала в пьесе нет покоя. Задан очень высокий градус.

Люди шли в гору и постепенно сбрасывали, как балласт, груз совести, благородства, нравственности. В самом на­чале пьесы они уже наверху, на горе, с пустыми мешками. Как пример — отношения Басова с женой: потеряно все, кроме формы. Крайняя степень заданных отношений. Сто­рожа Пустобайка и Кропилкин открывают внутренний смысл пьесы в разговоре о любительском театре, который придумали для себя господа. Как они играют? Притворя­ются кто кем. Подлинная жизнь этих людей, господ, и есть плохой любительский спектакль, который они разыгрыва-313

ют в жизни, в нем все — мираж, призрачность. А тот спек­такль, на сцене, никогда не состоится.

В оформлении вместе с Э. С. Кочергиным мы искали пластическое выражение этой призрачности, миража. Контраст красивого фона (а декаданс в России был кра­сив) и грязи в отношениях, в устоях. Диффузия природы и интерьера. Большую роль будет играть свет. Мне пред­ставляется, что эти дачники ползают по саду, как красивые насекомые. Хочется создать непрерывно живущий фон. Красивые насекомые живут на красивом фоне и все время перемещаются.

Эта пьеса наиболее близка Чехову. Мне не случайно хочется связать нашу работу с Чеховым, хотя он никогда не был прокурором своих героев, он любил их, и эта лю­бовь давала ему право строго, а то и жестоко судить их. В письме к И. И. Орлову от 22 февраля 1899 года Чехов писал: «Пока это еще студенты и курсистки — это честный, хороший народ, это надежда наша, это будущее России, но стоит только студентам и курсисткам выйти самостоятель­но на дорогу, стать взрослыми, как надежда наша и буду­щее России обращается в дым, и остаются на фильтре одни доктора-дачевладельцы, несытые чиновники, ворующие инженеры... Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее при­теснители выходят из ее же недр. Я верую в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях, разбро­санных по всей России там и сям — интеллигенты они или мужики,— в них сила, хотя их и мало».

Эти слова точно подводят нас к «Дачникам».

Мы будем искать ходы и отношения практически. Вы знаете, я не люблю развернутых деклараций.

Это самая длинная пьеса Горького, необходимо было провести большую работу по сокращению. Л Е Б Е Д Е В . Что такое этот Двоеточие? Просто добрый дядя или воплощение того, что потеряно в жизни? Он ска­зочный персонаж при всей его достоверности. Какая-то странная фамилия, неизвестно, чем занимается. Может быть, он существует здесь для контраста? ТОВСТОНОГОВ. Двоеточие — единственный человек, который живет полной жизнью. Нам надо выяснить его место в контексте обстоятельств, только в действии можно обнаружить нравственное содержание роли.

314

В течение месяца репетиции вел Д. Л. Ли-буркин, так как Г. А. Товстоногов выпускал премьеру «История лошади».

23 декабря 1975 года.

Читка всей пьесы.

ТОВСТОНОГОВ. Интересно в пьесе, что на работе у всех плохо. Никто из них не любит свое дело, да и дела-то у них у всех не слишком увлекательные. Колония, суд, строительство тюрьмы, больница — все они обслуживают изнанку жизни.

Необходимо избегать подчеркивания переживаний, сейчас вы слишком на них «рассиживаетесь». Это не зна­чит, что надо что-то пропускать, но надо нажить особую трагичность в мелочах (сейчас это было только у Шарко), а не форсировать.

В первом действии нет внешних, сюжетных поворотов, тем точнее надо выстроить внутренний процесс, цепочку внутренних событий. Это сложно еще и потому, что все позиции, все точки зрения давно уже выяснены. Нам надо искать остроту этой будничности, топтания на ме­сте. Это касается всех. БОРИСОВ. Кроме Суслова.

ТОВСТОНОГОВ. Почему? У него тоже ситуация давно известная, стабильная.

БОРИСОВ. Думаю, что измены еще нет. ТОВСТОНОГОВ. Уже давно все стало реальностью, всем известны отношения Юлии и Замыслова. Так интереснее строить роль — мнимая конспирация. Мы заста­ем момент, когда вот-вот произойдет взрыв. Суслов срывается под влиянием жары, алкоголя. Б О Р И С О В . Хочется обострить ситуацию. ТОВСТОНОГОВ. Это не обостряет. Измена свершилась давно, он обо всем узнал, правда, последним, но уже давно с этим живет. (Головиной.) Вы должны едва терпеть при­сутствие Рюмина.

Р Е Ц Е П Т Е Р . Почему? Она терпела его четыре года, только сейчас начинается что-то новое. Ложное в этой роли то, что у него нет настоящей любви к Варваре.

315

ТОВСТОНОГОВ. Но субъективно вы считаете, что лю­бите?

РЕЦЕПТЕР. Да.

ТОВСТОНОГОВ. Это главное. Вам должно быть важно только это. Как объективно обстоит дело — будет видно. КРЯЧУН. Знает ли Калерия об отношениях Рюмина и Варвары?

ТОВСТОНОГОВ. Все всё знают. КРЯЧУН. У Калерии есть надежда?

ТОВСТОНОГОВ. Она по-своему борется. Ей помогает то, что она знает, что Варвара не отвечает Рюмину взаимно­стью. Мне очень важно, чтобы в первом действии под­черкнуто не происходило ничего нового. На этом пути нам и надо искать — ни одного сюжетного поворота, а все рав­но интересно. В этом — ход.

Р Е Ц Е П Т Е Р . Ничего не играется. Микрособытия. ТОВСТОНОГОВ. Событие — приезд Шалимова. Но это уже финал акта.

РЕЦЕПТЕР. Почему Рюмин четыре года не говорил о своей любви?

ТОВСТОНОГОВ. Боялся того, что и случилось, когда заговорил. Его чувство — нелепый фанатизм. Придумал и живет этим. Мы должны рассмотреть этих людей как бы изнутри. Чаепитие, болтовня, какие-то старые отношения, на которые все намекают,— все это и есть предмет нашего внимания. Не надо торопиться. Всем надо жить прошлым, воспитать, взрастить его в себе. Все внутри, а на поверх­ности — кусочки, оболочка.

БАСИЛАШВИЛИ. У Басова есть попытка сближения с Варварой?

ТОВСТОНОГОВ. И это тоже не первый раз. Ситуация у вас тоже давнишняя, если не многолетняя. Затертость отношений, привычный драматизм. Как шарманка. Смот­рим настоящее, через которое все время выглядывает прошлое. А дальше в этой же среде все время происходит прорыв в новое. Вот, например, Калерии и Власу, обоим уже обрыдло ссориться друг с другом. Это — вечное. КРЯЧУН. Но все ждут Шалимова.

ТОВСТОНОГОВ. Нет, это неважно. На этом ничего нель­зя строить. Главное — убить время. Спать еще рано, а де­лать им нечего. Это характерно именно для дачной жизни. Ощущение слоняющихся людей, каждому надоело гово­рить одно и то же.

316

БАСИЛАШВИЛИ. А Басову — надоело? ТОВСТОНОГОВ. Он все в тридцать восьмой раз говорит. БАСИЛАШВИЛИ. Он хочет скорее уйти, но должен ждать Власа, который поехал по его делам в город. И уйти он хо­чет в хорошем настроении. И чтобы у всех было хорошее настроение.

ТОВСТОНОГОВ. Задача в том, чтобы Варвара не успела остановить его. И не дать ей сказать что-то нехорошее, пор­тящее настроение. Он хочет думать, что у нее тоже хорошее настроение.

БАСИЛАШВИЛИ. Не было бы все это скучно слушать. ТОВСТОНОГОВ. Если мы начнем рассиживаться на пе­реживаниях, то будет скука и пустота. Надо играть мнимые события и давние отношения.

БАСИЛАШВИЛИ. То, что мы слышим,— сотая доля того, что они могли бы сказать.

МАКАРОВА. В «Вишневом саде» на Таганке быстро гово­рят, а ощущение, что пропущено главное. ТОВСТОНОГОВ. Демидова успевает ничего не пропус­тить в Раневской. Важен при этом процесс. Давайте попробуем действовать.

Начало первого акта.

ТОВСТОНОГОВ (Головиной). Вы играете, что вам все
опротивело. Не надо этого, проще. (Головиной и Басила­
швили.) Слишком все обытовляете. Мне хочется найти
атмосферу нелепости, абсурдности. У Басова впереди
длинный вечер, делать нечего. К Суслову идти еще рано,
работать не хочется. Некуда деваться. Хорошо бы в тем­
ноте отплясать канкан. Голос Варвары — как пожар, не
видел ее в полумраке. Долго смотрит, собственную жену
не узнал. Долго и тупо. Это надо зафиксировать. Незна­
чительные вещи очень трудно сыграть. Басова очень
раздражают вещи, обо все спотыкаешься. Можно

попробовать сделать Сашу возлюбленной Басова. БАСИЛАШВИЛИ. А из чего это будет видно? ТОВСТОНОГОВ. Ну, это мы найдем. Отправьте ее неза­метно из комнаты, она слишком откровенна. В какой-то мо­мент он встрепенулся, ему показалось, что жена что-то заметила, потом сразу успокоится, эти переходы у него мгновенны. Он должен все время напевать какие-то ме­лодии из оперетт. Это его сфера, оперетту он знает хорошо. (Головиной.) Вы боитесь соврать и переходите в шепот,

317

это опасно, вы можете привыкнуть шептать текст про се­бя. (Басилашвили.) Басов, говоря о Шалимове, мстит жене, которая была влюблена в писателя, подшучивает добродушно и пошловато. (Борисову.) Суслов вышел, посмотрел, увидел, что не вовремя, потом кашлянул — дал знать о себе. Д л я Басова появление Суслова здесь — катастрофа, ему некуда уйти. Суслова больше всего вол­нует Замыслов, все остальное мало его волнует. (Басила­швили.) У вас получается хлюпик, нет респектабельности. У Басова прочное положение, деньги в банке, он уверен в правильности своей жизни, умеет наслаж­даться достатком. Его достаток строится не на явном воровстве, просто он берется за такие сомни­тельные дела, за которые дают большой гонорар, именно в силу их сомнительности. В суть дела он не вникает, за­крывает на это глаза. Теперь он не суетится, у него есть помощники. Ему хорошо жить, его удивляет, почему дру­гие живут так беспокойно. Варвару он успокаивает перс­пективой приезда Шалимова — вот приедет он, твое гим­назическое увлечение, и тебе будет интересно. Теперь мне ясно, что надо искать в первом акте. Надо репетировать на сценической площадке, хватит сидеть за столом.

25 декабря 1975 года.

ТОВСТОНОГОВ. Надо преодолеть актерство, окрашива­ние слов. Это есть у всех, но особенно у Крячун и Голови­ной. Это надо преодолеть, сломать. Вот Демич нашел сейчас действие, сразу появился юмор, стало интересно. Варвара сейчас уже не может жалеть Рюмина, она его жалела раньше и увидела, к чему это ведет — к бесконеч­ным абстрактным разговорам, которые выдержать не­возможно.

Первый акт. Сцена Калерии, Власа и Вар­вары.

ТОВСТОНОГОВ. Влас привычно подтрунивает над Кале-рией, делает вид, что записывает каждое ее слово, каждую фразу, как бесценный афоризм, плачет, услышав ее слова: «Вы ничего не понимаете». (Крячун.) Не играйте пародию, для вас все серьезно. (Демину.) Не красьте каждое слово. Д Е М И Ч . Я могу передразнить только что-то конкретное.

318

ТОВСТОНОГОВ (Крячун). Должна быть минута вдохно­вения. Она всерьез может заплакать из-за шутки. С заоб­лачных высот ее сбрасывают на землю. О встрече с Рю­миным она рассказывает, как о глобальном событии. Она разговаривает так же, как, вероятно, записывает в своем дневнике.

ГОЛОВИНА. Я отношусь к Калерии так же, как Влас? ТОВСТОНОГОВ. Думаю, что не совсем. Варвара, ко­нечно, над ней посмеивается, но жалеет ее. Ведь Калерии так же плохо, как всем остальным. Сейчас вы иронизируете над Рюминым. (Крячун.) Когда Калерия садится за рояль, она долго не может начать играть, пикировка с Власом сбила ей настроение.

БАСИЛАШВИЛИ. Нет ли на моем Басове с самого начала клейма?

ТОВСТОНОГОВ. Почему вы этого боитесь? Впереди четы­ре акта. Потом мы приподымем завесу — и покажем в нем человеческое, даже трагедию. Мы как бы скажем: не так все просто, товарищи зрители. БАСИЛАШВИЛИ. А не будет поздно?

ТОВСТОНОГОВ. Думаю, что нет. В каждой роли здесь свой ход. Влас, например, сразу открывает свою трагедию, его главная задача в первом акте — ни за что не показать, как ему плохо. У вас дело обстоит посложнее. (Крячун.) Учтите, что у Калерии есть большая женская неудовлетво­ренность, хотя и прикрытая флером творчества. (Голови­ной.) Не играйте гостеприимную хозяйку, несите свою линию. Улыбаться вам запрещено. Только один раз, когда речь идет о Рюмине, можете чуть-чуть улыбнуться. Во всех прочих случаях — исключено. Улыбка, особенно у актрис, часто прикрывает пустоту. Варваре все эти люди неинтересны, она их всех знает до мельчайших черточек. Ее гостеприимство формально. Ей ненавистно перемыва-ние косточек, сплетни, пересуды. Она много раз просила Ольгу не сплетничать. Это тоже имеет свое давнее про­шлое.

30 декабря 1975 года.

Первый акт.

ТОВСТОНОГОВ. Ссора Калерии с Власом — не проход­ная сцена. Это происходит каждый день, но с нарастаю­щим ожесточением. Эти люди — два крайних полюса. (Бо-

319

гачеву.) С вашим приходом всегда становится шумно, весело. Замыслов умеет разогнать скуку. Другое дело, что по сути он — пустышка, у него нет ничего святого, но это мы увидим и поймем позднее. (Теняковой.) Какое у вас отношение к Двоеточию? ТЕНЯКОВА. Он мне очень понравился.

ТОВСТОНОГОВ. Мы этого не почувствовали. Он ее очень заинтересовал. (Крячун.) Калерии очень хочется прочи­тать стихи, она отказывается из кокетства — мол, вы не поймете и поэтому вам будет скучно. (Головиной.) Вам надо подтянуться, вы развинчены. Надо воспитывать эту подтянутость. Она и в кресле-качалке качается строго. (Рыжухину и Рецептеру.) У Рюмина с Дудаковым старые отношения. Рюмина раздражает, когда доктор говорит о колонии, раздражает его и заикание. Заикание должно быть едва заметно. А главное, что этот замотанный жизнью человек самый деятельный из всех. У него должен быть повышенный ритм жизни, а сейчас он нулевой. (Поповой.) Срыв должен быть сильнее. Ольга крайне мнительна, в каждом слове мужа ей чувствуется намек, упрек. Эти дав­ние отношения прорываются очень бурно, неожиданно для всех. У Дудаковых это бывает часто. (Рецептеру.) Рюмин в образе эдельвейса увидел себя — «это все про меня». Надо выстроить внутренний монолог на эту тему.

13 января 1976 года.

Первая репетиция на сцене с декорациями. Первый акт. Сцена Басова и Варвары.

ТОВСТОНОГОВ. Басов все делает для того, чтобы нала­дить отношения с женой. Все время ищет тему для раз­говора, на который бы она пошла. А она не идет. Не хочешь говорить о даче, поговорим о Власе. Но Варвара снимает все. Все время отход и новый заход. Ему будет спокойнее у Суслова, если он оставит ее в хорошем настроении. А у него — нетерпение. Напряженные моменты он снимает опереточными напевами. Есть и некоторая обида на жену — не идешь со мной на контакт — не надо. Она его все время обрывает. Только он приготовился произнести уничтожающий Власа монолог, как она его прерывает: «Хочешь чаю?» И так все время. (Басилашвили.) Вы бои-

320

тесь здесь оправдать своего героя, но потом будет трудно его оправдать. Напрасно вы боитесь. Я призываю вас к этой трудности. В этом особенность пьесы Горького и самого характера Басова. Адвокатство роли не в том, что­бы сглаживать все противоречия с самого начала. Надо обострять характер, тогда неожиданными будут другие черты, которые заставят нас пристальнее и глубже вгля­деться в вашего Басова.

14 января 1976 года.

ТОВСТОНОГОВ (Головиной). Вы слишком многозначи­тельны. Например, когда вы говорите про Власа, что «он в кабинете», у него, мол, много работы, создается такое впечатление, как будто речь идет о чем-то глобальном. О проходном вы говорите так же значительно, как о глав­ном.

ГОЛОВИНА. Мне очень важны и Влас, и Марья Львовна, я серьезно отношусь к ним.

ТОВСТОНОГОВ. Мы это увидим и узнаем, когда придет время. Не нагружайте каждую фразу смыслом всей роли. ОЛЬХИНА. Марья Львовна говорит: «Я пойду к нему» — не знаю, как мне здесь быть.

ТОВСТОНОГОВ. И очень хорошо. Вам неловко, но вы не можете не пойти. Не надо только все время улыбаться и стараться играть хорошую и добрую женщину. Марья Львовна совсем другая.

15 января 1976 года.

ТОВСТОНОГОВ (зав. музыкальной частью Розенцвейгу). Слишком полнокровная музыка для «Эдельвейса». Надо найти нечто более эфирное, декадентское, воздушное. Не от мира сего. Сейчас музыка слишком материальна для «Эдельвейса» и Калерии.

Крячун долго размешивает сахар в чашке с чаем.

ТОВСТОНОГОВ (Крячун). Что вы делаете?

КРЯЧУН. Надо положить сахар в чашку и размешать.

321

ТОВСТОНОГОВ. Калерия пьет без сахара. Но пьет как нектар, изысканно, со вкусом. Вам мешают бытовые подробности, это никому не интересно. Бессодержатель­ные паузы. Она пьет без сахара, а Варвара рядом пьет вприкуску, хрустит сахаром, как кустодиевская купчиха. В диалоге Варвары и Калерии о Рюмине самый важный вопрос: «Вы объяснились с ним?». Калерии важно, имеет ли она моральное право на Рюмина. (Рецептеру.) Почему вы не поднимаетесь до крика?

Р Е Ц Е П Т Е Р . Я думал, что разные люди кричат по-раз­ному.

ТОВСТОНОГОВ. Начало монолога верное, но к финалу вы должны кричать, сорваться. Именно за это он и просит извинения у всех присутствующих, особенно ему неловко перед Варварой... «Он же лысый» — при появлении Ша­лимова — не констатация, а крушение. Ничего нельзя сохранить в этом мире.