Макс Фрай Мой Рагнарёк
| Вид материала | Документы |
- Максим Фрай Мой Рагнарёк, 4884.71kb.
- Волонтеры вечности макс фрай, 6774.93kb.
- Макс Фрай Чайная книга, 3047.43kb.
- Макс Фрай «жалобная книга», 4191.48kb.
- Макс Вебер. Наука как призвание и профессия, 484.05kb.
- Авиакосмический Салон «макс-2011», 87.61kb.
- Доклад Тема: Макс Вебер, 70.76kb.
- Бюллетень новых поступлений в нб согу за 01. 01. 05. 05 2011, 388.67kb.
- Непростой макс-2009 «Серое» небо над максом, 225.98kb.
- Нортроп Фрай «Закат Европы», 9632.98kb.
* * *
– Игг, к тебе уже можно приближаться на расстояние вытянутой руки, или как? – Я удивился: голос Афины звучал нарочито весело, что не совсем увязывалось с состоянием наших дел. Да, все мы были живы, и благополучно вернулись на свои амбы – а толку то! Вообще то, наше поражение в битве не было ни такой уж великой бедой, ни даже неожиданностью – да я и сам говорил Олимпийцам, что глупо рассчитывать на победу, когда сражаешься со всеми представителями рода человеческого одновременно… особенно если их предводитель – окончательно рехнувшееся, но все еще могущественное древнее божество, из тех, кого почитали не тщедушные и трусливые предки людей, а мои собственные гордые родичи – я слышал, что на заре времен были времена, когда они возносили к небу свои молитвы… После сегодняшней битвы я в очередной раз был вынужден пересмотреть свое мнение об безумном скальде, возглавившем армию мертвецов. И с какой стати я вообще вообразил, будто он той же породы, что и мы с Афиной?! А мы то хороши, дурни, еще и на выручку ему давеча поспешили – попались на его удочку как дети малые, честное слово!
– Все не так плохо. – сказала Афина, усаживаясь рядом со мной. Со вчерашнего дня она не расставалась с обликом загорелого актера, даже во сне: я слышал, как каменные своды нашего жилища содрогались от его мужицкого храпа.
– Что именно "не так плохо"? – Проворчал я. – По моему, хуже некуда!
– Этот парень, наш враг… Судя по всему, он все еще дорожит нашими жизнями. Мне показалось, что он внимательно следил за тем, чтобы никто не причинил нам вреда…
– Твоя правда, Паллада. – Кивнул я. – Все равно, паскудно получилось.
Знаешь, я ведь никогда прежде не проигрывал сражений…
– Можешь себе представить, я тоже. – В тон мне откликнулась она. – Но может быть, мы и не проиграли это сражение, друг мой? По моему, битва закончилась вничью…
– Называй это как хочешь, – Сердито сказал я, – но я предпочитаю не лукавить наедине с собой. – Пока мы сражались с его людьми, мы славно держались, хотя их летающие машины показались мне куда совершеннее ваших.
Но когда он наслал на нас этот проклятый ветер… Знаешь, Паллада, до сих пор я сам договаривался с ветром, и он остерегался дуть мне в лицо без моего позволения!
– Да, это было обидно. – Согласилась она. – Но знаешь, все действительно не так плохо! Я уверена, что наш, с позволения сказать, "враг" наслал на нас свой ветер, когда испугался, что его воины нас одолеют. Дело ведь к тому шло, как это не печально… Он оберегает нас – тебе это не пришло в голову? А значит, все идет как надо – по крайней мере, так, как ты хотел, вопреки предсказаниям этой твоей кошмарной мудрой старухи.
– Так то оно так. – Неохотно согласился я. – Но завтра он может решить, что наши жизни ему больше не нужны, а я, знаешь ли, не привык зависеть от чьих то капризов – кем бы он ни был!
– Если бы здесь был Улисс, он бы непременно сказал, что любого капризного бога можно обвести вокруг пальца – было бы желание! – Улыбнулась Афина.
– Что, теперь ты предлагаешь позвать этого твоего любимчика и попросить у него совета? Еще чего не хватало! Я до сих пор обходился без чужих советов, обойдусь и теперь!
– Неужели и моим побрезгуешь? Не хмурься, Вотан, если Улисс нам и понадобится, то уж никак не в качестве советчика. В конце концов, он – всего лишь мой ученик. – Гордо сказала она. – Неужели ты думаешь, что у меня в запасе не найдется хорошей хитрости для нашего врага?
– Ладно, выкладывай свою хитрость. – Неохотно согласился я. Почему бы и нет?
Иногда в голову этой сероглазой приходят мудрые мысли…
– Я так поняла, что в соответствии с пророчеством, армию наших врагов должен был возглавить твой старинный недруг по имени Лодур, верно? – Осторожно спросила она.
– Верно. – Нахмурился я. – Ну и что?
– А он знает, что его место занято? – Лукаво спросила Афина.
– Знает ли он? Да, это хороший вопрос! – Я внимательно посмотрел на нее:
– Может быть, знает, а может и нет… Продолжай, Паллада!
– Ты и сам можешь продолжить, ты ведь у нас "Отец Мудрости" – разве нет?
Нужно просто стравить этих ребят и посмотреть что будет! – Торжественно заключила она.
– Хорошо говоришь… Но если Лодуру повезет, он одолеет этого парня и займет его место, окажется, что пророчество исполняется. – Нахмурился я.
– Одолеет? Не смеши меня, Один! Неужели ты думаешь, что нашего врага так легко одолеть? Если бы это было так, мы бы и сами справились… Впрочем, даже если этот твой Лодур на редкость удачлив, мы всегда сможем встрять в их драку и помешать ему – разве нет?
– Тоже верно. – Я задумался, и решил, что Афина предлагает мне не самый скверный выход из положения: что бы там не случилось между этими двумя, хуже чем есть все равно не будет! И потом, в пророчестве Вельвы ни слова не говорилось о ссоре между предводителями армии наших врагов – значит, мы просто обязаны постараться столкнуть их лбами!
– Ладно, допустим, что ты права… А если они столкуются? Если наш враг обрадуется и скажет Лодуру; "занимай мое место, мне все надоело!" Когда мы беседовали, мне показалось, что он только и ждет шанса умыть руки…
– Я не позволю ему "умыть руки". – Решительно сказала Афина. Я удивленно уставился на нее: что она еще задумала?!
– Разве ты не заметил, как он смотрел на меня? – Горделиво спросила Афина. – Если я позволю ему хотя бы надеяться, что когда нибудь ему будет позволено поцеловать меня… знаешь, Один, возможно в этом случае Последняя битва пройдет по моему сценарию!
– Кое кто однажды говорил мне, что прожил бесконечно долгую жизнь, не оставляя на своем теле отметины чужих губ, и не хочет менять это в самом конце… – Сердито сказал я. Мне очень не понравились ее слова, а улыбка, притаившаяся в уголках рта Марлона Брандо – и того меньше. Странная она была, эта улыбка, не слишком похожая на те, что я привык видеть на устах этой сероглазой – в какое бы тело она не рядилась…
– Я же говорю, что просто позволю ему надеяться! – Рассмеялась Афина. – Не надо так мрачно смотреть на меня, Игг! Ты – друг, поэтому тебе я сразу сказала правду.
Но это не значит, что я должна быть столь же прямодушна с нашим врагом…
Мало ли, какие слова я буду ему говорить! Слова – это всего лишь слова, а дальше слов дело не зайдет!
– И ты всерьез полагаешь, что ему будет достаточно твоей болтовни? Так может думать только неразумная девчонка! – Сердито сказал я.
– На что будем спорить? – Тут же подскочила она.
– Предлагаешь биться об заклад? – Удивился я. – Что за странная затея!
– Пусть странная. – Упрямо сказала Афина. – Что ты поставишь, Твэгги?
– Все что угодно. – Усмехнулся я.
– Отлично. – Кивнула она. – Если я выиграю спор – если окажется, что действительно смогу вить из него веревки, отделываясь лишь пустыми обещаниями! – ты выполнишь любую мою просьбу. Так даже лучше: сейчас я еще не знаю, что мне может от тебя понадобиться…
– А если ты проиграешь спор? Что я получу от тебя в этом случае?
– Я не проиграю! Ладно, допустим… а что бы ты хотел получить?
– Тебя. – Хмыкнул я.
– Как это – меня?
– Не прикидывайся, что не понимаешь. – Сердито сказал я. Передразнил ее:
– "Разве ты не заметил, как он смотрел на меня?" – а разве ты никогда не замечала, как смотрю на тебя я?
– Стараюсь не замечать. – Холодно сказала Афина. – У тебя есть некоторые достоинства, ради которых можно простить даже сладострастные взоры… Было бы лучше, если бы ты продолжал валяться по кустам в обществе Гекаты: ей это нравится, да и для дела полезно…
– Не пытайся заделаться моей свахой, ладно? – Я с трудом обуздал гнев. – Что ты смыслишь в этих делах? Чем решать, с кем я должен "валяться", скажи: ты принимаешь мое предложение?
– Дурацкая затея… Впрочем, как хочешь. Все равно я не проиграю этот спор!
– Может так, а может – нет. Поживем – увидим. – Вздохнул я. – Но в случае чего как я узнаю, что ты его проиграла?
– Я никогда не лгу тем, кого считаю равными себе. – Высокомерно заявила она.
– Это ты напрасно! – Усмехнулся я. – Только с равными и стоит лукавить: остальные не в счет.
– Не учи меня уму разуму, ладно? – Вздохнула Афина. – Я не так молода, чтобы меня можно было переделать, а если учесть, что наш последний день не за горами, не стоит и пытаться… Ну что, я пошлю за Улиссом?
– На кой ляд тебе этот пройдоха? Думаешь, он научит тебя, как уклоняться от поцелуев?
– Этому я сама кого угодно научу… Улисс нам сейчас очень нужен, Один.
Или ты сам собираешься навестить своего бывшего побратима? Мне, например, что то пока не хочется соваться ему в пасть… А кто то ведь должен рассказать ему, что творится!
– Кто то должен. – Неохотно признал я. – Но почему именно этот твой любимчик?
Почему бы не послать, к примеру Гермеса? Он же у вас от рождения Вестник…
– Гермес не только Вестник, он – один из нас. Нам не стоит делиться своими планами с кем то еще. Пусть это будет нашим с тобой секретом…
Улисс не в счет, он – смертный, и предан мне крепче, чем мои Хранители!
– Не нравится он мне. – Вздохнул я. – Ладно, делай как знаешь…
– Вот и славно. Думаю, Улисс будет здесь уже сегодня ночью: он не медлит, когда я его зову.
Афина поднялась и пошла к своей летающей машине. Наверное решила, что ее крылатый приятель тоже нуждается в утешительной беседе после сегодняшней передряги. Уж он то точно остался цел только по милости нашего мягкосердечного врага! Что касается меня, мне было о чем поразмыслить. Я достал из за пазухи мешочек с рунами, взвесил его на ладони и спрятал обратно. Сердце говорило мне, что время для гадания неподходящее: моя судьба еще сама не решила, как быть дальше, так что мне не следовало полагаться на ее советы…
Улисс действительно оказался легок на ногу: часа через два после заката он уже сидел у ног удобно расположившейся на ложе Афины и прилежно внимал ее речам.
Время от времени он с энтузиазмом кивал: "да, я понял", – и снова почтительно умолкал. Через полчаса я окончательно убедился, что Афина мелет полную чушь – оно и понятно: Паллада ни разу в жизни не встречалась с моим бывшим побратимом и не имела ни малейшего представления о том, как с ним следует говорить! – но я не стал вмешиваться в их беседу. "Пусть себе болтает", – снисходительно думал я.
Признаться, мне было даже любопытно: прийдет ли ей в голову спросить моего совета, хотя бы под конец?
Наконец она покончила с длинным перечнем бесполезных и невыполнимых указаний и обернулась ко мне. Оно конечно, лучше поздно, чем никогда…
– Я все правильно говорю, Хрофт?
– Нет. Ты все говоришь не правильно. Прийдется начинать с самого начала.
– Как это? – Афина была смущена и рассержена. – А чего же ты тогда слушал и молчал? Надо было сразу сказать, если что то не так…
– Все не так. – Усмехнулся я. – Мне пришлось бы перебивать тебя после каждого слова. Поэтому будем считать, что ты просто рассказала своему другу сказку – увлекательную повесть о том, чего никогда не случится… Не печалься, Паллада: твой план был бы хорош, если бы мы собирались провести кого то из твоих родичей.
С моими же надо вести себя совсем иначе. Улисс не должен притворяться его другом: Локи все равно не поверит. У него не может быть друзей – ни в одном из миров! Он привык жить в полной уверенности, что ни одно существо – ни живое, ни мертвое! – не может желать ему добра. Да так оно, в сущности, и есть: даже те, кто должен выступить на его стороне в день Последней битвы связаны с ним судьбой, а не личной привязанностью. Я – единственный, кто был ему другом… пока мог!
– Как мило с твоей стороны! – Буркнула Афина. – И что же тогда должен делать бедняга Улисс? Лезть в драку? Тогда он даже не успеет сообщить Лодуру, что все идет не так, как надо…
– Еще как успеет. – Заверил ее я. – Лодур любопытен. Он не станет сражаться с тем, кто его озадачит.
– И как я его озадачу? – Заинтересованно спросил Улисс.
– О, все куда проще, чем ты думаешь! Ты будешь перед ним похваляться, только и всего! – Усмехнулся я. – Рассказывать ему, какое великое войско собрал твой господин, как лихо вы отколотили "беднягу Одина" и "его никчемных приятелей", и что вы собираетесь устроить в Последний день.
Хвастай так, словно ты – сумасшедший подросток, а не рассудительный муж, и тогда, возможно, Лодур поверит тебе…
– Ты не разгневаешься, если я задам тебе вопрос, Один? – Почтительно спросил Улисс. Надо отдать ему должное, он знает, как следует говорить с такими, как я!
Тем не менее, я все равно терпеть его не могу – чем дальше, тем больше. В глубине души я вынужден признать: мне не нравится что мы с ним немного похожи. Этот смертный, каким то образом умудрившийся растянуть свою жизнь на почти бесконечно долгий срок и даже ускользнуть от человеческой судьбы своих соплеменников, великий хитрец и храбрый воин… А я предпочитаю оставаться единственным хитрецом среди простодушных воинов – просто потому, что так было всегда!
– Что ж, задай свой вопрос, и узнаешь, разгневаюсь я, или нет. – Насмешливо предложил я. Он и бровью не повел.
– Рассказывают, что этот самый Лодур находится в весьма прискорбном положении.
Дескать, он беспомощен, связан по рукам и ногам, да еще и корчится под струями какого то яда, а его верная жена сидит рядом и пытается собирать этот самый яд в чашу – весьма похвальное поведение, конечно… Это правда?
– Враки! – Хмыкнул я. – Всего то недельку мы его так подержали, а шуму было!
– Да, так часто бывает. – Сдержанно улыбнулся Улисс. – Людская молва беззастенчиво преувеличивает страдания великих, но обходит равнодушным молчанием бедствия всех прочих… Но где мне его искать?
– Искать его тебе прийдется до скончания времен, и даже дольше, если я не помогу.
Есть один способ… – Тут я крепко задумался, поскольку не хотел давать в руки этому пройдохе ни одного обрывка своего сокровенного знания: вдруг он из тех редких мудрецов, которые могут вообразить, каков океан, глядя на каплю воды?
Поразмыслив, я решил: пусть его, догадывается, если сможет, невелика беда!
Изучение моей магии требует времени, а времени ни у кого из нас уже почти не осталось… Я извлек из за пояса нож, на костяной рукояти которого было вырезано одно единственное украшение: крест не правильной, несимметричной формы – руна Наутиз, самая опасная из моих рун, несущая не смерть, а порабощение, которое хуже смерти…