Geum.ru

Макс Фрай Мой Рагнарёк

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   27
* * *

– Ерунда какая то получается! – Сердито сказал я, в очередной раз обведя глазами своих "генералов". Вообще то, обстановка не располагала к сварливому бурчанию, скорее наоборот: был изумительный летний вечер, последние нежно розовые кляксы заката поспешно расползались вдоль линии горизонта, мы только что расположились на отдых, и мои спутники как раз начали приставать к Джинну с просьбами о хорошем ужине. Но у меня весь день было скверно на душе, и теперь я наконец понял, почему: обычно я могу довольно долго отлынивать от порученной мне работы, но дело всегда заканчивается тяжелым приступом чувства тотальной ответственности за все происходящее. У меня был выбор: продолжать тихо мучаться в одиночку, или начинать дергаться. Разумеется, я выбрал второе – просто для разнообразия!

– Что случилось, Макс? Почему вдруг – "ерунда"? – Лениво осведомился Анатоль.

Остальные и ухом не повели. Всю жизнь подозревал, что грозного начальника из меня ни за что не выйдет. Впрочем, оно и к лучшему. Не хотел бы я пополнить стройные ряды этих малоприятных типов, напоследок!

– У нас в наличии всего четыре полководца на все человечество, к тому же только Мухаммед и князь Влад имеют за плечами некоторый опыт боевых действий… Ну, и мы с Джинном впридачу. Это, конечно, усраться как круто, но маловато будет. – Объяснил я.

– Так не пойдет.

– До сих пор тебя это не смущало, Владыка. – Заметил Джинн.

– До сих пор я был полным идиотом. – Улыбнулся я. – Надо исправляться, пока не поздно. У меня есть некоторые основания полагать, что драка начнется гораздо раньше, чем планировалось. Не удивлюсь, если уже завтра… впрочем, нет, все таки они не настолько шустрые!…

– Завтра?! Ты имеешь в виду последнюю битву? – Анатоль не поленился вскочить с места и продемонстрировать мне сказочные возможности мускулатуры своего лица: такого откровенного ужаса я не видел даже на собственной физиономии в приемной у стоматолога! Кажется, он здорово испугался, и я мог его понять: вообще то мы всю жизнь находимся в положении приговоренных к смерти, но одно дело – знать, что это произойдет когда нибудь, и совсем другое – внезапно обнаружить, что это самое "когда нибудь" наступит прямо завтра…

– Да нет, не все так страшно. Не битва, и даже не генеральная репетиция, а так – небольшая потасовка. Просто в ближайшие дни нам прийдется отбиваться от разгневанных богов, да еще и на аэропланах. Веселье будет то еще!

– Тебе ведомо будущее, Али? – Уважительно осведомился Мухаммед.

– Ага. – Усмехнулся я. И доверительным шепотом сообщил ему:

– Мне Аллах сказал. – Вообще то, с пророческим даром у меня обстояло не очень то, все было гораздо проще: я весь день не сводил глаз с экрана телевизора, наблюдал за Одином, который развил невероятно бурную деятельность. Он созывал Олимпийцев на большой совет – надо быть полным идиотом, чтобы не догадаться, о чем именно он собирается с ними побеседовать! Я еще удивлялся, что эти ребята до сих пор не собрались хорошенько прополоть наши ряды…

Больше вопросов у Мухаммеда не было. Зато они тут же появились у всех остальных:

"от каких таких богов", "а сколько их", "почему на аэропланах", "что такое аэропланы", и все в таком духе. Князь Влад заметно оживился и деликатно поинтересовался, можно ли посадить этих самых "богов" на кол, или же с ними требуется бороться другими методами… Я не подкачал: у меня с самого начала был заготовлен исчерпывающий ответ на все вопросы.

– Поживем – увидим! – Торжественно заявил я. – А теперь вопрос на засыпку: кто из вас разбирается в авиации? – Ребята озадаченно захлопали глазами. – Отлично, я тоже не разбираюсь! Еще один вопрос: кто из вас знает, что такое воздушный бой? Можете не отвечать, и так догадываюсь, что никто. И последний вопрос, господа: кто из вас когда нибудь командовал по настоящему большим войском?

– Я. – Гордо сказал Мухаммед. Остальные покосились на него с заметным уважением.

– Ну да, конечно… – Вздохнул я. – Сколько сотен человек было в твоей армии? Впрочем, это неважно. Сейчас нам предстоит иметь дело с миллионами… или даже миллиардами.

– Если за нами действительно следует все человечество, "миллиарды" – это не преувеличение. – Озабоченно кивнул Анатоль.

– Если верить моему работодателю, за нами действительно следует все человечество… или почти все. – Вздохнул я. – А нас с вами чертовски мало, ребята, и мы совершенно некомпетентны. До сих пор мне казалось, что это – не проблема.

Но теперь у меня есть все основания полагать, что на днях нам прийдется принять настоящий воздушный бой.

Ничего страшного, конечно: ну уложат эти бедняги Олимпийцы несколько сотен наших спутников, или даже несколько тысяч… если оперировать только цифрами – невелика потеря! Но мне почему то становится противно от мысли, что нам будет нечего им противопоставить. Стоять, задрав головы к небу, и смотреть, как нас убивают – это недостойно.

– А твое могущество? – Оптимистически спросил Анатоль. – Если уж ты с Сетхом справился…

– Мало ли, с кем я справился! – Я пожал плечами. – Нет никаких гарантий, что у меня снова получится. Мои чудеса – штука непредсказуемая. Вдруг в день битвы у меня будет лирическое настроение – и что вы тогда станете делать? Подавать мне карандаши, чтобы я подробно описывал свои впечатления?

Подбирать подходящие метафоры? Да уж…

– Я всегда готов помочь тебе в твоих занятиях, Али. – Совершенно серьезно заявил Мухаммед. – Если тебе понадобится, чтобы я подал тебе карандаш, я это сделаю!

– Спасибо, конечно… Но сейчас меня волнует другое. – Примирительно сказал я. – Я чертовски боюсь, что под моим чутким руководством наши соратники смогут разве что еще раз умереть. Возможно, на этот раз они умрут весело и без сожалений, и оставшиеся в живых будут вынуждены спешно сложить десяток хвалебных од на их память. А толку то!

– И что ты предлагаешь, Али? – Спросил Мухаммед. Мне понравился его деловой тон.

Одно удовольствие иметь дело с этим дядей – по крайней мере, пока он не хватается за свой коврик для намаза!

– Нам нужны опытные полководцы. Чем больше – тем лучше. Думаю, за всю историю человечества их было немало. И наверняка все они следуют за нами в качестве рядовых. Грех это – гвозди микроскопами забивать! Надо бы их разыскать, провести разъяснительную работу, и пусть командуют всеми, кто под руку подвернется. Тогда у нас будет не одна огромная и почти бесполезная армия, а несколько сотен – или даже тысяч? – армий поменьше.

По моему очень просто, главное – нарыть побольше генералов. – Я вопросительно посмотрел на Джинна. – Сможешь быстро отыскать бывших полководцев в этом столпотворении?

– Если бы я знал их по именам, это было бы проще. – Заметил Джинн. – Впрочем, с несколькими великими полководцами я знаком лично. Но думаю, за те годы, которые я провел в своем сосуде, появился еще кто то…

– Надеюсь, что так. – Улыбнулся я. – Что ж, имена – это не проблема! – Я напряг память и с ужасом понял, что не могу вспомнить никого кроме Александра Македонского и Наполеона. Мне стало стыдно. Через несколько секунд у меня в голове слегка прояснилось, и я извлек из дырявых сундуков своей пассивной памяти имена Чингисхана, Бабура, Маршалла и почему то Гитлера, хотя какой из него к черту полководец – он же в основном на митингах орал… Впрочем, вокруг него было полно толковых ребят, что правда, то правда!

– Образование у меня то еще, конечно! – Фыркнул я. – Ничего, сейчас напряжемся и общими усилиями составим хоть какой то список… Кто нибудь здесь знает историю?

– Я почти профессиональный историк, Макс. – Неожиданно сообщила Доротея.

– Угостите даму стаканчиком чего покрепче, и будет вам такой список великих полководцев – закачаетесь!

– За стаканчиком дело не станет. – Я выразительно посмотрел на Джинна.

– Слушаю и повинуюсь. – Высокопарно ответствовал он, с низким поклоном подавая Доротее высокий тонкий стакан с какой то пахучей дрянью.

– Подумать только! Мой любимый коктейль! – Восхитилась она, попробовав содержимое.

И деловито спросила:

– По алфавиту писать, или в хронологическом порядке?

– Да по фигу, наверное… – Я пожал плечами и покосился на Джинна. – Тебе ведь все равно?

– Мне все равно, Владыка. – Эхом откликнулся Джинн.

– Сделаем. – Бодро отозвалась Доротея. – Дайте только карандаш и бумагу.

– Отхлебнула из своего стакана и принялась строчить. Это продолжалось часа два.

Несколько раз Джинну приходилось выдавать ей чистый лист бумаги. Я, конечно, с самого начала подозревал, что кроме Македонского с Наполеоном были еще какие то великие полководцы, но никогда бы не подумал, что их так много! Доротея умудрилась вспомнить больше тысячи имен, и мне показалось, что она остановилась только потому, что у нее заболели пальцы.

– Ой! – Виновато сказал я, перебирая страницы, исписанные торопливым почерком Доротеи. – Почти никого не знаю. Стыдно то как! А что, разве генерал Мак Артур тоже был великим? Я думал, он так, посредственность…

– Может быть и посредственность, нам то какая разница? – Доротея пожала плечами. – По крайней мере, свое дело он знает. Я так поняла: чем больше полководцев – тем лучше. Или тебе требуются только гении?

– Да нет. – Растеряно признал я. – Пожалуй, ты права…

Еще несколько минут я с любопытством рассматривал список: учиться никогда не поздно. А потом у меня появился вопрос.

– Слушай, а почему в твоем списке нет ни одного норвежского конунга?

Насколько я знаю, они были ребята что надо – взять того же Харальда Завоевателя, или Святого Олава… Или ты специализировалась на другом историческом периоде?

– Можно сказать и так. – Кивнула она. – Нет, я знаю имена некоторых скандинавских королей, но они нам все равно не понадобятся. Они же теперь все в Вальгалле у Одина – разве нет?

– Об этом я как то не подумал. – Удивленно признался я. – А ты сообразила. Молодец.

– Рада стараться. – Она комично отсалютовала мне, приложив руку к козырьку несуществующей фуражки.

– Если уж хочешь, чтобы было смешно, надо орать: "яволль майн фюрер!" – Улыбнулся я. – Номер семьсот восемьдесят четвертый в твоем списке может дать тебе профессиональную консультацию по этому вопросу, как только мы его отыщем.

– А кто у меня проходит под этим номером?

– Герман Геринг. – Вздохнул я. – Очень полезный парень: нам же как раз предстоит иметь дело с вражеской авиацией… А может быть, он тоже в Вальгалле?

– Нет его там. – Зевнула Доротея.

– А ты откуда знаешь? – Удивился я.

– Это элементарно, дорогой Ватсон. – Рассмеялась она. – Не было у него в руках никакого меча, когда он умирал. Да и не верил он ни в какую Вальгаллу. Думаю, это тоже важно.

Признаться меня здорово удивила уверенность ее тона: до сих пор Доротея не производила впечатление человека, понимающего, что происходит – оно и неудивительно, думаю, я и сам не производил такое впечатление! А сейчас она говорила как крупный специалист по вопросам загробной жизни. "Черт, как быстро мы все меняемся! – печально подумал я. – Хотел бы я знать, во что мы успеем превратиться в финале!" Впрочем, сейчас у меня были более неотложные дела, чем размышления о нашем туманном будущем…

Я вручил список Джинну.

– Разыщи этих людей, дружок.

– Привести их к тебе?

Я задумался. Ко мне – это конечно, правильно… Но мне почему то ужасно не хотелось проводить инструктаж великих полководцев всех времен и народов.

Мне вообще не хотелось их видеть. Что то внутри меня отчаянно сопротивлялось этой идее. Впрочем, я всю жизнь любил отлынивать от разного рода совещаний!

– Ко мне не надо. – Решительно сказал я. – Веди их к Мухаммеду. В конце концов, он у нас и сам великий полководец, а я – так, скромный "представитель заказчика"… В общем, это его работа. – Я так увлекся, что чуть было не заявил, что ему, дескать, за это деньги платят! Впрочем, мне показалось, что Мухаммед очень доволен возложенной на него хлопотной миссией.

– Ты же прекрасно с этим справишься, правда? – С надеждой спросил я пророка.

Мухаммед важно кивнул.

– С помощью Аллаха я справлюсь с чем угодно, Али. Не скрою, мне будет приятно главенствовать над достойнейшими мужами всех времен. Когда я думал о том, что происходит с праведниками в раю, я всегда представлял себе нечто в таком роде. А если еще и твой могущественный слуга соблаговолит оказать мне содействие…

– Разумеется. – Я обернулся к Джинну. – Ты ведь соблаговолишь, дружище?

Помогай ему во всем, ладно? А я пока попробую разузнать, когда нам следует ждать неприятностей, и как они будут выглядеть.

– Ты снова собираешься в гости к нашим врагам? – Шепотом спросил Джинн. Я развел руками с видом мученика: дескать – а что делать, если надо? Ясное дело, я лукавил: надо – не надо, какая разница?! Если бы дело было только в необходимости, я вполне мог бы продолжать пялиться на экран чудесного телевизора Джинна, который по прежнему находился в моем распоряжении. Но я твердо решил снова нанести Афине и Одину личный визит. Они меня совершенно очаровали, оба. Мне хотелось подружиться с ними, как в детстве хотелось дружить с ребятами не из своего, а из соседнего двора, а еще лучше – с другой улицы: в чужаках всегда есть нечто неописуемо притягательное, по крайней мере, для меня.

Кажется, мой сон ждал меня с таким же нетерпением, как и я его. Стоило мне свернуться клубочком и закрыть глаза – вместо темноты под опущенными веками меня ждал мягкий лунный свет и узкая дорожка между камнями, уводящая на плоскую вершину столовой горы. Защитная руна, старательно начерченная Одином, пропустила меня без возражений, как и в прошлый раз, да и таинственные Хранители не преградили мне путь. Уж они то знали, что на самом деле меня здесь нет…

Меня ждал сюрприз: никого не было дома. Наверное, этот их военный совет затянулся допоздна. Я лениво подумал, что как был дураком, так им и остался: мне бы сейчас полагалось стойко бодрствовать у телевизора и следить за Олимпийцами, чтобы выведать их драгоценные стратегические секреты, а не предаваться сладким грезам о том, как я скитаюсь по пустому жилищу Афины. Тем не менее, я и не подумал просыпаться. Прошелся по коридору, без особого любопытства заглянул в прохладные темные комнаты. Они были так похожи друг на друга, что я так и не смог определить, какие из них служат спальнями моим новым приятелям, а какие пустуют в ожидании редких гостей. В конце концов я отыскал что то вроде гостиной, ту самую комнату, в которой мне довелось побывать прошлой ночью, уселся на пол, скрестив ноги – смешно сказать, но я почему то не решился потревожить своим задом хозяйские ложа! – и принялся ждать. "Если уж я хочу, чтобы они вернулись домой, значит скоро кто нибудь да появится, – лениво думал я, – это же мой сон, в конце то концов!" Словно в ответ на мои оптимистические размышления, из коридора послышался голос Марлона Брандо, каковой, вне всякого сомнения, принадлежал Афине: "хорошо, что ты растормошил их, Игг, теперь я удивляюсь, почему ты не сделал этого раньше…" Она осеклась на пороге комнаты, увидев меня. Наверное все таки не ожидала, что у меня хватит наглости явиться на следующую же ночь, после ее гениального разоблачения.

– Я рад, что ты решил вернуться, гость. Приветствую тебя. – Важно сказал Один. Я сразу понял, что Афина сдержала слово и не поделилась с ним своим открытием: его радость по поводу моего появления была более чем сдержанной, но совершенно искренней.

– Я и сам рад, что решил вернуться. – Улыбнулся я. – Впрочем, я заглянул только на минутку. Хотел узнать, помогли ли вам мои книжки.

– А разве ты не следил за нами в своих снах, как прежде? – Настороженно спросила Афина.

– Я бы и рад, – я развел руками, – но я, знаешь ли, не все время сплю.

Вот, только что задремал и сразу увидел, что пришел к вам в гости, а вас нет дома. Решил подождать и посмотреть, что будет дальше…

– А у тебя, часом, нет желания увидеть сон о том, как ты вместе с нами сражаешься с армией мертвецов? Мы собираемся хорошо повеселиться. – Чувствовалось, что Один только что вернулся с совещания: он тут же попытался взять быка за рога и завербовать еще одного наемника в свое малочисленное, но более чем элитное войско.

– Не знаю… – Нерешительно протянул я, и уже тверже добавил:

– не думаю!

Не люблю сны про войну. Да и зачем я вам нужен? Вояка из меня никудышний.

Афина саркастически усмехнулась краешком марлоновского рта и вышла из комнаты.

Ну да, могу себе представить, насколько комично звучало подобное заявление в устах предводителя той самой "армии мертвецов", с которой они как раз собирались сражаться… Знала бы она, как искренне я сам верил, что говорю чистую правду! Я и в школе то дрался кое как: моих познаний в этой немудреной науке как раз хватало, чтобы с горем пополам "сохранить лицо" – не больше!

Через минуту Афина вернулась. Теперь это была именно она – не какой нибудь дурацкий Марлон Брандо, а та невероятная женщина, которая с самого начала очаровала меня несколько больше, чем я мог себе позволить в данных обстоятельствах. Я заметил, что Одина эта перемена обрадовала не меньше, чем меня самого. "Наверное, он в нее немножко влюблен, – печально подумал я, – или даже не "немножко"… Ничего удивительного, могу его понять!"

– Да, к сожалению я действительно не так безобразна, как мне этого хотелось бы. – Ворчливо сказала Афина, заметив, с каким нескрываемым восторгом мы оба на нее пялимся. – Ничего, переживете!

Один нахмурился, смущенно и сердито, словно его застали за каким то неприличным занятием, вроде ковыряния в носу. Мне стало смешно и немного грустно: тоже мне, боги! Проблемы этих симпатичных ребят вполне укладывались в рамки какого нибудь примитивного молодежного телесериала – по крайней мере, некоторые…

– А ты ведь тоже красавчик, гость. – Неожиданно заметила Афина. Ее комплимент прозвучал на удивление ехидно, словно она собиралась тут же посоветовать мне почаще пользоваться каким нибудь патентованным средством от прыщей и шампунем от перхоти, заодно. – Тебе это никогда не мешало?

– Скорее наоборот, – усмехнулся я, – я бы даже не отказался кое что подправить и улучшить, чтобы моя жизнь стала совсем уж лучезарной…

– Ну да, ты же мужчина… если, конечно, не притворяешься! – Вздохнула она.

– Куда уж мне… Да и зачем? – Я пожал плечами.

– Ну, не знаю – мало ли, зачем… Мне, например, доставляет удовольствие пребывать в мужском теле, да и нашего Ареса никто не заставляет время от времени превращаться в белокурую красотку – просто ему так нравится…

Скучно всю жизнь оставаться тем, кем родился. – Весело объяснила Афина. – Так что попробуй на досуге, мой тебе совет!

– Мне кажется, что гостя, да еще и такого, которому мы обязаны избавление от напасти, следует не только развлекать беседой, но и щедро угощать. – Заметил Один.

– Ну да, конечно, как я могла забыть, с кем имею дело! Легендарное гостеприимство северных варваров, как же, как же! – Звонко рассмеялась она.

– Ладно уж, Хрофт, не дуйся. Если уж тебе кажется, что в нашего гостя следует запихать как можно больше пищи – значит будем запихивать! Кто я такая, чтобы спорить с тобой, о Отец Мудрости!

Пойду, погляжу, осталось ли хоть что то в наших оскудевших закромах… – Она вышла из комнаты с таким довольным и злорадным выражением лица, словно собиралась насильно напоить нас с Одином рыбьим жиром, а на десерт подать кипяченое молоко с пенками.

– Я давно не видел Палладу такой веселой. – Задумчиво сказал мне Один. – Ты вернул ей радость, гость. Хотел бы я знать, кто ты! Не из пустого любопытства, а для того, чтобы понять: кем надо быть, чтобы вернуть ей радость?

– Наверное для этого надо быть наваждением, – печально усмехнулся я, – не более того…

– И каково оно – быть наваждением? – С неподдельным интересом спросил Один. – Мертвым я уже был, а вот наваждением – никогда…

– Я тоже был мертвым, – гордо сообщил я, – правда, всего пару раз и совсем недолго…

Если честно, мне совсем не понравилось.

– Мне тоже. – Серьезно кивнул Один.

– А вот быть наваждением – редкостное удовольствие: все равно, что быть живым, только еще лучше. – Доверительно сообщил я.

– Мне понравилось, как ты это сказал. Ты произнес свои нескладные слова, в которых не было ни капли пойла скальной твари, так, что на миг меня посетили все твои чувства.

Это великий талант – говорить так, гость! Ты мог бы стать знаменитым скальдом…

– Скальдом? Я уже пробовал однажды, получилось не очень то. – Смущенно признался я. – Правда, тогда я был ужасно молодой и такой глупый – завидки берут!

– Значит тебе следует попробовать снова. Глядишь, теперь получится. Ты не кажешься мне молодым, хотя на твоем лице отпечаталось не слишком много свидетельств прожитых лет. – Обнадеживающе заметил он. Мне показалось, что теперь Один смотрит на меня с явной симпатией – насколько его единственный глаз вообще был способен выражать мало мальски теплые чувства.

– Ладно, я попробую, – улыбнулся я, – если еще успею…

– Все можно успеть, – строго сказал Один, – даже за день до Последней Битвы еще можно успеть сделать все, что должно. Если бы я так не думал, я бы уже давно узнал на собственной шкуре, что такое отчаяние…

– Что ж, я рад, что ты до сих пор не знаком с его горьким вкусом, от которого сохнут губы и появляются слезы на глазах…

Один поморщился.

– Не продолжай, гость. Ты слишком хороший скальд! Если ты произнесешь еще несколько слов, я, чего доброго, сам почувствую этот проклятый вкус…

– Извини. – Удивленно сказал я. – Но думаю, что дело не в моих гипотетических талантах. Просто ты сам – гениальный слушатель.

– Это почти правда. – Спокойно согласился он. – Больше того: я – единственный НАСТОЯЩИЙ слушатель. Всякий скальд слагает слова в строчки лишь для того, чтобы доставить мне радость, даже те, кто не подозревает о моем существовании – и горе тому, чьи труды не достигли моего слуха! В его стихах не будет силы: как бы мастерски не сплетал он слова, без моей помощи они не найдут путь ни к одному из сердец…