Будимир последняя жертва эпохи
| Вид материала | Документы |
| Но боги нечего не хотят Дорога назад |
- А. Н. Островский последняя жертва, 774.58kb.
- Загадочно и страшно погибают близкие друзья, следующая жертва она, 3882.66kb.
- На наших глазах создаётся Последняя История. Начало третьего тысячелетия есть начало, 205.36kb.
- На наших глазах создаётся Последняя История. Начало третьего тысячелетия есть начало, 203.15kb.
- Книга о Западе, но не о том, который привыкли видеть миллионы людей «цивилизационной, 8389.24kb.
- План собрания. Знакомство родителей с видами насилия и результатами анкетирования детей., 53.26kb.
- Агапова И. И. История экономических учений. Учебное пособие, 18.24kb.
- «последняя вольная песня ром-ма», 367.19kb.
- Конспект урока Тема Печорин жертва своего времени или палач, «разрушающий чужие надежды»?, 97.24kb.
- Человек не плетет паутину жизни, он лишь ниточка в ней. Все, что он делает, он делает, 1796.39kb.
- Подожди, Леля, вы же следуете традициям древних? А традиции это уже знания!
- Традиции? О! Традиции порабощают! У нас нет традиций! Нужен ритуал? – создай его себе сам, и не должен он быть всегда одинаков.
- А как же обряд раскрещивания, который мне показал Славед?
- Он указал тебе направление. Это не значит, что надо делать всё в точности как он. Старайся внести в обряд что-нибудь своё. Обряд рождается изнутри, надо лишь его почувствовать. Ты сам себя должен научить. Забудь Славеда! Впрочем, если у тебя будет круг единомышленников, то не обязательно всё делать самому. Можно распределить обязанности внутри круга. Так, например, в семье супруги могут друг для друга что-то делать. Жена готовить еду, которую будут есть и дети и муж.
Сегодня у нас праздник. Но у нас нет определённых правил празднования. Мы стараемся отмечать торжество так, будто это происходит впервые. Только так можно жить, а не подражать чьим-то действиям.
Мы с Лелей вышли на поляну, где стоял каменный четырёхгранный столб.
- У солнышка много имён, одно из них Хорс. Он несёт мужское начало. Он зачинатель жизни на весте - Земле.
- Подожди! – Леля подошла ко мне и, встав на цыпочки надела мне на голову только что сплетённый венок.
Словно током волна возбуждения прошлась по моему телу от близости этой женщины, от её прикосновения ко мне.
- Это ты сделала для меня? – спросил я.
- Это тебе дар от меня! Передавая другому человеку вещь, сделанную своими руками, передаёшь и свою живу. У нас есть цель, которая объединяет тебя и меня.
- Что это за цель?
- А ты не видишь?
- Нет!
- Я не могу тебе сказать. Ты сам должен понять, куда и зачем ты идёшь, зачем живёшь. Сейчас тебя таскают, словно слепого котёнка. Но вскоре глаза у тебя откроются. Мы лишь помогаем вернуть тебе зрение, а то, что перед глазами, ты должен увидеть сам.
На поляне уже собрались люди. Каждый занимался своим делом. Кто-то подтаскивал к месту кострищ хворост. Кто-то этот хворост складывал в большой шалаш. Девушки плели из цветов и трав венки. Женщины принесли горячие блины и мёд.
- Для нас Купава, помимо повода для веселья и гуляния, носит и практический, и символический характер. Астрономы называют такой день летним солнцестоянием. На северном полушарии в это время самый продолжительный световой день. Северный полюс максимально повёрнут к Солнцу. На Купалу Земля расположена к Солнцу примерно так, как это было в момент зачатия жизни на нашей планете. Я говорю примерно, так как в те времена магнитная ось Земли располагалась в плоскости её орбиты и в момент солнцестояния была направлена на Солнце. Магнитные поля Земли образуют на полюсах магнитные воронки. Это места наибольшего восприятия Землёй внешних проявлений космоса. Северный полюс, как бы, является входом в матку Земли. Именно через северный полюс и была Хорсом зачата жизнь. Именно в том положении, в котором северный полюс был ближе к Солнцу. Постепенно магнитные полюса и ось вращения Земли сместились. Хорс оплодотворил Землю, но как отец до сих пор оберегает её, даря силу, тепло и свою живу. Интересно, что в дни сильного возбуждения Хорса (учёные называют это солнечными магнитными бурями), на полюсах Земли можно увидеть северное сияние. На Купалу, в связи с особенным расположением нашей планеты относительно Солнца, все живые существа вместе с Землёй в это время могут получить особенную благодать от Хорса. Не боги, а Хорс наш отец и нам, как детям, именно его благодать необходима. Именно Хорс может помочь найти каждому свою стезю. Он не станет навязывать свои задачи. Хорс безличен. Его жива самая чистая. Он помогает без корысти. Ему ничего не надо от нас. Он просто дарует жизнь! Он наш бог, если слово «бог» рассматривать как «большой огонь». Хорс олицетворяет собой мужское начало. На Купалу частица непосредственной силы Хорса находится в каждом мужчине. Поэтому испокон веков женщины желали быть зачатыми именно в этот день! И если рождались дети от такого зачатия, они в отцах имели непосредственно самого Хорса. Соответственно они имели и незаурядные способности. Но, конечно, не каждая женщина могла забеременеть на Купалу, Хорс выбирает матерей своим детям, не каждая подходит ему в невесты.
Купала подходит не только для зачатия детей. В этот день и ночь очень хорошо получается творить образы, открывать стезю, пересматривать свою жизнь. Поэтому меня инициировали на Купалу. И тебя я инициирую сегодня.
Леля улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала меня в губы. Это было до того неожиданно, что меня её нежный и почти неприкасаемый поцелуй ввёл в состояние полного замешательства.
Леля ещё раз хихикнула и продолжила:
- Но, в первую очередь, Купала – торжество любви! Девушки ищут и обретают себе суженых. Хорс помогает найтись любящим сердцам. Слепые в обычные дни, молодые люди находят свою судьбу. А сейчас давай готовиться к празднику, - и Леля жестом пригласила меня присоединиться к мужчинам, а сама она побежала помогать женщинам.
Почти до вечера длились приготовления, мы таскали сухие ветки и складывали из них костры - купальцы. Но один костёр выделялся большим размером и шестом, который торчал у него по центру. Как мне сказал Ратибор, к этому шесту будет прикреплена большая кукла Мара, олицетворяющая собой всё прошлое, что должно было уйти, которой суждено сгореть.
Солнце клонилось к горизонту, когда мужчины стали зажигать костры.
Взявшись за руки, мы кружили хороводом вокруг костров и четырёхликого столба. Я ощущал себя неотъемлемой частью некоего вращающегося кольца. Что-то передавалось от рук державших меня девушек, это была какая-то опьяняющая, неведомая сила. Было уже темно, только свет от костров всполохами выхватывал из темноты куски пространства. Мы кружили, не глядя под ноги, словно кто-то направлял наш хоровод. Не было распорядителей, кто давал команды. Всё было и так ясно, что делать. И вот хоровод распался в одно мгновение на несколько маленьких хороводов, каждый образовался возле своего костра. У меня даже в мыслях не было выбирать себе костёр. Я словно мотылёк на свет полетел к самому дальнему. И вновь в моих руках оказались тёплые, женские ладошки. Но сейчас я чувствовал жёсткость. Кольцо маленького хоровода словно сковало меня, я мог по-прежнему бежать, не чувствуя земли под ногами, но словно железная внешняя воля делала меня маленьким и подвластным хороводу. Тем не менее, это не было неприятно. Вскоре в моей руке осталась одна ладошка, хоровод вновь распался. Я же продолжал бежать. За руку со мной бежала Леля. Неожиданно перед собой я увидел полыхающий костёр, мне он показался огромным. В следующий миг мы с Лелей поднялись в воздух и понеслись над пламенем. Мягко коснувшись ногами земли, я разжал руку, и Леля скрылась в темноте. Неожиданное ужасное одиночество охватило меня. Словно не было вокруг никого. Пустота вырвалась из меня наружу криком:
- Леля, Леля!
В ответ услышал её звонкий смех. Он удалялся. Я бросился бежать вглубь тайги за её смехом. Не думая, что могу заплутать. Я бежал, постоянно меняя направление, Леля явно со мной играла, я долго не мог её догнать. Она видимо пряталась, ждала, пока я пробегу мимо, а затем вновь давала знать о себе смехом, в неожиданном для меня месте. Мне казалось, что мы убежали далеко от места празднования. Я словно потерял рассудок. Мне нужна была Леля. И вот я увидел её силуэт на фоне поредевших деревьев. Мы выбегали на открытое место.
- Вот здесь она от меня никуда не денется, - подумал я.
Леля вскочила на большой валун и прыгнула. По всплеску воды я понял, мы выскочили на берег озера. С разбегу я с того же валуна нырнул в ночную водную гладь. Распаренное бегом тело попало в объятье водного духа.
На некоторое время я забыл о Леле. Я впервые ощутил любовь к воде. Повернувшись на спину, я медленно плыл, глядя на звёздное небо. Мне было очень хорошо. Озеро было спокойным, оно доносило отдалённые звуки, что издавались на его берегах. В воде был не только я, отовсюду были слышны всплески и смех. Огненная часть Купалы перешла в водную. Когда я вновь повернулся, то увидел огонёчки на глади озера. Они плыли на маленьких, размером в две ладошки плотиках.
- Ты хочешь зажечь свой огонь? – неожиданно рядом со мной появилась Леля.
- Этот обряд что-то значит? – спросил я.
- Опять ты за своё. Конечно, можно это назвать обрядом, но каждый его проводит не как обряд, а как внутренний зов воспользоваться сегодняшней ночью, для зачатия своими мыслями новых образов. Огонь семя, вода среда для рождения. Хочешь создать свой образ – зажги огонёк и пусти по воде.
Только сейчас я понял, что не готов создавать образы. И вообще что такое образ?
- Леля, а какой образ я могу создать? – решил облегчить себе задачу я.
Леля рассмеялась и нырнула под воду. Проплыв пару метров по направлению к берегу, она вынырнула и, мотнув головой, пригласила меня следовать за ней.
Аккуратно, чтобы не повредить ноги об камни, мы вышли из озера.
- Я приготовила плотик. Мы с тобой сейчас создадим образ, который будет жить очень долго, он сможет помогать тебе в сложную минуту. Некоторым людям удаётся создать себе такой образ по наитию. Они думают, что кто-то им помогает, и называют такой образ «ангелом хранителем». Мы сейчас создадим тебе путеводную звезду, что будет тебя направлять в направлении обретения своей стези. И обретя её, пойдёшь далее уже осмысленно.
- Пойдём же, - Леля взяла меня за руку и побежала, увлекая меня за собой к кострам. Там, возле дерева лежал её небольшой плотик и несколько кедровых лучин. Она взяла себе одну и дала мне лучину.
Мы подошли к костру и запалили их, а затем воткнули в плотик. Леля взяла плотик, мы пошли к озеру, где она опустила его на воду и слегка толкнула. Два маленьких огонька, слегка покачиваясь, медленно поплыли к центру озера. А мы стояли на большом валуне, держась за руки, и провожали их взглядом.
- Пойдём, - сказала Леля, увлекая меня вновь в тайгу.
Мы вышли на поляну, посреди которой стоял огромный дуб.
- Это мужское дерево, - глядя на него, сказала Леля.
Подойдя ближе к дубу, я действительно ощутил в себе некую мощь, связанную с первобытной мужской силой. Я развернулся к Леле, но искать её не пришлось, она стояла почти вплотную ко мне. Обхватив Лелю за талию обеими руками, я прижал её к себе. Неудержимая сила закружила нас в пространстве. Мы слились в единое целое. Чувства переполняли меня. Но когда я вошёл в Лелю, то произошло нечто грандиозное для моего сознания, я мог в это мгновение всё. Я был богом! До того явственно я это себе представлял, что так оно и было!
- Я бог, а ты богиня, - сказал я на ухо Леле.
- Мы можем всё! – подтвердила она.
- Но боги нечего не хотят, - понял я, - у них всё есть!
- Это тайна!
- Я разгадал эту тайну! У меня сейчас есть всё, мне ничего больше не надо!
Я полностью ушёл в божественность состояния, ушёл не один, а с богиней Лелей. Описать чувства, охватившие нас, невозможно! Нас вернул в обычный мир зов, мы прикоснулись к божественному, но зову сопротивляться были не в силах. Зов вещал о незавершённых путях, и их следовало пройти! Медленно мы спускались на Землю, и вот мы в траве. Лаская друг друга, мы прощались как боги, чтобы вернуться на свой путь людьми.
Взявшись за руки, мы пошли к кострам. Ни я, ни тем более Леля, не удивились, что очутились в другом месте, не возле дуба, а возле ели. Мы молчали, сейчас незачем было говорить, мы понимали друг друга и без слов.
Костры догорали. Мужчины разгребали и выравнивали угли, делая из них раскалённую дорожку примерно пяти метров. Когда она была готова, женщины и мужчины босиком стали ходить по ней. Не выпуская рук, я и Леля зашли на угли и пошли, не убыстряя шаг, дорожка уже была пройдена, когда я понял, что совершил невозможное, но тогда и это не было для меня удивительным. Ведь я буквально минуты назад был богом.
СМЕРТЬ
Я проснулся оттого, что меня за плечо тряс Добрыня:
- Вставай, вставай! Идти надо!
- Куда идти? – притирая глаза, спросонья не понял я.
- С тобой Велимудр говорить хочет.
- Какой такой Велимудр? Дай ещё поспать.
Мне никак не хотелось вставать.
Добрыня не унимался:
- Можешь не успеть, Велимудр ждать не станет.
Видимо, Велимудр был важной персоной, раз Добрыня настаивал, чтобы я с ним поговорил. Поспать мне было уже не суждено, и я неохотно стал одеваться.
Добрыня довёл меня до полуземлянки – полу-избушки поросшей мхом, которая больше походила на небольшой курган и жестом пригласил зайти мне внутрь. Я открыл низкую дверь и, нагнувшись, вошёл в сумрак помещения. Когда глаза привыкли к темноте, я увидел небольшую комнатку, где в углу на толстом слое сена сидел седовласый старик с длинной бородой. За этой растительностью лица почти не было видно, лишь глаза приковывали к себе внимание.
- Садись, - предложил он, указывая на место рядом с собой.
Его голос меня удивил. Сначала я даже не поверил своим ушам, что старик может говорить так отчётливо, как диктор. Но в комнате, кроме меня и старика, никого больше не было. Я подошёл и присел рядом с ним. Посидев немного молча, словно для приличия выдержав паузу, старик сказал:
- Я не ведаю, кто ты и откуда, но человек, однако, вижу не наш, не тутошний. Как ты здесь оказался?
- Добрыня меня сюда привёл.
- Зачем он привёл тебя сюда?
- Сам хотел бы знать.
- Я увидел, однако, тебя вчера. Давненько с людьми с того мира не говорил, вот хочу напоследок поговорить. Стар я стал, однако, уходить пора. Сегодня срок мой выходит.
- Так вы больны, дедушка? - участливо поинтересовался я.
- Я здесь, однако, один, почему ты обращаешься во множественном числе? «Вы»! Ха.
- Из-за уважения пред вашим возрастом.
Старик рассмеялся:
- Так ты мой возраст уважаешь?
Я был поставлен в тупик.
- Ладно, - успокоил он меня, - я попрошу тебя, не надо уважать мой возраст. Называй меня, однако, в единственном числе, а то, как-то для меня непривычно, будто меня много. Ты знаешь, как меня рекут?
- Добрыня сказал, тебя Велимудром зовут.
- Я слышал, что в мире, из которого ты сюда пришёл, таких имён нет?
- Да, не встречал я таких имён.
- Мне хотелось, чтобы ты меня, однако, попроще называл. Как у вас людей рекут?
- Вася, Петя, Вова, а официально Василий, Пётр, Владимир.
- Официально, однако, не надо. Давай, для тебя я Вовой буду, Владимир, однако, слух режет, миром владеть, неладно это как-то. Многими именами меня нарекали, прожил длинную жизнь, последний день Вовой буду.
- Так это имя ничего не значит!
- Вот именно! А тебе обращаться ко мне, однако, будет легче.
- Нет, дедушка, к тебе мне Велимудром обращаться хочется, на Вову ты не похож.
- А ты, однако, попробуй!
- Ну, хорошо, Вова, так у тебя болезнь какая-то, что умирать сегодня собрался?
- С чего ты взял? Я из этого мира здоровым уйду.
- Это как?
- Я тебе, однако, покажу! У вас только больные умирают?
- Как правило, да! Если только не несчастные случаи или войны.
Старик покачал головой:
- Не умеют у вас, однако, из этого мира уходить. Пойдём, однако, прогуляемся.
Мы шли часа два на восток. Велимудр сказал мне запоминать дорогу, так как назад я пойду один. Выйдя на небольшую поляну, Велимудр подвёл меня к неглубокому, недавно вырытому колодцу примерно семьдесят на семьдесят сантиметров. Внизу где-то сантиметров тридцать от поверхности земли по всему периметру была сделана узенькая ступень, а дальше ещё метр глубины более узкий колодец. Старец, указав на него пальцем, сказал:
- Вот здесь, однако, меня похоронишь!
У меня мурашки по телу пробежались.
- Почему я?
- Это мой тебе, однако, дар, - в полголоса с ноткой таинственности, проговорил старец, и моргнул мне.
- А можно без этого дара?
- Можно, однако! Но...! Ты многое потеряешь, не отказывайся. Ямку я сам вырыл, тебе останется только засыпать её и положить сверху вон тот камушек, с помощью ваги, - Вова показал на валун, лежащий рядом на небольшой возвышенности, видимо специально, чтобы скатить его с помощью ваги и на место захоронения. Старик, наверное, долго готовился к данному мероприятию и предусмотрел всё.
- Сколько тебе лет? – спросил я.
- Хочешь опять выразить уважение к моему возрасту?- пошутил старик.
- Нет. Просто интересно.
- А вот мне, однако, не очень интересно. Не считал я свои лета.
- Ну, хоть примерно?
- Вот, однако, сдались тебе эти цифры, не цепляйся за них, жить легче станет. Давай о полезном потолкуем. Присаживайся.
Мы сели прямо на землю, усыпанную хвоей, спиной прислонившись о толстое дерево.
- Понял, где хоронить-то меня будешь? - спросил Вова.
Мне было безумно страшно и неприятно от мысли, что мне придётся делать. Хотелось бежать, да некуда. Видимо, мне было суждено его хоронить.
- Понял, - ответил я, - Вова, я думал, что в ведическом обществе людей не хоронят в земле, а сжигают в огне.
- Способы захоронения зависят от того, куда лежит путь ушедшего из этого мира. Когда люди были под покровительством богов и хотели попасть в их мира, то просили, чтобы их тела сжигали. Таким образом они прощались с Землёй и полностью с ней расставались. Даже тело превращалось в дым и золу, что развеивалась по ветру. Человека, похороненного таким образом, боги полностью забирали к себе. Те, кто не собирается покидать Землю, в земле, однако, остаются. Это касается только осмысленного ухода из жизни. В твоём мире это не имеет, однако, никакого значения. Бессмысленная жизнь и бессмысленная смерть. Кому нужен такой человек, наверное, только Сатане. Такой человек разлагается полностью, не только его тело, но и душа. Он, однако, умирает окончательно. Он не в состоянии родиться вновь! Как только не мудри, можно и сжигать трупы, можно закапывать, можно прах по ветру развеивать, можно на красной площади лежать нетленным в стеклянном гробу, говорят, уже и в космосе хоронят.
- А фараоны в древнем Египте? Их зачем мумифицировали? Их не брали к себе боги?
- Фараоны после ухода из жизни оставались на некоторое время здесь на Земле наместниками богов. Их, однако, можно назвать полубогами. Они выполняли некоторые функции богов. Ульянова, однако, тоже сделали нетленным, думая, что его полубожественный дух будет покровительствовать советской России. Но если фараоны осознанно служили богам, то Ульянов служил Сатане, и неосознанно. Впрочем, Сатана, уподобляясь богам, и организовал такое необычное захоронение. И надо отдать ему должное, на некоторое время, некое подобие полубога, полудуха, получеловека, действительно удерживало советскую власть. Сатанинская методика нетленности отрабатывалась и у христиан. До сих пор, однако, попы выставляют напоказ, как некую реликвию, различные нетленные части тел всевозможных мучеников и так называемых святых. И верующие дрожащими губами целуют эту высохшую плоть. Браво! Благодаря этому христианство, однако, ещё будет жить. Христианские святые сами того не зная, своей смертью служат Сатане. Каково? А? Гениально, однако, придумано!
- Да… - только и мог сказать я.
Мы некоторое время сидели молча. И тут до меня дошло, что старика никто не пришёл провожать в последний путь. Был только я, который и толком не знал Велимудра. Я спросил:
- Вова, так ты мне скажи всё же, почему никто из твоих друзей, родственников или просто знакомых, не пришёл в столь важный для тебя день и час? Здесь нет даже ведуна, жреца, кто мог тебе помочь уйти из жизни!
- Они мне, однако, не нужны. Я сам, однако, для себя и жрец и ведун. Я хочу уйти из жизни так, чтобы никто не знал, где находится моё тело.
После продолжительной паузы., Вова задал вопрос:
- А теперь, когда пора прощаться, я хочу знать, как тебя зовут?
- Меня зовут Юрой! – ответил я.
- Это старорусское имя, означающее устремлённый к Ирию. Ирий это тот мир, что создали славянские ведуны. Но пока, однако, рано тебе об этом знать. Время придет, и рассказывать будешь о Ирии ты, а не тебе. Можно, однако, и по другому имя твоё толковать – Юра, «Ра» - солнце, «ю» - стремление. Устремлённый к солнцу. Но на самом деле это твоё имя ничего не значит, оно далось тебе родителями от балды. Сейчас я нареку тебя новым именем.
- Как же ты меня наречёшь?
- Как ты думаешь, почему ты здесь, на Алтае?
- Добрыня сказал: «надо ехать», я и поехал.
Старик засмеялся. А, насмеявшись вдоволь, сказал:
- Правильно, однако, сделал, что приехал. По моей просьбе Добрыня тебя сюда привёз.
- То есть, как по твоей просьбе? Зачем я тебе нужен?
- Похоронить, однако, меня некому было.
- Так я не из бюро ритуальных услуг.
- О! Это я знаю.
- Да и не один ты здесь живёшь, нашлись бы землекопы. Ты же сказал: тебе никто и не нужен, что сам себе и жрец и ведун.
- Я от своих слов не отказываюсь. А ты, однако, не горячись. Давай посидим здесь, тайгу послушаем. Потом, однако, разговор продолжим. Вот пересядь, однако, сюда.
Старик любезно указал рукой, куда я должен был сесть, это был приготовленный для захоронения валун. Я сел на него. Мысли и эмоции мои стали успокаиваться. Я закрыл глаза и стал слушать звуки леса. Через несколько минут я забыл, что нахожусь здесь для захоронения чудаковатого старца, причём ещё абсолютно живого и здорового, по крайней мере, физически. Я просто сидел и наслаждался природой. Но тут я услышал, как мне в правое ухо шепчет Велимудр:
- Проснись сам и мир разбуди. Проснись, буди, проснись, буди.
Голос старца звучал в унисон с лесом. Я открыл глаза. Велимудр стоял вплотную ко мне. Его лицо с взлохмаченными седыми волосами на голове и бороде было напротив моего. Серо-голубые глаза словно смотрели сквозь мои глаза внутрь моей души, и мне казалось, видели все, что там есть. Губы его продолжали шептать:
- Возьми - забудь, увидишь – вспомнишь. Отдай, когда придешь, возьмешь, когда уйдёшь.
Старик медленно поднял свои сухие ладони и распростёр их над моей головой, и громко, торжественно произнёс:
- Созрел тот, кто им я стану. Будимиром тебя отныне рекут.
Его руки опустились мне на голову и словно молнии из ладоней старца пронзили меня до самого камня. Всполохи неведомых воспоминаний пронеслись в моём сознании. Воспоминания о неком мире тёплом, светлом, родном, но таком далёком, недосягаемом.
- Однако, Будимир ты теперь, - произнёс старец уже своим обычным, будничным голосом.
- Что это имя значит? Я его заслужил?
- Что ты, Будимирушка, нет, конечно! Чтобы заслужить, служить надо, а ты я вижу, не служивый. Не ломай головушку свою, придёт время, однако, сам всё поймёшь, а сейчас прими своё имя.
- Что значит, «прими»?
- Значит, что под этим именем жить тебе дальше. Нарёк я тебя не для забавы, однако, а для пользы. Жива вошла моя в тебя. Много я сказать про тебя могу, но времени нет.
- Так ты что, можешь предсказать мою судьбу?
- Пока ты очень предсказуем, несколько твоих лет у меня прямо стоят перед глазами. Сейчас ты постепенно уходишь из-под влияния систем, но ты попадаешь под наше влияние.
- И что в этом плохого?
- Плохого? – старец, прищурившись, посмотрел на меня, - ничего.
- А почему тогда ты так сказал?
- Любая зависимость - это клетка, однако. Хочешь быть в клетке, сиди, тебя оденут, накормят, но ты не станешь хозяином своей судьбы. Хорошо это или плохо? Решать тебе.
- Ладно, заговорился я с тобой, готовиться мне надо, проститься с матушкой Земелюшкой, с батькой Хорсом. Посиди маленько, отдохни.
Старец нагнулся и вытащил из-под валуна, на котором я сидел, деревянную лопатку.
- Однако, ею и закопаешь, - сказал он и воткнул лопатку в землю передо мной. Но сперва на выступы в яме уложишь вот эти ветки, - Велимудр показал на аккуратно сложенную кучку ровненьких без сучков прутиков, - это чтобы землёй меня сразу не присыпало.
– Не бойся смотреть в лицо батьке Хорсу, не прячь от него глаза. Зрение от этого только лучше станет.
Третий раз я услышал, что смотреть на солнце полезно.
Велимудр повернулся лицом к солнцу, поднял руки ладонями вперед и долго-долго на него смотрел.
После этого он лёг на землю, распластав руки в стороны, будто обнимал её, при этом он что-то шептал.
Когда прощание закончилось, старец проворно залез в яму и оттуда громко сказал:
- До встречи, Будимир!
Я не знал, что ответить и, промолчал.
Спешить мне было некуда. Ещё немного посидев, затем я стал набирать в охапку прутики. Когда подошёл к погребальному колодцу, то увидал на его дне лишь седую голову старца. Она была неподвижна.
- Велимудр, - позвал я его, но старик даже не пошевелился.
- Ушёл! – прозвучало у меня в голове.
Странно, но я воспринял это как должное, будто постоянно хороню таким образом старцев-ведунов. Я ведал, что мне надо делать. Стараясь, как можно плотнее я выложил на уступе колодца прутики, получилось несколько рядов. Просветов не было, значит, земля не попадёт внутрь. Затем я аккуратно стал лопатой класть землю поверх прутиков, засыпая до верха колодец. После этого я взял вагу и подошёл к валуну, один конец ваги вставил под камень, а другой конец поднял вверх на высоту вытянутых рук. Валун поддался и немного сдвинулся вперёд. Приблизительно через час я закончил погребение. Валун лежал на месте захоронения Велимудра и скрывал собой свежезакопанную яму. Я прибрался, чтобы ничего не выдавало это место.
Когда я пришёл в деревню, меня встретил Добрыня. По всей видимости, он знал, что произошло. Но сказал лишь одно:
- Завтра обратно, собирайся.
ДОРОГА НАЗАД
Мы проснулись с рассветом. Есть перед дорогой не стали. Попрощаться с нами вышла одна лишь Леля. Она подошла ко мне, взяла мою правую руку в свои ладони и сказала, глядя мне в глаза:
- Ты стал нашей частью, в тебе жива хранителей. В тебе моя часть. Теперь мы связаны, и это может стать для тебя бременем. Сможешь отпустить нас, обретёшь свободу!
- Как это? – не понял я.
- Ты должен стать собой! И никем другим!
- А кем же я должен стать, что значит собой, я что, не я?
- Пока в тебе чужие мысли, знания – ты чужой себе! Ты станешь собой лишь тогда, когда всё это отбросишь как шелуху, когда будешь ведать! Иди!
Леля отпустила мою руку.
* * *
Мы пересекали небольшой, но бурный ручей. В два прыжка его можно было перепрыгнуть. Сначала с берега прыгнуть на камень, торчащий посреди ручья, а с него допрыгнуть до противоположного берега. Взяв небольшой разбег, я так и сделал, но когда я коснулся ногой камня, у меня с плеча свалился фотоаппарат и плюхнулся в воду. Я же по инерции прыгнул на берег. А потом, вернувшись на камень, стал искать фотоаппарат в ручье, но из-за бурного течения, белой пены, скрывающей дно, так и не нашёл. «Должно быть, течением унесло», - подумал я. Но поиски не прекращал, шаря в воде, руками ощупывая дно. Добрыня сидел рядышком на камне, и наблюдал за моими стараниями, не мешая, но и не помогая мне. Конечно, было жаль потерять те снимки, что я сделал в поселении хранителей. Особо времени на поиски у меня не было, наступал вечер, а нам надо было ещё найти место под ночлег и разбить палатку. А ночь в горах наступает быстро. Оставив мысль о спасении фотоаппарата, я отправился дальше, Добрыня, улыбнувшись, встал с камня и пошёл вслед за мной.
Недалеко от того места, под густым кедром мы поставили палатку. Я набрал кедровых веток и разжёг из них костёр. Пористая древесина горела быстро, огромным пламенем, так горит только кедр.
- Ты понял, что делают здесь эти люди? – спросил меня Добрыня.
- Видимо, хранят традицию, - выпалил я, не задумываясь.
- Чушь! Какую традицию?
- Традицию наших предков, - уже с сомнением произнёс я.
- Любые традиции мертвы, и тебе об этом хранители неоднократно говорили, - после паузы медленно произнёс Добрыня, и продолжил, - ты не понял главного…, традиции создаются для жертв!
- Что? Жертв чего?
- Жертвы необходимы для достижения любой цели!
- Ты говоришь о жертвах, которые готовит Сатана?
- О них тоже. Сатана создал тысячи традиций, чтобы ослабить сознание людей. Для достижения его цели необходимы миллионы человеческих жизней. Но… не думай, что все эти жертвы во имя Сатаны! Они также будут служить и нашим целям.
Добрыня бросил ветку в костёр, в это мгновение его лицо, озарённое пламенем, показалось мне демоническим. Кровожадная улыбка людоеда, блестящие глаза меня напугали.
- Никто не будет спасать мир, - продолжил он, - более того, мир сам не захочет спасаться. Люди готовы стать жертвой, они уже жаждут смерти. Те люди, с которыми ты встретился здесь, уже не в состоянии противостоять Сатане. Но они поняли, что происходящее неминуемо! Сейчас важно не упустить момент и воспользоваться той волной энергии, которая возникнет при жертвоприношении. И возродить эпоху богов! При смене любых эпох происходят войны – своеобразные жертвенные алтари. Это необходимость!
- Что ты имеешь в виду под термином «жертва»?
- В нашем разговоре я подразумеваю под словом «жертва» живую сущность, которая будет умерщвлена обрядовым способом, во имя определённой цели.
- Кому приносятся эти жертвы?
- Обряд жертвоприношения очень стар. Его держали в тайне, отдавая простолюдинам лишь видимую часть обряда. Простолюдины, в свою очередь, приносили жертву богам, не понимая, зачем от них это требуют, но получая взамен различные блага от богов. Но, говоря, что жертву приносят богам, мы не понимаем, о чём ведём речь. Помнишь, я рассказывал тебе о принципах ведической драки?
- Да! Хорошо помню и стараюсь следовать им!
- Так вот, я тебе говорил, что одержав победу над противником, ратник получает живу побеждённого. Это своего рода жертва победившему. Но жертва не полная, если противник не убит!
- Так получается, что в идеале надо убить противника?
- Да! – подтвердил Добрыня, - только зная это, правители сделали всё возможное, чтобы люди не убивали друг друга. Они запретили месть, запретили самосуд, ты не в праве постоять за себя, ты обязан просить государство: «Рассуди!». Но не это главное, главное, что люди уже не ведают о ведической драке, и не понимают, что, убив врага, они сами могут быть убитыми!
Но сейчас я хотел рассказать тебе о других жертвоприношениях, об обрядовых.
В таинстве жертвоприношения есть один важный нюанс, жертву невозможно принести самому себе. Конечно, обряд можно провести, и жертву во имя своей цели умертвить, но результат будет минимальным. Лучше, если кто-то за тебя проведёт обряд жертвоприношения. Но и в этом случае есть отрицательные стороны: во-первых, всё равно результат обряда останется непредсказуем, то есть, возможно, тот, кому предназначалась жертва, получит своё, а возможно, и не в полной мере, и не так, как того хотелось бы. Во-вторых, те, кто проводит обряд жертвоприношения, при этом сами отдают свою живу и слабеют. Убивать беззащитное животное или человека, во имя некой цели, даже если эта цель не твоя, а твоих богов – чревато губительными последствиями для жрецов, приносящих жертвы!
Для достижения цели ещё лучше, если жертва добровольно и сознательно идёт на смерть. Именно такие жертвоприношения и практиковались в ведическом обществе. И именно о таком жертвоприношении грезит Сатана, но у него не всё так гладко выйдет, так как всё же обряд готовится им и его жрецами, и, зная это, он возьмёт своё не качеством обряда, а количеством жертв.
Колоссальная энергия от такого жертвоприношения будет искать достойной цели, которой является продолжение рода человеческого на Земле. Не мы готовим этот обряд! Но мы с благодарностью примем эту жертву!
Самое мощное жертвоприношение, это когда не готовится специальный обряд, а жертва приносится в дар самой приРОДой, - Добрыня сделал паузу и подкинул ещё веток в костёр.
- Как это приРОДой? – не удержался я и задал вопрос.
- Случаем! Идёшь ты, допустим, у себя в Москве из института, а рядом проезжает трамвай, неведомая сила заставляет тебя взглянуть в сторону трамвая, и ты видишь, как под колёса падает женщина и её разрезает пополам стальное колесо.
У меня мурашки пошли по телу. Добрыня рассказывал то, чему я был очевидец буквально месяц назад. Я никому об этом не говорил, стараясь забыть увиденное. Отойдя от оцепенения, я спросил:
- Это со мной всё так и было. Откуда ты это знаешь?
- Не откуда, я просто привёл пример, и видимо, просто считал его из твоей жизни. Но раз действительно такое с тобой произошло, то скажи, как ты распорядился своей жертвой?
- Я? С жертвой? – Мне становилось не по себе, - да я и в толк взять не мог, что та бедная женщина является жертвой!
- Не просто жертвой, - добавил Добрыня, - а жертвой для тебя! Это дар тебе!
- Не нужен мне такой дар! – выпалил я.
- Жертва уже была тебе преподнесена, не ты её выбирал, не ты её умерщвлял, тебе оставалось лишь одно – принять её с благодарностью!
- А откуда ты взял, что жертва для меня? Там было полно народа!
- Только исходя из того, что неведомая сила заставила тебя взглянуть на произошедшее! Это знак! Ты мог повернуться на крик, визг колёс трамвая, тогда, когда уже всё произошло, но нет, ты взглянул, когда всё только начиналось, и не пропустил ничего! Всё было создано случаем для тебя!
- И как в этом случае я должен себя вести?
- Принять жертву без жалости и с благодарностью! – как само собой разумеющееся, произнёс Добрыня.
- Ты пойми, - продолжал он, - есть люди жертвы, есть люди, которые приносят жертвы, а есть те, кто принимает жертвы! Подавляющее большинство людей в современном мире живут, не имея осмысленного пути! Их предназначение - стать жертвой. Они обрекли себя на это! Пусть с их стороны, хоть и не осмысленный, но это их путь! Вся их жизнь жертва, так как они умирают постоянно! Жертва системе, Сатане. Тебе же представился случай принять жертву в виде физической гибели женщины!
- И что, я не принял жертву? – спросил я.
- Тебе решать, возможно, и принял, но не осмысленно. Принять жертву может не всякий, тебе же такая возможность представилась, чтобы жертва была не напрасной, отблагодари её и прими сейчас!
- Как я могу это сделать?
- Я же уже сказал!
Я встал, глядя на костёр, вспомнил в деталях тот случай, что произошёл со мною месяц назад. И с благодарностью к женщине, погибшей под колёсами трамвая, принял жертву. Затем вновь сел возле костра.
- Мы, - Добрыня, видимо, вкладывал в это слово значение хранители, - с благодарностью принимаем жертвы, мы не приносим жертвы, мы не жертвы!
* * *
Наутро я встал пораньше и пошёл к месту нашей вчерашней переправы через ручей в надежде отыскать фотоаппарат. И надежды мои оправдались. Он лежал именно там, где я его уронил. Мне оставалось только удивляться, почему я его сразу не нашёл? Конечно, вода сделала своё дело, проникла внутрь камеры, плёнка оказалась безвозвратно испорчена (мой друг, Илья Уточкин, профессиональный фотограф, уже в Москве пытался реанимировать плёнку, увы…). А вот фотоаппарат, разобрав и просушив на солнышке, мне удалось привести в рабочее состояние. Я вставил в него новую плёнку.
Но вот удивительно, когда я попросил Добрыню сфотографировать его на память, он не отказал мне, заявив, что обладает внутренней силой для съёмки, тем не менее, кадр, где должен был быть Добрыня, оказался пустым. И у меня до сих пор нет ни одной его фотографии.
* * *
Прошел ещё один день. Мы вышли на хорошую стоянку под ночлег. Там уже стояла одна палатка, рядом с ней лежала зачехлённая байдарка. Возле костра сидели девушка и молодой человек. Мы поздоровались.
- Не помешаем, если рядом с вами встанем? - спросил у них Добрыня.
- Да нет! - ответил молодой человек, с выраженным иностранным акцентом.
Мы познакомились. Девушку звали Ольгой, она была из Воронежа, а её спутника Майклом, он представился как бизнесмен из Америки и попросил, чтобы его звали Миша. Его русский язык был очень хорош.
Распаковав рюкзаки и поставив палатку, мы с Добрыней присели на валуны возле костра.
- Миша очень мишек боялся, - сказала Ольга, - сейчас уже отошёл, привык, не шугается каждого куста. А первую нашу ночёвку в тайге вообще спать не давал. Мы от посёлка недалеко тогда ушли, и до нас доносился лай собак. Так Миша меня всю ночь убеждал, что это медведи лают. Все мои убеждения были напрасны. А когда лай послышался с другой стороны, он вполне серьёзно заявил, что медведи нас окружают. Короче, ни он, ни я не выспались. Он от страха, я от его медвежьей фобии.
- В горах самый страшный зверь это человек, - заявил Добрыня.
- Вот и я Мише говорю о том же! Когда мы до Тюнгура доехали, хотели, прям там, на берегу Катуни и переночевать, вечер уже был. С утра, думали, в горы пойдём. Хорошо нам туристы попались на дороге, они посоветовали, как можно дальше в тайгу уйти. Возле посёлка вставать нельзя, они, когда сюда приехали, встали возле посёлка, как и мы хотели, а ночью гости к ним пришли с дрынами и ружьями. И давай этими дрынами по их палаткам бить и в воздух стрелять. Спросонья они не сразу поняли, в чём дело. А гостям это и надо - напугать, чтобы они на всё согласны были. Затем все рюкзаки повытряхивали и с их же фонариками по их вещам шарили, что понравилось, то и брали. При этом они демонстрировали свою доброжелательность к туристам, приговаривая: мы всё не заберём, вы вроде ребята не плохие, да и мы не звери, возьмём что-нибудь, не столь вам необходимое и уйдём, а вы отдыхайте, места тут у нас хорошие. Особо бутылка спирта их порадовала.
- Так вот! – продолжала Ольга, - мы руки в ноги и как можно дальше в тайгу. Местная шпана далеко от посёлка отходить либо боится, либо ленится.
- А тут как-то ночью, дня два назад, - продолжил рассказ Майкл, - слышу шорох и шёпот людской, выглядываю, двое, мою байдарку взяли и тихонечко с ней удаляются. Я топор хватаю и за ними. Они, конечно, байдарку бросили, и убежали. Поутру смотрим, а продуктов у нас меньше стало. Ни сахара, ни соли не осталось.
Мы поделились с ребятами сахаром и солью. Тем более, что мы уже скоро выходили из тайги, и нам они ни к чему.
- Что нужно человеку для счастья? – вслух рассуждала Ольга, глядя на костёр.
- Я недавно ездил отдыхать на Багамы, - сказал Миша, - меня поразило отношение к жизни местного населения. Они - счастливы! Живут в лачугах, без телевизора, и довольны жизнью! А у нас в Америке - многие имеют кучу денег, но и имеют кучу проблем, из которых не вылезают всю жизнь. Я где-то
завидую этим багамцам! Так что нужно для счастья? Я не знаю.
- Ничего не нужно! – многозначительно сказал я. Ведь я был недавно богом и знаю это наверняка!
Эта ночь должна была быть тёплой, ничто не предвещало дождя, и я решил спать на улице.
Расстелив пленку, я забрался в спальный мешок. Свежий воздух будоражил сознание, но вскоре я уснул. Сон был крепкий, я проснулся, когда наступил утренний сумрак. Открыв глаза, я увидел лежащую у себя на груди гадюку. Она почувствовала моё пробуждение и повернула к моему лицу головку. Удивительно, но я не испугался. Я чувствовал, что змея не сделает мне ничего плохого, она просто грелась на моей груди и видимо, питалась моей живой. Я был настолько в этом уверен, что вновь закрыл глаза и через мгновение опять заснул.
* * *
Мы сидели в кресле самолёта ЯК-40, летевшего от Усть-Коксы до Барнаула. Монотонный гул моторов прервал Добрыня:
- А я всё же подобрался к Сатане очень близко!
- Насколько близко? – заинтригованно спросил я.
- Настолько, что мне стало понятно, - нет нужды с ним драться. Моя драка с ним уже состоялась!
- То есть?
- Я его выследил! И тем самым одержал победу! Но не над ним, а над собой самим, теперь я свободен! Меня здесь ничего, кроме моей воли, не держит! Вся моя последующая жизнь после битвы есть игра!
Я мог лишь радоваться за Добрыню. Мне казалось, что его состояние для меня недоступно. Я стал погружаться в размышления, навеянными словами Добрыни. Но он вновь заговорил:
- А он баба!
- Кто? – не понял я.
- Сатана!
Это сообщение ввело меня в стопорное состояние, я повернул голову к Добрыне, вперился в него глазами и… молчал. Добрыня полминуты держал паузы, будто не замечая моего замешательства, а затем, взглянув на меня немигающим взглядом, сказал:
- В этой своей последней жизни он выбрал для себя женский пол.
И Добрыня назвал мне его женское имя!
- Только не вздумай его никому говорить! – продолжил Добрыня.
- А зачем ты мне его сказал?
- Это мой тебе дар!
- И что я с твоим даром делать буду?
- Он даст тебе защиту от Сатаны!
- Что ты ещё узнал про него?
- Только цифры, так как я вычислял его через математику. Так, например, родилась она (буду говорить о нём в женском роде, думаю, что так правильней) 8 августа 1988 года и скоро ей исполнится всего два года! Именно с момента её рождения начались преобразования в мире и эти преобразования полностью поменяют всю политическую структуру Земли, так бывает, когда Сатана перерождается вновь. Прошлое его рождение было накануне Октябрьской революции 11 ноября 1911 года, повлёкшее за собой полное перераспределение политических сил. Так что держись!
Последующие годы являлись подтверждением слов Добрыни, произошёл развал мощнейшей мировой державы: СССР!
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Когда я стал писать, передо мной встала сложная задача. С одной стороны, мне нужно донести до читателя принцип вед путём описания встреч с представителями ведических родов, с другой, сделать это так, чтобы все герои, присутствующие в этом повествовании, не пострадали оттого, что я прописал (зарегистрировал) их в своих книгах. Для того, чтобы решить эту задачу, я, во-первых, почти все имена изменил. Во-вторых, несколько исказил повествование.
* * *
Мы никогда не знаем, чего хотим, это всегда не то, что происходит. Иногда результат наших желаний убивает нас. Не существует путей к счастью, счастливым должен быть сам путь. А вот к чему держать свой путь, выбирать, кроме нас самих, никто не будет. Нет жизни без цели, нет счастья без идеи. Лишь в движении к чему-либо мы живём. В движении мысли смысл нашего существования. Мы сами должны научиться принимать решения. Уверен, будут ошибки, но иначе нельзя, мастерство базируется на опыте. Опыт не приходит сразу. Мастерство также базируется на мудрости, и поначалу она эпизодична и редка, но стремление делает её доступной. В стремлении, в действиях наугад будут промахи и падения, не без этого. Ошибки не мешают, а напротив, помогают стать нам более гармоничными. Ошибки указывают нам на наши слабости. Это не христианский садомазохизм, где путь к богу лежит через страдания. Напротив, здесь путь есть радость, и осмысление ошибок не позволит радости уйти. Альпинист, идущий покорять вершину, преодолевает массу препятствий. Он терпит холод, голод, усталость, но он более счастлив, преодолевая эти невзгоды, нежели сидя в кресле и глядя в телевизор.
Бездействие убивает время, личность, умерщвляет тело. Если есть цель, - действия придут сами. Не надо их форсировать и не надо от них отказываться, всё должно быть в гармонии и главный индикатор того, что ты на верном пути - это чувство радости от своей деятельности.
* * *
Вопрос выбора стоит перед всеми. Но мало кто понимает, что всё же представляет собой этот выбор.
Как-то в поезде я был свидетелем одного спора между женщиной атеисткой лет шестидесяти, и мужчиной лет сорока пяти, который яро защищал истинность библии. А я просто лежал на полке и слушал, не вмешиваясь в их спор. Христианин пытался доказать, что у каждого человека есть выбор, но, по его мнению, этот выбор ограничивается лишь между добром и злом, и соответственно между адом и раем. Пока он говорил, у меня в сознании всплыла такая картина: подходит этот христианин после своей смерти к двум вратам, на одних вратах написано «рай» на других «ад», да вот только шутник Моисей поменял надписи. И рвётся христианин во врата ада с надписью «рай», открывает ему чёрт и спрашивает:
- Ты чего сюда рвешься?
- Как!? - возмутился христианин, - это мой выбор!
- А… Ну тогда добро пожаловать!
Нас постоянно ставят перед выбором. И мы послушно выбираем предложенные варианты. Так, например, перед христианином стоит дилемма – рай или ад. Конечно же, христианин выбирает рай! Может ли он выбрать ад? Тогда он уже не будет христианином. Да и не христианин выбрать ад не может. То есть перед христианином ставится не дилемма, а прогнозируемая задача. Это не выбор, это программирование. Выбор ставится только перед самим собой.