Geum.ru

Завершение кавказской войны (1860-1864 гг.): Военно-политические и социальные аспекты

Вид материалаАвтореферат
Ii. основное содержание работы
Первая глава «Военно-политическая обстановка на Северо-Западном Кавказе накануне завершения Кавказской войны»
Политические и социальные процессы внутри горских обществ. Сочинский меджлис
Вторая глава «Военные действия на заключительном этапе Кавказской войны»
Третья глава «Миграционные процессы на Северо-Западном Кавказе как результат военных действий (1860–1864 гг.)»
Подобный материал:
1   2   3

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ


Во введении раскрывается актуальность темы исследования, определен объект и предмет исследования, цель и задачи, проанализирована степень изученности проблемы. В этой части работы обосновываются хронологические, территориальные и географические рамки, методологические подходы автора, изложен анализ историографической и источниковой базы, раскрывается научная новизна и практическая значимость диссертации, подтверждается апробация результатов исследования.

Первая глава «Военно-политическая обстановка на Северо-Западном Кавказе накануне завершения Кавказской войны» состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Стратегические планы русского командования в Закубанье и в Причерноморье» анализируются планы и подходы русского командования к введению войны в Закубанье и на северо-восточном побережье Черного моря, ставшие впоследствии основой военной стратегии в Закубанье на заключительном этапе Кавказской войны.

Автор отмечает, что ясного и окончательного плана покорения Кавказа у русского командования длительное время не существовало. Исторические документы подтверждают, что русское командование в разработке плана по присоединению Северо-Западного Кавказа использовало, прежде всего, проекты генералов А.П. Ермолова и А.А. Вельяминова. Значимость казачьего поселения в планах завоевания Северо-Западного Кавказа была поставлена на первое место командующим Кавказской армией А.И. Барятинским. Кроме того, А.И. Барятинским была устранена главная причина военных неудач с конца 30-х годов, когда управление армией осуществлялось из столицы без учета реальной обстановки. В полной мере самостоятельность командующего и единство власти стали реальны только при князе Барятинском. Новое разделение Кавказского края на самостоятельные районы должно было соответствовать топографии и стратегическим целям. В ноябре 1857 года военному министру было предоставлено Д.А. Милютиным дополнительное пояснение “О средствах к развитию русского казачьего населения на Кавказе”. В нем в общих чертах была определена судьба закубанских горцев. Князь А.И. Барятинский определил цель войны на Западном Кавказе как силовое вытеснение черкесов из гор. В отличие от Дагестана, где он прослеживал начало гражданственности и привычку к повиновению властям, черкесские племена Западного Кавказа было возможно, по его мнению, покорить только силой оружия. План завоевания Северо-Западного Кавказа, принятый в 1860 г., предусматривал выселение горского населения на равнину, недовольным же давалась возможность выехать в единоверную Турцию. В сентябре того же года А.И. Барятинский назначил генерал-адъютанта Н.И. Евдокимова командующим войсками Кубанской области, т.к. видел в нем человека, способного последовательно осуществить данный проект. В это же время было окончательно определен план завоевания и заселения русскими Западного Кавказа. Учитывая действия европейских держав и, прежде всего, антироссийскую политику Англии, царское правительство было готово к силовым мерам для скорейшего решения своих внешнеполитических задач.

Таким образом, планы русского командования по покорению Северо-Западного Кавказа стали логическим продолжением общей политики завоевания Кавказа, вызванной государственной необходимостью и геополитическими интересами России в данный период времени. Установление контроля над Северо-Западным Кавказом являлось естественным процессом разрастания империи, втягивающей волей и неволей в общероссийский процесс развития самобытные горские общества. При этом нужно подчеркнуть, что русское командование не стремилось к уничтожению адыгов, оставляя за ними право выбора как средство недопущения кровопролития.

Во втором параграфе «Силы противоборствующих сторон» определена примерная численность горских племен накануне завершающего этапа Кавказской войны (700–800 тысяч человек) и вероятная численность их боевых сил, которая могла составлять 80 тысяч (боеспособные мужчины, составляющие десятую часть населения). Однако автор обращает внимание на то, что эти силы никогда не могли объединиться и действовать согласованно, в отличие от российских войск. При этом диссертант подчеркивает, что русские войска, находящиеся в театре боевых действий также никогда ни выступали одновременно. Часть из них входила в состав действующих отрядов в Закубанье, часть - контролировала территорию, составляла гарнизоны в разных укрепленных пунктах, часть войск выполняли работы по строительству дорог и закладки станиц. Так, к маю 1860 г. под командованием генерала Г.И. Филипсона в Кубанской области находилась значительная часть Кавказской армии, с учетом сил Кубанского казачьего войска достигавшая 80 тыс. человек. Впоследствии, это количество было увеличено, а после успешных действий в 1863–1864 гг. Даховского, Пшехского и Джубгского отрядов, количество войск, находящихся в крае, было сокращено. Согласно отчету Н.И. Евдокимова на 1 июля 1863 г., в войсках Кубанской области с прикомандированными к ней частями и Кубанским казачьим войском находилось 104 458 чел., на 1 июля 1864 г. - 114 698 человек. Эти цифры опровергают утверждения ряда адыгейских и кабардинских историков, непомерно завышающих численность русских войск сосредоточенных в данном регионе в изучаемый период.

По мнению автора, залогом победы русских войск в Закубанье и на Черноморском побережье Северо-Западного Кавказа стал многолетний военный опыт, накопленный за весь предыдущий период Кавказской войны. Также как и на Восточном Кавказе, русские войска действовали в условиях гор, где боевые операции могли быть успешными только в случае раскрытия местности прорубленными просеками и проложенными дорогами. Проблемой для русского командования оставалось недостаточное знакомство с местностью и отсюда невозможность объективной оценки местности будущего театра военный действий в отличие от европейских войн, которые хорошо обеспечивались картографическими материалами. Завоевание Закубанья проходило одновременно с рекогносцировкой местности и работой военных топографов. Успехом России в этой войне стало участие на ее стороне части местного населения, из которых формировались отряды горской милиции. Все это в целом делало победу России неизбежной.

В третьем параграфе « Политические и социальные процессы внутри горских обществ. Сочинский меджлис» показано, что даже к концу Кавказской войны горские общества сохраняли консервативность своей структуры, механизм которой, из века век повторял и воспроизводил устоявшиеся формы общественных отношений, в центре которых был вековой социальный институт набеговой системы, соответствующий родоплеменной организации общества. Анализ документов по сословному праву показал, что у черкесов и кабардинцев сохранялась племенная, братская и родовая собственность на землю с преобладанием переложной системы хозяйства. Сосредоточение земли как частной собственности в руках отдельных семей в черкесских племенах не прослеживается. Выводы диссертанта подтверждаются мнением Комиссии для разбора сословных прав горцев Кубанской и Терской областей Главного управления Кавказского наместника.

Общинный порядок землевладения делал территорию и население ее замкнутыми для внешнего влияния и препятствовал его социально-экономическому развитию. Многие исследователи игнорировали свидетельства авторов первой половины и середины XIX века, которые утверждали, что представление о земельной собственности в ряде мест Кавказа еще не успело сложиться, и ссылались на случаи земельных споров и факты продажи земли в Адыгее и Кабарде в XIX в., но закрывали глаза на то, что продажа земли имела место уже после включения в этих районов в экономическую систему Российской империи. Это фиксировал еще в 60-е гг. ХХ в. авторитетный кавказовед Л.И. Лавров.

Материалы, изложенные в диссертации, указывают на отсутствие феодальных отношений у горцев Северо-Западного Кавказа. Понятие «феодализм», вытекающее из определения «феода», было сформулировано историками на материале средневековой Европы и относится ко времени уже оформившейся государственности и землевладения, предполагающего наличие зафиксированных границ, административных центров, аппарата управления. При этом феод – это земельное владение или фиксированный доход, пожалованные сюзереном своему вассалу в наследственное владение с условием несения последним феодальных служб в пользу первого – военной повинности, придворной службы и т.д. Феодализм предполагает раздробление права собственности в рамках феодальной иерархии: вассалы на тех же условиях передавали часть полученных владений или доходов своим вассалам и становились для них сюзеренами. Подобные отношения в черкесских землях отсутствовали: в адатах невозможно найти каких-либо признаков феода. Только у восточных адыгов (кабардинцев), сложились отношения близкие к феодальной системе, но взаимосвязи кабардинского князя и его вассалов были в большей степени не отношениями «по земле», а отношениями «по службе». При анализе социального уровня адыгских племен, следует обращать внимание на значимость родовых союзов. Родовое сознание и фамильная гордость стояли выше всяких гипотетических национальных интересов, а этот факт в свою очередь, не дает основание утверждать, что борьба горцев носила массовый национально-освободительный характер. Мы можем наблюдать лишь элементы организованной борьбы с Россией под руководством отдельных лидеров на примере Сефер-бея и Магомед Амина.

Несмотря на то, что власть во всех горских племенах формально принадлежала племенной знати в лице так называемых «князей» (по русской терминологии того времени) и родовых старейших ее нельзя рассматривать как государственную власть и в господствующий класс знать так и не превратилась. Становление государственной власти опирается, прежде всего, не на личные качества конкретного лидера, а на сложный процесс складывания антагонистических классов, ведущий к созданию особой системы органов, закрепляющих власть одних над другими. Личные качества вождя при наличии уже сложившихся предпосылок для утверждения государственной власти, несомненно, могут ускорить этот процесс, как это было на примере становления Древнерусского государства или государства франков, а также в ряде других примеров, но не могут являться первопричинными. Мини-модель теократического феодального государства Шамиля, конструированная Магомет Амином в Черкесии, оказалась нежизнеспособной не по причине активных военных действий русского командования, а по причине отсутствия социально-экономического и политического фундамента для его построения. По этой же причине оказались напрасными все старания геополитических противников России в Черкесии, стремившиеся к искусственному построению там государственности.

На основании вышесказанного, автор считает, что при сопоставлении общепринятых государственных признаков с процессами, происходящими внутри горских обществ Западного Кавказа, их правильно было бы оценивать как предгосударственное общественное устройство. Только позднее, в рамках империи они приобщались к ее экономике и правопорядку, к единому историческому процессу, племена сливались в народность, дорастали до того, чтобы стать нациями и в будущем образовать национальные республики и государства.

Вторая глава «Военные действия на заключительном этапе Кавказской войны» состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Создание кордонных линий и действия военных отрядов в Закубанье и на Черноморском побережье Кавказа в 1860–1862 гг.» рассматривается первый этап в процессе завоевания Закубанья и Черноморского побережья, охватывающий период 1860–1862 гг., сопровождавшийся занятием обширного пространства, колонизация Северного склона Кавказского хребта и начало колонизации на Южном склоне от Геленджика до Туапсе. Раскрываются планы русского командования на данном этапе, стратегия и действия боевых отрядов исследованы в хронологическом порядке. Документальные источники свидетельствуют, что русское командование неоднократно пыталось решить проблему исхода горцев с занимаемых территорий мирным путем, оставляя за ними право первого выстрела.

Задуманный план стратегических действий в Закубанье отличался от системы, господствовавшей в прежних походах. Противоположные покатости Кавказского хребта – северная и южная – составляли в военном отношении две отдельные сферы действий. При тогдашнем состоянии Черноморского флота, действия на этих двух военных театрах не могли связываться с морем. Поэтому наступление с южной стороны могло приобрести важное значение только к концу войны. Другой причиной, способствовавшей изменению прежней тактики, была обширность Закубанья. При движении войск вглубь территории в предшествующих походах отряды всегда действовали перпендикулярно к Кубани и Лабе. Но при таком продвижении к горам от Кубанской и Лабинской линий они не могли идти сплошной стеной во всю длину Закубанья, поддерживая друг друга. А.И. Барятинский принял план, по которому войска двигались не перпендикулярно, а параллельно Главному Кавказскому хребту, обрезая территорию противника в длину. В ходе двух операций войска должны были направляться от Лабы на запад и от моря на восток, сходясь навстречу друг к другу.

Детальный анализ военных действий позволяет утверждать, что только во второй половине 1862 г. был достигнут окончательный перелом в военных действиях на Западном Кавказе, сопровождавшийся оккупацией обширного пространства, колонизацией северного склона Кавказского хребта и началом колонизации на южном склоне от Геленджика до Туапсе. При этом не удалось обнаружить информации о массовых кровопролитных боях и следов физического уничтожения мирного населения войсками. Источники сообщают лишь о перестрелках и мелких стычках, что подтверждает и статистика боевых потерь. Анализ документальных и нарративных источников указывает на то, что медленно продвигавшиеся вперед русские войска в значительной степени напоминали строительные отряды, периодически отбивавшие нападения горцев, ведущих партизанскую войну. Общие потери убитыми и ранеными за 1860–1862 гг. составили 3236 человек. Из них в 1860 г. офицеров – 47, нижних чинов – 529; в 1861 г. офицеров – 13, нижних чинов – 330; в 1862 г. офицеров – 99, нижних чинов – 2218 человек.

Тщательные поиски следов крупных сражений на топографическом уровне результатов не дали. Заодно исследования показали отсутствие каких-либо значительных объектов (крепости, центры управления, очаги государственности), которые оказались бы достойными упорной защиты со стороны местного населения.

Второй параграф «Боевые действия в 1863–1864 гг. и окончание Кавказской войны» раскрывает второй этап в процессе завоевания Закубанья и Черноморского побережья Кавказа в 1863–1864 гг., когда была осуществлена колонизация Южного склона Кавказского хребта. Основные военные действия 1864 г. были завершены русскими войсками в урочище Кбаада, где 21 мая было объявлено об окончании Кавказской войны.

На заселённом в 1864 г. пространстве было возведено 52 новые станицы с тремя поселками, в которых обосновались 4417 семей разного рода переселенцев. Было построено 54 кордонных поста, проложено 8031 верст дороги, устроено 12 постоянных и 2 временных моста.

Длительная кровопролитная Кавказская война завершилась победой для Российской империи и трагедией для черкесов, надеявшихся теперь обрести вторую родину в стране единоверцев и начавших массовый исход в Турцию.

За 1863–1864 гг. потери русской армии убитыми, ранеными и попавшими в плен составили 1706 человек. Из них в 1863 г. офицеров – 60, нижних чинов – 1311; в 1864 г. офицеров – 23, нижних чинов – 312. Общие потери, включая убитых и раненых, на завершающем этапе Кавказской войны в 1860–1864 гг. составили 4942 чел. Согласно архивным сведениям, собранным кубанским историком И.И. Кияшко, общие потери среди кубанских казаков (включая офицеров, служащих и не служащих нижних чинов, гражданских лиц) составили за 1860–1864 гг. 435 чел. При этом 34 человека (8%) составили потери среди мирных жителей и неслужащих нижних чинов (отставных, льготных, нестроевых и т.д.). Среди военнослужащих Кубанского войска значительное число погибших не связано с прямыми боевыми действиями: многие были убиты горцами при рубке леса, заготовке фуража, сопровождении почты и т.д. При несомненной храбрости воинов адыгов, такие незначительные боевые потери русских доказывают, что боевые действия нельзя считать ожесточенными и они не могли существенно повлиять на изменение численности адыгов в целом. Уменьшение численности черкесского населения стало следствием, прежде всего, миграционных процессов, потерь в ходе переселения, причем в большей степени на территории Османской империи, что опровергает теорию геноцида.

В третьем параграфе «Международные аспекты завершающего этапа Кавказской войны» раскрывается значение Северо-Западного Кавказа, как неотъемлемой части Восточного вопроса. Он занимал одно из важнейших мест в сложном узле взаимоотношений России, с Турцией и рядом западноевропейских государств, ведущим игроком среди которых была Англия. Для Османской империи Северо-Западный Кавказ оставался важным стратегическим плацдармом, откуда можно было наносить удары по южным рубежам России. В свою очередь, Россия под влиянием внешнего фактора была вынуждена действовать наступательно для завоевания и закрепления за собою всего Кавказа, чтобы укрепить свои южные границы между Чёрным и Каспийским морями.

Европейские государства, вмешиваясь в дела кавказских народов, менее всего заботились об их дальнейшей судьбе. Каждое государство стремилось извлечь максимум собственной выгоды из черкесской проблемы. Англия, осуществляя провокации через подставных лиц, стремилась обеспечить постоянный приток оружия горцам и упорно продолжала придерживаться доктрины непризнания прав России на Черкесию. Турция активно содействовала отправке экспедиций и оружия к черкесским берегам. Вспыхнувшее в январе 1863 г. восстание в Польше способствовало активизации Англии и Турции в черкесском вопросе. С помощью Польши и Кавказа они стремились максимально ослабить Россию. В обострении конфликта были заинтересованы как лидеры польской эмиграции, стремившиеся добиться независимости Польши, так и консервативная оппозиция британского парламента. К концу войны в Закубанье Франция также пыталась использовать черкесскую проблему как отвлекающий фактор для России от событий в Польше и при удобном раскладе добиться для нее независимости. Однако в целом Англия и Франция, по сути, вмешиваясь во внутренние дела России, стремились развязать новую русско-турецкую войну на Кавказе, в которой, несомненно, выступили бы на стороне Турции.

В этих условиях, Россия вынуждена была действовать жестко и решительно, чтобы успеть завершить войну в Закубанье не позднее весны-лета 1864 г. и превратить Кавказ в составную часть империи. К этому подталкивал печальный опыт Крымской войны, когда Кавказ активно использовался внешними силами, направленными против нее. Петербургский кабинет прекрасно понимал, что только скорейшее завершение войны в Черкесии лишало европейские страны возможности использовать Кавказ как фактор давления на Россию.

Третья глава «Миграционные процессы на Северо-Западном Кавказе как результат военных действий (1860–1864 гг.)» состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Переселение адыгов во взглядах русского командования» речь идет о планах русского командования по переселению горцев Северо-Западного Кавказа на равнину и предоставлении возможности непримиримой части горского населения исхода в пределы Османской империи. Анализ этого процесса показал, что активность русского командования в вопросах переселения горцев во многом была обусловлена провокационной политикой европейских стран. Они стремились с помощью интриг воздействовать на турецкое правительство и приостановить переселение.

В то же время русское командование подходило избирательно к выселенцам. Оно было заинтересовано в том, чтобы пределы Северного Кавказа покинули, прежде всего, непримиримые сторонники независимости, что же касается людей благонадежных, то еще в апреле 1860 г. командующий войсками левого крыла генерал Н.И. Евдокимов в секретном предписании генералу В.В. Орбелиани советовал удержать их от следования в Турцию. Русское командование также стремилось четко разграничить тех горцев, которые реально оправлялись в Турцию по торговым делам или на поклонение гробу Магомета, от тех, кто под предлогом временного отпуска в Турцию полностью распродал свое имущество. По мнению князя А.И. Барятинского, распродажа горцами имущества являлась явным намерением их перейти в подданство Порты.

Отвечая на вопрос, действительно ли русское командование хотело полностью очистить Закубанье от черкесов (а именно такая интерпретация более всего устраивает некоторых историков для обвинения России в геноциде черкесского народа), диссертант подчеркивает, что процесс переселения не всегда зависел от решений русского командования на Кавказе. Даже английская газета «Таймс» в июне 1864 г., несмотря на свою традиционно антирусскую позицию, признала, что Россия, хотя и приняла решение удалить с Кавказа некоторые племена, тем не менее, предложила «черкесам переселиться на выбор – или в Турцию, или на Кубань». И те, кто предпочел последнее, остались жить на Кубани. Командование располагало значительным количеством земель для переселения горцев. При этом в газете подчеркивалось, что большинство горцев «предпочли перебраться под власть магометанской державы, постоянно поддерживавшей своих единоверцев в их борьбе с Россией».

Заметим, что и после окончания войны в Закубанье процесс переселения не прекращался, и даже те горцы, которые переселились на указанные места, начали активный исход из Бжедуховского и Абадзехского округов: до 20 октября 1864 г. их ушло в Турцию до 20 тыс. душ обоего пола. В донесениях начальников округов указывались причины, заставляющие горцев стремиться в Турцию. В первую очередь, это были религиозные и племенные симпатии горцев к ушедшим в Турцию их единоплеменникам и распространенные между жителями горских округов прокламации турецкого правительства. А во вторую – опасение владельцев лишиться своих зависимых крестьян вследствие распространенной между горцами мысли о намерении русского правительства отменить крепостное право и ограничить поземельный надел (по 6 десятин на душу), определенный для последних высочайше утвержденным положением о заселении предгорий Западного Кавказа.

Однако уже после войны оставшимся горцам размер душевого надела для свободных людей был увеличен и составил от 9 до 14 десятин на каждую душу мужского пола, в зависимости от качества почвы в различных местностях. Несомненно, данные условия обеспечили нормальные условия жизни для горцев, оказавшихся в российском подданстве. Горцы Кубанской области были поселены на Прикубанской равнине. В их среде устанавливались «правильная администрация» и суд, основанный на народных обычаях и шариате. А общая политика русских властей была теперь направлена на недопущение никаких насильственных мер в отношении местного населения, чтобы не допустить исхода в Турцию оставшихся горцев.

Во втором параграфе «Казачья колонизация Закубанья и Черноморского побережья Кавказа» доказывается, что заселение казаками Закубанья и Черноморского побережья стало важной составляющей стратегии русского командования в войне на Северо-Западном Кавказе. Детальную разработку проекта колонизации А.И. Барятинский поручил новому начальнику Кубанской области генералу Н.И. Евдокимову Согласно плану Н.И. Евдокимова все горцы должны были быть выселены с гор на равнины, прилегающие к левым берегам Кубани и Большой Лабы. При этом предгорные места заселялись казачьим населением.

Евдокимов считал, что окруженные со всех сторон русскими поселениями, горцы окажутся в положении ногайцев, проживающих на тот момент в пределах Ставропольской губернии. На всем пространстве между Лабою и восточным берегом Черного моря по предгорьям и в нагорной части, Евдокимов планировал обустроить 50–60 станиц с 200–300 семействами в каждой. Всего по его подсчетам процесс завоевания горцев мог продлиться пять лет, причем ежегодно должно было водворяться в среднем до 12 станиц с количеством от 300 до 360 семейств. При открывавшихся масштабах колонизации уже нельзя было ограничиться вызовом государственных крестьян, женатых нижних чинов и вызываемых по жребию линейных казаков. В заселении Закубанья по замыслу Н.И. Евдокимова должны были принять участие также черноморские, азовские и донские казаки.

В ходе масштабной колонизации в 1861–1865 гг. было основано более 100 станиц, заселенных казаками ряда казачьих войск, (в первую очередь бывшего Черноморского и Кавказского линейного), а также солдатами, крестьянами, - выходцами из различных губерний России, зачисленными в казачье сословие. Ежегодно на передовых линиях возводилось более 10 станиц, управление которыми учреждалось по типу бывшего Кавказского линейного войска. В свою очередь из этих станиц создавались полки и бригады с полковым управлением и территорией. Однако этот процесс проходил в сложных условиях и имел немало трагических сторон. Ряд северокавказских историков считают, что русское правительство отобрало у горцев в процессе колонизации лучшие земли, но это не соответствует действительности. В станицах, расположенных в районе Кавказского хребта, хлебопашеством можно было заниматься только в низменных местах, преимущественно в ущельях горных рек. Однако разливы этих рек весной могли полностью уничтожить будущий урожай. В наиболее тяжелом положении оказались жители, расселенные на южном склоне Кавказского хребта. Станицы, расположенные у самого морского берега, первоначально имели только морское сообщение с краем. Проблема бездорожья порождало проблему снабжения, жизнь в этих станицах поддерживалась за счет казенного провианта. Тяжелая ситуация была и в нагорных станицах, которые располагались на северном склоне хребта.

В третьем параграфе «Эмиграция кавказских горцев в Османскую империю» рассматривается проблема исхода адыгов в переделы Османской империи.

Несмотря на то, что большинство проблем Кавказской войны остаются дискуссионными, уже сейчас можно утверждать, что процесс переселения адыгов в пределы Османской империи не является с позиции определения «геноцида» предумышленным созданием таких жизненных условий, при которых возможно частичное или полное уничтожение этнической группы.

Процесс переселения адыгских мухаджиров в Турцию на заключительном этапе войны можно разделить на два этапа. Первый – 1859–1862 гг., связанный с началом активных военных действий в Закубанье. Второй – 1863–1864 гг., после окончательного перелома в ходе войны на Северо-Западном Кавказе, занятия обширного пространства и колонизации северного склона Кавказского хребта и начала колонизации на южном склоне от Геленджика до Туапсе. После окончания войны начался третий этап переселения, длившийся вплоть до начала ХХ века.

Мнение ряда историков о том, что русское командование рассматривало переселение горцев только как основную меру к покорению края, не подтверждается источниками. Временно исполняющий обязанности командующего Кавказской армией генерал-адъютант кн. Орбелиани в своем письме графу Н.И Евдокимову в августе 1862 г. указывал на то, «что на переселение горцев в Турцию должны мы смотреть как на меру вспомогательную, а отнюдь не как на главную нашу цель». Исход горцев был следствием конфликта архаичной самобытной культуры и российской цивилизации. Подобный конфликт был бы неизбежен с любым государством при попытке реализовать свои геополитические интересы на Кавказе и осуществить цивилизационную миссию в отношении местных народов. Турция столкнулась с теми же проблемами: это и нежелание горцев переселяться на указанные правительством места, и конфликт с местным населением, вызванный грабежами мухаджиров.

Методы выселения горцев не были более жестокими, чем аналогичные мероприятия, известные в эту пору другим странам. К принудительному расселению кавказских иммигрантов в районах, определенных властями прибегала и турецкая администрация, также столкнувшаяся с нежеланием части из них переселятся на определенные правительством места. Процесс переселения происходил при наличии альтернативы переселения на Прикубанскую плоскость или исхода в Турцию, с согласия и при помощи российских властей. Говоря о массовом характере горской миграции, необходимо отметить, что в данный период горцы делали свой осознанный выбор не только в пользу Османской империи, но и в пользу России. Одновременно с мероприятиями по выселению горцев в Турцию, русское командование продолжало проводить операцию по переселению горцев, «вышедших с покорностью», на левый берег р. Кубани. То, что одна часть горцев активно стремилась покинуть родину, а другая переселялась на Прикубанскую плоскость, еще раз опровергает исторические мифы и свидетельствует, что со стороны горцев это был добровольно сделанный выбор из условий, предложенных русским правительством.

В результате военно-переселенческой политики российских властей, оставшиеся в Кубанской области племена окончательно водворялись на Прикубанской плоскости. В их среде устанавливались правильная администрация и суд, основанный на народных обычаях и шариате. Именно те адыги, которые признали власть царя и согласились переселиться на указанные им земли в Кубанской области, сумели сохранить свой язык, культуру и самоуправление. Компактное проживание адыгов позволило сохраниться им как этносу, в отличие от их соотечественников в Турции, где они неизбежно подвергались ассимиляции.

В Заключении диссертации сформулированы основные выводы исследования, позволяющие проследить и охарактеризовать исторические события, военные действия и процессы колонизации Закубанья и северо-восточном побережье Черного моря на заключительном этапе Кавказской войны 1860–1864 гг.

1. Действия русского командования в Закубанье и на северо-восточном побережье Черного моря рассматриваются как логическое продолжение общей политики завоевания Кавказа, продиктованное государственной необходимостью и геополитическими интересами империи в данный период времени. Вместе с тем процесс завоевания Северо-Западного Кавказа на заключительном этапе войны имеет свои особенности, выявившиеся в действиях русского командования.

2. К началу войны в Закубанье русское командование изменило привычную стратегию, и приняло план, по которому войска двигались не перпендикулярно, а параллельно Главному Кавказскому хребту, это позволяло обрезать территорию противника в длину. В ходе двух масштабных операций войска должны были направляться от Лабы на запад и от моря на восток, сходясь навстречу друг к другу.

3. Завершение Кавказской войны в условиях горного лесного ландшафта обогатило русское военное искусство, позволило выработать и закрепить навыки ведения боевых действий, которые до сих пор представляют интерес.

4. В ходе исследования определена примерная численность горского населения и количество русских войск с учетом сил Кубанского казачьего войска. Эти данные опровергают утверждения некоторых историков, непомерно завышающих численность русских войск сосредоточенных в данном регионе в изучаемый период, соответственно и потери горцев.

5. Вопреки утверждению ряда ученых, политика Российской империи не могла способствовать уничтожению горской государственности, поскольку государственные институты у черкесов Закубанья к этому времени еще не сложились.

6. Русское командование стремилось облегчить горцам процесс переселения, помогая им не только деньгами и транспортом, но и расселяя их семьи в зимнее время в казачьих станицах Адагумского полка. Таким образом, оно сумело избежать масштабных последствий гуманитарной катастрофы, в отличие от Турции.

7. Тот факт, что одна часть горцев стремилась активно покинуть родину, а другая переселялась на Прикубанскую плоскость, опровергает исторические мифы о геноциде горцев и свидетельствует о том, что с их стороны, это был добровольно сделанный выбор из условий, предложенных русским правительством.